Воин Сумрачных гор

Глава 11. Изгнанник

Алайни

Протяжный рык известил молодого вампира о приближении четвероногого охотника, учуявшего легкую поживу. Алайни взобрался на вершину дерева. К туше лотолма неспешно подошел кэнпан. Гигантские дикие кошки обитали высоко в горах на темной стороне и редко спускались в леса. Синевато-серая шкура хищника, раскрашенная фиолетовыми пятнами с голубой сердцевиной, мерцала в полутени, словно эльфийский щит из драгоценного металла.

Потрогав тушу розовым носом, кэнпан растопырил белые усы и приподнял кисточки на ушах. Вместо того, чтобы заняться пожиранием мяса, он скакнул через мертвого лотолма и, выпустив когти, полоснул ими по нижним ветвям дерева, на котором притаился вампир. Алайни замер, готовый перепрыгнуть на соседнее дерево. Ревущий кэнпан во всю ширь разинул пасть. Шесть его страшных клыков защелкнулись ружейным затвором на расстоянии вытянутой руки от юноши. Алайни не шевелился и почти не дышал. Он мог бы зашипеть или зарычать в ответ, но понимал, что лучше не подпитывать ярость кэнпана, а сдаться, уступить. Зверь жмурился и фыркал, нюхая воздух. Хрупкие ветки кустарников с треском ломались под ударами его нервно извивающегося хвоста. Отступая, кэнпан снова поднял светло-голубые глаза на испуганного вампира, теперь в них отражалось больше тоски, чем гнева, и жалобно мяукнул, будто подзывал котенка.

Боль потери на миг объединила природных соперников.

Алайни понял, в чей груди билось крошечное сердце, вырванное его собратом – предателем. Он вспомнил и голубой с фиолетовыми пятнами мех одной из разноцветных туш, сваленных в пещере наемника.

Продолжая звать навсегда потерянную любимую самку и ее малыша, кэнпан медленно удалился.

Терпение Алайни иссякло. Ему предстояло самое трудное сражение в жизни. Не мог он позволить наемнику опустошать охотничьи угодья племени.

Алайни вскинул голову и оглушительно завизжал. Это был его первый боевой клич. Только вождь мог таким образом подавать голос, но юноше надоело считаться со всеми. Послание он адресовал Сумрачным Горам. За них он готов был сражаться, и ему нужна была их защита.

Горы признали своего истинного властелина. Они ответили ему протяжным эхом.

Наемник выглянул из пещеры, шевеля рваным правым ухом. От левого уха остался ничтожный дырявый ошметок – печать отверженного. Визг соперника отвлек вампира от чистки оружия. На зеленой подстилке разместился целый арсенал – пистолеты, винтовки, карабины.

Наблюдая за врагом, Алайни старался прочесть его мысли. Телесных ощущений было недостаточно, он стремился познать глубины темного разума. Оторванное ухо предателя раскрутило цепочку воспоминаний.

– Я следила за ним, Олрайм, – выпалила оскаленная Тэмиа, удерживаемая за руку мужем. – Видела, как он брал кровь Алатана и относил ее деревенской ведьме! Он просил ее приколдовать здоровье и красоту нашего малыша своему уродливому больному сыну. Он хотел убить нашего ребенка!

– Только подойдите, вы, оба! – обвиняемый выхватил нож и показал клыки. – За сына я кому угодно глотку порву, даже вам. Теперь мне все равно. Магия сделает свое дело.

Олрайм молча бросился на него, и они оба полетели с утеса в реку. Эхо разнесло душераздирающий рев, потом наступила тишина. Мокрый виновник происшествия тяжело выполз на ровную скалу. Из его откушенного уха ручейком сочилась кровь. Отец Алайни поднялся следом. Он тоже насквозь промок, но остался невредим, не считая быстро затянувшейся царапины на шее.

– Отныне ты изгнан из наших угодий, – распорядился Олрайм. – Иди куда хочешь, только не смей возвращаться в Сумрачные Горы. Ты больше никогда не увидишь своего сына. Мы позаботимся о нем.

– Я вернусь,– прошипел изгнанник, вставая. – Вы горько пожалеете о том, как со мной обошлись. Даю слово.

И он вернулся…

Вымотанные нервы Алайни сжались в тугой комок. В горах скрывался убийца его родителей. Подошла его очередь мстить.

“Толейми-Орри” – размышление над планом битвы прервал мысленный голос Интиная.

Чужие ощущения вновь потянули за собой. Пожиратель орков – скорее прозвище, чем имя, причем на удивление гадкое. Орки сами по себе отвратительны. Вообразить противно, что их можно есть.

“Ты не должен был приходить сюда”, – отозвался наемник.

“Но я пришел, так что позволь мне войти”, – Интинай завис над пропастью, упираясь руками и ногами в края пещерного лаза.

“Входи, не то ветром сдует”, – пошутил Толейми, отложив разобранную винтовку.

Отец и сын взяли друг друга за плечи. Их лица соприкоснулись и хрящи носов заскрипели от сильного трения.

– От тебя несет старой человечиной, – брезгливо морщась, наемник подергал синюю ленту в косе Интиная.

– Я ходил к Пелагее, – глаза его сына беспорядочно скакали по достопримечательностям пещеры: тушам животных, вороху одежды, разобранному оружию. – Она становится бесполезной. Все твердит, что Алайни не должен умереть от твоей руки.

– Здесь она права. Если я убью его сам, колдовская сеть разорвется и мне не достанется его жизнь.

– Мало того, что бесстыжая ведьма не пытается уничтожить Алайни, она предлагала его искателю наемников.

– Это хуже. Трудно будет все уладить. Похоже, она забыла обо мне.

– Здесь ты неправ. Она постарела и сильно расплылась вширь за годы вашей разлуки, но все еще желает встретиться с тобой. Пелагея по тебе скучает и надеется, что ты ее навестишь.

– Напрасно ждет. У меня новое увлечение – молодая красавица-ведьмочка по имени Руслана. Если бы я попросил ее заняться Алайни, он давно был бы мертв. Я берег ее драгоценное время и силы. Не хотел загружать ее личными проблемами, она и так сделала для меня кучу оберегов.

Толейми погремел связкой амулетов на шее и начал складывать оружие в пятнистый мешок.

– Покажи мне ее, – взмолился Интинай.

– Смотри.

Во время передачи мысленного потока Алайни чуть не потерял одностороннюю связь с Толейми. Полюбоваться ведьмой Русланой ему не удалось, но об этом он нисколько не жалел.

– Хороша? – подзадорил наемник.

– Я хочу пойти с тобой, – раскиснув от зависти, проныл его сын.

– Тебе там не место. Ты слабоват, да и на женскую благосклонность тебе глупо рассчитывать. Вот твои женщины за что тебя любят?

– Я подобрал их в лесу, взял под свою опеку. Лермии муж разбил голову о скалу, и она от него убежала. Солмару выгнали из племени за мелкую провинность.

– Эти женщины от тебя зависят, Интинай, потому и вертятся у твоих ног. А мои женщины любят меня просто за то, что я живу на свете. Понятно, в чем наше различие и почему я не могу взять тебя с собой?

– Ты уходишь? – Интинай нахмурился.

– Меня вызвали. Я возвращаюсь на базу, – складывая одежду, сообщил Толейми.

– А это все… – раскинув руки, Интинай воззрился на гору пойманных животных.

– Твое, – улыбнулся его отец.

– Я буду спать на роскошной шкуре, – погладив теплый густой мех самки кэнпана, Интинай улегся на ее бок.

– Смотри, как бы не убежала твоя постель, – Толейми показал ему прозрачную склянку, вытащенную из кармана пестрых штанов. – Они живы, находятся в глубокой заморозке. А сто тринадцать помогает, если нужно сойти за мертвеца.

– Они хотя бы съедобны?

– Надеюсь, – запихнув сложенную одежду в пятнистый мешок, Толейми взвалил его на спину.

– Отец… Что мне делать с Алайни?

– Думай сам. Либо убей его, либо жди, пока я передам Руслане его волосы. Ты слышал его крик? Он тебя не боится и претендует на звание хозяина этих угодий.

– Алайни визжал, чтобы отпугнуть зверей. Я знаю его лучше, чем ты. Я его чувствую.

– Насколько глубоко ты его чувствуешь? Что ты знаешь о нем сейчас?

– Ему удалось поесть, и у него произошла стычка с лесным зверем. Когда он вернется в нору, я задам ему хорошую трепку, а может, и убью его.

– Почему ты не ловишь его мысли?

– От них у меня начинает болеть голова. Мысли Алайни полны всякой чепухи. Отец научил его читать, и воровал для него из деревенской библиотеки книги о героях древних сражений. Алайни до сих пор живет в сказке. То он представляет себя рыцарем, побеждающим дракона, то королем в пурпурной мантии на балконе белоснежного замка. Если бы я часто просматривал его мысли, давно бы потерял рассудок, – небрежно усмехнулся Интинай.

Толейми озадаченно приподнял брови.

– Будь осторожен, сын. Алайни может быть опасен. Поверь мне, – прощально напутствовал он.

– Удачи тебе, отец, – тихо пожелал Интинай, чувствуя себя брошенным на произвол судьбы.

Он отвернулся, не желая смотреть в спину выходящему из пещеры наемнику.

***

Алайни и Варя

Колючие иглы ледяных кристалликов хищно впивались в незащищенную кожу. Ветер свистел над головой, враждебно бросая в лицо белые хлопья. Алайни полз по заснеженной ложбине горы, не выпуская из поля зрения диких козлов, устроивших поединок в сугробе. К его волосам и кончикам сложенных ушей приросли кристаллики инея.

У него будет только один бросок. Либо он поймает козла и получит достаточно еды для нескольких дней существования и теплую шкуру, либо промахнется и вскоре погибнет.

Его участь была решена на совете племени.

– Мы долго ждали, что Алайни образумится, из доброй памяти о его погибших родителях, – так начал Интинай свое обращение к соплеменникам. – Время шло, а он устраивал все новые выходки. Недавно я узнал, что он собрался податься в наемники и цену за себя назвал тридцать тысяч золотых литенов. Скажите, разве не сумасшедший?

Вампиры промолчали.

– Алайни все время крутится возле людей, – продолжил ораторствовать Интинай. – Доверяет обманщикам, которые выдают себя за всезнающих колдунов. Что может он принести нам кроме беды? Пора от него избавиться. Я вам приказываю, как вождь, найдите Алайни и убейте его!

Подданные горного вождя залились одобрительным визгом. Молчала одна Миалайя. Девушка сжалась в комок, сидя на корточках, и опустила голову.

– Я останусь, чтобы присмотреть за ней, – Интинай подошел и прикоснулся к ее плечу.

Миалайя нервно вздрогнула и поглубже спрятала мысли.

– Последний раз я чувствовал Алайни на берегу реки близ Толстого камня, – уточнил Интинай. – Идите, и не забудьте по традиции принести мне печень этого глупого мальчишки. Его имя сулит, что она должна быть вкусной.

Путь, ведущий по следу наемника, для Алайни оборвался несколько ночей назад. У подножия горы Толейми-Орри встретили конные сородичи: черноволосый мужчина со стальными клыками и разукрашенным, как настенная тарелка, лицом и рыжая женщина – плотная как человеческая крестьянка. В ее ушах звенели круглые серьги, а из-под завернутых рукавов пятнистой куртки некрасиво выпирали мускулы. Друзья привели Толейми гнедого жеребца, навьюченного двумя тяжелыми сумками. Вскочив в седло, Пожиратель Орков возглавил отряд и направил коня по одному ему известному пути. Соратники последовали за ним. Словесно вампиры не общались, а мысли их были недоступны для юноши. На долгое опасное преследование у Алайни не хватило бы сил.

Алайни решил наблюдать за Толейми издали. Быть может, путь врага приведет его к семье. Если за него искатель наемников назначил немыслимую цену, за сколько тысяч золотых литенов мог быть продан его отец? Вдруг родители живы, им просто стерли память и сделали их рабами неведомых господ.

Юный вампир знал только одно место, куда не осмелятся прийти Интинай и его верные охотники – урочище кэмпанов на темной стороне гор, заснеженные вершины, охраняемые свирепыми чудовищами. Алайни ненавидел снег. К его счастью, холодные зимы были редкостью в этих краях. Но по ту сторону гор добыча скапливалась на ледяных сопках; внизу, по коричнево-серой пустоши долин, редко пробегал зверь.

Крупные белые козлы с длинными витыми рогами были так увлечены состязанием, что не замечали приближающейся опасности. Алайни замер, вжавшись в сугроб. Его мышцы словно окаменели. Он выбрал козла, оказавшегося чуть слабее соперника. Тот отступал под мощным натиском, увязая задними ногами в рыхлом снегу.

Неумелый, а потому еще более страшный, волчий вой прорезал стоны ветра. Прервав поединок, горные козлы бросились наутек вверх по склону. Алайни погнался за одним из них, но, поскользнувшись на запорошенном обледенелом камне, растянулся на снегу. Лучше бы он снял скользкие кожаные сапоги… Нет, тогда он еще и отморозил бы ноги, да и его мягкие ступни не превратились бы в острые копыта. Добыча поднялась за пелену облаков, в недосягаемое для хищников морозное и душное убежище.

Присев на задние лапы и высоко запрокинув голову, Варя провыла еще раз. Эхо прокатилось многократными раскатами грома по мрачному ущелью, где изредка между каменных глыб торчали взъерошенные пучки сухих былинок. Алайни должен узнать ее голос и прийти. Сердце подсказывало, что она выбрала правильное место для поисков юного вампира.

Варя еще слишком мало знала об оборотнях. Она не слышала своего Ангела с момента их единственной встречи, и не у кого было спросить полезного совета. Хоть второе превращение далось ей легко и она немножко привыкла к передвижению на четырех лапах, ее пугала неизвестность. Темным и жутким представлялся ей весь мир нижнего зрительного яруса. Да еще выбранное для путешествия место – Сумрачные Горы – люди издавна считали запретной зоной, откуда не выбраться живым любопытному страннику.

После того, как враг Алайни, сам того не ведая, открыл Варе свой злодейский план, девушка с нетерпением ждала визита юного дикаря, чтобы шепнуть ему на ушко предупреждение и защитить его новым заговором.

Синеглазый вампир не пришел, он бесследно исчез. Много дней Варя старалась не отлучаться из теткиного дома, отменила свидание с Петей, но когда ее позвала мама в город посмотреть на родившегося братика, девушка решила воспользоваться удобным случаем. Совесть не позволила Варе уехать, не повидавшись с другом, которому грозит смертельная опасность.

Оставив лошадку Малинку и собранный в дорогу скарб на Петином дворе, девушка убежала в лес. Припрятала свернутое платье в кустах, обернулась волчицей и помчалась в горы. В волчьем облике Варя не пыталась заговорить по-человечески, понимая, что вой будет лучше слышен. Если Алайни еще жив, он придет.

Дождавшись, пока умолкнут голоса эха, Варя встала и осторожно пошла вперед по ущелью. Сверху послышался слабый звук движения, затем посыпался песок и мелкие камешки. Волчица увернулась от безопасной, но неприятной осыпи и выбежала на простор долины. Подняв голову, она увидела рассыпавшихся по горе лохматых черно-бурых псов, будто заляпанных широкими белыми пятнами, похожими на снежные островки. Псы были раза в два крупнее Вари. Они старались окружить ее, бесшумно скользя по склону горы.

“Стоять”, – мысленно приказала волчица.

Дикие псы ей не подчинились. Попытка вторжения в их разум привела зверей в бешенство. С визжащим лаем они устремились вниз.

Варя со всех лап припустила назад, к солнечному лесу.

Обогнув гору, Алайни взобрался на ледяной выступ, с которого хорошо просматривалось ущелье. Закручивая пыльные клубы, словно табун лошадей, по ущелью неслась стая галламов, непримиримых к соперникам хищников. С малым отрывом впереди возбужденно гавкающей своры летела рыжая волчица. Ее нежные подушечки лап, непривычные к долгому бегу, сбились до крови и оставляли на земле четкий ароматный след, привлекший внимание голодного вампира.

От этой девчонки сплошные проблемы. Мало того, что она испортила ему охоту и оставила без спасительного завтрака, ее, к тому же, угораздило попасть в беду. Что ее сюда привело? Решила сходить к нему в гости без приглашения?

Галламы старались обойти волчицу сбоку, чтобы отрезать ей путь к отступлению. Пока что Варя ускользала от них, пресекая хитрые маневры. Надолго ли хватит ее сил?

Вопли галламов переполошили обитателей темной стороны гор. По узким поясам вершин запрыгали козлы и бараны, сбивая копытами валуны. Хищники заревели и завыли.

Алайни понял, если он завизжит, его голос затеряется во всеобщем гвалте и не отвлечет свору. Остается одно – вступить в неравный бой. Волчица сражаться умеет, значит, вдвоем у них есть шанс прогнать галламов.

Разбежавшись, Алайни перелетел на соседнюю гору. Он упал в сугроб, его когтям не за что было зацепиться, и он ссыпался вниз. Несколько раз его перевернуло, он сильно ударился сначала об лед, затем о голые камни. Ухватившись левой рукой за прочно держащийся камень, он подтянулся и уже почти затащил свое тело на утес, когда на него обрушилась небольшая лавина. Сметенный снегом Алайни снова полетел вниз. Полет был долгим, и юноша не почувствовал падения.

Очнувшись, Алайни медленно выбрался из снежного плена, как бабочка из кокона. За желание прийти на помощь непрошенной гостье Сумрачные Горы наградили его множеством ушибов и ссадин, но кости и сухожилия оставили целыми. Вытерев лицо, он увидел неподалеку тяжелого старого козла, тщетно пытавшегося встать на ноги. Животное, в панике оступившееся и упавшее в долину, было серьезно ранено. Задняя нога безжизненно висела. Стараясь подняться, козел неизбежно заваливался на круп.

Пересиливая сковавший тело холод, Алайни подкрался к козлу со спины. Прокусив его широкую шею, вампир стал жадно глотать горячую кровь, зажмурившись от удовольствия. Раненый козел смирился со своей участью и не пытался оказать сопротивление, почти не дергался. Продолжая кормиться, Алайни заполз на мохнатый бок, и прижался к нему, согреваясь теплом снаружи и изнутри.

Дикие псы преследовали Варю до горной речки. Волчица бросилась со скалы в воду, не думая о коварных острых камнях, притаившихся на дне. Погрузившись в реку, она быстро загребла лапами и смогла вытянуть на поверхность голову. Опасность миновала. Псы огорченно тявкали, бегая по горному серпантину. Выбравшись на другой берег, волчица отряхнулась, показала им язык и побежала к месту, где оставила одежду и туфли.

– Когда я вернусь, мы сходим вечером в лес, – придя на Петин двор, пообещала Варя.

Парень до блеска начистил Малинку, подправил седло. Лошадке понравилось в гостях. Она косилась на сочные кочаны капусты и недовольно фыркала, что ее не пускают на грядки.

– Я постараюсь вернуться к выходным, – в ответ на угрюмое молчание Пети сказала Варя. – У меня родился братишка. Это так здорово!

– Правда, здорово, поздравляю! – откликнулся Петя. – У меня вот ни братьев, ни сестер нет. Скукота… Езжай с Богом, – он подсадил девушку в седло и передал ей уздечку.

– Всего хорошего. Не скучай, – наклонившись, Варя чмокнула его в лоб.

Она решила сократить путь через лес, но держаться подальше от Сумрачных Гор. Последствия изнурительной погони скрыла от Пети под перчатками и туфлями. Варя сделала все, что могла, для спасения юного дикаря, и надеялась: он услышал ее и догадался, что она хотела предупредить его об опасности.