Темнота. В носу запах воска. Дым. Чирканье спички — Олифер зажигает свечу.

Мальчик берет меня за руку и ведет к лестнице.

Вот и проход в башню! И снова я там, где не должен быть. Чувствую: интересное наклевывается — то, за что получу по затылку кочергой.

Выискивая ступеньки, замечаю на стенах портреты мужчин. Готов поклясться, что справа — красуется Волаглион. Утверждать не могу. Слишком темно.

Мы входим в просторный зал. Ступни тонут в шерсти белого медведя.

Я оглядываюсь. Зеленоватый свет подсвечивает книгу на пьедестале. На полках свечи: ими увешаны стены до самого потолка, а потолок очень высоко.

Олифер ведет меня в правый угол. По пути я рассматриваю книгу в центре комнаты и бьюсь коленом о потертый сундук с серебристыми вкраплениями; сбиваю большое зеркало в состаренной, но изысканной золотой раме (Олифер ловит его); локтем задеваю миску на полке, отчего та падает на паркет и выплевывает содержимое. Я наклоняюсь и по-быстрому сметаю все обратно. Сухие ягоды. Орехи. Листья. Птичьи перья. Камни и… маленькие кости?

Ощупав костяшки, понимаю, что это черепа. Крысиные, что ли? Гадость!

Ставлю миску обратно: между тряпичными куклами и ступой.

Олифер освещает свечой угловой столик.

Я ахаю.

Человеческий череп! Посередине спиритической доски, украшенный красными розами, сушеными змеями, исчерченный символами, мать его, череп... На белом лбу когти из изумрудов: такие же, как на медальоне Сары.

Я делаю шаг назад. К черту! Не нравится мне это. Ясно же: скоро явится Сара. Или Волаглион! И отымеют меня, точно стая собак по весне! Ни черта ведь не знаю о мальчике! Вдруг Олифер мне вреда желает?

Пятюсь. Шаг за шагом. До середины комнаты — там я упираюсь задом в пьедестал.

Поворачиваюсь.

Зеленый свет манит прикоснуться. Почему у книги такое почетное место? Провожу по обложке из черной кожи, на ней вырезан странный глаз, вроде знака масонов, и пентаграмма, украшенная рубинами.

Открываю книгу. Не могу разобрать ни слова. Это латынь. Латынь, что б вас!

Читаю надпись на первой странице: «Grimoire Domini Volaglion».

Гримуар? Если не ошибаюсь, первое слово переводится именно так. Последнее — о, ну как не опознать — Волаглион. А domini... Ладно, не настолько я умен. Сначала разберемся, что я знаю о гримуарах. Книга заклинаний?

Я слышал о подобных штуках (о них все-таки ходит немало легенд), слышал, что в гримуарах записаны рецепты черной магии, совершаемые во имя Сатаны, и что с их помощью призывают демонов.

Значит ли это, что Сара сама призвала Волаглиона? И кто из нас тупой, а?

Листаю страницы, рассматриваю картинки с зельями, левитирующими людьми, жуткими монстрами, особо останавливаю взгляд на изображении рогатого демона, который вырывает у человека сердце.

Вот это я понимаю — интересное чтиво! Интуитивно (не без помощи картинок) прикидываю, что на алых страницах красуются формулы приготовления зелий, инструкции по совершению ритуалов, просто заклинания, вроде создания пламени...

— Flamma vivere, — произношу я, но, кроме покалывающего тепла в пальцах, ничего не случается.

Правая ладонь мальчика ложится на страницы, как бы запрещая мне листать. В левой — он держит разукрашенный череп.

— Надо бы выучить латынь, — пожимаю я плечом. — Ты можешь мне прочит... ах да. Прости. Не можешь...

Олифер закатывает глаза (у меня дежавю) и открывает страницу триста тридцать три. Достает ножик. И снова я не успеваю убрать ладонь: получаю свежий разрез на подушечках пальцев.

— Да ты издеваешься?!

Мальчик выставляет мою руку над книгой и трясет. Прибить его хочется, честное слово! Капли крови хлюпают на страницу. Олифер обводит надпись, дописанную фиолетовыми чернилами.

— Ты хочешь, чтобы я опять прочитал что-то на неизвестном языке?

Олифер улыбается. И вручает череп. Гримаса на юном лице вновь напоминает кого-то, но не вспомнить — кого...

— Нет уж! — Я возвращаю эту прелесть обратно.

Между нами немая война. После пихания черепа друг другу — я сдаюсь, хотя подумываю кинуть его в стену. Чего боюсь-то? Будто есть что терять. Смешно.

Я беру свечу и подношу к книге. Вдыхаю дым. Капли воска пачкают страницы.

Затем громко произношу:

— Potestatem autem mortuus est. Sed mors aeterna. Memento quia pulvis est.

И… ничего.

Я развожу руками. Возможно, я неправильно прочитал, хотя что там читать? В латыни вроде нет непроизносимых букв, как в английском. Значения не знаю, но произнести мозгов хватит.

— И это все? — возмущаюсь. — Что...

Взрыв изумрудного света. Меня подкашивает. Падаю на колени. В горле едкая тошнота. Я без сознания рушусь на холодный пол, слышу в голове хриплый голос:

— Dimisit...

Загрузка...