Волаглион. Мой господин. Том 1

ГЛАВА 6. Во власти медальона

Протяжный стон… Еще один. Помилуй, Господи, как лишить себя слуха?

С места по-прежнему не сдвинуться. Пальцем не пошевелить! На мой голос Инга не реагирует. Будто я невидимка. Более того — так и есть, она никого не видит. Только цель. Инга под гипнозом, исполняет желания Сары словно марионетка. А желание у мерзавки одно. Унизить меня!

Лицезря, как невеста обвивает Рона всеми конечностями и буквально въедается в него, я признаю: ведьме удалось разломать меня на кусочки. Я разлагаюсь от того, что вижу. Закрываю глаза, но не могу абстрагироваться. Кричу, но не могу докричаться.

Обнимая Ингу за талию левой рукой, Рон двигается над ней, правой опирается об остров-тумбу, губами припадает к виску девушки. Его каштановые волосы вспотели и прилипли ко лбу. Рон держит Ингу крепко, не давая отстраниться или остановить его, хотя она и не пытается. Наоборот. Тянет его к себе, проклятый случай!

Я безумно жажду заткнуть уши и залить глаза кислотой. Каждый звук из глотки невесты — стоит в воздухе, медленно разносится и замирает среди густой тишины. Каждый скрип режет меня изнутри, кромсает душу на опилки.

Это продолжается минут пять. Их поцелуи — выворачивают. Вы и представить не сможете, каким ничтожеством я себя чувствую. Убожеством! Кого я могу защитить? И себя-то не в состоянии!

Бледный Иларий держится за золотой настенный светильник, но его пальцы то и дело соскальзывают. Парень напуган. Плечи его подрагивают. Всегда безукоризненно-спокойное и приветливое лицо перекосило. Он оглядывается: то на меня посмотрит, пока я скалюсь; то на Рона, не обращающего на всех внимания (никогда не думал, что сексом можно заниматься с такой серьезной рожей, прямо экзамен по философии сдает, а не мою невесту имеет); то на Сару, которая внимательно оценивает мою реакцию.

Ведьма словно ищет во мне нечто важное, роет тоннели в разуме и сердце, ищет ядро. Я вдруг осознаю: она хочет меня разозлить. Любым способом. Но… зачем? До этого Сара старалась меня возбудить. А сейчас? Стоит и бдит каждую реакцию, каждое слово, каждое движение. Детектор гнева, а не девушка.

Однако вот вам факт — Сара злит меня намеренно!

У нее есть цель...

После мыслимых и немыслимых попыток сдвинуться или пробудить невесту воплями и ругательствами, я осознаю, что лучший выход — ничего не делать. Надо прикинуться расстроенным, раз ведьма того ждет. Главное — не взбешенным. Уверен: как только контроль будет утерян окончательно, случится непоправимое. Пока не знаю «что», но «оно» случится…

Здесь что-то не так.

Воздух пропитан остро-сладким привкусом напряжения. И все это — ради моей реакции.

Я выдыхаю и строю скорбное выражение лица, точно умирающий человек, идущий за собственным гробом. Отворачиваюсь от Рона с Ингой. Хотя кулаки свербят. Ярость внутри ревет и требует действий. Каких? Не уверен... Видимо, вспороть всем животы и размазать их кишки по серым стенам, заменяя ими золотистое теснение панелей.

Закрыв глаза, я напускаю на себя еще тонну печали и слышу, что Сара делает прыткие шаги в мою сторону: едва уловимые, шелестящие. Я знал, что так будет.

Когда разворачиваюсь, синие радужки предстают в десяти сантиметрах от моего носа. Сочные. Глубокие. В них могут тонуть людские мечты и желания, будто корабли, плывущие за сокровищами, которым не суждено достичь цели — им суждено утонуть в загадочном омуте по имени Сара.

Ведьма растягивает губы в надменной улыбке. Одно плавное движение — и ее пальцы в моих волосах. Наши тела плотно прижаты друг к другу. Чувствую чужое сердцебиение. Жар дыхания. Сара нежно проводит ногтями по торсу и запускает ладонь в мои штаны. Я чуть ли не подпрыгиваю. Она совсем рехнулась?

— Ты возбужден, — сардоническим тоном шепчет она, пока мне хочется провалиться в преисподнюю от стыда. — Странное чувство, правда? Злишься, испытываешь отвращение к происходящему, но тело... не слушается. — Несколько легких движений и ведьма, забери ее дьявол, получает твердый ответ от моей похоти. — Животные инстинкты имеют над тобой власть.

— Какая же ты больная! На всю голову, — рявкаю, вытаскиваю женскую руку из штанов. Но рука сопротивляется!

Я сглатываю. В горле — соленая пустыня. Передергиваюсь от очередного стона Инги, но попытки справиться с ведьмой переносят невесту на второй план. Сара проводит горячим языком по кончику моего носа, вызывая спазм в районе поясницы, и — поверьте, мне невыносимо тошно! — я плавлюсь от ее прикосновений. Ничего не могу с собой сделать. Сара имеет мое сознание. Жестко. Нещадно. Постоянно! Душит отравленным жгутом. Но яд этот не убивает. Он подчиняет ее воле.

Наконец, я окидываю взглядом Ингу, вижу пустоту в ее глазах, и ударом по затылку пустота вырывает меня из дурмана. Это не она. Это кукла, которая выполняет поручение. То есть, конечно, это Инга, однако разум ее выключен, а значит, мне срочно нужно спасать ее. А я чем занимаюсь? Обнимаю палача? Да что со мной?!

До меня вдруг доходит, что я должен сделать. Очнуться! А потом...

В районе соблазнительных женских ключиц — вспышка. И блеск.

Медальон.

Ведьма управляет призраками благодаря этой побрякушке. Вот что я должен заполучить. Источник силы...

Намертво обхватив талию Сары, я прижимаю ее к себе, сначала девушка смеется, но замирает, осознав, куда устремляется моя ладонь.

Я вцепляюсь в медальон. Дергаю, чтобы сорвать эту дрянь! Изображение когтей — загорается зеленым пламенем и обжигает. Боль сковывает пальцы. В суставы, словно раскаленные добела иглы вонзили и прокручивают.

Ведьма торжественно качает головой.

— Только живые могут взаимодействовать с медальоном, — поясняет она и отталкивает меня. Обходит и вцепляется сзади. Под грудью. Проводит влажными губами от мочки уха до основания шеи. — А ты мертв... и полностью... в моей... власти.

Интересно, есть ли границы у ее самолюбования? Непосильную ношу ты возымела, детка, думаю я, возвращая взгляд на Рона. Пока ведьма издевалась над моим бедным телом и психикой, особенно психикой, то не заметила главного. Рон больше не выполняет ее приказ.

Он в раздумьях повис над Ингой. Молчит. Смотрит на нее. И молчит. То ли рассматривает ее, то ли хочет что-то увидеть в серых глазах. Сложно сказать. Но и ей он не позволяет прильнуть снова.

Иларий сидит на полу у стены. Снял кошачьи очки и закрыл лицо ладонью. Рыдает, что ли?

Ведьма кидается вопросительным взглядом и жеманно идет к Рону, она часто так ходит: поступью опытной львицы на охоте, высматривающей слабости жертв. Ужасающая девушка, честное слово.

— В чем дело?

— Ты заигралась, — шипит Рон.

Он небрежно застегивает штаны, пряча туда... целый шланг. Ага.

Вытягиваясь во весь рост, Рон чеканит:

— Ты заигралась в бога.

Брови Сары грудятся на переносице.

— О, ты на роль моей совести выдвинулся? Ну так задвинься обратно.

— Посмотри на себя, — он хватает ведьму за плечи и встряхивает. — Неужели не видишь, в кого превращаешься?

— Ты совсем обнаглел? — Сара толкает его в грудь.

Иларий стукается лбом о колени. Чувствительный он мальчик. Инга молча сидит на тумбе, обнимает себя. Рон уже натянул на нее платье.

— А я тебе скажу! В последнее время ведешь себя, как Волаглион. Ты стала тем, кого презирала!

Сара снова бьет его в грудь. Не от злости. Скорее, чтобы скрыть замешательство.

— Не смей... указывать... мне… — раздельно произносит ведьма.

Карминовые губы вытягиваются и открывают оскал дикой кошки.

— Отпусти девчонку! — упрямо рявкает Рон.

Я вспоминаю, как недавно он кричал, что я веду себя неразумно, воюя с Сарой, что такими темпами окажусь за дверью в подвале. А сейчас нарывается именно он. Забавно.

Всматриваясь в озлобленные глаза ведьмы, которые окрасились в смоль; на искривленный от ярости рот, я думаю лишь одно: Сара сейчас перережет Рону горло… ногтями.

Повисает тягучая минута.

Однако ничего не происходит. Зато потом происходит поразительное! Ведьма заправляет рыжую прядь волос за ухо и велит Иларию выпроводить Ингу. Просто берет и отпускает ее!

— Я в ванну. Ближайшие полчаса прошу не беспокоить, — выдыхает Сара, после чего берет Ингу за подбородок и наказывает: — Отправляйся домой и большеникогдасюда не возвращайся.

Сара уходит, не удостоив меня взглядом. Понимаю, что снова могу шевелиться, с меня будто спали стальные путы. Нужно бы успокоиться, но ярость накатывает новой волной и, — чуть не сбив с ног прискакавшего исполнять приказ Илария, — я кидаюсь на Рона. Он с грохотом валится на шкаф. С полки падает статуэтка. Десятки звенящих осколков скачут под ногами. Я застываю и скалюсь, ожидаю ответного нападения. Наконец-то смогу выбить из Рона все дерьмо.

— Давай же! Ударь первый! — ору, как псих.

Однако мерзавец лишь кивает в сторону женской сумки, как бы говоря: не забудь ее невесте вручить. И у меня челюсть отваливается. Затем Рон разворачивается и шлепает в спортзал, оставляя за собой пивно-табачный шлейф.

Он просто взял… и ушел!

— Не злись на Рона, — бормочет Иларий, помогая Инге застегнуть платье. Она по-прежнему молчит, совсем не сопротивляется.

Послушная, безмолвная невеста. Прямо розовая мечта. Моя Инга — девушка, конечно, красивая. Миловидная брюнетка хоть и миниатюрная, но все при ней: пышная грудь, цепкий взгляд серебристых глаз, скользящая походка, как у грациозной королевы. Не ходит — летает. Но характер…

Сара хотя бы не скрывает, что стерва, а эта детка — гребаный ящик Пандоры.

Опять впадая в бешенство, я кричу так, что бокалы поют.

— Да я ему морду в кашу разобью, когда выпровожу Ингу! Не-е-ет… Я раскрою его череп о штангу, а потом сниму диски и засуну гриф ему в задницу!

— Он не хотел. Пойми, мы…

— Ты тоже не хотел, но, в отличие от тебя, Рон это сделал!

— Если бы он не сделал это сам, Сара бы влезла в его голову и заставила. Только подумай, что он мог натворить в состоянии гипноза. — Иларий осекается и краснеет. — Счастье, что она меня к ней не приставила. Добровольно я бы это не смог.

— Думаешь, под гипнозом ты мог вытворить что-то хуже Рона?

Парень смущается.

— Давай… не будем об этом.

Придерживая невесту за талию, я помогаю ей встать и прижимаю к себе. Запах абрикосовых духов проникает в легкие. Инга смотрит на меня серыми мутными глазами, и я не нахожу ничего лучше, чем прошептать: прости. Целую ее в теплый лоб, приглаживаю черные пряди.

Бедная Инга... Сара ответит за все!

Желая поскорее вывести Ингу из дома, я решаю умерить гнев и быстро застегиваю пуговицы на ее голубом плаще. Одновременно вспоминаю странное имя, которое вылетело из уст Рона.

— Кто такой Волаглион?

— Волаглион... Ох... — Иларий мотает головой, будто сбрасывая наваждение. После чего лихорадочно дергает край золотой рубашки, оправляя неровности. Я не первый раз замечаю подобный блеск в его салатовых глазах. Это страх. Парень прикусывает губу, а затем нервно произносит: — Хозяин дома...