Возвращение Безумного Бога 9

Глава 24 Слезы кактуса

В «Пьяном Грифе», одном из самых сомнительных заведений на окраине Синегорья, было непривычно тихо для вечера четверга. Обычная публика (контрабандисты, мелкие бандиты и прочие сомнительные личности) сегодня предпочла чуть более «респектабельные» места. Все хотели обсудить последние новости, а в приличных заведениях газеты свежее.

Закопченные стены «Грифа» помнили множество историй — от пьяных драк до тайных сделок. Старый граммофон в углу натужно хрипел какой-то романс, временами сбиваясь и начиная заново. Под потолком лениво крутился вентилятор, разгоняя сизый табачный дым и запах дешевого алкоголя.

Фома Лисовский сидел за дальним столиком в компании двух девиц весьма определенной профессии. Его плащ изрядно поистрепался, а на руках виднелись свежие шрамы — по словам Фомы, следы схватки с Аномалией Божественного Уровня Угрозы.

Но на само деле это было последствия недавних экспериментов с самогоноварением.

Одна из его спутниц, худая рыжая бестия по прозвищу Лиса, как раз зачитывала вслух свежий выпуск «Синегорского вестника». Газета была уже изрядно помята — видимо, прошла через множество рук.

— «…и тогда молодой княжич Безумов раскрыл чудовищные преступления рода Кривотолковых», — декламировала она, активно жестикулируя и проливая дешевое вино, — «Века злодеяний, сотни жертв…»

— Да ладно! — её подруга, пышная томная брюнетка, представившаяся как Мария-Антуанетта (хотя все знали, что на самом деле её зовут Машка), всплеснула руками, — Прям вот так взял и раскрыл? А эти, как их… доказательства?

— Тут написано — нашли какую-то машину в подвале, — Лиса перевернула страницу, — Интересно, майбах или роллс ройс… Жуть какая-то… они людей туда живьем запихивали, представляешь? В двигатель, похоже… Высасывали из них удачу, превращали в топливо…

— Ой, не надо подробностей! — Мария-Антуанетта картинно передернула плечами, — У меня от таких историй кошмары бывают.

Фома молча опрокинул в себя очередную стопку мутного самогона. Новости его явно впечатлили — на обычно невозмутимом лице проступило сложное выражение, смесь удивления, досады и… уважения?

— Вот же… — пробормотал он, наливая еще, — Не ожидал от пацана. Совсем не ожидал.

— Ты что-то сказал, красавчик? — Лиса игриво погладила его по щеке, — Ты знаешь этого Безумова?

— Знаю, — Фома криво усмехнулся, — Даже помогал ему… немного. Думал, он просто хочет старые счеты свести, а он… — он покачал головой, — Целую империю зла развалил. Весь клан Кривотолковых по камешку разобрал.

— А ты вроде тоже с ними… это… вместе воевал? — осторожно спросила Лиса, — Я слышала истории…

— Было дело, — Фома машинально потер шрамы на руках. В его глазах появился нехороший блеск, — Воевали… вместе… ну типа того… Он со мной, а я с ними… И много чего интересного узнал. Про их эксперименты, про Черное Солнце… — он запнулся, — А, ладно, это все уже неважно.

— А правда, что князь сбежал? — заинтересовалась Мария-Антуанетта, придвигаясь ближе, — В газете пишут — его до сих пор ищут.

— Сбежал, падлюка, — Фома с досадой стукнул кулаком по столу. Бутылки жалобно звякнули, — А я-то мечтал до него добраться… Знаете, сколько я от них натерпелся? Чуть душу щипцами не вытащили…

— Ой… Расскажи! — Лиса подалась вперед, явно почуяв интересную историю. Её глаза с большими темными кругами, заблестели от любопытства.

— Не, — Фома мотнул головой, — Некоторые вещи лучше не вспоминать. Особенно то, что они делали с пленниками. Иногда мне до сих пор кошмары снятся… — он залпом опрокинул еще стопку, — Хотя знаете что? Я все-таки нагадил им напоследок!

— Это как? — хором спросили девицы.

— А помните ту заварушку в особняке? Это ж я туда Госпожу направил. Ну ту самую, с турнира… Она там со своими головорезами такого шороху навела!

— Это которая с четырьмя руками? — уточнила Лиса, — Жуть какая… Говорят, она вообще не человек.

— Мутант! — пискнула Мария-Антуанетта, — В лагеря бы всех этих нелюдей…

— Ничего не жуть, — возразил Фома, — Нормальная девчонка. Деловая. С ней можно иметь дело… если осторожно. Правда, характер — швах, но это у них семейное, видать. Зато какие связи! Куча кланов в Диких Земель под её контролем.

— А ты откуда знаешь? — заинтересовалась Мария-Антуанетта.

— Да так, — Фома загадочно улыбнулся, — Пересекались по делам… Слушайте, а хотите я вам лучше про свой новый бизнес расскажу?

— Какой еще бизнес? — подозрительно спросила Лиса, — Опять что-то нелегальное?

— Обижаешь! — Фома аж подпрыгнул от возбуждения, — Все чисто! Почти… В общем, я тут на днях такую штуку нашел — обалдеете! Плотоядный кактус!

— Чего? — не поняла Мария-Антуанетта.

— Кактус! Который мясо жрет! — Фома явно был в восторге от своей находки, — Представляете? Растет себе в Диких Землях, жрет все, что движется… А главное — сок у него такой… особенный!

— Фу, какая гадость, — поморщилась Мария-Антуанетта.

— Да погодите! — Фома схватил бутылку и потряс её перед носом у девиц, — Главное не в этом! Я из него самогон гнать начал! Такая штука получается — закачаешься!

— Ты что, серьезно? — Лиса с опаской посмотрела на мутную жидкость в стакане, — Из хищного кактуса?

— А то! Правда, первая партия немного… того. Двое дегустаторов ослепли, один заговорил на древнеарамейском… Но это так, мелочи! Зато вторая партия — просто огонь!

— Погоди-ка, — Мария-Антуанетта отодвинула свой стакан подальше, — То есть это… эксперимент?

— Не бойтесь, это не мой… это старый, проверенный, от опытных самогонщиков Диких Земель, — успокоил их Фома, — От него только голова болит и иногда звезды перед глазами. А вот как моя новая партия созреет — тогда и попробуем. Я уже и название придумал — «Слезы кактуса»! А? Как вам?

— По-моему, лучше «Кровавые слезы», — предложила Лиса, — Раз уж кактус плотоядный…

— О! — Фома просиял, — А ты молодец! Соображаешь! Точно — «Кровавые слезы»! Еще и этикетку сделаем — кактус такой злобный, с зубами… А внизу напишем: «Гарантированно без древнеарамейского»!

— А может… это… поаккуратнее с экспериментами? — осторожно предложила Мария-Антуанетта, — А то мало ли что…

— Да ладно тебе! — отмахнулся Фома, — Подумаешь, пара слепых! Зато какие перспективы! Вы представляете, что будет, когда я технологию отработаю? Это ж революция в самогоноварении! Прорыв! Может, даже патент получу!

Фома аж преобразился, заулыбался, глаза заблестели. Перспективный бизнес вывел его из депрессии и вечного сплина…

— Ага, и срок, — пробормотала Лиса, — За производство токсичных веществ…

— Эй, я между прочим, все по науке делаю! — обиделся Фома, — У меня и лаборатория есть! И спирты всякие! И этот… как его… центрифуга! Правда, она взорвалась на прошлой неделе, но это детали… Надо будет у Костяна новую выцыганить… попросить, он обещал помогать…

Он увлеченно принялся расписывать перспективы своего нового бизнеса, совершенно забыв про политические новости. В конце концов, что там какие-то Кривотолковы, когда тут такое дело — первая в мире кактусовая самогонка! Вот это действительно событие исторического масштаба!

Где-то на задворках его затуманенного алкоголем сознания мелькнула мысль — может, стоило бы помочь в поисках Кривотолкова? С его-то знаниями и опытом Истребителя… Но она быстро утонула в размышлениях о правильной технологии перегонки и дизайне будущей этикетки.

— В конце концов, — рассуждал он вслух, — пусть этим занимаются другие. Горовой, чтоб его! У меня есть дела поважнее! Вот, например, надо найти еще дегустаторов для следующей партии. Желательно таких, которые помоложе и языков побольше знают. А то этот древнеарамейский как-то напрягает…

— А может, не надо дегустаторов? — предложила Лиса, — Может, лучше… я не знаю… на крысах сначала попробовать?

— Крысы не годятся, — серьезно ответил Фома, — Они после моего самогона слишком умные становятся. Одна на днях меня на чистом русском послала…

Девицы переглянулись с явным беспокойством.

— Может, тебе это… отдохнуть немного? — осторожно предложила Мария-Антуанетта, — А то ты какой-то… увлеченный слишком.

— Какой отдых⁈ — возмутился Фома, — Тут дело века делается! Наука! Прогресс! — он поднял стакан, любуясь игрой света в мутной жидкости, — За «Кровавые слезы»! И за то, чтобы никто больше не ослеп! Ну, или хотя бы не заговорил на мертвых языках… А крысячьи матюки я как-нибудь переживу…

Когда князь Григорий Соколов появился на пороге палаты, Светлана как раз училась заново ходить, опираясь на руку матери. После комы и проклятия мышцы все еще слушались плохо, но упрямая княжна отказывалась лежать в постели.

— Светочка… — голос отца дрогнул.

Она обернулась, и её глаза расширились от изумления. Князь выглядел осунувшимся после заключения — тюремная форма висела мешком на похудевшей фигуре, а в темных волосах появилось больше седины. Но взгляд оставался прежним — решительным и полным любви к дочери.

— Папа! — Светлана рванулась к нему, забыв про слабость в ногах.

Князь метнулся вперед, успев подхватить дочь прежде, чем она упала. Крепко прижал к себе, уткнулся лицом в её синие волосы:

— Прости меня, родная… Я должен был быть рядом, а вместо этого…

— Тише, — она обняла его за шею, как в детстве, — Ты не виноват. Ты хотел защитить меня.

— И чуть не потерял тебя, — глухо произнес он, — Если бы не молодой Безумов…

Княгиня Елизавета Петровна подошла к ним, осторожно положила руку мужу на плечо:

— Гриша… главное, что теперь все позади. Мы снова вместе.

— Да, — он поднял голову, и в его глазах блеснули слезы, — Знаете, там в камере… я много думал. О гордости, о мести, о том, что действительно важно… — он крепче прижал к себе жену и дочь, — Я был таким дураком.

— Ну-ну… — Елизавета Петровна ласково погладила его по щеке, — Ты просто хотел справедливости. Мы все этого хотели.

Света попыталась сделать шаг и пошатнулась. Отец тут же подхватил её:

— Осторожнее, милая. Тебе еще нужно восстановиться.

— Я в порядке, — упрямо заявила она, — Скоро будет финал турнира, я должна быть в форме.

— Какой турнир⁈ — воскликнула княгиня, — Тебе нужен покой!

— Мама, — Светлана закатила глаза, — Я Соколова или кто? Мы не сдаемся!

Князь тихо рассмеялся:

— Вся в меня. Такая же упрямая.

— Да уж, — вздохнула Елизавета Петровна, — Два сапога пара. Хотя знаешь, Гриша… — она хитро улыбнулась, — Может, скоро у нас появится кто-то, кто сможет усмирить её характер.

— Мама! — Светлана залилась краской, — Не начинай!

— А что такого? — невинно спросила княгиня, — Я просто заметила, как ты смотришь на молодого Безумова. И как он смотрит на тебя…

— Что⁈ — князь напрягся, — Какой еще Безумов?

— Тот самый, который спас нашу дочь, — спокойно пояснила княгиня, — И разоблачил Кривотолковых. И вообще показал себя весьма достойным молодым человеком.

— Но… — князь явно был в замешательстве, — Я, кажется, многого не знаю… Света, это правда?

— Папа, — она спрятала пылающее лицо у него на груди, — Давай не сейчас, а?

— О-о-о… — протянул он, — Значит, правда… — он помолчал, — Ну что ж… должен признать, парень действительно… незаурядный.

— Вот и я о том же, — довольно кивнула княгиня, — К тому же, сейчас самое время для укрепления связей между родами. Времена меняются, нужны новые союзы…

— Мама! — возмутилась Светлана, — Ты что, уже свадьбу планируешь?

— А что такого? — пожала плечами княгиня, — Должен же кто-то думать о будущем. К тому же… — она лукаво улыбнулась, — Ты разве против? Я видела, как ты его целовала после исцеления…

— Что⁈ — князь поперхнулся, — Как… поцеловала?

— Ой, всё! — Светлана попыталась сбежать, но ноги все еще плохо слушались, — Я… мне нужно… тренироваться!

— Стоять! — скомандовал князь, удерживая дочь, — А ну-ка подробнее про поцелуи!

— Гриша, — мягко остановила его жена, — Не сейчас. Давай просто порадуемся, что мы снова вместе.

Он вздохнул и снова обнял их обеих:

— Ты как всегда права, любовь моя. Хотя… — он строго посмотрел на дочь, — Нам с этим Безумовым надо будет серьезно поговорить.

— Папа!

— Никаких «папа»! Сейчас я глава рода! — но в уголках его губ играла улыбка.

Они стояли обнявшись — отец, мать и дочь, снова вместе после всех испытаний. За окном сияло весеннее солнце, словно сама природа радовалась воссоединению семьи. А где-то в коридоре Марья и Афина, подслушивающие под дверью, тихонько хихикали, предвкушая, как будут дразнить подругу.

В конце концов, думала Светлана, уткнувшись в отцовское плечо, может и правда пришло время перемен. Время новых союзов, новых отношений, новой жизни. Но об этом она подумает позже. А сейчас… сейчас просто хотелось стоять вот так, чувствуя тепло родных объятий, и знать, что самое страшное позади.

Хотя разговор с отцом о поцелуях ей еще предстоит. И что-то подсказывало — это будет очень интересная беседа…