Война всех против всех

Глава 3 Благословенное голубое топливо, здесь и сейчас

В результате стычки с варварами до газопровода мы добрались лишь после полудня.

Еще издали я увидел среди небольших кочек диковинное сооружение из трубок, сплетенных и соединенных между собой, от которого в сторону города уходили многочисленные ответвления. В основании сооружения на крепких опорах стоял буровой механизм, с огромным каменным блоком, рабы поднимали его и мерно ударяли о землю.

От сильных ударов сотрясалась земля, я чувствовал это, еще не доезжая до конструкции. Лошади пугались ударов и Петрониус остановил колесницу локтей за сорок до самого газопровода. Я спустился с колесницы и направился к постройке.

Болотные земли не требовали особых усилий по пробивке грунта. Мы начали работы полторы недели назад, а уже сумели пробиться на тридцать локтей вниз. Шахта получилась большая и широкая, на дне плескалась вода и рабы вытаскивали ее глиняными амфорами с двумя ручками.

Все вокруг пропахло газом и болотной тиной. Условия труда здесь, конечно же, были не самые лучшие. На всем пространстве подле примитивного моего газопровода суетились люди. Заведовал постройкой Маний Сецилий Гордий, выходец из Брундизия, высокий бородатый мужчина, вечно с каменным выражением лица и громким звучным голосом, способный перекричать даже Цинну. Руки у него были невероятно длинные, крепкие, кулак способен пробить череп даже быку.

Я нашел его, когда Маний Гордий пришел жаловаться во дворец, о том, что остготы разграбили только что построенную им инсулу, а теперь ростовщик требует с него выплаты по закладной. Он с детства занимался стройкой, его отец и дед тоже всю жизнь занимались возведением зданий, акведуков и дамб. Поначалу комит священных щедрот не хотел его принимать и Гордий поднял шум, а его голос разнесся по всему дворцу.

— За какое время ты можешь построить инсулу? — спросил я его.

Гордий посмотрел на меня без особого почтения, несмотря на то, что видел перед собой императора.

— Смогу за три месяца, а если буду работать без передыха, то и за месяц.

Я удивился, потому что до этого, один из людей, присланных Цинной, сказал, что для строительства инсулы ему требуется полгода, а то и все девять месяцев.

— Ты уверен? — спросил я. — Мне говорили, что так быстро построить нельзя, а если можно, то такой дом развалится через пару лет, как глиняный кувшин.

— Смотря, кто и как строит, — ответил Гордий. — Если строят эти криворукие придурки, у которых задница вместо мозгов, тогда можно маленький домус и десять лет строить.

Чтобы проверить его слова, я предложил ему достроить инсулу для остготов, которую хотел приспособить под казармы в районе Кесария. Она стояла недоделанная вот уже несколько лет и человек от Цинны обещал сделать ее за полгода, запросив за это две тысячи солидов.

Гордий съездил осмотреть объект и вернувшись, обещал сделать его за неделю и всего за пятьсот солидов. Я не поверил ему, но привлек к работам, пообещав, что если он сдержит слово, то возмещу ему все убытки, нанесенные остготами и добавлю еще пятьсот солидов. Гордий завершил работы за пять дней и сделал все основательно и надежно. Я тут же выплатил ему обещанное, учредил должность комита по строительству и поставил его во главе этого направления. В помощники нагнал советников из курий.

Почти сразу же ему нашлось дело по возведению газопровода и Гордий с удовольствием принялся за неизведанную ему доселе область строительства.

— Ты хочешь подать тепло и свет в дома, император? — спросил он. — Если ты это сделаешь, то станешь более великим, чем Константин. Нам достаточно довести газ до печей в домусах и инсулах, там придется оборудовать гипокаусты.

Гипокаусты были древнеримской системой отопления, нечто вроде «теплых полов». Я уже говорил с комитами и мы решили, что главное, если получится, это довести газ до города и присоединить трубы к домам, а дальше уже сами жители должны будут оборудовать дома, чтобы тепло подавалось через гипокаусты. Первоначально планировалось взимать за это небольшую плату.

И вот теперь круглыми сутками Маний Гордий гонял рабочих и рабов на стройке газопровода, проклиная каждый раз тот день и час, когда согласился на мое предложение стать комитом.

— Как идут работы? — спросил я, приблизившись к нему. Идти пришлось по грязи, впрочем, здесь это никого не смущало, все вокруг были заляпаны, как свиньи.

Гордий покосился на меня, но сначала продолжил бранить одного из рабочих, у которого никак не получалось соединить полые трубы между собой.

— Ну что ты тут возишься уже целый час, вонючая отрыжка Юпитера! — закричал он. — Ты что не видишь, вот здесь надо заделать отверстие бетоном, тогда голубой эфириум не будет выходить. Где ты потерял свои глаза, бестолковый тупица?

Он разобрался с непонятливым работником и только потом повернулся ко мне.

— Это самая дурацкая затея, из всех, что мне доводилось участвовать, — сказал он. — Через щели в трубах и стыки между ними гребаный эфириум вылетает, как дерьмо из задницы. Нужно больше бетона и свинца, а у нас его кот наплакал.

Проблема была, конечно же в срочности доставки и изготовлениея материалов для строительства, для этого я задействовал все мастерские в городе, однако они все равно не справлялись с заказом и не успевали по срокам, а это выводило нетерпеливого Гордия из себя.

— Уже скоро, скоро, — заверил я его. — Мы отправили торговцев в Аквилею, чтобы привезти материалы оттуда. Кроме того, скоро придут материалы из Рима и Сиракуз.

— Ты поручил мне закончить строительство за пять дней! — зарычал Гордий. — Как я сделаю это, если у меня связаны руки без строительных материалов. Кроме того, Таник так до сих пор и не привез новые трубы, уже сегодня ночью я останусь без них, понимаешь ты это или нет? Если ты император, прикажи, чтобы они привезли обработанные трубы уже к вечеру, пусть достают откуда угодно, хоть из задницы бога Вулкана, иначе мы останемся здесь без работы.

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе сказал я. Люблю таких работников, которых не надо подгонять, они сами тебя подгоняют. — Сейчас же разберусь с Таником. Кстати, что ты скажешь на то, чтобы сделать рабов, участвующих в строительстве, вольноотпущенниками? И выдать по десять солидов, а также по участку земли около города, рядом с болотами, которые надо осушать?

Гордий внимательно посмотрел на меня, потер грязной рукой всклокоченную бороду и задумчиво сказал:

— А что, мысль неплохая. Это заставит их шевелиться. Убежать они никуда не убегут, а вот работать будут с большим усердием. Вот только ты император, в последнее время что-то часто раздаешь вольные налево и направо. Так и совсем без рабов останешься?

— А и пусть, — ответил я. — Я говорил со сведущими людьми, в нынешние времена труд рабов не так уж и полезен, не то, что во времена прежних императоров. Никто не хочет работать, а уж рабы тем более. А если я создам новых жителей города, заинтересованных в его развитии, то получу толчок вперед.

— Ладно, что-то это все уже чересчур заумно для меня, — сказал Гордий. — Мое дело строить здания по твоему указу, ты только давай мне деньги, рабочих и материалы. Остальное твои заботы. Сейчас пойду, объявлю насчет вольной, то-то эти ленивые скоты обрадуются.

Он отправился кричать на рабочих, а я посмотрел на кавалькаду колесниц, едущих к нам со стороны города. Не иначе, как очередная группа любопытных граждан, что-то они в последнее время чересчур зачастили сюда, надо бы усилить охрану.

Колесниц понаехало целых двадцать штук, оказалось, что это были прасины, во главе со своим новым факционарием Галлом Харистаном Веттонианом, молодым лидером, полным силы и желания отомстить за поражение прасинов на недавних Эквириях.

Он был выходцем из «золотой молодежи» Равенны, из знатной семьи патрициев. Его родители дружили когда-то с Каном Севером, сейчас проживали в Риме, а сынок долгое время бесконтрольно хозяйничал в Равенне, прожигая отцовские богатства на гетер и азартные игры. Он собрал вокруг себя небольшой комитатенс в сотню головорезов из бывших разбойников и варварских солдат, почти, как я, но в меньших масштабах.

После сокрушительного разгрома на гонках колесниц в партии «зеленых» произошел сильный раскол, это уже после того, как по моему приказу казнили Дувиана и его сообщников. Новая зеленая поросль во главе с Веттонианом выступила против микропанита Адриана, причем настолько агрессивно, что произошла сильная драка между сторонниками каждого. Как рассказывал Донатина, люди Веттониана быстро окружили противников и всех перебили.

— Старые ослы даже и запищать не успели, — сказал мой царь шпионов. — После такого лидерство Веттониана в партии никто не оспаривал. Кстати, он женился на Секстилии Север, если тебе об этом интересно знать.

Еще бы, не было интересно. Я помню, как мы трахались с ней в вилле ее отца и я заставил сбежаться на ее крики весь дом. Теперь эта девушка, возненавидевшая меня потом, стала женой лидера враждебной партии? Весело, что и говорить.

Подъехав вплотную ко мне, Веттониан соскочил с колесницы и закричал:

— А вот и наш мелкий пронырливый Моммилус, готовый залезть в любую укромную дырку. Как поживаешь, малыш? Не надумал еще сменить трон на место надзирателя за латринами? Если решишься, скажи мне, я подскажу местечко.

Поскольку латринами в империи называли общественные туалеты, неудивительно, что Родерик зарычал и потянулся за мечом. Свита молодого факционария, тоже состоящая из здоровенных парней, загоготала, а я покачал головой, приказывая телохранителю не портить себе нервы. Мы с Веттонианом с первого дня знакомства начали колоть друг друга насмешливыми шпильками, иногда и вправду переходящими грань приличия.

— Ты, я вижу, хорошо наслышан о латринах, видимо, сам там давно уже работаешь, щенок, — в тон ему ответил я. — Оброс там знакомствами, с ног до головы?

Веттониан весело рассмеялся в ответ, но при этом большие его серые глаза пристально следили за мной. Был он весь, как я уже говорил, настоящий мачо, одет с иголочки, в лучшие одежды из тончайших материалов, на шее золотые цепочки, а пальцы унизаны перстнями. Гламурный, как сказали бы в двадцать первом веке. Росту высокого, отлично сложен, кожа белая, холеная и уже имелось небольшое и выпуклое брюшко.

— Что же ты задумал, император? — спросил он, подходя ближе и переведя взгляд с меня на строящийся газопровод. Каменный бур продолжал отчаянными усилиями рабов вгрызаться во вздрагивающую влажную почву, — Чего тебе это вдруг вздумалось обогревать и освещать город эфириумом? Делать нечего? Всех девок во дворце уже перетрахал?

— А ты чего сюда явился? — спросил я. — Посмотреть, помочь, языком почесать? Если нет, тогда проваливай, без тебя решим, что делать с эфириумом.

— Ох, император, привык ты за других все решать, — качая головой, сказал Веттониан и снова посмотрел на меня. — Как бы тебе не аукнулось это. Или тебе одной мамочки мало? Еще одного брата хочешь потерять?

Я продолжал улыбаться, но сердце тоскливо сжалось. Этот ублюдок угодил в самую свежую рану.

— Кажется, работа уборщиком в латринах не сильно подняла твой уровень, Галл, — сказал я. — Поражение на Эквириях ничему вас не научило? Или вы еще на что-то надеетесь на следующих празднествах? Прасины подготовили хорошие экипажи для имперского инспектора? Думаете, вас так легко допустят к гонкам?

— Эй, Моммилус, это уже невежливо, не пускать старых друзей на гонки, — процедил Веттониан. — Без нас будет скучно, ты знаешь, поэтому обязательно допустишь нас на соревнования. И мы выиграем следующие гонки, хочешь ты того или нет. В крайнем случае, нам помогут герулы, которые привыкли сменять непокорных государей, если тебе это известно.

— Это точно, герулы тоже будут убираться в латринах, а еще пойдут чистить Большую клоаку, — развеселился я. — Работы для всех хватает, разгоняйте партию и идите ко мне.

— Слушай, а ведь твой дурацкий гонитель воздуха будет таскать эфириум, самый горючий материал? — удивился Веттониан, подойдя ближе и осматривая трубы. — А вдруг какому-нибудь тупице взбредет в голову поджечь его? Что будешь делать?

Я внутренне подобрался, потому что газопровод и в самом деле был крайне уязвим к пожарам. Попробую отвлечь его от этой опасной мысли.

— Если такой тупица и найдется, то он вряд ли что может сделать, — сказал я как можно убедительно и уверенно. — Мы предусмотрели здесь специальные команды для тушения пожаров, они будут следить за тем, чтобы такие придурки не приближались к сооружению. Так что трубы ни за что не загорятся. Можешь сам попробовать, только я сомневаюсь, что ты настолько туп, чтобы пойти на это. Такое чудесное открытие дали нам боги.

— Скорее, дьявол, а не Бог, — пробурчал Веттониан, осматривая огромный каменный бур, высотой в три человеческих роста. — Что за дурацкая штука?

Он засунул свой длинный римский нос и в шахту, осмотрел арбалеты и манубаллисту, снова недоверчиво покачал головой.

— Слушай, если твоя затея увенчается успехом, чьи дома ты будешь утеплять эфириумом в первую очередь? — спросил он, закончив осмотр и возвратившись ко мне. — Надеюсь, факционарии партий у тебя на первом месте?

— Само собой, — ответил я. — Особенно те, что подчиняются императору, они в первую очередь. А такие, что часто трепыхаются, будут подключены самыми последними.

— Это я не сомневался, — засмеялся Веттониан. — Лояльность императору прежде всего. Давай, работай быстрее, а то придут вестготы и бургунды, скинут твою маленькую вертлявую задницу с трона и посадят на него своего императора. И не успеешь завершить свои дурацкие затеи!

Он быстро запрыгнул в колесницу, а его соратники быстро последовали за ним. Помахав на прощание, прасины поехали прочь.

— Чтобы змея укусила тебя в твой мерзкий лживый язык, — пробормотал Родерик ему вслед и сплюнул в сторону умчавшихся колесниц.

Я тоже проводил уехавших «зеленых» пристальным взглядом. Партии колесниц после Эквирий начали приносить еще больше хлопот. Почти во всех произошло обновление состава, молодые и дерзкие вырвались вперед и перехватили власть у стариков. Так, у русиев во главе партии встал мой старый знакомый Траян.

У венетов тоже ушел Писцилий, а его место занял некий Кай Корд Бланд, мужчина лет тридцати, спокойный и обманчиво инертный, но на самом деле готовый к самым отчаянным мерам. Он был дальним родственником Писцилия и все говорили, что власть была передана добровольно, но Донатина сказал мне, что там все было построено на умелом шантаже.

— Старик оказался замешан в давнем убийстве императора Майориана, — сообщил Донатина. — Дело это давнее, поросшее бурьяном, но Писцилий тогда поклялся защищать императора, а на деле предал его и убил вместе с главой заговора, с Рицимером. Видимо, Бланд нашел кое-какие документы, проливающие свет на то дело и пригрозил опубликовать их. Вот почему, кстати, у венетов такие связи с вандалами, ведь чертов Рицимер затем опирался на вандалов в своей политике.

И только у левков все осталось по-прежнему, ведь там правил активный и тоже молодой Друз Фальк, готовый на все, чтобы сделать партию главной в империи. Несколько дней назад он, кстати, объявил во всеуслышание, что партия «белых» выходит из-под патронажа венетов и больше не является ее клиентом.

Воспользовался, ловкач, тем, что Бланд еще не до конца освоился в кресле факционария и тут же провозгласил политическую независимость. Насколько я знал, пока что венеты проглотили эту вольность, но вовсе не собирались спускать ее с рук.

Короче говоря, визит Веттониана в очередной раз напомнил мне, что политический мир Равенны похож на клубок ядовитых змей и мне нельзя расслабляться.

— Ладно, — сказал я подошедшему Гордию. — Продолжайте работать, я постараюсь решить все проблемы.

Я собрался уезжать, но остановился, потому что со стороны города мчался всадник. Кажется, это гонец от Лакомы, что там еще стряслось в городе?