Возгласы прошлых лет. Часть первая

Дар морей

Зазвенели колокола. Улицы города заполнились людьми, которые везли обозы, несли различную еду и гнали скот. Люди, словно вода, стекались к главной площади Ренора, откуда слышался голос глашатая. Сегодня в Реноре был особенный день. Ярмарка, добрые вести и гостинец прямиком с островов Ѝтура, завезённый моряками на публичный показ перед толпами. Солнце было в зените и палило слишком ярко, что не очень радовало Длана. Он оделся не по погоде, и ему становилось слишком жарко. Под нос себе ворчал высокий дядька с еле проступившей щетиной. Он был одет в тёмно-синюю тунику, за которой проглядывались белая рубаха и тёмные штаны. На плечах его висел каштановый плащ, который он принялся снимать, грубо шлёпая по земле кожаным сапогом от явного раздражения.

– Ну сколько там ещё? – он ворчливо окрикнул сапожника, который медленно прибивал каблук к сапогу. Сам Длан восседал на табурете, боком опиравшись на стойку, при этом наматывал хлопковую ткань на стопу. Он щурил свои тёмные глаза от света падающих лучей. Закончив обмотку, Длан, поправил свои поседелые кудри, убирая их за уши.

– Ха̀ллер! Закрой меня от этого палящего солнца. – Длан гаркнул и правой ладонью стал прикрывать глаза.

– Сегодня вам, определённо, не везёт, магистр. – Халлер обнажил свою ехидную улыбку. Высокий, стройный и светловолосый, с кривым шрамом на брови мужчина, встал перед сидящим морщинистым Дланом. Густая, поседевшая бородка захватила его лицо, разрастаясь вокруг рта.

– Не начинай. Лучше скажи мне, как скоро мы их нагоним? – Длан убрал ладонь и нервно, весьма по-старчески, захрипел. Он оглядывал каждого, кто проходил мимо лавки и устремлялся вверх по улице. Кто-то бежал и падал, кто-то с трудом проталкивал свой обоз, а кто-то разворачивался, ругался и шёл в противоположную сторону от площади. Длана немного смешила эта обстановка. Никогда ещё он не видел стольких людей, идущих сломя голову и готовых снести друг друга, ради того, чтобы посмотреть представление. С площади уже доносилась приятная музыка рѐнорских музыкантов, а хохот и людской гомон воцарились на улице.

– Видимо, нескоро. Нам пробираться через толпу… – Халлер надменно посмотрел своими острыми и хитрыми глазами на шагающих людей.

– Простите. Никто не подозревал, что я сломаю каблук, – ворчливо проговорил Длан.

– Вы слишком спешили, магистр. Но ничего, Эвард и Грег займут нам места у нашего зеленщика, – лениво ответил Халлер, скрестив свои руки на груди.

Пока сапожник ремонтировал сапог магистра Длана Тормерга, глашатай на площади громко объявил:

– Дорогие граждане Ренора! Представление начнётся через пятнадцать минут, – протяжно и басисто закончил глашатай.

– Сколько они берут за возможность посмотреть? – Длан неспокойно спросил, почёсывая свою каштановую бородку.

– Один лавер, – неудовлетворительно пробормотал Халлер.

– А сбегаются сюда все, кто ни попадя… – Длан всё ещё нервничал и ворчал, думая о сапожнике, который уже десять минут чинил его обувь.

– Даже бедняки хотят посмотреть. Хотя бы краем глаза, – презренно всматривался в толпу Халлер.

– Да… – на выдохе протянул Длан и спокойно продолжил, – но только ты, вижу, не хочешь.

– А я и не бедняк. – Халлер всё ещё задирал свой нос и думал, что он тут важнее всех.

Длан недовольно повертел головой, а Халлер язвительно ухмылялся, что вовсе не устраивало магистра Тормерга. Внезапно сапожник окликнул Длана и протянул сапог.

– Вот, милорд, ваш сапог. С вас двадцать четыре акрона.

– Благодарю вас, – обернувшись, Длан забрал сапог и мгновенно нацепил его на ногу. Он достал из кисета лавер и скинул сапожнику в руку со словами:

– Сдачи не нужно.

Халлер лениво проследил за действиями магистра и с явным недовольством.

– Пройдёмте, магистр. Нам же ещё пробираться сквозь толпу простолюдинов.

Длан возмущённо встряхнул плащ и накинул его на плечи, скрепив у горла серебряной застёжкой. Теперь вместе с Халлером они зашагали, проходя мимо разного рода людей, населявших столицу.

Вместе с палящим в зените солнцем в лицо Длану подул тёплый летний ветерок, легко развевающий чёрные гобелены с вышитыми серебряными звёздами. Геральдика Клейвенов бросалась в глаза сплошь и рядом. Её трудно было не заметить. Как и лица разного рода девиц, обильно проходящих в толпе.

– Вот скажи мне, Халлер, кто эта девушка? – Длан уставился на милую, светловолосую девицу, которая прижималась к стройному, размашистому мужчине.

– Чем она вас заинтересовала? – с прямой спиной Халлер шёл вальяжно, держась руками за кожаный поясок.

– Цвет её платья. Он светло-зелёный. – Длан оглядел людей вокруг себя. И тех, кто стоял, и тех, кто шёл мимо.

– Видится мне, что она особенная. По крайней мере, других людей в таком цвете я не вижу. – Длан глянул на своего подчинённого и снова уставился на девицу в зелёном.

– Куртизанка, магистр, – Халлер сказал спокойно.

Тормерг повёл глазом.

– Не куртизанка, а падшая женщина, – и грубо фыркнул.

– Падшая или падкая? – Халлер ухмыльнулся.

– Я полагаю и то и другое. – Длан поднял голову и не отводил глаз. Это заметила и девица в светло-зелёном. Она показала некий жест, от которого его чуть бросило в краску.

Длан отвернулся неуверенно.

– Когда вы последний раз выходили на улицы города? Тысячу лет назад? – улыбка с лица Халлера не спадала.

– Неделю… – он потрогал покрасневшую щеку. – Но как будто прошла целая вечность. – Длан не переставал оглядывать людей вокруг.

– Сегодня слишком знаменательный день, и город кишит приезжими. – Халлер почесал подбородок и немного задумался. – Странно, что король не будет присутствовать.

– Уже все об этом говорят. Не слышал подробностей? – Длан вопросил с удивлением.

– О том, что пропал его младший сын? – Халлер ответил холодно и недовольно.

Длан смутился.

– Ты недоволен, что король не попросил нашей помощи?

– Я не так падок к деньгам, как та девица в зелёном, но мои запасы стали пустеть и служебных выплат мне не хватает. – Халлер гордо возвысил свою голову и презренно смотрел на людей свысока.

– Это понятно. Как же вы все голову мне проели этим! – Длан ругнулся, и сам был недоволен. – Пока король не даст отмашку, мы не можем…

– Пока король не даст отмашку… – Халлер повторил, тяжело вздыхая. – Слишком много раз я это слышал. Почему мы не вылавливаем бандитов, воров и убийц? Они наносят такой же ущерб, как и нечистые. Даже существенно больший.

– Война с отбросами – это не наша война. – Длан разозлился не на шутку. – Забыл или тебе напомнить? Такой, как ты, стоит с десяток рыцарей или даже больше. Нас мало, Халлер, и мы нужны лишь в определённый момент…

– Пока не грянет гром? – Халлер снова перебил.

– Именно, – сурово подтвердил Длан. – Наша война – в глубинах общества. Пока люди живут спокойно, вкушая все прелести жизни, мы – словно смерть, ходим в поисках и вынюхиваем их, как гончие.

Халлер подхватил его.

– А они прячутся всё лучше и продуманней! Это наша горькая правда, магистр.

– Но согласен… – Длан стал чесать бороду. – Король мог бы уже дать нам указ снова шерстить по королевству и попытаться выйти на хоть какой-нибудь след. – он глубоко набрал воздух. – Полгода безделья. Худшее и нельзя представить.

– Или хотя бы помочь ему в поисках родни, – холодно добавил Халлер. – Ведь розыск – наше ремесло. Кто с этим справится лучше нас?

– Поверь, там нашлись люди. Конечно, не такие, как мы, поэтому поиски уже затянулись. Так, что младшего сына всё равно найдут. Рано или поздно.

Халлер пожал плечами.

– Вот бы они прибились к гильдии. Тогда Бривек осыпал бы нас эскулями.

Длан ухмыльнулся.

– Да на что тебе эскули?

– Мне уже двадцать пять лет, магистр. Я и так достаточно послужил этому миру. – Халлер стал бросать взгляд на девушек. – Поэтому мои сундуки должны уже быть набиты золотом и драгоценными камнями.

– Хочешь титул, замок и знатную девицу в жёны? – Длан чуть гоготнул.

– Всё так. Как только моя служба окончится, ищите меня где-нибудь в замке на побережье Дормовии. – Халлер закрутил воодушевлённо.

– Ещё десять лет, Халлер… Придётся мне слышать твой высокомерный и надменный тон. – Длан ухмыльнулся.

Халлер промолчал, продолжая осматривать девиц и смущать их своей кислой улыбкой.

Тут же Длан вспомнил, как нашёл его, избитого до полусмерти, в одной из столичных канав. Он посчитал, что мальчишку нужно было отдать в монастырь, но как только Длан попытался помочь бедняге, тот, скрывая под брюхом нож, незаметно блеснул им и чуть не вскрыл ему глотку. Мальчик корчился от боли, был весь в крови и ссадинах, но всё выжидал момента и был готов сражаться. Такой закал ценили в гильдии.

Длан тогда вырубил его и решил завербовать мальчугана. Там он излечивался и пару раз попытался сбежать. Но если уже попал за порог гильдии, то покинуть её получится, только встав в одни ряды с сослуживцами.

– Сколько тебе лет? – Длан присел рядом с койкой.

– Тринадцать. – мальчуган отвечал тихо, чуть ли не плача.

– Как тебя зовут? – Длан спрашивал грубо.

– Халлер Рондет…

Оказалось, что мальчишка был вором и состоял в одной банде Ренора. Такую кличку ему дали за превосходные, быстрые кражи и умелые, ловкие прыжки по крышам. Халлер был лучшим вором в своей банде и заметно выделялся. Поэтому его выловили ребята из другой банды и предложили ему вступить в неё. Он отказался, за что и был избит ими до смерти. По крайней мере, они так тогда подумали. Повезло, что Халлер просто потерял сознание, и, возможно, из-за этого он был ещё жив.

Длан вернулся в реальность, после вопроса Халлера.

– Вы слышите, магистр?

Они почти подошли к площади, от которой разносилась птичья трель. Пение было громким, звонким и журчащим, но необычным и несвойственным для этой округи. Людских голосов было много, но даже шум тысячи людей был слабее пения птицы.

– Она очнулась! Очнулась! – кто-то заорал в толпе, и люди устремились быстрее.

Чем ближе они подходили, тем больше становилось людей. Их было слишком много и просто так протиснуться становилось тяжело. Люди взбудоражено ликовали, а шум и разговоры не прекращались.

– Как красиво поёт. – Длан удивился. – Никогда не думал, что увижу хотя бы одну.

– Соглашусь, но это скорее зов помощи. – высокий Халлер грубо расталкивал людей, расчищая проход для Длана.

– Козлы, – кто-то буркнул им в спину.

Застучали барабаны, засвистели флейты, и где-то перебирали струны менестрели. Длан с Халлером подошли ещё ближе, и теперь для них открылся вид на площадь города. На довольно высокой сцене выступали ряженые артисты. За ними стояла огромная бревенчатая клетка, которую только закончили собирать. В клетке находилась крупная птица, связанная не одним толстым канатом. Она лежала на брюхе, совсем не могла пошевелиться и только пела.

Танцы, музыка, ликование и птичий зов помощи. Рядом со сценой возвышалась мраморная статуя великого стража, который свысока смотрел на представление. Статуя была двадцать шесть футов в высоту, с человеческим туловищем и четырьмя птичьими ликами, которые смотрели в разные стороны.

– Разве страж не видит, что происходит? – Халлер крикнул Длану, который шёл позади и пытался не потерять его в толпе.

Людей было столько, что они будто плыли, разгребая их, как волны. Кто-то кричал и махал рукой, стоя у лавки зеленщика.

– Это Грег, – выкрикнул Халлер.

Протискиваясь, Длан и Халлер с трудом вышли к лавке, у которой стояли остальные подопечные. Невысокий и складный Эвард и Грег Говельд, угрюмый и здоровый. Длан всегда называл Грега быком, только с оленьими рогами. За лавкой, на которой находилось множество различной зелени, стоял зеленщик и его прислужница. Зеленщиком он был только по дням.

– Представление уже в разгаре, – сказал Эвард, прикрываясь ладонью от солнечных лучей и всё разглядывая сцену.

– Малость запоздали, – отвечал Халлер. – Так что будет с птицей? – спрашивал он возмущённо.

– Отпустят, – Грег ответил спокойно, пожёвывая какую-то траву.

Лицо Халлера озадачилось непониманием.

– Это издевательство над моряками. Они везли её месяц на корабле, чтобы птица улетела обратно?

– Им заплатили высокую цену. Уши так говорят, – высоко и шипяще ответил Эвард.

Длан расположился на помосте, между Грегом и Халлером. Все четверо были выше толпы перед ними и отлично наблюдали за сценой.

Чуть запыхавшийся и уставший от жары Длан поддержал разговор:

– Чтобы отловить такую птицу, нужно очень много людей и, по крайней мере, два корабля. Это королевская забава. Бривек всё это организовал для знати, но семья для него важнее, поэтому тут его нет, а знатные люди есть. – Длан высказывался спокойно.

– Откуда эти уши, магистр? – удивлённо спросил Грег.

– Да какие уши! Посмотри по сторонам и сам подумай. – Длан взъелся на него.

– Здесь почти все графы, бароны и мелкая знать королевства. – Халлер тихо подсказал Грегу на ухо. Тот лишь ответил грубым кивком головы.

Танцы закончились, и песни перестали звучать. На сцену вышел глашатай города и городской магистрат.

Глашатай объявил:

– Кхм… Горе случилось в столице…

– Это тот самый? – Эвард спросил у уха Длана.

– Да, – утвердительно ответил Длан. А глашатай продолжал:

– Король Бривек Клейвен, первый его имени, властитель нашей с вами Дормовии, не сможет присутствовать сегодня и видеть сие представление. Поэтому от имени Короля Бривека, первого его имени, представление будет открывать магистр города Ренора.

Ликование сменилось овациями. Под слово магистрата застучали барабанщики. Они медленно отбивали в такт, а птица снова запела, но уже тихо. Связанная в клетке не меньше чем двумя канатами. С того места, где стоял Длан, Халлер, Грег и Эвард, было хорошо видно огромную и величавую птицу. Оперение её было серо-голубым. Длинный красный клюв, белоснежные, серые и голубые перья на голове и шее, и красочный тёмно-синий хохолок.

– Халлер, что ты ещё узнал о птице? – спросил Длан.

– Неизвестно, как называют птицу моряки. Её выловили у островов Итура, приманив на огромную кучу рыбы, – ответил Халлер.

Люди вышли на сцену с топорами и стали рубить клетку. Откинув порубленные балки, строители принялись за канаты.

– Неужели эта птица не опасна? – удивлённо спросил Эвард.

– Моряки хвалились, что эти птицы боятся их и поэтому не нападают, – спокойно ответил Халлер.

– Но мы же не моряки, – Длан хохотнул немного и призадумался. – Вот сейчас и увидим, что произойдёт.

Толстые канаты, шириной с крепкую мужскую руку, начали рваться под ударами топоров. Звук стали сменился пронзительной и протяжной трелью. Птица вздыбилась, почувствовав свободу, и встала на лапы.

Стуки барабанов прекратились вместе с ликованием. Все, кто ещё был на сцене, убирались с неё прочь. Птица была настолько огромной, что в свой полный рост доставала хохолком до половины статуи.

– Сколько в ней футов? – кривляясь и удивляясь, спросил Грег.

– Может, двенадцать или больше, – ответил Эвард, всё плотнее прикрывая уши.

Звук, издаваемый птицей, был слишком громок, поэтому Длан с подопечными резко закрыли уши, как и все люди, которые стояли перед ними. Длан Тормерг распознавал что-то прекрасное в птичьей трели. Если кругом весь люд кривился от пронзающего звука, то для Длана он был просто громок, но в то же время по-своему красив. С птицы слетел последний обрубок каната, и теперь она расправила свои тёмные, слегка голубые с белым, крылья, размах которых превысил ширину сцены. Птица всё пела и немного припрыгивала на сцене, со звуком прогибающихся досок. Короткая шея крепко прилегала к толстому и обширному брюху, а слегка красный, короткий клюв устремился ввысь. Продолжая трелить, птица размахнула свои крылья, послав стремительные потоки воздуха во все стороны. Взмахи были нечёткими, но всё же птица возвысилась над землёй и наслала ещё больше воздуха. Головные уборы, гербы, штандарты, девичьи юбки – всё, что плохо закреплено, стало слетать. Она взмахивала всё чаще и, перекрутившись в воздухе, расправилась теперь ближе к небесам. Птица поднималась всё выше и улетала куда-то на север. После недолгого молчания ликование снова вспыхнуло. Заиграла музыка, люди захохотали и стали хлопать.

На сцену снова вышел глашатай и объявил, что представление окончено, но праздник продолжится до заката. Длан с подопечными стояли, ошарашенные, и все наблюдали за улетавшей птицей.

– И ради этого её месяц везли сюда. – Грег ворчливо плюнул.

– Просто кому-то не жалко своих денег. – Халлер медленно покрутил головой, почёсывая свой подбородок.

– Радуйтесь, что хотя бы один раз в жизни увидели что-то подобное, – Эвард воодушевлено воскликнул.

– А как вам пение? Понравилось? – Длан вопросил, удивлённо улыбаясь.

– Отвратительно, магистр, – холодно ответил Халлер.

После этого представление, на удивление, закончилось, и площадь люди стали спешно покидать. Гремя деревянными тележками, уезжали продавцы, продав в толпах достаточно, чтобы прожить следующие недели. Вздыбились лошади и повезли своих знатных хозяев подальше от площади, которая теперь опустела и показала изрядное количество разбросанного мусора и потерянных вещей на мощёной площади. Там, где уже не стояли лошади, остались кучи дерьма, характерно пахнущий аромат, от которых разносился лёгкими порывами ветра по всей площади и наполнял нос магистра Длана Тормерга, от которого его слегка кривило. Ещё за не успевшими покинуть площадь людьми спешно вышли убирать мусорщики, которые весьма ценились гражданами города и имели статус не хуже кормилиц, нанимаемых и тщательно отбираемых знатью. Длан глядел на них с восхищением, как и на шерифа города Ренора, который отчаянно боролся с преступностью, подобно тому как мусорщики борются с людским дерьмом, всё чаще загрязнявшим улицы любимого им города. Безусловно, Длан любил порядок и желал его видеть везде, помимо гильдии, в которой безукоризненно руководил всеми процессами. Вербовкой, обучением и управлением королевскими шпионами, ныне когда-то прозванных в недрах зарождавшихся гильдий «карателями».

– Мой долг. Моя жизнь. Моя вечность. Ты запомнил, Халлер? – он строго говорил сопляку.

Халлер Рондет, как и Грег Говельд, и Эвард Вентур, и несколько других юношей, ставших впоследствии карателями, прекрасно помнили эти слова о вечном жизненном долге, который величаво олицетворял их единственную роль в этом, как многие считают, спокойном мире. «Клинки королей», «Призраки в тени», «Чистильщики» – как только их не называли краем уха услышавшие из слухов о них впечатлительные люди. Они действительно были и чистильщиками, очищая мир от выживших отпрысков, и призраками, изрядно сливавшимися с толпами, и клинками, которыми короли почти всех королевств Мардолората, уничтожали остатки прежней династии, эпохи магов и волшебников. Каждый каратель обязывался выполнять свой долг и не боялся смерти. Для них она попусту не существовала, так как они сами были той смертью, искавшей всё новые души для своего царства мёртвых. Длан был лучшим в Ренорской гильдии, поэтому со временем его назначили магистром, беспрепятственно выполняющим свой долг. Его уважали все, даже бывший вор и преступник Халлер Рондет, для которого Длан стал чуть ли не отцом.

Смотря на своих подчинённых, складного и лысого Грега, с окладистой рыжей бородой, высокого и сухого Халлера, стройного красавца со шрамом и Эварда, броского мужчину среднего роста, отличавшегося острым умом и находчивостью, Длан ещё раз утверждался в том, что воспитал их правильно.

Люди полностью покинули площадь, оставив только владельцев лавок, продавцов и купцов, а Длан с подчинёнными, уже через мгновение очутился у дверей гильдии карателей, скрытой под ремесленным зданием.

Там их ждало совсем нерадостное известие, принесённое голубем прямиком с южных земель Тѐльтера – материка, который находился по ту сторону Дарского моря. Длан созвал совет, на который прибыло ровным счётом трое карателей, кроме него самого, единственных, оставшихся в Дормовии и охраняющих королевство от отпрысков династии Э̀льна. Зачитанное настолько испугало всех четверых, что даже жаждущий встречи Ха̀ллер не на шутку поник. Известия были совсем странными, и такого Длан никак не ожидал, поэтому написал письма и отправил их во все гильдии Эскультѐра. В королевство О̀врию, что находилось на северо-востоке, Та̀рвию – северное королевство, где недавно взошёл на престол Белый грифон. Лавѐрию – самое торгующее королевство на юго-востоке и Атвѐрию – самое западное королевство Эскультера. Длан не сомневался в истинности написанного, так как знал того, кто его отправил, и того, кто его написал. Этим людям он доверял, тем более штамп сокола, выдавленный на красном воске, что запечатывало прибывшее письмо, было знаком любой гильдии.

После прочтённого Длан подавленно расселся в своём кресле магистра и вдумчиво раскуривал трубку, вспоминая свою последнюю встречу с заклинателем, пока Халлер, Эвард и Грег спорили между собой, обсуждая неожиданную весть. Два года назад каратели Рѐнора добыли известия о необычном человеке, который представлялся народу как фокусник и был разъезжим по городам Дормовии. Звали его Ѝстерфелем из Вермира, прославившемся мастерским жонглированием любыми предметами и способностью овладевать огнём, пуская его из своего рта. Такие выступления были по душе людям, притом что Истерфель совсем не брал денег. Сам же Истерфель хотел донести вести о себе до самого короля Бривека Клейвена, чтобы выступать при дворе для знати. Эти известия показались Длану и его подопечным странными, поэтому было решено проверить фокусника. Уши у карателей были везде и поэтому назывались золотыми, так как цену за вести они платили щедрую, но при этом и не выдавали себя, представляясь простому люду, то вольными рыцарями, то купцами, то моряками. Скрытность их была совершенной. Разумеется, Истерфель из Вермира был найден, так как совсем не скрывался. Длан следил за ним на одной из дорог, ведущих к Гра̀терскому графству. Восседая на лошади породы Идѐлион, Длан не спускал с кареты фокусника глаз. Всё-таки он был богат, раз позволял себе иметь карету, запряжённую двумя лошадьми. Та слежка шла целый день, и к наступлению ночи карета остановилась у одной из деревень, куда Истерфель из Вермира стремительно направился, скорее всего, показывать свои фокусы. Длан заметил, что из кареты вышел седой старик в бежевом плаще, с трудом передвигавшийся самостоятельно, поэтому тому помогал складный кучер и вёл старого к небольшой деревушке. Длан спешился и незаметно проследовал за ними. Доведя старика до деревни, кучер вернулся к карете, а седой вошёл в один из домов, перед этим что-то говоря хозяевам. Насвистывая и запевая какую-то мелодию, кучер помочился возле кареты и принялся что-то вкушать. Но доесть он не успел, поскольку Длан уже стоял за его спиной. Свистнув, чтобы окликнуть кучера, Длан вмазал прямо в его широкую морду. Жующий, пухлый мужчина бессознательно упал на землю, и теперь Длан принялся его оттаскивать за карету. Спрятавшись там же, Длан не сводил глаз с хижины, в которую вошёл седой старик. В мгновение оттуда вышел длинноволосый мужчина в таком же бежевом плаще и вальяжно шагал к карете. Длинные седые волосы, теперь были тёмными, а лицо казалось радостным и свежим. Зрение Длана прекрасно позволяло ему разглядеть его, а резкое изменение внешности подтвердило опасения – фокусником он был не всегда.

– Эй, Нил. Куда ты подевался? – сказал фокусник, уже подходя к карете.

Длан оставался в тени и решил посвистеть, подобно кучеру.

– Запрягай карету, Нил. Нам пора уезжать.

Фокусник подходил всё ближе и теперь резко остановился, как и перестал свистеть Длан. Он находился за каретой, а фокусник слева от неё.

– Нил? Что с тобой?

– А что с людьми, у которых ты отобрал жизнь?

Верёвка накинулась на шею фокусника и резко натянулась под давлением рук Длана, который хотел повалить его на землю, но фокусник слишком долго держался, поэтому Длан таскал его из стороны в сторону и бил об карету головой. Поняв, что это не лучший способ, Длан мастерски повалил фокусника на землю, кинув его через себя. Фокусник тяжело ударился, а его бежевый плащ теперь был полностью в пыли и сухой земле.

– Ты убил их?

Длан мощно засадил ему ногой прямо в голову, от чего поднимавшийся фокусник снова оказался на земле.

– Прошу вас, пощадите! – выкрикнул он. – Я никого не убивал!

С этими словами Длана огрели по голове чем-то тяжёлым. В схватке с фокусником старый Длан не заметил, как кучер уже пришёл в себя. Получив тяжёлый удар, Длана повело в сторону, но падать он не собирался. Вынув кинжал, он резко развернулся и блеснул им по пухлой, испуганной морде кучера. Схватившись за лицо, кучер заорал от боли и только собирал ладонями растекающуюся кровь. Бросив взгляд на фокусника, Длан возмутился от увиденного и услышанного. Фокусник был на коленях, а перед ним лежал свёрток пергамента, который он придерживал руками и читал с него. Зловещий, глубокий голос стал распевать текст и будто возглашал. Длан, понимал, что есть только миг, чтобы прервать заклятие, которое уже начинало действовать. Земля стала трещать по швам вокруг фокусника, а её куски мгновенно поднялись в воздухе и заслонили его, подобно щиту. Теперь все подозрения мигом испарились, а кинжал Длана молниеносно покинул его руку и понёсся прямо в голову фокуснику, но плотно вонзился между двух кусков земли.

Длан промедлил, и теперь куски земли и камни моментально понеслись прямо в него. Если бы он не успел закрыться своим плащом, то камни точно бы раздробили его голову, долго думающую о новых встречах с такими, как Истерфель из Вермира. Вспоминая тот день, Длан всё усерднее раскуривал трубку, набитую табаком, да так, что тление всё чаще тухло и разгоралось. Дым, который стоял в комнате, расстилался густой пеленой и монотонно расплывался, интересно завиваясь в воздухе. Такой же густой дым был и в голове магистра Длана Тормерга, долго думающего о письме Глена Локрога, написанного неделю назад.