Воин Сумрачных гор

Глава 7. Обманщик

Ниллин

Ссутулившись в дальнем углу трактира за столиком под лестницей, Ниллин старалась быть невидимкой. Она использовала гипнотический дар для отвлечения посетителей и долговязого кучерявого официанта, который не мог пробежать мимо с подносом, не заглянув в ее убежище. Темно-серое платье и зеленый платок, закрывавший не только уши, но и локоны до последнего волоска, были плохой защитой от людского внимания.

Жители небольшой деревни порядком наскучили друг другу. Чужаки вызывали у них нездоровый интерес. Так приятный в общении, еще не одряхлевший от старости и, думается, не бедный, торговец вином накрепко приковал к себе внимание малочисленных женщин, коротавших время за чаркой медовухи. Первой и главной поклонницей Эйлинана ввиду ее важного положения стала хозяйка трактира Матильда. Немного сторонясь дородной дамы, затянутой в тугой корсет, эльфийский винодел поддерживал с ней непринужденный разговор, искусно балансирующий на грани флирта. Острые кончики его ушей прижимала к голове широкополая фетровая шляпа, скрученные в пучок длинные золотистые волосы притаились под ней. С помощью придорожной грязи эльф изобразил на лице коричневатый загар, темную щетину, легкие морщины на лбу, подкорректировал форму носа, сделав его шире и налепив “бородавку” на правую ноздрю.

Ниллин, как и следовало ожидать, заинтересовала хмельных мужчин. Девушка побрезговала вымазать грязью лицо, к счастью, ее бледные щеки порозовели от волнения. Если не всматриваться в ее глаза, а она держала их сощуренными и никому не позволяла в них заглядывать, можно было назвать ее “наливным яблочком” – деревенской красавицей.

Пока Ниллин затуманивала и без того не очень ясную голову местного колесника, официант сумел-таки прорваться сквозь ее мысленный заслон и принести ужин на две персоны: телячьи голубцы со сметаной, салат из свежей зелени с помидорами и персиковый сок. Из голубцов Ниллин выбрала капустные листья и сметану, ей вполне понравился салат, но часть она оставила в тарелке, чтобы закопать туда мясные комки. Сок ей показался разбавленным водой. Нисколько не утолив голод, она решила позаимствовать немного тушеной капусты из порции Эйлинана.

– Стой, воришка. Немедленно верни даме ее деньги, – расслышав эльфийский акцент в повелительном возгласе приемного отца, Ниллин уронила на стол вилку с пойманным листом капусты.

Вор, изловчившийся вытащить из кармана фартука увлеченной беседой Матильды пачку бумажных денег, замахнулся ножом в грудь Эйлинана.

– О-о-о! Пу-у-с-с-ти! – рухнув на колени, немытый длинноносый коротышка скорчился в ужасной судороге.

Перевязанные шерстяной ниткой деньги и складной нож выпали из его одеревеневших пальцев.

– Иди прочь! – шикнул Эйлинан и почти равнодушно моргнул, отпуская вора, стонущего от вездесущей боли.

– Ты кто? – испуганная хозяйка трактира попятилась вниз по лестнице.

– Извините, что не представился с порога, любезная Матильда, – эльф снял шляпу. Его сверкающие золотистые волосы рассыпались по плечам, а светло-зеленые глаза игриво прищурились. – Нам наскучило быть в центре внимания. Мы устали от пышных приемов и блеска дворцовых залов.

Завсегдатаи трактира от удивления начали издавать различные междометия и совершать непонятные жесты.

– Меня зовут Эйлинан Иллиэль, – на прежней ровной ноте продолжил странный путник. – Я владею известной в Немейростэне винодельней “Лоза Изобилия” и являюсь главным поставщиком вин к королевскому двору. Со мной путешествует моя единственная драгоценная дочь Ниллин. Мы едем в Лийменн по личному приглашению тамошнего градоправителя, моего старинного друга. Вот решили несколько разнообразить маршрут посещением человеческих городов и сел для подробного ознакомления с укладом вашей жизни. О гостеприимстве и дружелюбии людей из дальних поселков слагают легенды. Нам хотелось удостовериться в их правдивости.

– Надеюсь, досадный случай с бродягой, который решил оставить меня без дневной выручки, не испортил вашего мнения насчет моего трактира, – Матильда на одном дыхании произнесла длинную, в тон его речи, фразу.

– Самое наилучшее мнение о вашем чистом уютном заведении у меня сложилось едва я переступил порог. А имев удовольствие познакомиться и побеседовать с вами, Матильда, я чуть не передумал выезжать завтра на рассвете. У меня возникло желание погостить у вас дня три, не меньше. Поверьте, – Эйлинан приложил левую руку к груди, а правой взял пухлые пальцы восторженной женщины, – это я должен испытывать неловкость из-за того, что вызвал переполох своим разоблачением. Я мог бы заставить вора незаметно положить деньги в карман вашего фартука, но решил проучить его и представить честным людям, чтобы ему неповадно было впредь заниматься гнусным ремеслом.

– Я точно знаю, как вас отблагодарить, господин Эйлинан, – Матильда прикрыла глубокую ложбинку груди ладонями и спрыгнула с нижней ступени лестницы. – На три дня бесплатно передаю в ваше с дочкой распоряжение двухместный номер для важных чиновников. К нему подведена горячая вода, в нем можно принять ванну. Питание также за наш счет. Лучший повар будет готовить для вас постные блюда. Надеюсь, вы согласитесь заказать на ужин крупяную окрошку с молодым лучком, картофельные вареники в сметане, медовую запеканку из тыквы, сырную булочку, зернистый творог, кремовые пирожки и сладкие фрукты на ваше усмотрение на десерт?

– Вы в самом деле считаете, что можно отказаться от вкусного предложения? – льстивые слова эльфа медленно вылетали из его широкой немеркнущей улыбки. – За вашу щедрость и доброту я просто обязан оставить в трактире не меньше пяти бочек королевского вина.

Зал взорвался аплодисментами.

Подперев кулачком щеку, Ниллин недовольно косилась на веселых людей, стучащих пустыми кружками. Разве хороший поступок – устроить маскарад, подарить ей надежду на относительно спокойный ночлег, чтобы потом, как обычно, взбудоражить поселок, выставить напоказ ее и себя? Возможно, Эйлан жаждет хоть чьего-нибудь внимания, и горстка выпивох ему кажется благородным обществом. Или же он получает удовольствие от сближения с чужим народом, пока живет в удалении от своего? Как бы то ни было, люди, наверное, уже сложили шуточные куплеты о двух ненормальных эльфах, колесящих по деревням. Когда эти чудаковатые эльфы внезапно станут правителями страны, разве отнесутся к ним с должным уважением подданные? Нет, конечно, все будут безудержно хохотать за их спинами. Чего добивается ее приемный отец?

Одно событие продолжало ее радовать – вампиры оставили их в покое. Несколько дней Ниллин не чувствовала слежки. Ее защитник был прав, кровожадные твари хотели отобрать лошадей, но поняли, что силы неравны.

Некоторое время спустя, лежа на широкой кровати, накрытой синим шелковым одеялом, Ниллин путешествовала в мире грез по своему будущему дворцу. В светлом просторном зале она кружилась в танце с нарядным кавалером. Сначала девушка видела только его бальный костюм, потом, долго подбирая цвет волос, она предпочла сделать его рыжим, форма лица вытянулась в продолговатый овал с мужественно угловатым подбородком, уши без долгих размышлений подобрались остренькие и прямые, нос приклеился тонкий и умеренно длинноватый, улыбка показала губы приятно выпуклыми. Наибольшее время заняла подборка глаз – она примеряла синие и зеленые, карие и серые разной величины, но помимо ее воли на светлокожем лице кавалера проступили раскосые большие глаза, желто-рыжие, как пламя в костре.

Испуганно вскрикнув, Ниллин села на кровати. Она поняла, что заснула, предаваясь мечтам. Снова кошмарный сон.

– Прости, что разбудил и напугал, – извинился Эйлинан, пробираясь в смежную комнату. – Я хотел пройти бесшумно. Накрахмаленные ковры скрипят не хуже лесного хвороста. И если хворост можно обойти, то разминуться с ковром у меня, как видишь, не получилось.

Он сошел с подвернутого края узорного ковра и развел руками, выражая проигрыш в нелепом сражении.

– Отец, – девушка протерла глаза и, потягиваясь, завела сцепленные руки за спину. – Ты заболтал Матильду до поздней ночи. Удалось выведать у нее что-нибудь интересное?

– Пожалуй, немного. Словесного резерва Матильды хватило бы до зари. По причине моего дорожного переутомления я был вынужден преждевременно усыпить ее. В награду за полезные сведения я внушил ей немного приятных воспоминаний, – улыбка, исполненная коварства и сладострастия, проплыла по тонким губам эльфа. – Не удивлюсь, если наутро она приготовит для нас изумительный десерт из ягод синесилики.

Эйлинан подошел к низкому письменному столу, присел на обитый бархатом табурет, развернувшись к Ниллин, и взял в ладонь подсвечник с едва теплящейся свечой.

– Ты падаешь все ниже, я скоро перестану тебя узнавать, – возмутилась девушка. – Твое представление с кражей я еще смогла пережить, но Матильда…

– Представление? – Эйлинан вскинул бровь.

– Я сразу поняла, что ты внушил бродяге украсть деньги трактирщицы, чтобы предстать перед людьми во всем великолепии.

– Меня радует твоя сообразительность, но пугает страх перед рискованными опытами над людьми. А когда ты на меня сердишься, твой несправедливый гнев и вовсе оставляет в моем любящем родительском сердце глубокие раны. Скажи, разве тебе не понравился любезный прием – ужин, ванна, чистая постель?

– Все мне понравилось, я даже объелась за ужином, и постель такая удобная и теплая, что я уснула в верхней одежде.

– Как ты думаешь, Ниллин, мы смогли бы попасть в лучший номер, если бы притворялись человеческими странниками? Для нас приготовили бы подходящую еду или налили бы мясной похлебки? Если ты волнуешься, как бы наш нечаянный благодетель не додумался до истины… Поверь мне, он никогда не поймет, что его рука не по доброй воле оказалась в чужом кармане.

– А Матильда? Она распустит о тебе грязные слухи, – Ниллин спустила ноги с кровати.

– И пусть. Слухи не могут и не должны быть кристально чистыми, – Эйлинан поправил ногтем фитилек свечи, и пламя ярко вспыхнуло. – В том и кроется их привлекательность для любопытной публики. Нас должны узнать, запомнить в обществе.

– Значит, для тебя не важно, в каком свете нас запомнят люди. Главное, привлечь внимание любой ценой.

– Человеческие народы хранят замечательную мудрость: “Будь проще, и люди к тебе потянутся”. Прими к сведению, Ниллин.

– А я не хочу, чтобы людей ко мне притягивало низменное желание. Я хочу, чтобы они поклонялись мне, как богине, – вспыхнула девушка.

– О-о! – сложив губы трубочкой, протянул Эйлинан. – В таком случае ты обязана знать, что люди часто изображают своих богинь обнаженными.

Ниллин свернулась на кровати – спиной к нему – и закрыла лицо руками.

– Эй! Не надо слез. Ты считаешь, что я измываюсь над твоими лучшими качествами, стараюсь запятнать чистое полотно твоей души. Это не так, Ниллин. Я обучаю тебя жизни, готовлю к великому предназначению. Твое время приходит. Чтобы повелевать народами, ты должна снизить болевой порог сердца, – Эйлинан сел на кровать и приподнял еще влажную прядку ее волос. – Если сумеешь обезглавить грызущий тебя страх, ты быстро полюбишь играть с людьми, как люблю играть с ними я. Ты поймешь, что наше главное превосходство над ними скрывается здесь, – поймав косой взгляд Ниллин, он коснулся ее виска. – Чтобы использовать его с наилучшим результатом, нужно знать все их жизненные мотивы, вплоть до самых порочных… Мы лишены возможности зайти во дворец с парадного флигеля. Нам придется лезть в темный потайной тоннель. Надеюсь, я смог объяснить тебе суть нашей миссии?

– Возможно, – привстав, Ниллин взяла его за руку.

– Приятных снов, – опустив теплые ладони на ее голову, Эйлинан произнес успокаивающее заклинание. – Я тоже пойду спать.

Он повесил на вешалку шерстяной плащ, убрал в шкаф верхнюю фиолетовую тунику и внимательно посмотрел на Ниллин. Она расстелила одеяло, взбила подушки и теперь ждала, когда он уйдет, чтобы переодеться в ночное белое платье.

Эйлинан задул свечу, вошел в свою комнату и плотно закрыл дверь.

Эльфам пришлось задержаться в гостях еще на пару дней. Сбылись худшие предположения Ниллин. С подачи хозяйки трактира весть о ее необычных постояльцах разнеслась по всем окрестностям. Губернатор провинции отправил им письменное уведомление о визите. К прибытию губернатора и его супруги Матильда устроила торжественный вечер, на который пригласила самых высокопоставленных и благонадежных господ и дам.

На празднике Эйлинан вел себя чересчур смело. Он неприкрыто флиртовал с долговязой нескладной губернаторшей, при этом не забывая одаривать увесистыми комплиментами ее престарелого мужа. Особенно эльф нахваливал странное постановление об обязательной посадке между картофельными рядами сорняков для обмана насекомых-вредителей.

Перетанцевав с дамами разных возрастов и сословий, Эйлинан распорядился притащить на сцену древний рояль, долгое время служивший подставкой для комнатных цветов. Словно хирург, он поковырялся во внутренностях инструмента, ясное дело – тайно воспользовался колдовством. Рояль, повинуясь быстрым прикосновениям его тонких пальцев, заиграл так пронзительно и чисто, как не звучал со времени своего создания.

Ниллин была вынуждена исполнить три старинные эльфийские песни под его аккомпанемент. Приемный отец быстро над ней сжалился, или понял, что страдальческое выражение ее лица испортит настроение публике.

Далее последовал сольный концерт Эйлинана. В начале выступления эльф исполнил традиционные баллады, потом он стал разбавлять их шуточными песенками, а ближе к окончанию торжества докатился до человеческих песен “по личным просьбам”, таких, например, как “Мы идем с конем по полю вдвоем”. Под этого самого коня хорошенько наклюкавшийся губернатор вытащил Ниллин танцевать и кругами побродил с ней перед сценой, по-козлиному дергая левой ногой. Гипнотический дар покинул измученную душевными терзаниями девушку, его хватило только на отторжение поцелуя старика.

Провожали диковинных гостей всем поселком. Крайние ящики с оружием и взрывчаткой, обнажившиеся после очередной винной растраты, эльф в спешке забросал подаренными одеялами и подушками из козьего и овечьего пуха, разноцветными шерстяными платками и мужскими шарфами, букетами цветов. Наиболее приятное впечатление от продолжительной остановки в пути сложилось у лошадей Эйлинана. На постоялом дворе они отдохнули и отъелись, да и пуховые одеяла были намного легче, чем бочки с вином.