Вперед в прошлое – 7

Глава 15 Деньги из воздуха

В библиотеку я попал без труда. Заморенного вида сотрудница поворчала, что не местным не положено, но я включил все свое обаяние, и после пяти минут уговоров тетка ретировалась под моей тягой к знаниям.

Мне очень надо! Доклад в школе пишу конкурсный! Ну пожалуйста! Нужно про ваучеры и чековые аукционы! Мечтаю быть экономистом!

Меня отвели в читальный зал — настоящий класс с партами и стульями. В послеобеденное время он был полон наполовину, в основном это были студенты и школьники, старательно переписывающие материал в тетради, пенсионеры с журналами и…

И Лёха-«футболист» из компании, которая собралась сдавать меня в милицию. Парень ерзал, подпирал голову руками и страдал, глядя в книгу. Если допустить существование понятия «это судьба», то сейчас, похоже, тот самый случай.Поскольку свободных столов не оказалось, я прошагал к последнему правого ряда и спросил у «футболиста»:

— У тебя занято?

Сделав страдальческое лицо, Лёха вскинул голову, от удивления раскрыл рот.

— Оба-на! В натуре местный.

Он подвинул к себе разложенные на столе книги и журналы и отчитался:

— А я, вот, про Теслу готовлю доклад.

— Катушки электромагнитной индукции и Филадельфийский эксперимент? — использовал я знания взрослого. — Интересная тема. На физмат готовишься?

— Пф-ф, что я, совсем дурак? Там не заработаешь. На экономический, но туда фиг поступишь. Это по физике задали.

Я сказал ему то, что знал точно и неоднократно говорил друзьям:

— Заработаешь. Высококлассные спецы всегда будут в цене.

Он фыркнул и подпер голову рукой, уставился на подшивку газет, которую мне принесла библиотекарша.

— «Коммерсантъ»? Это ж, блин, заумь. Нафига тебе?

— Надо про ваучеры почитать, узнать, куда их девать.

— Ха, мать с отцом чуть не подрались, батя купил акции ГУМа, мама продала ваучер, деньги вложила в «Хопер».

— Как он их купил? — спросил я. — Точнее где?

— А я знаю? Знаю только, что за мой ваучер и ругались. Батя победил…

— Молодец батя…

Сидящая впереди старушка обернулась. Сдвинула очки на кончик носа точь-в-точь как наша химоза Никитич, и отчеканила:

— Молодые люди, тут — библиотека, а не базар! Потише, пожалуйста.

Все обернулись и посмотрели на нас так, что невольно стало стыдно. Лёха хлопнул себя по губам:

— Извините, — сказал он бабке, а мне он еле слышно прошептал: — Потом поговорим.

Каждый занимался своим делом. Я листал газеты, читал статьи о приватизации, расширял горизонты.

За два часа удалось выяснить, что чековые аукционы должны проводиться в крупных областных центрах, но конкретики пока нет, только распоряжение. Порядок приватизации предприятий определяет Госкомимущество. Нужно приходить в их филиал и подавать заявку на приватизируемые предприятия.

Наиболее информативной оказалась статья от 11. 12. 1992 г, где была расписана юридическая сторона вопроса, и мне стало примерно ясно ценообразование, оно формировалось в зависимости от количества заявок на данное предприятие. Даже формула расчета была. Можно вкладывать только ваучеры, это заявка первого типа, можно указывать цену в рублях, за которую готов купить одну акцию, это заявка второго типа.

Регистрироваться следовало во Всероссийском Центре Чековых Аукционов на ул. 1905 г. Планировалось открыть филиалы по всей России. Но этого либо не случится, либо произойдет не в каждом городе, либо я просто ничего не помню.

Скорее всего — не в каждом городе. Помню только, что с акциями «Газпрома» — мутная история. Как-то провернули все так, что купить их за ваучеры было сложно, зато продавались акции компаний со схожими названиями, которые потом то ли ликвидировали, то ли еще что-то такое. Краем уха слышал, было предприятие «Юггазчтототам», так вот его акционеры получили фигу. В общем, остапбендеровщина полным ходом.

У кого лучше отнять деньги: у бедных или богатых? Вроде как правильно — у богатых, но богатых мало, а бедных много…

И все-таки с ваучерами получается выгоднее, покупают-то их за 5–6000, а эквивалентны они 10000 рублей. То есть с ними получается вдвое дешевле.

Я почесал ручкой за ухом. Мыслительные процессы шли так интенсивно, что аж есть захотелось, и заурчал живот.

И опять память взрослого подсказала, что цена ваучера вряд ли изменится, и через полгода его будут скупать за те же 5–6000, вот только в долларовом эквиваленте это будет намного меньше, в то время как приватизировать предприятия будут по нынешним ценам. Так что есть смысл полгодика подождать и набрать ваучеры в марте-апреле, ведь приватизация всего до… блин, до конца этого года!

Все равно лучше месяц-два подождать, скоро доллар ка-ак стартанет в космос!

Если бы я был директором «Газпрома», то ждал бы до последнего, чтобы купить контрольный пакет совсем за бесценок, ведь завтра будет дешевле, чем сегодня. Потому сейчас мало предприятий приватизируется: руководство хочет хапнуть по максимуму.

Но это все мои домыслы и предположения, как будет на самом деле — вопрос.

Естественно, четырнадцатилетний пацан ничего сделать не сможет, нужно искать доверенное лицо, которое купит акции, а потом завещает их мне или подарит. Как это оформить, надо узнавать у нотариуса. Ну а доверенным лицом будет, скорее всего, дед.

Было много статей с отчетами о проведенных аукционах, и вся загвоздка в том, что некоторые предприятия проводили аукционы скрытно и на местах. Руководители вынуждали сотрудников, которым акции полагались в первую очередь, продавать их за бесценок, и люди шли на это. А что делать, когда месяцами не платят зарплату? Есть что-то надо, семью кормить.

Сколько человек знает то, что я почерпнул за три часа и наложил на память взрослого? Их количество исчисляется тысячами, если не сотнями. Они — будущие олигархи… или трупы и сидельцы.

Вот же она, информация! И аналитика в «Коммерсанте» толковая, но никто не знает, где искать. А те, кто знает, не верят, что менее чем через десять лет некоторые бумажки станут золотыми. Единственная опасность — вляпаться в «Юггазчтототам».

Говорят «грызть гранит науки». Я сейчас золото науки грызу, стопка газет в моих руках бесценна. И, если проанализировать, идея приватизации не так уж плоха, если делать все честно и вести разъяснительную работу, но реализация, как всегда, подкачала.

Обязательно надо выписать «Коммерсантъ», там есть тайные знания, которые мозг простого человека не усвоит просто потому, что не привык напрягаться. Как сказал Лёха, — заумь.

Самое интересное я выписывал в тетрадь, жалея, что нельзя отксерить или сфотографировать самые информативные статьи, как в будущем. Рядом страдал Лёха, дивясь моему фанатизму.

— Все. Не могу больше! — заявил он, захлопнув книгу. — Завтра еще приду. Ты как?

Я как раз читал прогнозы рентабельности предприятий, вывод напрашивался один: вкладывать надо только в те, которые остались на плаву в будущем.

— Эй! — Леха щелкнул пальцами. — Ты вообще с нами? Остаешься или домой? Четыре часа уже.

— Домой, — ответил я.

Надо на вокзал, передать запчасти Каналье. И с утра снова на вокзал — за овощами и деньгами. Доллары следует обменять, когда противостояние Ельцина и Моссовета достигнет апогея — в такие моменты курс всегда повышался. Потом он должен откатиться назад. Или ну его, не стоит рисковать из-за копеек?

Я сдал газеты, поблагодарил библиотекаршу и направился к Лехе, который от нетерпения пританцовывал у двери.

Когда вышли на улицу, он сказал:

— Я не понял, тебе тоже для учебы эта заумь нужна? Там же чёс!

— Для себя, — ответил я.

— Ну ты фанатик! — не оценил мое усердие новый приятель. — А ваще это к Алексу надо, у него батя жутко умный, работает в этом, ну, вот этой конторе, которая всем этим делом заведует.

— Приватизацией? — навострил уши я.

— Ну да.

— В Госкомимуществе? А кем?

— Ну не Чубайсом же! Замом какого-то зама.

Вот бы с кем поговорить! Теперь понятно, откуда у Алекса пейджер, и не один. Как же здорово, что я тогда не начал драку первым и тем более не схватился за нож.

— Вот же повезло родиться, — мечтательно проговорил Лёха. — Они дом в три этажа строят, и тачку их ты бы видел! Джип! У Олега батя простой мент, у Лекса, — Леха вздохнул, — директор школы, но не той, где мы учимся. У меня мать и батя работают в метро.

— А сестры-братья есть? — спросил я для поддержания разговора.

— Катька есть, десять лет. Дура дурой.

Лёха — находка для шпиона, за минуту все выложил о друзьях, родителях, родственниках.

— А у тебя в натуре деда ограбили? — уточнил новый приятель.

Похоже, болтать, чтобы жить — Лёхин девиз по жизни.

— Конечно, — кивнул я и сменил тему: — Как там, выследили гопников?

— Не. Алекс алкашей нанял, чтобы те ему стучали, вдруг чё. — Лёха вдруг вспомнил тему нашего прервавшегося разговора: — Слышь, про ваучеры. Батя, думаешь, правильно бабки вложил?

— Он точно не потеряет деньги, потому что недвижимость в центре Москвы будет только прибавлять в цене. А «отличная компания» — это пузырь. Они собирают деньги с вновь прибывших и раздают тем, кто вложился раньше, то есть деньги просто распыляются на дивиденды. У них ни недвижимости, ни активов, ничего. Рано или поздно пузырь лопнет.

— Мама уже получила деньги с вклада, и хорошие! — опроверг мои доводы Лёха. — Мне кроссовки взяла.

— Ну, вовремя успела вложиться. Главное, чтобы снова в Хопер деньги не понесла.

Лёха, хоть и был старше, прыгал вокруг меня, размахивал руками, вскрикивал. Некуда было энергию девать.

— Она так и делает!

С языка чуть не сорвалось: «Ну и дура» — но я промолчал.

— Зря.

Только я порадовался, что воцарилась тишина, как Леха брякнул вообще не в тему:

— На Баррикадной «красные» вылезли, прикинь? Старперы, блин. Ни хрена не понимают в политике, а лезут!

«Типа ты понимаешь», — подумал я и сказал вообще другое:

— Почему они лезут, как думаешь?

— Ясен пень, вернуть Совок! Снова превратить нашу страну в концлагерь! Меня другое бесит: почему все молчат? Типа алкашня у Белого дома — и есть народ! А мы? Нас много!

— Ничего у них не получится, — попытался его успокоить я, а то еще попрется на митинг, и ему там кости переломают. — Скоро военные приедут, постреляют их и разгонят.

«Кто в молодости не был революционером, у того нет сердца» — видимо, нет его у меня и не было.

— Уверен? — уточнил он.

— Да. И не бойся. Ничего никто спасать не собирается, потому что нечего спасать. Им просто нужна власть, они обманывают электорат и создают картинку. Так же Мавроди обманывает вкладчиков.

Возле дома я остановился и предложил:

— Давай поспорим, что через пару лет не будет ни МММ, ни Хопера этого. Спорю на двести баксов.

Леха почесал затылок, шевеля светлые лохмы.

— У меня нет, — проговорил он с сомнением.

— Как раз к тому времени соберешь.

— Да ну тебя. Так посмотрим.

— Вы с парнями где тусуетесь? — спросил я.

— Сегодня в шесть собираемся в школе, на спортплощадке. Качаемся! — последнее он сказал с гордостью. — Ты это, приходи.

— Спасибо, что позвал. Приду, но позже, в шесть занят. Надеюсь, никто против не будет…

— Зуб даю!

Лёха показал «класс» и ускакал прочь, я поднялся в квартиру и включил телевизор, а сам заглянул в холодильник и увидел там ма-аленький кусок салями и корку хлеба.

Помнится, дед хвастался запасом продуктов на случай войны, и я провел ревизию. На верхних полках было сложено пять килограммов гречки, пшенка, рис, двадцать банок тушенки, десять — фасоли. Морозилка оказалась под завязку забита окорочками, на балконе обнаружился пакет картошки и морковь.

Как ни крути, надо готовить! Возиться не хотелось. Включив радио, я определил на огонь большой котелок риса, чтобы заправить потом тушенкой. Устыдился того, что дед ведь там на больничной пище, поставил жариться окорочка.

Пока это все варилось-томилось, я слушал новости и узнал, что беспорядки продолжаются, люди пытаются выйти на митинг там же, на Баррикадной, менты всех пакуют и рассеивают. Как сторонники Ельцина, так и Белый дом распространяют дезинформацию друг о друге.

Одно непонятно: где толпа, поддерживающая Ельцина⁈ Она должна быть по законам жанра! Лёха, вон, бьет копытом, и таких Лёх должно быть немало. Больше жертвоприношений во чрево Молоха! Или у Ельцина и Ко хватит совести не призывать в мясорубку граждан?

Как бы то ни было, замес переносится на выходные, как я и думал.

Рис был не самым лучшим, слипся, нормально не проварившись. Я смешал его с луково-морковной зажаркой и окорочками — не супер, зато нажористо. Хоть поем нормально впервые за столько дней. Проскользнула мысль о том, что я совершенно забыл о женщине, которая звонила деду, и не спросил, насколько ее звонок важен. Ладно, завтра поинтересуюсь.

Сейчас — взять сумку с запчастями, нацепить рюкзак и — на вокзал. Правильно ли я сделал, что заказал фрукты на продажу? Вдруг всех москвичей по домам разгонят, и некому будет покупать? Посмотрим.

При пересадке на кольцевую я заметил двух пожилых женщин с красным флагом — протестовать едут на Баррикадную. Хорошо, что это далеко, не хотелось бы с баксами попасться ментам. Чтобы не вызывать у них соблазна пощупать карманы, я носил стремную дедову куртку, в которой походил на нищего.

На Курской в вагон вошли трое подвыпивших мужчин, увешанных значками, начиная от октябрятских, заканчивая неведомыми мне на рабочую тематику.

— Врагу не сдается наш гордый варяг! — вскинув кулак, на весь вагон проорал самый молодой, с пылающим взглядом. — Пощады никто не жела-ает!

Пассажиры, замученные людьми-оркестрами, попрошайками и коробейниками, даже не посмотрели на него.

Ну а на Казанском вокзале я, волоча сумку на перрон, смотрел в оба, выискивая патрули взглядом. И снова я переоценил собственную важность: ни одного наряда не встретил, а если бы и встретил, вряд ли они мною заинтересовались бы. Видимо, многих сорвали с мест и бросили на подавление мятежа, а может, так просто совпало.

В полшестого я был на месте. Двинулся вдоль поезда, заглядывая в вагоны и надеясь увидеть знакомых проводников. Плацкартные находились в хвосте состава, и в третьем с конца вагоне я обнаружил Сергея, моющего пол.

Этот суровый на вид мужчина обрадовался мне, как родному, даже обнял. Перевезти сумку и пакет с запчастями он согласился без проблем, даже денег брать не захотел. Мы немного поболтали, я рассказал про деда, и что теперь вместо него некоторое время буду я.

И ни слова о политике!

Потом пришел Валентин. Мы еще немного поговорили, и я поехал домой. Если телек не включать, как будто ничего не происходит. Самолеты летают, поезда ездят, люди ходят на работу и не представляют, что со дня на день привычный мир может рухнуть по воле рвущихся к корыту боровов.

По пути домой я вспомнил о приглашении Лёхи. Почему бы им не воспользоваться? Плановый созвон с бабушкой у меня в восемь, есть я не хочу. Парни они нормальные, к тому же потом мне придется часто мотаться в Москву или даже осесть здесь — пора обзаводиться знакомствами.

На территорию школы я попал вообще без проблем. Трудно поверить, что через десяток лет введут пропускной режим и обнесут школьные дворы заборами.

Где парни, я сперва услышал, а потом увидел: они оккупировали турники. Лекс-крепыш подтягивался, Олег пресс качал, зацепившись ногами за перекладину. Алекс делал подъем-переворот — аж залюбовался. Только Леха ходил туда-сюда и что-то увлеченно рассказывал. Помимо этих трех мушкетеров с Д’Артаньяном, на площадке был невысокий жилистый кореец, показывающий чудеса выносливости, подтягиваясь, и подтягиваясь, и подтягиваясь.

Как они на меня отреагируют? Вдруг пошлют? Опыт того подростка, каким я был полгода назад, вопил: «ОПГ! Опасно! Уноси ноги». Опыт взрослого советовал подружиться с толковыми парнями.

— Вы не понимаете, — бормотал Лёха, пытаясь обратить приятелей в свою политическую веру, — нас тупо посылают нах! А они лезут и лезут, и если мы так и будем нифига не делать…

Первым меня увидел кореец на перекладине, спрыгнул, набычился, уставившись недобро.

— Ты кто такой?

Все повернули головы, Лёха замолчал.

— Привет, — сказал я как можно более нагло.

— Это Пашка, ну, тот самый, — проговорил Лёха.

Воцарилось молчание, парни недоуменно переглянулись.

— Я его позвал, — пробормотал Лёха виновато.

Похоже, ни с кем он мой визит не согласовывал. Что ж, предсказуемо. Сам пообещал — сам поверил.

— Мир, дверь, мяч? — криво ухмыльнулся я, адресуя колкость Лёхе, и зашагал прочь. — Ладно, понял, ухожу.

— Не понял, что за мяч⁈ — с наездом бросил в спину кто-то из парней.

— Скажи это по-английски, поймешь, — ответил я, сбавив скорость.

Воцарилось молчание, парни «зависли». Смех донесся, когда я уже покинул спортплощадку. Не сдержав любопытства, кто же самый догадливый, я обернулся. Кореец хохотал, складываясь пополам. Хлопал себя по ляжкам и тряс головой. Его обступили остальные, не понимая причины истерики. Наконец он перевел мои слова на могучий русский. Даже отсюда было видно, как покраснел Лёха.

— Пацан, иди сюда! — кореец сделал приглашающий жест. — Ты мне нравишься!

— Звучит подозрительно, — крикнул я, теперь прыснули остальные.

— Ладно, раз уж пришел, давай к нам, — снизошел до меня узкоглазый Алекс-мажор и отвесил Лёхе подзатыльник.

— Чем ты можешь быть нам полезен? — спросил кореец, когда я подошел, разглядывая меня, как перекуп — подержанную тачку. — Хоть пять раз подтянешься?

Молча я направился к перекладине. Подтягивания мне не очень давались, но десять раз подтянулся легко, спрыгнул, потирая руки. Можно было поспарринговать с кем-то, но парни выглядели спортивными, и не хотелось опозориться. А вот силы свои проверить — хотелось.

— Были бы боксерские перчатки, показал бы, — сказал я.

Биться на голыми руками — не самая хорошая идея.

— Покажешь, — кивнул Лекс-крепыш. — У нас объединение серьезное, тупых не берем. Тебе три вопроса, ответишь — и ты с нами.

— В сфинкса поиграть хочешь? — продемонстрировал эрудированность я. — Валяй.

— Видите? Он реально с мозгами! — встал на мою защиту Лёха.

Лекс-крепыш, директорский сынок, преобразился, прибавив лет пять, и выдал:

— Какая первая планета от солнца?

— Меркурий, — ответил я без раздумий и задал встречный вопрос: — Сколько спутников у Венеры?

— Два, — брякнул Лекс.

— Лошара, — вздохнул Алекс-мажор. — Ни одного. Дальше я спрашиваю. Дейв Гаан — это кто?

— Вокалист «Депеш Мод». Автор текстов у них Мартин Гор.

Сопереживающий мне Лёха затанцевал и захлопал.

— Видите? С мозгами! И музыку правильную слушает. Он три часа читал «Коммерсанта», как интересную книгу! Прикиньте?

— Ну ты балабол! — улыбнулся до того молчавший Олег, как и я, сын мента.

— Последний вопрос. — Алекс потер переносицу. — Назови пять рек, названных именами мужчин.

— Не назову, потому что это вопрос с подколкой, — сразу же сказал я. — Вот я тебя спрошу, как что-то там на латыни, например, нижняя челюсть. Скажешь? Нет. Только медики скажут. Чтобы ответить на твой вопрос, нужно заранее готовиться. Потому что реки это маленькие, на карте их так сразу не увидишь, о них только местные и знают, и то об одной, которая рядом течет. Но раз пошли сверхсложные вопросы, я понял, что вы не хотите со мной общаться. Что ж, рад был повидаться.

Я протянул Алексу руку.

— Без обид. В нашу команду мы тоже кого попало не берем. А то понаехали тут в нерезиновую, понаоставались.

— В вашу команду? — не поверил своим ушам Лекс-крепыш.

— Ну а что, думаете, вы одни такие? Мы собираемся, качаемся и прокачиваемся, то есть развиваемся интеллектуально. ММА занимаемся. Гопников, правда, не гоняем — малы еще. Удачи, парни, с гопотой. Я бы вам помог, для меня это дело чести. И еще, Алекс, я бы был поосторожнее. А то у нас в школе был случай, участвовали двое до шестнадцати лет и один с паспортом, одиннадцатиклассник. Так вот на него всех собак повесили как на старшего. Звоните, если что.

— Без обид, — кивнул Алекс. — А как нижняя челюсть по латыни?

— Мандибула, — ответил я и удалился вод взрыв хохота.

Неприятно, но понятно и объяснимо. Закрытое сообщество не впускает чужих. Как и у нас, прежде чем влиться в коллектив, нужно доказать свою лояльность. Ничего никому доказывать я не собирался — нет времени на глупости. А общаться с парнями можно и по отдельности, теперь я знаю, где они собираются.

Пошел дождь, и я побежал быстрее, чтобы не промокнуть. Ну и погода тут! Заквакать можно.

Однако погода меня пощадила, и ливень хлынул ровно тогда, когда я оказался в подъезде. Стряхнув капли с капюшона дедовой куртки, я взбежал наверх, сунул ключ в замочную скважину… и понял, что дверь открыта. Невольно шагнул назад, вынимая ключ. Сегодня я не тукан и отчетливо помнил, как закрывал дверь — ее надо чуть на себя потянуть.

Воры залезли?

Вспомнилось, как я застукал воров на горячем в квартире Ильи. Вот же проклятое время! Ведь и выносить-то у деда нечего, я все заначки опустошил. Разве что телевизор и посуду… Обобрать не оберут, а разгром устроят.

Да и, скорее всего, воры уже ушли, потому я осторожно потянул дверь на себя.