Возгласы прошлых лет. Часть первая

Конец пролога

В тронном зале Облачного замка, потолок которого держали овальной формы колонны, резные и венчанные пилястрами, было очень ярко и солнечно. Ведь лучезарный свет поступал в зал сквозь квадратные витражи, обведённые кругами перьевой лепнины. И они были огромны. Внушительные размеры витражей занимали большую часть задней стены и потолка, прямо за троном короля и над ним. Вельданы считались жадной династией, но жадность их не заключалась в жажде и алчности. Они были жадны собственным самолюбием, а их величие чуть ли не возносилось к небесам. Там, где обычно царит Дивна, на высоченных башнях парили лазурные знамёна с червлёными соколами, и их герб всегда обращался к небу. И там их можно было разглядеть только на чистом небе, а за облаками только проглядывать. Тем не менее знамёна были настолько размерными, что видеть их удавалось ещё на подступе к столице. А грозные пики горного свода лишь скрывались за могущественной надменностью башен Облачного замка. Уважением здесь и не веяло, но горделивость была первостепенной. Несмотря на это, великого стража здесь почитали с пристрастием, и в самом замке был построен храм четырёхликого.

Рядом с троном, под витражами, возвышались последние в рядах колонны, словно статуи в них. Полумесяцем возведены были они и словно держали потолок руками. Очертания их были вырезаны в камне. Мраморными перьями были покрыты их лица, а позади раскрывались продолговатой формы такие же крылья. Невозмутимыми взглядами над острыми клювами наблюдали они. Четыре птичьих лика на четырёх человеческих телах, которые покрывались мраморными робами разных цветов, словно тонкими складками, собранные от поясков книзу. Иногда казалось, что заходивший сквозняк в замок легко и мягко трепетал их одеяния и перья из камня, но такое волшебство создавал сам свет. Переливался он на их цветах и искрился отражаясь. Крайним слева стоял лик Дивны – стража небес, и белым серебром он сиял на свету. Справа от него был лик Долры – стража земли и зеленью блистал рядом. По центру стоял трон прямо над витражами, а справа от него высились последние два лика: Лонтары – стража воды и Риллы – стража души. Тёмной лазурью и серостью лучились они и всеми четырьмя ликами создавали свет небес. Каждый лик обращался к тому, что предназначалось защищать. Дивна обращала взгляд к небесам, Долра вниз – к земле, Лонтара смотрела прямо – искала воды, моря и океаны, а Рилла… Последний лик смотрел особенно. Кто-то даже пытался избегать взгляда четвёртого лика, так как он словно пронзал душу и видел насквозь. Даже не получалось скрыться из видимости – взглядом всегда смотрела на каждого. Голова Риллы всегда обращалась к людям и с интересом смотрела, опуская её набок.

Когда-то здесь бывал Глен и своими руками правосудия совершал смертные приговоры. Первую свою кару он помнил отчётливо, представляя себя тогда мелкой букашкой перед статуями четырёхликому. Он горел от восхищения перед ними: королём и судьями, магистром гильдии, оглашавшим приговор, и паладинами с клювами на шлемах, стоящими в двух рядах у каждой колонны. Их доспехи отражали цвет неба и лучезарно отблескивали. Окружали же его сослуживцы-каратели. Глен словно сам оказался тут приговорённым, но руки его преисполнялись карой. Здесь он был замыкающим, и «Пламя» в его руке становилось последним, что ощущал внутри отпрыск династии Эльна.

– Подсудимый… Вы обвиняетесь в совершении преступления, – гулом прошёлся звонкий голос священного судьи по обширному залу и эхом зазвучал в воздухе. – В нечеловечной расправе над беззащитными, не причинившими вам никакого вреда людьми. Вам будет предъявлена самая высокая мера наказания. Магистратом гильдии карателей – Кателем Юндаром, были собраны подробные свидетельства совершения вашего преступления. Даю ему слово.

– Господа заседатели священного суда. Ваше Величество. – Он вышел к трону и поклонился перед сидящим в нём королём Урнером.

– Как вы уже знаете, этот человек принадлежит к крови Эльна, то есть к нечистой, заклинательской крови. Сей человек обвиняется не только в своём происхождении, но и в убийствах простолюдинов. У него были найдены свитки заклинаний, написанных Элькарскими рунами. Одни из которых, были направлены на исцеление души, а другие, наоборот, – на изувечение. С помощью заклинаний он отбирал их жизненную силу, дабы восполнить свою нечистую душу и получить больше душевной силы. Заклинанием, обратным целительному, обвиняемый погубил по меньшей мере двадцать трёх жителей плотницкой деревни близ Нареграта. Казнь состоится перед ликами великого стража.

– Прошу привести приговор в исполнение, – снова гулко прошёлся голос, но уже жёсткий и грубый. Урнер отмахнул рукой.

– Приговор исполнит каратель третьего ранга – Глен Локрог.

Глен слушал внимательно и не сводил взгляд с судебных заседателей. Когда Король Урнер отмахнул рукой, Глен подвёл подсудимого к стражным ликам и бросил его на колени. Сам же он смотрел на статуи и поочерёдно обвёл глазами каждый лик. Закрыв глаза, Глен начал зачитывать:

– Страж великий, пред тобой виновник горя людского. Будь свидетелем нашей кары, мы лишим его жизни пред твоими восьмью глазами. Не ищи его на небе, и в земле его не будет, в воде он не утонет и не покинет его дух. Его путь окончен, и он навсегда извергнет из нашего мира. Не отправится в долгий полёт к твоему царству. Пред тобой я – Глен Локрог, несущий кару людскую. Заношу своё «Пламя», заклятое рунами врага над его головою, и выполняю твою истинную волю.

Его клинок медленно вонзился в шею заклинателю, и последним он видел заинтересованный взгляд лика Риллы и слышал суровые возгласы карателей, которые разнесли по залу:

– Мой долг! Моя жизнь! Моя вечность!

Громом зазвенел возглас прошлых лет в его голове. Белые стрелы заискрились над горным хребтом, и обветшалая дверь проскрипела. Глен выбежал из хижины и направился обратно по тому же пути. Минуя плотно застроенные дома и улицы, он стремительно разбивал лужи воды под своими ногами. И вот он снова заходил в Дырявую кружку, но уже тенью.

– Хольт! – зловеще прозвучал он в полутьме.

Притворив за собой дверь, Глен повторил, а громыхающие небеса добавили его словам суровости:

– Хольт! Спускайся!

Спустя полминуты стука капель и свиста сквозняка худощавое тело показалось с подсвечником у своего лица. Он неспешно спускался со второго этажа, скрипя половицами под своими ногами.

– Кто здесь? – в его голосе звучало недоумение.

– Как попасть в замок, Хольт? – молвил Глен.

Он спустился и встал напротив Глена в нескольких шагах. Ехидный оскал всё также остро блестел, но лицо словно окислилось. Он явно не ожидал его прихода.

– Снова ты? Зря пришёл… Все твои деньги уже у меня.

Глен наставил на него арбалет дрожащей рукой. Она пульсировала от напряжения в такт с бьющимися каплями дождя.

Он сурово пригрозил:

– Ты ведь ждал меня? Дверь была не заперта. Выдай мне сведения в обмен на другие.

Хольт лишь блеснул улыбкой:

– К чему мне твои сведения? Цена – золото, и ты это знаешь.

– Разве нет другого выхода, Хольт?

– Выхода? Да у меня их целых два. Выходи в любой и заходи только с деньгами! – направив свою руку, он указал на парадную дверь.

– Ты жадная тварь, Хольт.

– Неужели ты льстишь мне? – он едко гоготнул.

Глен разразился после недолгого молчания:

– Какое сейчас время?

– Ночь, разумеется. – Хольт фыркнул.

– Разве ты хочешь, чтобы эта ночь никогда не закончилась? Если ты не поможешь мне – быть столице, вечно объятой золой и пеплом, и ни один луч света не пробьётся сквозь туманный дым, – в голосе Глена зазвучала тревога.

– Да что ты заладил! Пришёл спустя часы, принеся с собой только панику. Знаешь, что? Обернись с забвенным взглядом и уберись отсюда!

– Ты же всё ещё принадлежишь к гильдии. Тебе разве наплевать на людей? – потрясённо спросил Глен.

Хольт был трудно различим в темноте. Свет от свечи был тусклым и совсем не ярким. После вопроса Глена Хольт прогремел хрипящим гоготом:

– Нет больше гильдии, – цокнув, он продолжил надменным голосом. – Нет золота и нет чистильщиков, кроме тебя, разумеется.

Неспешно он сближался с Хольтом, наводя свой серебряный арбалет на его голову. Он держал его на мушке, а дрожащий палец на крючке. Белая стрела снова сверкнула за окном, а далее громыхнул глубокий гул мрачных небес. До этого Глен лишь видел его лицо, но свет от молний на миг показал что-то тёмное в углу за его спиной. Глен тотчас ужаснулся в полутьме.

– Это моя просьба.

– Просьба? Просить о чём-то без блеска золота в глазах именуется преступлением.

Хольт точно не подозревал, что в его заведении кто-то мог быть, кроме Глена. Ведь чьё-то очертание темнилось возле лестницы.

– Кто ты? Покажись!

За суровым, громовым голосом Глена послышались два чётких шага. Кто-то вышел и встал в нескольких шагах позади Хольта.

Он неудовлетворительно обернулся с подсвечником на протянутой руке, едва осветив самозванца во мраке. На его голове тоже был натянут капюшон.

– Ещё один? И сколько же вас? – недовольно высказал Хольт.

– Сомкни пасть, ухо. – строгим голосом пригрозил незнакомец.

Глен сорвался с места и подступил к Хольту. Теперь его арбалет был направлен во мрак. В поджилках Глена заиграло. Он с опаской пытался всмотреться на едва освещённого человека.

– Отвечай! – настоятельно крикнул он.

– Твой арбалет мне знаком, – прохрипел самозванец неспешно. – Это ведь ты убил его им! – но теперь он словно воскликнул.

– Это был уже не он. Тот, кого ты когда-то помнил, умер не от моих рук. И мой болт был милосердным, – громыхал в голосе Глен.

Хольт опёрся на стол с выжиданием и поражённо поглядывал то на Глена, то на самозванца во мраке.

– Его ещё можно было вернуть. Но ты выбрал смерть, и тебе повезло, что палач теперь перед тобой.

За раздражённым, хрипящим голоском послышался мгновенный свист клинка. Новый болт в арбалете был наготове, но Глен его не выпустил. Сталь показалась на свету и отразила блестящие огоньки от свечи в руке Хольта, который теперь точно испугался и откинулся подальше. Кинжал пролетел молниеносно и, провертевшись в воздухе, воткнулся где-то позади Глена. Мгновенный звук свистящей стали последовал после. Пламя отразилось в пламени. Глен, резко выхватив кинжал, отбил колющий удар самозванца и в два шага оказался рядом с ним. Кулак Глена был налит злобой и недоверием. Пламя покинуло длань мрачного человека, а протяжный стон от резкой боли окончил его нападение. Теперь инициатива была за Гленом, и вторым кулаком он ударил его в брюхо, пересчитав рёбра. Охнув от боли, самозванец откинулся к стойке и Глен неожиданно прислонил кинжал к его горлу. Они были во тьме и едва видели лица друг друга.

– Хольт! Поднеси свет!

Ошарашенный Хольт молча подошёл к Глену и осветил лицо самозванца. Оно было бледным и вытянутым, с острым носом и зелёными глазами, короткой щетиной на щеках и подбородке.

– Предатель! – он едко прыснул в лицо Глену. Кинжал плотно прикасался к его шее.

– Ты, Альвет, – последний каратель Ильдарии. Как ты смеешь нападать на того, кто пытается помочь тебе?

– Помочь? Я видел, как ты спешно покинул дом, оставив там после себя труп.

– Его душа была изувечена, и ему оставалось немного. Он просил меня покончить с ним, и его воля была выполнена. Но ты бы никогда не смог сделать того же. Можешь не молить меня о помощи. – Глен зверел злобным оскалом, жёстко скрипя зубами.

– Тебя ждёт приговор.

– И я сам его исполню. А пока – ты расскажешь мне всё, что знаешь. Мы поможем друг другу, так как другого выхода у нас просто нет. Мы последние, кто ещё может остановить их.

– Ты ведь знаешь больше, чем кто-либо? Кто ты такой?

– Локрог.

Альвет медленно дышал, перебиваясь, а лицо на мгновение изумилось.

– Неужели… Я наслышан о тебе. Разве самый известный каратель мог так поступить с магистром гильдии? – он едко ухмыльнулся. Очевидно, что на его уме были только мысли о мести за магистра, но он не страшился. Его лицо было недвижимым, и ни одна эмоция не проскочила тут. Альвет точно мог не показывать своё нутро, но также мог и играть роль. Доверять такому точно не следовало. Во взгляде отражалась хитрость, словно всё шло по его плану. Здесь Глен либо был наживкой, либо отменным кретином.

– Время не вечно, как и наша воля, – сурово проговорил Глен.

Всматриваясь в зелёные глаза Альвета, который молчал, затаив дыхание, Глен отпустил его и нервно убрал кинжал от его горла. После схватил свой арбалет и выхватил подсвечник из рук хозяина Дырявой кружки:

– Хольт! Неси ещё свечи! – пригрозил он и продолжил. – Ты ведь мог убить меня, раз следил за мной. Почему не сделал этого? Так, ещё и оказался здесь раньше, выжидая моего прихода.

– Убить сослуживца? Нет-нет, я не такой и не уподоблюсь твоим методам.

– Каков твой ранг? – Глен нервно обернулся к нему, с дрожащим лицом и руками. Он словно был сам не свой.

– Третий, – грубо ответил Альвет.

Достав из подкладки кафтана распечатанный конверт с сорванной печатью червлёного сокола, Глен положил его на стол рядом со свечой.

– Читай письмо в конверте, – настоятельным тоном приказал Глен, направив арбалет на голову Альвета.

В полутьме Хольт исчез, но снова появился, уже освещённый тремя подсвечниками. Оставив их на столе, он присел напротив Альвета, который уже рассматривал содержимое конверта. Его длинная коса спускалась где-то позади.

Глен стоял над ними возле стола. Его грубое выражение лица тряслось от недоверия. Пред ним восседали люди ненадёжные. Тем не менее уст стало больше и теперь сведений могло прибавиться. Альвет читал, не отрываясь, внимательно всматриваясь в текст. Лицо его взяло недоумение, а тёмные брови грубо хмурились над острыми чертами. Дочитав до конца, он повернул голову растерянно, словно всё ещё думал о тексте и спросил у Глена:

– Какие твои действия? – но после косо посмотрел на Хольта. Кажется, Альвет что-то понимал.

– Пробраться в замок, – твёрдо молвил Глен.

– А дальше?

– Вручить королю конверт.

Альвет растерянно бросал свой взгляд на всё, что видел вокруг.

– Это станет трагическим промахом. Нет оснований полагать, что король на стороне гильдии. Никто не знает, кто этот Тайный монарх и по чьей воле магистр стал добычей заклинателя. Гильдия сгорела тоже по чьей-то воле. Ты движешься во мраке, Локрог, и нет надежды, что свет поможет тебе. – высказал он потерянно.

– А на чьей стороне вы? Хольт жаждет наживы, ты отмщения.

– А чего жаждешь ты, Локрог? – кисло прыснул Хольт.

Глена хватила ещё более яркая злоба. Его взгляд пламенел, а лицо принимало жестокий вид.

– Жажду победы. Победы, которая настанет после смерти каждого заклинателя.

Альвет мгновенно встал из-за стола и возвысился над Хольтом.

– Хольт? – воскликнул Альвет, – Сколько эскулей ты попросишь?

– Эскулей? Пятнадцать, может быть…

Кулак Альвета полумесяцем пронёсся в воздухе и мигом настиг правую, сухую щеку Хольта.

– Уши не должны слышать вечно, – приговорил он под ещё один удар, но уже пришедший Хольту в челюсть. Раскинув свои сальные волосы, Хольт бесчувственно упал со скамьи под разразившийся раскат грома.

– Почему? – потрясённо вопросил Глен, смотря на ошарашенный вид Альвета.

– Откуда у тебя это письмо? – он воскликнул.

– От гонца, именуемого Когтем. Он мёртв. Это ты оставил послание загадкой?

– Нет. Это был гонец Роза, и вместе с другим гонцом Лисом доставили письма в столицу. Единственные гонцы гильдии, которые донесли сведения от карателей.

– Что? Какие сведения? – злоба на лице Глена сменилась недоумением.

– Конверты от Фейра. Фиста Фейра. – Лицо Глена стало дёргаться. – В каждом по письму и клочку свитка заклинания. Оба объединяются в один, но не хватало третьей части.

– Третьей?

– Вот этой.

Альвет развернул кусок старого пергамента и нервно указал на него пальцем. После достал два конверта из-под плаща и вынул оборванные пергаменты.

– Вот, Локрог. – Он соединил три части порванной бумаги воедино. Там, где кривые и косые Элькарские руны раньше обрывались, теперь продолжали текст, состоящий из нескольких абзацев.

– Что там за знак? В конце должен быть знак. – Глен подсветил свечой край свитка внизу.

– Это пламенная птица. Экстра… Пятый и непризнанный лик стража. Лик света. – Глен потрясённо смотрел то на Альвета, то на сверкавшие молнии за окнами. А после снова оглядел нарисованную птицу под текстом, в уголку свитка. Червлённая, объятая пламенем, стояла на пепле, укрываясь своими широкими крыльями.

– Стража всех тех, кто заговаривает огонь, – загадочно молвил Альвет.

– Значит, огнеглазые. Значит, это они… – прискорбно добавил Глен.

– Мы же не можем его уничтожить?

– Нет, Альвет. Свиток никогда не уничтожится, пока жива душа его создателя.

Глен поднёс к уголку пергамента огонёк от свечи, но свиток даже не поджёгся.

– Огонь не возьмёт бумагу, как и вода не сможет размочить его. Порвать бумагу не удастся. И изрезать, помять, раздробить… Создатель текста жив, а это значит, что огнеглазые разродились вновь.

Альвет медленно присел на скамью с таким же потерянным видом. Словно ступор взял их теперь.

– Вот о каком огне и пламени говорил Юндар. Он пришёл с этими конвертами к королю?

– О чём ты? Эти конверты были только у меня, – возмущённо ответил Альвет.

– Автор трёх писем Фейр и отправил он их тремя гонцами. – Глен нервно достал письма и стал их сравнивать, но не спускал прицел с головы Альвета.

– И в каждом написан один и тот же текст. И в каждом говорится о клочке свитка заклинания, – добавил Альвет.

– Что стало с гонцами? Где они?

– Я переписал письма и попросил доставить их в Антельдарийскую гильдию. Роза с Лисом ускакали со вчерашней луной. Прибыл я четыре дня назад и обнаружил гонцов вместе с тем, что осталось от магистра. Он сказал, что его остаток души изувечен, и произошло это в замке.

– При короле всегда был заклинатель, поэтому Урнер живёт так долго. И теперь неизвестно, на чьей он стороне.

Альвет фыркнул:

– Этого не может быть. Вряд ли Урнер питал жалость к отпрыскам Эльнов, если каждый раз упивался на их казнях местью. Ты ведь помнишь? Он всегда насмехался над их предсмертными хрипами.

– Но ты точно запомнил его в здравом уме. Для своих лет он слишком хорошо выглядел, и странно, что мы этого не замечали. Его наполняли душами, и в этом нет сомнений. Урнеру хватило бы и двух прочтений заклинания, – сурово проговорил Глен.

– Может, часть души магистра теперь принадлежит королю?

– Либо его целителю, либо выжившим заклинателям, о которых написал Фейр. Во всех трёх он пытал заклинателя, и во всех трёх нашёл у него часть свитка заклинания. И все они лежат перед нами, воссоединившись. Нужно отнести их в Облачный замок.

– Ты ведь не знаешь, кому отдавать конверты. Король мог надевать маску на судебных заседаниях.

– Другого выхода нет. Мне нужно пробраться в Облачный замок.

– А если все заклинатели находятся там, вместе с Тайным монархом? То ты просто поднесёшь им на блюдечке свиток заклинания? Твой план не обдуман.

– Здесь нечего обдумывать. Завтра начнутся празднества шестьдесят седьмых именин короля, и народ начнёт собираться. С запада идут выжившие, а с юга валит густой, едкий дым. Возможно, в эти дни что-то случится, но я… Я более не намерен ждать. Ты же знаешь, как пробраться в замок?

– Есть только один путь. И он идёт через главные ворота.

– Что ж, раз другого выхода нет, то…

Глухие голоса за дверью и тяжёлые стуки по ней прервали Глена.

– Хольт! Открывай! Ты вздумал насмехаться над нами? Лживый ублюдок. Открывай двери!

– Стража тут как тут. Пора уходить к замку.

– Но на дворе же ночь.

– Мой приход всех разбудит.

Снова раздался настоятельный голос за дверью:

– Открывай, чёрт тебя продрал! Иначе мы снесём дверь.

– Думаю, тебе стоит пойти со мной. – Глен убрал арбалет и зацепил за поясок.

– Я должен буду сказать, что магистр погиб от твоих рук.

Двадцать девятый лунный день подходил к концу. Дождь всё спускался стеной. Гром гремел после сверкавших молний. Знамёна с червлёным соколом резво развевались бушевавшим ветром над башнями замка. Стремительно, но стойко, так же как и оба карателя, оказавшиеся на подступе к Облачному замку. Река, что протекала сквозь город, спускалась с горных вершин и впадала в Лунную реку и издревле звалась Серебряной. Гладь её, бесспорно, отливала чем-то серебряным, что, несомненно, завораживало смотрящего на неё Глена. И теперь он снова стоял здесь. Там, где когда-то был рождён. Он словно вернулся домой, где его могла ждать будущая жизнь. Но, кажется, встречала его тут только смерть. Его нутро поистине чувствовало что-то неладное, но разум преисполнялся долгом. Глен был готов ко всему. Даже к последнему танцу с огнём.

– Ты точно уверен, что они купятся на твою уловку? – промокший до нитки Альвет недовольно спрашивал.

– Можешь не сомневаться.

Глен вернул взгляд к воротам замка, к которым протягивался сложенный из камня мост через реку. У ворот стояла лошадь Глена, которую он подводил туда лёгким похлопыванием по брюху. Резвая была чрезвычайно умна и помнила все команды. Доведя до моста, Глен направил её к воротам. И теперь она стояла стройно под валом воды и даже не думала шелохнуться.

– Чёрт, да они и вправду открывают ворота.

– У нас будет немного времени, чтобы успеть войти за стражником.

Они стояли, плотно прижавшись к стенам замка, правее от ворот. Их никто никогда бы не заметил под валом дождя, да ещё и в плащах карателей, которые укрывали своих носителей. Если того, конечно, не желал сам носитель.

– Точнее, только у меня. Ты не войдёшь в замок, – суровым голосом проговорил Глен.

– Что? План меняется? – Альвет ответил звонко, обернувшись.

– Ты же слышал обо мне? Помнишь историю про то, как Локрог уничтожил целую деревню с отпрысками крови Эльна?

Альвет переменился нахмуренностью.

– Что ты хочешь сказать этим?

– Понимаешь… Я всегда хотел быть первым из всех. Всегда хотел знать больше всех. Стать сильнее, чем все люди, но однажды я понял. Понял, что намерено становиться таким не нужно. Нужно просто было показать. И я сделал это… Я был у каждого карателя на слуху. И я не изменюсь. Желаю, чтобы все слышали мою месть. Поэтому тебе здесь нет места. Я последний каратель Ильдарии, и люди меня никогда не забудут. И эти вести снова разойдутся только обо мне.

– Ты умалишённый! Мы ведь объединены общей вечностью, долгом и жизнью. Наш путь един, как и наши цели. Услышав твоё имя, я словно и забыл о том, что ты совершил, и поэтому ты всё ещё стоишь передо мной.

– Знаешь, Альвет… Нашего магистра Юндара я убил не из жалости. Он издох благодаря моему предательству. Но я не предал истинные мотивы гильдий. Не предал свой вечный жизненный долг. Я лишь предал в себе человечность, и мне теперь её не вернуть. Никогда не вернуть. Ты не должен уподобиться мне. Вечность твоя не окончена, но долг… Долг твой больше не вечен.

Болт резво свистнул из-под плаща и попал в ногу Альвета, который уже успел залиться яростью, но пал тут же.

– Предатель! – воскликнул он, но в такой буре его никто бы не услышал.

– Как выберешься из реки, постарайся выжить и добраться до ближайших деревень. Ты должен жить, Альвет. Запомни это.

Глен мгновенно всадил в его морду мокрый кулак, разбивая им стену дождя и разбрасывая капли. Он бил снова и снова, пока Альвет не пал окончательно. Ворота медленно открывались, звеня стальными цепями, поднимавшими их, а тело Альвета было оттолкнуто ногой. Он сорвался с обрыва и, пролетая мимо моста, упал в Серебряную реку.

– Вот это конь! Но какой непослушный, зараза, – раздражённо удивлялся стражник, тащащий Резвую за уздцы.

Тень проскользнула за ним и оказалась во дворе замка. Стражи здесь было полно, но Глена никто не смог узреть. Он промчался к главным, высоким дверям, ведущим внутрь замка. Отворяя их на глазах стоящих у них стражников, Глен оказался внутри. Грудь его вздымалась, ноги ныли от устали, а руки дрожали, но крепко сжимали конверт. Пройдя через тёмные коридоры, едва освещённые фонарями, Глен оказался там, где некогда совершал приговоры. В тронном зале Облачного замка, где потолок держали овальной формы колонны – резные и венчанные пилястрами, а над троном замыкали ряды статуй с ликами стража. Он снова увидел их гигантские, каменные крылья и тот, переливавшийся свет от витражей. Только в эту ночь он не был небесным и теперь серебрился от лунных лучей.

Но, заметив на троне кого-то, Глен содрогнулся. Рядом с троном стояли люди в ряд, их было несколько. Все в плащах, словно выжидали кого-то.

Глен ступал медленным шагом и, подходя всё ближе, стал различать корону на голове человека, восседающего на троне, и маски под плащами людей. Птичьи маски с клювами.

– Локрог! Дорогой Глен Локрог. А мы ждали вас. Думали, что вы не посмеете пробраться в замок, но… Отец, я же говорил, что каратель не оступится! – в зале неожиданно появился человек в лазурном одеянии. В его голосе звучало зазывание и едкая на язык острота.

Позади из-за колонн, пронеслись облачённые в кольчугу гвардейцы. Все в лазурном сюрко с червлёным соколом. Они обступили Глена и выставили на него алебарды. Его хватил безудержный страх внутри, но он всё ещё чего-то ждал.

– Где же второй каратель священной гильдии? Побоялся прийти? Ну ничего, мы справимся и без него. – Человек в королевском наряде продолжал говорить. По всей видимости, это был принц Арнесс. Наследный сын короля Урнера и последний, кто смог бы продолжить род Вельданов. Он поднялся по ступенькам к трону, проходя мимо ряда людей в масках. Их было восемь.

– Отец! Ты разве ничего не скажешь? Ах да, ты же не говоришь уже несколько месяцев и пахнешь отвратно. – Его движения были вальяжными и размашистыми, словно принц иронично радовался. Арнессу Вельдану было сорок два года. Выглядел он тощим, с покатыми плечами. Волосы его вились каштановыми локонами с едва проступившей проседью. Лицом он полностью походил на отца: острые черты, крючковатый нос, вытянутый подбородок, массивные скулы под натянутой тонкой кожей – бледной, будто всегда излучавшей слабость.

Глен обвёл взглядом каждого, кто присутствовал здесь. Пики алебард отблескивали от лунного света и затмевали ему взгляд. Внутри его пробирало напряжение. Сердце стучало, а кровь в поджилках холодела. Он ожидал, что заклинатели могут находиться в Облачном замке, но даже и не думал о прямой встрече с ними.

– Знаешь, что меня всегда удивляло в людях? Безудержная жадность к чему-то запретному. Человек, по своей натуре не может остановиться на чём-то определённом. Не может получить что-то одно и не позариться на что-то другое. Всё тянется и тянется. Безудержно тянется, причём зная, что совершает ошибку. Но вот мой отец – великий король Ильдарии, правивший пятьдесят пять лет, однажды понял, что совершил страшную ошибку. Он не думал, что однажды его жадность обернётся к нему вызовом. Ведь за всё в этом мире приходится платить только нам самим. Но отец не был так богат, чтобы суметь заплатить за вечную жизнь… Представляешь? Вечную жизнь! Король Урнер Вельдан совсем позабыл обо всём напрочь, затмив свой разум мыслями о вечности. Он безумно боялся смерти и всегда мечтал восседать на своём троне, чтобы вечно созерцать проплывающие облака на лазурном небе. И вот он здесь. Его мечта сбылась. Мой отец теперь вечно будет восседать на своём троне, – насмешливо разъяснялся Арнесс.

– Ты убил своего отца? – дрожащим голосом спросил Глен.

– Нет… Я бы никогда не смог сделать этого, потому что горячо его любил. Он покинул этот мир естественно. Его целитель перестал оказывать ему достойное лечение. Всё-таки отец потерял хватку, думая только о вечной жизни. Наплевательское отношение к королевству донимало не только меня. Города Ильдарии горят! Знать паникует не меньше простолюдин, и все они уходят из городов к Нареграту, чтобы спастись. Но отец никогда бы не спас своих же людей. Он умел спасать только свою душу и был таков. – Арнесс провёл ладонью по хладной щеке отца, словно поглаживая.

– Итак, Локрог. Что тебя привело в Облачный замок?

– Долг, – твёрдо ответил Глен ему.

– Долг? Вечный жизненный долг… Я насмотрелся за свою жизнь на приговоры и наслушался ваших возгласов. Ужасное зрелище. Потерянные глаза приговорённых… Молящие и жалостливые взгляды… Чтобы совершать такое, нужно быть карателем – с долгом, носящим королевскую кару.

– Кто эти люди, стоящие в ряд? Я раньше не видел таких масок.

В ряде люди зашевелились. На них были тёмно-синие плащи с капюшонами поверх голов.

– Будущее нашего мира, Локрог. Возможно, перед тобой последние представители династии Эльна. Конечно, они не прямые его наследники, но в их жилах до сих пор течёт кровь первого заклинателя, первым услышавшего голос природы. Все они искусные целители и имеют полное право на достойную жизнь. Я собираюсь завершить безжалостное истребление и дать им надежду.

– Надежду?! Ты даже не представляешь, кто перед тобой! Я принёс конверт, в котором твоя надежда в будущем обратится пеплом.

– Какой конверт, Локрог?

– С письмом и свитком заклинания. Заклинания, написанного огнеглазым…

Арнесс недоумённо зашевелился. Его нахмуренный взгляд обратился к бегству.

– Это ведь ты? Ты Тайный монарх, о котором написано в письме? Ты же собрал оставшихся в живых заклинателей, и по твоему же приказу жглись города Ильдарии?

– Я не понимаю тебя, Локрог! – А̀рнесса хватила тряска и дрожь. Он стал пятиться к трону. – Я бы никогда не поступил так…

– Опустите алебарды! Дайте последнему карателю священной гильдии в Ильдарии сразиться с отпрысками крови Эльна!

– Нет! В нашем доме не будет кровопролития. Конверт… Передай мне конверт, Локрог.

Не менее тридцати пик поднялись ввысь, и Глен безудержно зашагал в лунных лучах. Он внимательно следил за движениями Арнесса, не спуская с него глаз, но и ряды не остались без его внимания. Ноги уже не тряслись, как и дрожь рук, отступила. В голове громогласно запел возглас прошлых лет: мой долг, моя жизнь, моя вечность. Он повторял про себя, а руки налились кровью, словно стали набухать. Злоба и ярость брала его, но лицо не показывало эмоций. Арнесс спустился к Глену и испуганно зашагал. Конверт в руках Глена перестал сжиматься и он протянул его двумя пальцами.

– Вы же обещали мне! – Арнесс обернулся и прокричал ряду людей в масках с клювами и после снова обратился к Глену. Его рука вытянулась и взяла помятый конверт. Принц Арнесс двумя пальцами вынул из конверта обрывки старого пергамента и возвысил их над собой, повернувшись, чтобы рассмотреть на лунном свету.

– Вы же обещали мне! – испуганное лицо А̀рнесса переменилось острой ухмылкой, – Обещали, что он сам отдаст конверт!

Глен потерялся в глазах. Неимоверный страх мгновенно взял его с ног до головы. Сердце застучало, как и сталью в ножнах застучало его Пламя. Свист раздался под луной. Светом озарённый меч отразил все четыре лика стража. Пламя изящно изогнулось в воздухе, но так там и осталось.

Глен почувствовал холод внутри и резкую боль от воспоминания. Словно оно его продирало изнутри. Резало чувственной сталью.

– Глен! Побежали на холм, Глен!

Воспоминание вмиг пронеслось перед его глазами. Он помнил ту ночь и никогда не забывал.

– Несса, постой! – Глен схватил её за руку, – Я должен тебе сказать, Арнесса, что эта ночь станет последней. – Он дрожал в голосе.

– Ты решил уйти? – расстроенно спросила она.

– Да, Несса. Я навсегда уйду и мы больше не встретимся.

И он навсегда ушёл, и они больше не встречались. Она осталась там пеплом, а Глен преисполнился долгом. Но горесть никак не отступала от его сердца, колко терзая его изнутри. Кровь пролилась, так как больше не могла задерживаться. На лунном свете заискрилось железо, а он только и смотрел, как локоны Арнесса переливаются на нём. Глен медленно припал на колено, и теперь в его взгляде Арнесс раскрыл крылья, стоя на уровне статуи Дивны.

– Ты же помнишь? Всё ещё помнишь, как убивал мою сестру? Помнишь, как пронзал её неустанно? Это ты зародил в ней огонь и твоё пламя она видела последним… В твоих глазах… Там ты убил мою мать и сжёг десятки наших братьев и сестёр, – злобно приговаривал Арнесс. Он оторвал кончик старого пергамента и кинул перед Гленом.

– Знаешь, я такой же, как и отец. Всегда чего-то жаждал. Неимоверно, неустанно жаждал одного. Когда Катель Юндар привёл Арнессу, то на ней не было и лица, а рассказ его всех повергнул в шок, но только не отца. Ему было плевать, что его жена погибла, как и погибли десятки его детей. А свою дочь – Арнѐссу он даже не пожалел. Не оказал ей ничего. Только равнодушие и принуждение. Это всё, что она получила от отца. Я соврал тебе, Локрог. Я лжец и Тайный монарх, но больше не Вельдан. Мы последние крови Эльна, снова возродим славу династии и восстанем из пепла наших предков. – Наклонился он над Гленом, из груди которого сочилась алая кровь. Глен предсмертно захрипел. Лицо его было потеряно и только дрожало.

Позади Арнесса показалось белоснежное одеяние, которое словно развевалось лёгким ветром. Там на холме, платье Арнессы развевалось почти также, только тот ветер был безудержным. Будто передавал все её чувства. Но сейчас он словно затаивал дыхание. Женское очертание шло неспешно и поравнялось с принцем. Снимая маску, девушка открыла тот самый шрам на нежной шее. Глубокий и яростный.

– Глен! Пожалуйста, Глен! Не надо, Глен… – кинжал его блеснул отражавшимся пламенем, оставив на её шее шрам. Она пала перед его ногами, но Глен не решал останавливаться. Присев над ней, он продолжил зверское деяние. Возгласы прошлых лет заполоняли его разум:

– Мой долг. Моя жизнь. Моя вечность, – повторял он тогда, а позади молила её мать:

– Пожалуйста, не убивай! Прошу, пожалуйста!

Её иссиня-чёрные кудри блестели под лунным светом. Тонкая, бледная кожа мягко расплывалась в его взгляде, а её глаза… Он снова увидел их: сначала влюблённые, а после напуганные. Но теперь они горели пламенем. Этот огонь он передал ей навечно.

Глен с трудом приподнялся на ноги:

– Прости меня, Несса… – он крепко сжимал в своей ладони рукоять Пламени, а из груди торчала пика алебарды.

– Прости меня, Несса… Но, я убью тебя снова. – Он постарался замахнуться, но стражник позади вынул пику, и Глен снова припал на колено прохрипев. Из его рта полилась кровь.

– Ты жалок, Локрог. Ты больше не каратель. Пред ликами великого стража, я, Арнесс Эльн, приговариваю тебя к смерти. Страж великий, пред тобой виновник горя людского. Будь свидетелем нашей кары, мы лишим его жизни пред твоими восьмью глазами. Не ищи его на небе и в земле его не будет, в воде он не утонет и не покинет его дух. Его путь окончен, и он навсегда извергнет из нашего мира. Не отправится в долгий полёт к твоему царству. Пред тобой я – Арнесс Эльн и мои братья, и сестры. – Глена стали обступать по сторонам люди в масках с клювами.

– Заносим свои кинжалы над его головою и выполняем нашу истинную волю.

Глен, припавший на колени, всё ещё крепко сжимал своё Пламя в руке. Холод в груди снова пробрал его. Тонкая сталь вонзалась в его грудь беспрепятственно, а они завывали под каждый удар: мой долг, моя жизнь, моя вечность. Каждый ударил по разу, и теперь кинжал вонзил Арнесс, а после они расступились. Она, в белоснежном одеянии, словно восстала перед ним. Её нежная рука приподняла заросший бородой подбородок и взглянула в его серые глаза:

– Эта ночь станет последней, Глен, – сказала она и вонзила кинжал в его сердце.

Из уст Глена прыснула кровь на её белёсый шёлк. И это было последним, что он слышал тогда. Бесчувственно охладев, взгляд Глена застыл на её лице: яростным и излучающим пламя в глазах.

Он свалился на бок, и теперь взгляд его обращался к лику Риллы, которая, преклонив голову, смотрела на него с интересом и вдруг заговорила.

В тебе виделся потенциал, надежда, величие. Но ты принял смерть. Досадно.

Досадно умирать чудовищем. Я принял смерть человеческую, какую ты всю свою никчёмную жизнь боялся. А человек ли я, или чудовище, – уже неважно. Важно расплатиться за то, что совершил.

Девушка с огнём в глазах ликует, а значит, ты проиграл.

Человеку не победить суровую действительность, пока он всё ещё человек.

Так человек ли ты, или чудовище?

Человек ли я, или чудовище?