Возгласы прошлых лет. Часть первая

Звёзды Аэрдина

– Догоняй! Тэней! – кричал где-то впереди Эйтель, скачущий между разросшихся стволов деревьев. Кронами они почти тревожили облака, но так казалось только с земли. Чистое, слегка облачное небо своей голубизной радовало душу молодого принца, а утренний, едва тёплый ветерок проносился стремительными порывами. Лесной аромат хвои бодрил Тэнея и придавал сил, чтобы сидеть в седле ещё уверенней. Тем временем Эйтель уже обогнул край леса и выехал к мелководью. Лошадь его пронеслась через реку, стекающую с горных расщелин, расплёскивая воду по сторонам. Его светло-русые длинные кудри гладко переливались под пламенными лучами утреннего солнца. Тэней не терял Эйтеля из виду. Хоть он был, безусловно, быстр и ловок в скачках, выделяло его высокое тело, стройное до того, что ни одна знатная девица не смогла бы оторвать взгляда. Тэней глаз с брата не спускал и словно дышал ему в спину, одновременно восхищаясь им и пытаясь нагнать. Потревожив копытами горную реку, лошадка резво устремилась вниз по склону у русла реки, нагоняя кобылу Эйтеля. Деревья мелькали ещё быстрее, что, несомненно, замечал Тэней, стремительно нёсшийся за братцем, возомнившим себя лучшим конным всадником Дормовии. Погоню Тэнея сопровождал трепещущий шелест раскидистых крон деревьев, а верещание сокола где-то в небе стало негласным кличем.

– Догоняй, Тэней! Иначе снова проиграешь! – снова прокричал Эйтель и радостно захохотал, пытаясь подбодрить брата. Тэней же совсем не замечал выкрики братца. Его слова совсем не радовали, а, наоборот, злили. Поэтому Тэней всё чаще заговаривал лошадь. Его карие глаза с вкраплениями жёлтых, еле заметных пятен грозно смотрели на хвост лошади Эйтеля, покрытой бледно-золотой попоной. Он уже спускался по лесной тропе, которая вела к овражистому спуску и возвышавшимся луговым холмам. За ними едва виднелись остроконечные башни Тёмного замка и флаги Клейвенов. Тэней, набравшись мнимой юношеской смелости, устремился вниз по тропе. Лошадка всё громче стучала копытами, а верещание сокола в небе становилось пронзительным и громким. Лошадь, скачущего впереди Эйтеля, резко остановилась, и неожиданно солнечный свет сменился на тусклый белый луч, рассеивающийся во все стороны, едва освещающий небо над головой Тэнея, которое вмиг потускнело. Мрак надвигался из-за гор. Закручивающиеся чёрные облака неслись быстрыми порывами ошеломлённого ветра, словно надвигалась буря. Где-то прогремел гром, и глубокие раскаты призвали сотни кривых стрел молний, сверкавших в облаках и ударявших в землю на горизонте.

– Что происходит?! Эйтель?! – кричал брату Тэней, но тот лишь замер на месте, всматриваясь сквозь лозы могучей ивы.

Подле и позади от неё пускали корни прохудившиеся деревья то ольхи, то осины, которые едва раскинувшимися кронами словно замерли в ожидании чего-то. Даже не покачивались и не трещали, а просто выжидали и не замечали бушевание и затмивший округу мрак повсюду.

– Эйтель! – Тэней теперь точно нагнал брата, схватив его за рукав чёрной туники. Вышитые звёзды Аэрдина будто стали светиться на ткани.

– Ты когда-нибудь хотел увидеть Лифида? Мрачную душу дерева, вечно тоскующую по погибшим, которых он был призван собирать? – Эйтель не отрывал взгляда и говорил размеренно. Даже чересчур спокойно, равнодушно не замечая происходящего вокруг них.

– О чём ты, брат? Погляди! Ты видишь, что творится вокруг? Куда ты смотришь, Эйтель? – Тэней был пронизан страхом, бушующим, подобно погоде, предрекающей скорую гибель всего и нёсшую непредвиденный гнев.

– Лифид, Тэней… Ты видишь его? Посмотри на иву. Это его голова. Могучая и печальная. Свесившая свои лозы, подобно волосам людским.

После слов Эйтеля ива, которая росла перед ними, вмиг почернела от корней. Мрак, обхватывая ствол, ветви и лозы полностью покрыл дерево, некогда отливающее серебристым цветом. Раскидистая, изогнутая крона ивы стала медленно подниматься вверх. Тэней уже позабыл о том, что происходило вокруг, ведь теперь перед ним восставало могучее древо. Но прискорбно, что от древа было лишь название. Читая ещё в детстве сказки и легенды о существах Мардолората, Тэней никогда не подозревал, что однажды встретится с чем-то подобным. Громкий рык прозвучал от кроны, теперь поднимающейся ещё выше над Эйтелем, и заставил замолчать разбушевавшуюся природу. Рык был глубоким и протяжным. Сменяясь сильными позывами, от кроны теперь слышался неизвестный Тэнею звук. Он был похож на мычание, плачущее и молящее на странном языке. Возможно, это был совсем не язык, а звук печали и душевной боли. Глубокой, просящей и непредвиденно ужасной, до того, что кожа Тэнея стала холодеть, словно находилась на морозе, а пробежавшая дрожь по спине ринулась к голове, вздрагивая короткие волосы.

– Это его голова, Тэней! Голова Лифида! Ты же всегда хотел увидеть наяву подобное существо из мифов и легенд. Узри же, Тэней! Перед тобой восстала одна из страниц сказочных книг.

Под голос Эйтеля, мучительное своими завываниями существо, называвшееся Лифидом, полностью восстало и, кажется, поднялось на ноги. Вот только у него не было ни ног, ни рук. Даже тела у него не было. Он словно стал парить над землёй. От кривой кроны, которая служила ему головой, протягивалась длинная, тёмная вуаль мрака. Почти прозрачная и отливавшая чем-то серебряным. Прежние лозы засветились ярким светом, чистым и белоснежным, и полностью покрыли его лицо, которое было едва заметно.

Мычание усилилось. Огромная сущность глухо о чём-то просила, обращаясь к Эйтелю, и всё завывала, мычала и снова завывала. Под его лозами было мрачно, как в глубоком колодце, ночной темнице или на тёмной лестнице. Там, несомненно, была ночь. Обомлевший Тэней будто был окутан мраком. Он был везде. Позади и рядом, но не перед ним и не внутри.

Только звёзды Аэрдина на тунике Эйтеля и лозы от головы ужасающего существа освещали нечто странное. Слишком страшное, чтобы осознать. Только просящее мычание: потустороннее, неведомое. И взгляд Эйтеля. Улыбающийся взгляд. По прежнему его лицо было спокойно и равнодушно. Словно он понимал того, кто стоит над ними и теперь раскрывает тонкую, прозрачную вуаль темноты.

– Попробуй догнать меня во мраке, Тэней. Лифид открывает ничто, и мне суждено войти туда. Ты согласишься пойти со мной в ничто? В вечный мрак внутри Лифида? – Эйтель добродушно улыбнулся.

Тэней смотрел в глаза брата, но сжимал крепче его рукав, не собираясь отпускать.

– Нет! Нам нельзя во мрак, Эйтель! Бежим, пока не поздно!

– Уже поздно бежать, Тэней. Мы уже во мраке. Лифид зовёт нас войти через него к ничему. Он тоскует по нам. Происходящее глубоко ранит его. Наши души уже потеряны, поэтому Лифид терзается и воспевает о боли. Но такова воля, и Лифид ничего не может сделать, кроме как впустить нас. Ты готов, Тэней? Попасть в вечный мрак?

– Мы навечно улетим вместе с Дивной к незыблемому царству великого стража? Мы разве умерли, Эйтель? И это совсем не те врата…

– Нет, Тэней. Это не Дивна пришла по наши души. Лифид пропускает нас совсем к другому месту, и там нет ничего. Но там есть такие, как мы. Такие же души, окунувшиеся однажды во мрак и оказавшиеся там, где никогда ничего не было. Они потеряны, Тэней, и уже не пустятся в вечный полёт.

– Нет! Я не хочу туда, где вечно темно и страшно. Холодно, Эйтель… Мне холодно… – оцепеневший Тэней всё смотрел на ужас во плоти. Тонкая прозрачная вуаль теперь искрилась и переливалась мелкими огоньками. Увиденное сильно его заворожило, пока Лифид снова протяжно не замычал. Волосы вздыбились, а рука его дрогнула, как и взгляд. Потерянными глазами Тэней взглянул на брата, но на его лица не было ничего. Никаких эмоций. Он будто был трупом, но уже совсем не тёплым. Глаза его были холодны до того, что в них можно было разглядеть едва проступившую синеву.

– Решайся! Отпусти мою руку и оставь меня. Либо сожми крепче, чтобы не потерять меня во мраке, – без каких-либо эмоций проговорил Эйтель и бросил взгляд во мрак, исходивший из открывавшихся врат завораживающего ужаса.

Тэней ещё раз взглянул на светящиеся лозы головы Лифида и увидел, как серебряная, прозрачная вуаль полностью открылась, словно врата в темноту. Там не было ничего, кроме чёрного, мрачного и издающего истерзанные звуки. Души, что были там, кричали. Они завывали так громко и так ужасно, что Тэней испугался ещё сильней и отпустил руку Эйтеля, пытаясь закрыть уши. На этот жест Лифид замычал грозно, но вмиг снова пришлись мольбы. Мычащие мольбы мрачного существа.

– Прощай, Тэней, – спокойно сказал Эйтель, раскинув руки по сторонам. Он был готов отправиться в никуда – во мрак, к завывающим в нём потерянным и умершим душам.

Вместе с лошадью мрак во вратах Лифида стал втягивать Эйтеля под истерзанное мычание, которое сменилось дикой болью и глухим плачем. Только плакал ни Тэней, ни Эйтель, а ужасающий, вселяющий ужас потусторонними звуками Лифид. Легендарное существо, часто появляющееся в сказках Мардолората. Призванное собирать с полей, лесов и земель давно умершие души, оставленные первым ликом великого стража – Дивной. Но страж будто был не здесь и вряд ли бы оказался тут когда-нибудь.

– Эйтель! – кричал Тэней брату, уходящему во врата Лифида.

– Отпусти его!

– Нет ничего прекраснее, чем увидеть мрак своими глазами. Окунуться в темноту, где нет ничего. Ни света, ни надежд, ни забот. Только вечное ничего. Ничто…

– Эйтель! Эйтель! Эйтель! – Тэней пытался орать, но мычащий, огромный Лифид перебил его, а лозы, свисавшие с его кроны, стали тухнуть. Как стали тухнуть звёзды Аэрдина на плаще Эйтеля. Слёзы проступили на глазах маленького принца и мгновенно стали замерзать на его щеках, дрожащих от неведомого страха. Незыблемого и нескончаемого.

Когда последняя звезда на гербе Клейвенов потухла, Тэней и вовсе потерял из виду Эйтеля. Мрак полностью охватил его, а последним Тэней увидел испаряющиеся врата и искры. Белые и чистые. Рассыпавшиеся на тысячи ещё более мелких искр.

– Эйтель! – Тэней всё кричал, словно раздирал глотку внутри. Громко и чётко. Мрак полностью закрыл ему глаза, и теперь, кроме темноты, не было ничего.

– Эйтель… – Тэнею послышался глухой голос.

– Он бредит уже несколько часов и только повторяет одно-единственное имя, – кто-то тихо и спокойно говорил рядом. В мужском голосе слышалась горесть, и он был знакомым.

– Что могло побудить такого юного мальчишку на воровство? Или кто? Может, этот самый Эйтель? Неужто его подельник? – голос мужчины погрубел, но всё ещё оставался тихим.

– Может, он говорит о принце Эйтеле Клейвене, отец? – второй голос был женским. Нежным и томным. И он был ближе.

– Наверное, это так, дочь. Имя Эйтель в Дормовии имеет только один человек, и он из рода Клейвенов. Дождёмся стражников и цирюльника. Они вот-вот прибудут и заберут вора, – слышалось, что мужской голос был раздражительным и будто потерянным.

– А вдруг это принц Тэней! – с особенной радостью в голосе воскликнула девушка. – Ты же помнишь про сбежавшего принца?

– Даже если и так, то нам нечего печься об этом. Ступай, дочь, уже поздно. Я сам их встречу.

– Можно в последний раз? Обещаю, никому не расскажу… – голос девушки молил и становился ещё нежнее, словно теперь ласкал уши. Тэней отчётливо ощущал холодок на спине, руках и ногах, но приятный голосок заставлял его тело расслабляться. Будто теперь принц не чувствовал боли. Не зря поговаривают, что женский голос как и лечит, так и истощает, вытягивая все жизненные силы.

– Илида… – он сказал это на выдохе. – Ну разве можно отказать такой красоте? Только в последний раз, дочь. – Мужчина явно радостно ухмылялся.

– Иниса… – в глазах Тэнея всё ещё было темно, но, кажется, он ощущал тусклый, бьющий по векам свет.

– Нет, меня зовут Илида. – После едва скрипнувших половиц, чувствовалось, что девушка села на кровать.

– Он так красив, отец. Так глуп, так юн, но беспредельно красив. Вот бы увидеть его глаза… – голос её чуть содрогнулся, а затем последовал трудный и прерывистый выдох.

Тэней снова почувствовал то, что ощущал после падения в библиотеке. Лёгкое и нежное касание рук, только теперь грубых и сухих. Он улавливал некую теплоту в своей ладони и расслаблялся ещё сильнее. Надежда была стойкой, но мимолётной, как и его любовь к Инисе. Но вряд ли теперь стоит говорить о надежде. Сердце Инисы разбито. Глупо и ошибочно.

– Прощайте, принц Тэней… – дрожаще вымолвила она, и половицы снова скрипнули, а в лицо Тэнею подул слабый ветерок.

– Спокойной ночи, Илида, – томно проговорил мужчина. Не было сомнений, что это пекарь. Добродушный и улыбчивый.

– Принц Тэней… Лишь бы не принц и не Тэней, – шёпотом проговорил мужчина и, кажется, зашагал по скрипящему полу.

На мгновение голос пекаря замолчал, и вокруг появилась тишина, которая редко развеивалась собственным дыханием Тэнея. Руками он ощущал грубую ткань, а в воздухе разбирал аромат тлеющего воска и нотки моря. Где-то было не затворено окно, и ветер, такой, что легко и нежно развевал тонкую ткань, заходил внутрь, чтобы напоминать Тэнею о его цели и зазывать на очередной подвиг. Тэней уже хотел открыть глаза, но даже мысль об этом была слишком болезненной. Он был где-то между мраком и реальностью. Всё ещё там. Рядом с Эйтелем. Возможно, всё ещё рядом. У ворот, что были отворены Лифидом. Мрак был чарующим и окутывал, подобно воде, но Тэней ощущал тёплые лучи света, которые излучались от свечей и фонарей в помещении.

– Тревожно мне, принц Тэней. Молюсь, что ты не принц. Иначе беда будет в моём доме… Страшно мне, великий страж, – неожиданно зашептал пекарь. Тэней снова чётко улавливал его голос.

– Мудро ли поступил я? Подарив юноше кров, еду, питьё и заботу? Спасён ли я теперь? – радостный голос сменился и стал подрагивать. Тэней хотел ответить мужчине, но слова застряли где-то глубоко внутри. Он всё ещё видел мрак.

– Или слеп, как убийца? Продавая выпечку за своей лавкой, когда вокруг только и всучивают рыбу, раков да черепах. Косые взгляды всегда меня не радовали, но чего уже поделать… Только и молю, чтобы Илида горя и страха не знала. А этот малец страшит и печалит меня сильнее прежнего. Но только не за его жизнь пекусь, а за её. Мудр ли я, великий?

Шёпот пекаря только и звучал в ушах Тэнея. Он будто видел его во мраке сквозь теплоту от лучей, знатно тревожащих его закрытые от реальности глаза.

– Обманул её и себя тоже. Нужно было позвать стражу, а не верить его издыхающим глазам и молящему голоску. Старый болван! – тихо ругал он себя, но и не думал тревожить спящего Тэнея. Знал бы только, что принц всё слышит, наверное, и думал совсем иначе.

– Защити нас, Долра, укрой нас, Дивна, окутай нас, Лонтара и забери нас, Рилла… – шептал он под нос отрывки молитвы, словно содрогаясь.

– Спаси нас, страж… Обрати величие своё, взгляни неравнодушным взглядом, убереги от страха смерти. Ты воздух, ты земля, ты вода и душ спутник. Пусть твой взор сегодня не пропустит нас, не затмится мраком и сомнениями. Мне страшно, великий… – он говорил медленно, перебиваясь воздухом. Пекарь молил и чего-то боялся.

Неожиданная, дикая боль в голове попыталась пробудить тело молодого принца. Вздутые вены и капилляры под коркой раны, которые пульсировали, словно барабаны, и всё били, и били, чтобы Тэней ежеминутно пробудился.

– Защити нас, великий страж. Прошу тебя… Я достаточно отдал этому миру, чтобы умолять о просьбе. Защити Илиду и этого мальчишку. Пусть его намерения сбудутся, а путь к южным землям будет спокойным, – продолжал содрогаться в голосе пекарь.

– Спи… Спи, юноша. Обещаю тебе помочь, как только раны твои затянутся. Сжалился я над тобой неспроста. В долгу ты теперь у меня…, – прошептал пекарь, но уже где-то совсем рядом. Стараясь выдать хоть что-то похожее на слова, Тэней же в ответ слегка промычал в густом мраке.

Повеяло свежестью, но совсем не утренней. Кажется, на дворе уже был вечер, а Тэней всё не мог прийти в состояние, достойное принцу. Ему становилось горестно за пекаря, но он не понимал, почему тот невзначай стал молиться. Мысли тяжело доходили до Тэнея с пульсирующей болью внутри. Словно каждая мысль была сгустком крови, которая то и дело сочилась из его побитой головешки и медленно стекала сквозь волос. Боль не давала Тэнею думать, поэтому он прислушивался к звукам. Морской, свежий воздух резко обдул лицо Тэнея, да так, что он почувствовал его каждой частью лица.

А после всё снова затихло. Пекарь больше не шептал и не страшился где-то неподалёку. Лёгкий, морской ветерок стих, а свечи одна за другой стали тухнуть, и теплота лучей, всё старавшихся пронизать тяжёлые веки Тэнея, стала медленно угасать где-то во мраке.

Нос всё ещё ликовал от аромата моря, соли и морской пены, а уши неожиданно послышали новые голоса, но сколько времени прошло, Тэней понять не мог. Он был не в состоянии что-то понимать и только слушал звуки движений, завываний ветра и трещащего скрипа половиц.

Дверь со скрипом отворилась и впустила насыщенный холодный воздух. Потом снова заскрипела и, кажется, кто-то вышел, захлопнув её за собой. Но так только казалось. Во мраке было трудно различить звуки, но голоса слышались отчётливо. Появившиеся из ниоткуда, они были громкими и звонкими. Даже не старались соблюсти покой. И не сделали бы так и после.

– Кто вы такие? Почему не постучались?! – неожиданно воскликнул пекарь.

– Молишься? – возвысился громоподобный голос незнакомца. – Мы тоже помолимся за твою душу!

Половицы стали скрипеть чаще. Людей было несколько, и они затоптали.

– Убирайтесь отсюда, живо! – возгласил пекарь.

– Эй, Шобо! Это же он?

– Да. Плешивый и с длинными усами. Это его лавка. Лавка пекаря! – проговорил уже сиплый голос.

– Что вам нужно?!

– Твоя дочь! – громоподобный голос твердо заявил.

– Где твоя сучка?

– За что, великий… За что… – прошептал пекарь.

– Ищите суку в доме! Хватайте всё! Еду, питьё. У тебя же есть питьё, пекарь?

– Убирайтесь! Илида, беги сейчас же!

– Не бойся. Она прибежит только в лапы нашей банды! Ох, как мы развлечёмся в море!

Половицы скрипели с невиданным напором. Ветер ещё сильнее пронёсся у лица Тэнея. Внутри него поднялась тревога, такая же стремительная, как и морская свежесть, ударившая в нос. Он чувствовал опасность и боязнь, но никак не смог бы помочь пекарю.

– Нет! Не троньте её! – тревожно воскликнул пекарь, а за его голосом проступило резкое издыхание и лёгкое мычание. Звук, похожий на вонзившуюся сталь в плоть, был мгновенным, и Тэнею стало ещё хуже. Он всё отчётливо разбирал в своём мрачном сне, но никак не мог открыть глаза. Шум, который теперь доносился от неведомых людей, стал громче и будто не собирался выходить из ушей, а только давил и усиливался. Тэней словно горел внутри и снаружи. Ему было страшно, и он решил, что нужно просыпаться. Нужно покидать бесконечный мрак и темноту внутри сознания, но как перешагнуть, как преступить барьер, за которым кончится темнота и вернётся ясность со светом, Тэней не знал. Он лишь пытался, но, кажется, всё было без толку.

– Спасибо за доченьку. Мы славно позаботимся о ней! Как и о других невинных доченьках, – ехидно и злостно проговорил некий человек. Но от человека был лишь облик. Остальное принадлежало зверю.

– Илида… Беги…

Тяжёлый грохот на пол где-то слева. Половицы разом скрипнули. Протяжный женский крик где-то справа. Нежный голос залился горем и страхом.

– А это кто ещё? – сиплый голос вопросил. – Дёргается, как рыба на суше. Ещё и раненый. Что с ним будем делать?

– Пригодится на корабле. Будет отлавливать крыс в трюме и драить палубы. Морской воздух и соль быстро его излечат, – громоподобный голос заявил.

– Тащите и мальца тоже!

Тэней не смог что-либо сказать. Не смог помочь. Даже не смог открыть глаза. Он был беспомощным, бессильным. Таким, каким видел его отец. И был, безусловно, прав. Как и Эйтель, который ясно говорил о людях за стенами замка. Тэнею теперь стало понятно только одно – все ему старались помочь, но он лишь знатно им насолил.