Война всех против всех

Глава 26 Старые друзья встречаются вновь, в самом лучшем для этого месте

За последнее время некоторые из моих помощников явили себя с новой, неведомой доселе, стороны.

Лаэлия оказалась способной на чувственную любовь и страстную ненависть. Евсений тоже пошел на предательство, ради любви и ненависти. А вот Донатина оказался участником законспирированной организации агентов, ратующих за восстановление империи. Судя по всему, уровень их проникновения в секреты тех или иных групп был чертовски высокий, если не сказать фантастический.

Как и всякой порядочной тайной полиции, у приглядывателей за имуществом империи имелись свои конспиративные квартиры. Донатина повел нас на такую, расположенную на втором этаже пятиэтажной инсулы.

Само здание располагалось неподалеку от центра, видимо, Донатина не стал рисковать и тащить секретное оружие через весь город, а спрятал его поближе к дворцу, вдруг пригодится. Мы ехали по ночному городу и теперь я уже не опасался грабителей. Почему-то мне казалось, что теперь, после знакомства с Лакомой Красной Бородой и тайной имперской службой, я смогу договориться с любыми бандитами и даже, в случае чего, нанять их к себе на службу.

Когда мы подъехали к укрытию Донатины, вдали на возвышенности, над крышами домов, в мерцающей темноте, уже виднелся Капитолий, освещенный светом костров. Сначала я думал, что укрытие Донатины расположено в многоквартирной пятиэтажной инсуле, но советник повел нас дальше, к старому храмовому сооружению, посвященному, кажется, богу Янусу.

— Ну конечно, где же еще ты мог спрятать его? — усмехнулся я, а затем спросил: — И много у вас таких укрытий по городу?

— Достаточно, император, — ответил Донатина, поднимаясь по ветхим ступеням. — Если хочешь, я потом предоставлю полный список.

Снаружи храм выглядел заброшенным и заросшим плющом и Донатина долго возился и звенел ключами, открывая тяжелые бронзовые двери. Я ожидал, что открываясь, врата храма будут страшно скрипеть, но нет, они открылись бесшумно. Изнутри храма пахнуло вовсе не сыростью, а свежепиленным деревом и железом, будто из кузницы.

— Раньше эти ворота были дубовые, украшенные золотом и слоновой костью, — пояснил Донатина. — Но потом их разграбили и сняли, нам пришлось поставить вот эти, попроще.

Мы вошли внутрь, оставив Родерика снаружи с конями. Храм был небольшой, представлял собой две соединенные стенами арки. Здание поэтому имело два входа и два выхода, все заросшие кустами и плющом. В центре находилась статуя двуликого бога с ключом в руках, одно лицо смотрело на нас, а другое находилось у него на затылке.

— Мы храним здесь доспехи и оружие, для всяких разных ситуаций, — продолжал рассказывать Донатина. — А вот и твой архитронито, император. Должен признаться, что задумка просто отличная. Я и сам не знал, что такое оружие существует, но мои коллеги из Сиракуз подтвердили, что давным-давно, во времена Республики, эллинский ученый Архимед с его помощью долго оборонял город от нас, римлян. Там у него были еще и другие разработки, они нам тоже очень пригодились бы. Если этот ваш Калияс сможет воссоздать и их тоже, ему вообще цены не будет. Теперь я понимаю, почему вы так носились с ним, император, опекая, как малого ребенка.

Моя пушка лежала у ворот справа, запертых на тяжелый деревянный засов. Я осмотрел огромный длинный ствол пушки и гигантский прямоугольный котел для подачи воды в казенную часть, в нем можно было сварить быка целиком. Рядом лежали еще трубки и подносы, а также несколько здоровенных каменных ядер, в два раза больше головы взрослого человека. Все составные части лежали архитронито лежали в разобранном виде, завернутые в холщовую материю.

— Сегодня ночью мы не сможем атаковать Капитолий, — сказал я задумчиво, глядя на пушку. — Солдаты за городом слишком устали, да и те, что во дворце, тоже наверняка не готовы к атаке. К сожалению, внезапного нападения на прасинов не получится.

— Верно, лучше подготовиться завтра и напасть следующей ночью, — сказал Донатина. — Как раз договоримся с войсками во дворце.

— Найди повозку, чтобы перевезти все это в лагерь за городом, — приказал я. — И проведите там опыты по стрельбе из нее. Возьми с собой Герения, он знает, как это делать. Не стоит рано радоваться, она ведь может не выдержать давления и взорваться. Будьте осторожны и сделайте рядом укрытие, на тот случай, если она взорвется от выстрела, понятно?

— Повозка уже стоит неподалеку, на заднем дворе храма, — ответил Донатина. — Я же привез сюда архитронито на ней. Герений тоже в городе, с ним должен был увидеться Парсаний.

— Ну и отлично, тогда перевези орудие. И еще, ты можешь организовать мне встречу с факционариями других партий? Прямо сейчас, где-нибудь в городе.

— Что вы задумали, император? — спросил Донатина. — Вы хотите объединиться с ними против прасинов? Честно говоря, я не уверен, что это хорошая идея. Они могут вытворить все, что угодно, это совершенно непредсказуемые люди.

— Но попробовать надо, — ответил я. — У каждой партии есть, по меньшей мере, по пару сотен вооруженных сторонников. Если мы обратим их всех против прасинов, то получим немало сил.

— Не знаю, император, не знаю. Вы бы лучше поручили мне провести переговоры. Зачем вам рисковать?

Я покачал головой.

— Тебе они не поверят. Нужно мое личное присутствие. Где можно встретиться с ними? Отправь своих агентов, пусть они организуют встречу.

— Раз так, император, я предлагаю вам встретиться с ними в лупанарии «Приют Амура», — задумчиво сказал советник по разведке. — Это интересное здание, имеет одну любопытную особенность.

Он поведал мне про этот бордель кое-что интересное и в это мгновение снаружи послышались вопли и шум. Мы вышли из храма и увидели Родерика, с мечом в руках, склонившегося над двумя неподвижными телами. Еще две тени поспешно улепетывали дальше по улице.

— Они хотели забрать коней, — объяснил телохранитель.

— Ладно, что-то мы здесь задержались, — сказал я. — Давай, Донатина, вызывай слуг и увози архитронито. И вызови факционариев в «Приют Амура». Мы пока что поедем туда.

Дождавшись, когда слуги и рабы советника помогут ему погрузить пушку на повозку и закрыть двери храма, мы распрощались с ним и отправились в лупанарий. Я уже давно хотел ознакомиться с устройством борделя изнутри и обрадовался, что мне, наконец, выпала эта возможность. Ну конечно, удалось, в кои-то веки, совместить приятное с полезным.

Лупанарий располагался в центре, в сплетении улиц неподалеку от Адриановых ворот. Еще на подходах к зданию я увидел на булыжниках мостовой вырубленные изображения фаллоса в виде стрелок и с надписью «Приют Амура», указывающих направление движения.

Что же, весьма полезный маркетинговый ход. Наверное, надо подсказать владельцу возвести над крышей огненную надпись с названием заведения и получить за этот рекламный трюк скидку на предоставляемые услуги.

Сам бордель представлял из себя двухэтажное здание, одна часть которого в виде башни с куполом на крыше располагалась ближе к улице, а остальная часть с прямоугольной крышей таилась в глубине двора. Окна первого этажа были щедро освещены, оттуда доносилась музыка, женский смех и веселые крики посетителей, а из маленьких окон второго этажа виднелся приглушенный свет, видимо, там дамы и обслуживали клиентов.

Поначалу мы не смогли найти дверь в заведение. Я прошел вдоль стены здания туда и сюда, но так и не обнаружил входного отверстия.

— Что за дьявольщина? — спросил я у Родерика. — Как сюда входят?

Телохранитель гот пожал плечами, а потом указал на прохожих, похожих на крадущихся по улице котов, натянувших, как и я, на головы капюшоны чтобы скрыть свои лица. Явные клиенты заведения, как пить дать.

— Может быть, они знают? — густым басом спросил Родерик.

И действительно, оказывается в дальней части стены, где я даже и подумать не мог, что можно укрыть вход, располагалась маленькая неприметная дверка. Зайти в нее можно было, только сильно пригнувшись и Родерик едва влез в нее следом за мной, оставив коней во дворе под присмотром прислуги лупанария.

На первом этаже, как я уже и догадался, располагался кабак, большое помещение, пропахшее парами алкоголя и закусок, где находились десятки столов и скамеек, за которыми сидели посетители. Рабы разносили напитки и угощения, а за столами сидели мужчины, в одиночку или небольшими компаниями в три-пять человек и поглощали кубок за кубком.

Стены зала украшали фрески с рисунками самого фривольного и непристойного содержания. В конце этого зала находилось огромное кресло, похожее на трон, где восседала пожилая мадам, с разукрашенным косметикой лицом, нарумяненными щеками и обведенными подводкой глазами.

К ней то и дело подходили посетители и давали монеты, а затем уводили ожидающих их девушек к небольшой лестнице, ведущей на верхний этаж. Все понятно, бизнес процветает, а это местная администратор этого доходного дома, где обрел приют бог любви.

Оглядевшись, я не стал присаживаться за свободный стол, а направился сразу к старшей «лупе», что означало «волчица», как и называли в Риме проституток. Отсюда, собственно и произошло название заведения — лупанарий. Свободные полуобнаженные девушки, стоявшие у стен и демонстрирующие свои прелести, задорно улыбались мне и подзывали к себе. Я заметил среди них нескольких вполне себе хорошеньких и даже задумался на минутку, может быть, мне стоит воспользоваться их услугами, пока не прибыли гости?

Когда я приблизился, главная лупа настороженно посмотрела на меня, хотя толстые губы ее растянулись в искусственной приветливой улыбке.

— Что тебе угодно, юноша? — спросила она, обратив внимание на Родерика, непреклонно маячившего позади меня. — Блондинки, брюнетки, рыжие? Белокожие северянки или смуглые девушки карфагенян? У нас самый богатый выбор в Равенне и никаких болезней, все девушки чистые и проверенные архиатром.

— Я от Черного Шептуна, — сказал я негромко, наклонившись к ней. — И мне нужна особая комната. Ты знаешь, какая.

Мадам удивленно взглянула на меня, потом понимающе кивнула и сказала:

— Хорошо, сейчас она занята и скоро освободится. Вы согласитесь чуточку подождать?

Я кивнул и все-таки уселся за свободный стол в углу неподалеку. Раб тут же принес мне кувшин с вином и тарелку с закусками. Родерик уселся рядом и тут же съел половину угощения. Его изукрашенное ссадинами и синяками лицо заставляло посетителей нервно поглядывать на него.

Я снова огляделся, рассматривая свободных девушек. Ближе всех ко мне на высоком стуле у стены сидела молодая женщина, светловолосая, белокожая, с большими глубокими глазами, в отличие от девушек, укутанная в алый плащ, скрывающий ее тело от посторонних взоров.

Впрочем, даже под плащом угадывались выдающиеся формы, которыми ее щедро наделила природа. Она мельком глянула на меня и тут же опустила зеленые глаза и этот напускной стыдливый трюк произвел на меня большее впечатление, чем откровенные жесты других, более молодых ее подруг по цеху.

— Как тебя зовут? — спросил я, немного повысив голос, потому что мы находились недалеко друг от друга.

Она подняла голову и спокойно посмотрела на меня.

— Вирсания, господин, меня зовут Вирсания, — ответила она. — Я буду рада доставить вам удовольствие, если пожелаете.

— Да, конечно пожелаю, — сказал я и пригласил ее за наш стол. — Присаживайся и прихвати с собой подругу, чтобы она скрасила одиночество моего друга.

Я имел ввиду, конечно же, Родерика, который хоть и молчал, но тоже голодными глазами смотрел вокруг и ощупывал девушек взглядом с головы до ног.

Вирсания не заставила себя долго ждать и пригласив с собой девушку, сидящую рядом, присела вместе с нею за наш стол. Мы выпили весь кувшин и в это время старшая лупа подала сигнал, что наша комната освободилась. Я расплатился и мы отправились наверх. Кстати, за услуги заведения мне пришлось раскошелиться на двадцать фоллисов, посеребренных бронзовых монет.

Верхний этаж состоял из крохотных комнат, разделенных узким коридором, в которых, собственно, дамы и оказывали свои услуги. Стены здесь освещались маленькими чадящими масляными светильниками и тоже были покрыты фресками эротического содержания. Дверей не было, комнаты прикрывались занавесками, из-за которых слышались приглушенные стоны, шепот и быстрые шлепки тел друг о друга.

Мы пропустили девушек вперед и я, обернувшись, тихо сказал телохранителю:

— Хорошо, ты можешь развлечься с девушкой, но сохраняй бдительность. Когда придут факционарии, спускайся во двор и приготовь коней. Жди меня там. Если все пойдет хорошо, я спущусь не скоро. Если нет, тогда я выберусь быстрее.

Молчаливый Родерик кивнул, продолжая следить за задницей девушки, которая предназначалась ему. По большому счету, я взял себе девушек для прикрытия, чтобы не выделяться особо среди других посетителей, но потом подумал, что Родерику тоже не мешало бы отдохнуть душой и телом, все равно лидеры партий еще не явились.

Я надеялся, что его член не перевесит мозги и он не потеряет голову при виде расставленных ног куртизанки. Поэтому сейчас, не теряя времени, Родерик схватил предназначенную ему девушку за руку и нырнул в свободную комнату, быстро задернув штору за собой.

Мы с понимающе улыбнувшейся Вирсанией пошли дальше, потому что моя особая комната находилась в самом конце коридора. Эта комната единственная на втором этаже имела дверь и запиралась изнутри. Кроме того, в ней имелось отдельное отхожее место с неким подобием душа, то есть, с большим кувшином для омывания тела после соития.

— А ты богатенький мальчик, раз предпочитаешь самые лучшие комнаты в лупанарии, — сказала Вирсания, войдя внутрь.

Я запер дверь и огляделся. Кроме тех удобств, о которых я говорил, в остальном эта комната не особо отличалась от других помещений на втором этаже. Всю боковую стену занимало большое каменное ложе, застеленное несвежим матрасом.

Окошко здесь было маленькое, в него даже руку невозможно было просунуть, а освещалась она тоже двумя светильниками. Из-за этого, кстати, в комнате, как и везде в здании, стояла невыносимая духота, от которой у меня уже начала побаливать голова.

— Да уж, люблю все самое лучшее, — пробормотал я, открыв дверь в уборную комнату и обнаружив некое подобие унитаза и душевой. А еще всю стену напротив двери занимало изображение обнаженного Амура с луком и стрелами в руках.

— Наверное, ты сторонник Эпикура? — спросила женщина сзади и зашуршала плащом.

— Кто это такой? — спросил я и обернувшись, на миг замер от удовольствия, ибо созерцать ее обнаженное тело, белеющее в полумраке, было истинным наслаждением. — Какой-то император?

— Нет, это был такой философ, — ответила Вирсания и соблазнительно поводя широкими бедрами, прошла к ложу. — Он утверждал, что мы познаем сущность бытия, наслаждаясь каждым его мигом и полностью отдаваясь ему без остатка. Поэтому он и призывал людей не бояться своих страстей и желаний, а стремиться к их удовлетворению.

Плащ ее остался на полу, а сама женщина легла на ложе и опершись на локоть, посмотрела на меня. Ей было, по моим прикидкам, около тридцати лет. Тем не менее, несмотря на возраст, который в эту эпоху считался уже вполне зрелым, Вирсания сохранила тонкую талию, идеальные округлые груди и широкие мраморные бедра.

— Ты, оказывается, еще и образованная? — спросил я хрипло, подойдя к ложу ближе. — Наверное, ты была куртизанкой для самых знатных людей?

Вирсания кивнула и прошептала:

— Хочешь, я покажу тебе, на что еще я способна? Иди ко мне, мой маленький император и, клянусь, ты забудешь о всех невзгодах в моих объятиях.

— Ты знаешь, кто я такой? — спросил я, невольно отступив назад.

Женщина кивнула и улыбнулась.

— Конечно, разве я могу забыть такую хорошенькую головку, я ведь уже видела тебя несколько раз на улицах Равенны.

Из других комнат слышались протяжные стоны. Я невольно позавидовал им и наконец, решился тоже получить удовольствие. К черту, почему я должен сидеть рядом с обнаженной женщиной и не воспользоваться этим, ожидая, пока придут факционарии? Еще неизвестно, когда они заявятся, может быть, не придут совсем, подумал я и бросился к Вирсании, которая уже раскрыла объятия.

В это самое мгновение в дверь постучали снаружи и голос Кая Корда Бланда спросил в коридоре:

— Эй, ты здесь, Момиллус?