Темнота. В носу запах воска. Дым. Чирканье спички — Олифер зажигает свечу.
Мальчик берет меня за руку и ведет к лестнице.
Вот и проход в башню! И снова я там, где не должен быть. Чувствую: интересное наклевывается — то, за что получу по затылку кочергой.
Выискивая ступеньки, замечаю на стенах портреты мужчин. Готов поклясться, что справа — красуется Волаглион. Утверждать не могу. Слишком темно.
Мы входим в просторный зал. Ступни тонут в шерсти белого медведя.
Я оглядываюсь. Зеленоватый свет подсвечивает книгу на пьедестале. На полках свечи: ими увешаны стены до самого потолка, а потолок очень высоко.
Олифер ведет меня в правый угол. По пути я рассматриваю книгу в центре комнаты и бьюсь коленом о потертый сундук с серебристыми вкраплениями; сбиваю большое зеркало в состаренной, но изысканной золотой раме (Олифер ловит его); локтем задеваю миску на полке, отчего та падает на паркет и выплевывает содержимое. Я наклоняюсь и по-быстрому сметаю все обратно. Сухие ягоды. Орехи. Листья. Птичьи перья. Камни и… маленькие кости?
Ощупав костяшки, понимаю, что это черепа. Крысиные, что ли? Гадость!
Ставлю миску обратно: между тряпичными куклами и ступой.
Олифер освещает свечой угловой столик.
Я ахаю.
Человеческий череп! Посередине спиритической доски, украшенный красными розами, сушеными змеями, исчерченный символами, мать его, череп... На белом лбу когти из изумрудов: такие же, как на медальоне Сары.
Я делаю шаг назад. К черту! Не нравится мне это. Ясно же: скоро явится Сара. Или Волаглион! И отымеют меня, точно стая собак по весне! Ни черта ведь не знаю о мальчике! Вдруг Олифер мне вреда желает?
Пятюсь. Шаг за шагом. До середины комнаты — там я упираюсь задом в пьедестал.
Поворачиваюсь.
Зеленый свет манит прикоснуться. Почему у книги такое почетное место? Провожу по обложке из черной кожи, на ней вырезан странный глаз, вроде знака масонов, и пентаграмма, украшенная рубинами.
Открываю книгу. Не могу разобрать ни слова. Это латынь. Латынь, что б вас!
Читаю надпись на первой странице: «Grimoire Domini Volaglion».
Гримуар? Если не ошибаюсь, первое слово переводится именно так. Последнее — о, ну как не опознать — Волаглион. А domini... Ладно, не настолько я умен. Сначала разберемся, что я знаю о гримуарах. Книга заклинаний?
Я слышал о подобных штуках (о них все-таки ходит немало легенд), слышал, что в гримуарах записаны рецепты черной магии, совершаемые во имя Сатаны, и что с их помощью призывают демонов.
Значит ли это, что Сара сама призвала Волаглиона? И кто из нас тупой, а?
Листаю страницы, рассматриваю картинки с зельями, левитирующими людьми, жуткими монстрами, особо останавливаю взгляд на изображении рогатого демона, который вырывает у человека сердце.
Вот это я понимаю — интересное чтиво! Интуитивно (не без помощи картинок) прикидываю, что на алых страницах красуются формулы приготовления зелий, инструкции по совершению ритуалов, просто заклинания, вроде создания пламени...
— Flamma vivere, — произношу я, но, кроме покалывающего тепла в пальцах, ничего не случается.
Правая ладонь мальчика ложится на страницы, как бы запрещая мне листать. В левой — он держит разукрашенный череп.
— Надо бы выучить латынь, — пожимаю я плечом. — Ты можешь мне прочит... ах да. Прости. Не можешь...
Олифер закатывает глаза (у меня дежавю) и открывает страницу триста тридцать три. Достает ножик. И снова я не успеваю убрать ладонь: получаю свежий разрез на подушечках пальцев.
— Да ты издеваешься?!
Мальчик выставляет мою руку над книгой и трясет. Прибить его хочется, честное слово! Капли крови хлюпают на страницу. Олифер обводит надпись, дописанную фиолетовыми чернилами.
— Ты хочешь, чтобы я опять прочитал что-то на неизвестном языке?
Олифер улыбается. И вручает череп. Гримаса на юном лице вновь напоминает кого-то, но не вспомнить — кого...
— Нет уж! — Я возвращаю эту прелесть обратно.
Между нами немая война. После пихания черепа друг другу — я сдаюсь, хотя подумываю кинуть его в стену. Чего боюсь-то? Будто есть что терять. Смешно.
Я беру свечу и подношу к книге. Вдыхаю дым. Капли воска пачкают страницы.
Затем громко произношу:
— Potestatem autem mortuus est. Sed mors aeterna. Memento quia pulvis est.
И… ничего.
Я развожу руками. Возможно, я неправильно прочитал, хотя что там читать? В латыни вроде нет непроизносимых букв, как в английском. Значения не знаю, но произнести мозгов хватит.
— И это все? — возмущаюсь. — Что...
Взрыв изумрудного света. Меня подкашивает. Падаю на колени. В горле едкая тошнота. Я без сознания рушусь на холодный пол, слышу в голове хриплый голос:
— Dimisit...