Вне времени

Глава 16

ДАРМ" РИСС

Каланмис вошел в мой кабинет, балансируя с помощью толстой папки в одной руке и Рыбьего Глаза — в другой.

— А это что?! — я гавкнул на друга. На моем столе уже стояли два шара, и поддерживать третий было бы затруднительно.

— В папке — отчеты Регулярия о завершенной… операции и о детях. Рыбий Глаз размещен в приюте для них, — отрапортовал Каланмис и сгрузил ношу на стол.

— И вообще, почему ты не можешь работать на первом этаже? Надоело к тебе наверх бегать.

— Традиция, — я увлекся бумагами. — А где запись допросов пленных?

— Пленных не было, Дарм" рисс, — спокойно ответил друг.

Конечно. Даже если ллоты и просили пощады, воины и маги просто "не слышали". В Городе Мира не было ни одного Дома, не пострадавшего от нападений ллотов. Как бы я поступил на их месте?.. Хорошо, что послушались приказа и оставили в живых детей до десяти лет. Их немного было — меньше двух десятков. Каждому красноглазому малышу аккуратно стерли память — вплоть до приобретенных навыков говорения или ходьбы. Они теперь были беспомощны, словно новорожденные, и специальная группа магов и учителей занималась с ними, пытаясь сделать их полноправными членами общества дроу. Хотя насчет полноправности я себя обманываю: багровый цвет радужки не стереть навечно. Их будут избегать, некоторых убьют исподтишка, мстя за своих детей. Но те, кто выживут, станут гимном нашего нового королевства, живым выражением его принципов…

Я вызвал изображение в третьем шаре, рассматривая лишенных разума и памяти детей. Во втором не было ничего интересного — хотя я и просидел возле него всю ночь, едва отрываясь, чтобы пополнить кубок. Что я хотел там увидеть? Как будто мне нравится мучить себя…

Вторые чары Рыбьего Глаза были наложены на письмо, переданное Алхасту. Они были настроены на Дартона — и теперь я мог наблюдать за происходящим на Ллотройке его глазами. Если быть точным, его правой рукой. Их "хитрый план" по проникновению на Ленти, по восстановлению храма Темной Истины — этого диковинного Источника источников. Я уже достаточно хорошо знал рыжую дрянь, чтобы догадаться, что это Хаос толкал её на авантюру. Предвечную силу мало волновало то, что её Сосуд был проклят — а вот на ерундовую путаницу линий она отреагировала мгновенно!

Короткое письмецо, посланное Лаэли сразу после моего визита на Ллотройк, я сжег, не читая. Хватит с меня её лжи и её игр. Тварь, такая же, как и все ведьмы — слишком умная., чтобы быть доброй и честной… Обвела меня вокруг пальца — меня!! Но почему я не могу ненавидеть её как следует? Хочется разорвать всё раз и навсегда. Не знаю, как, не знаю — зачем… и не хочу. Как будто не могу расстаться с иллюзий, которая теплилась во мне последние несколько месяцев — сорняк, который вырос благодаря Лаэли, только ей одной! Почему я не убил её раньше, до того, как это могло причинить мне боль?

И как я осмелился поверить в то, что она пытается остаться искренней в этой кутерьме — быть честным другом и мне и Алхасту? Что она слишком чиста, чтобы плести интриги?

Губы искривила болезненная усмешка — увидь меня кто-либо из подчиненных, все самые страшные слухи получат немедленное подтверждение. Хотя я стал куда смелее на словах, чем на делах…

"Так действуй", — буркнул Иззмир, уставший от моего самокопания. Самокритичный маг — это зрелище, на которое надо брать входные билеты по вселенским ценам.

Я бросил последний взгляд на первый шар, настроенный на девушку по имени Ай, и покинул кабинет.

ЛАЭЛИ

Весь вечер я собирала походные сумки, то и дело поглядывая в окно. Почему Дарм'рисс пропал, ничего не сказав мне? Не отвечает на письмо. И что означает эта просьба о "перевоспитании" Дартона? Не знаю… Не знаю. Но адресованные мне строчки были горькими, будто написанные хинным корнем. Я еще раз высунулась в окно. Дартон, решивший переночевать в домике, не выдержал и сам подошел, оперся о подоконник.

— Брысь, — я махнула в его сторону тяжеленным боевым амулетом на цепочке. Боевым он был только в силу своего веса: мои попытки придать ему какое-то магическое содержание пока не увенчались успехом. Я надеялась поработать над ним во время путешествия в Ленти. Оно включало в себя конную прогулку (а для кого-то верблюжью) к побережью, а потом несколько дней на корабле, в блаженном ничегонеделании. Затем — в храм Воздуха. Не только для того, чтобы посланный Алхастом соглядатай убедился в чистоте наших намерений, но и потому, что я собиралась искать там Святой Грааль. То есть святую кровь… Рецепт приготовления философского камня включал в себя этот объект. Но, так как чаша — миф, мы решили, что версия о крови имеет больше шансов на успех. Знаете эту теорию? San Graal — Sang real. Святой Грааль — Кровь царственная, что, с религиозно-магической точки зрения, представляло собой кровь жрецов-аскетов, фанатично преданных своему делу. Мы обсудили это с Алхастом, и он согласился, что больших безумцев, чем жрецы Воздуха, в этом мире не было.

И уже потом мы направимся посуху к бывшему храму Темной Истины, чтобы я смогла успокоить Хаос внутри моей души. Ничего серьезного в рассыпавшихся по всему миру источниках силы не было — с моей точки зрения. Но с Первичной Силой, то бишь с Хаосом, как-то не поспоришь…

— Лаэли! — позвал Дартон. Я с трудом застегнула карман надутой от важности сумки, удовлетворенно кивнула и обернулась. Дроу лежал на кровати с задумчиво-меланхоличным видом и жевал бутерброд с сыром, редиской и зефиром. У него вообще были странные вкусы.

— В этом домике одна кровать. На полу я спать не собираюсь, и тебе не разрешу — я же джентльмен, как-никак. Вот только скажи, если мы ляжем с тобой вместе, каким образом меня потом умертвят — скимитарами или доблестным мечом?

— Алхаст предпочитает лук, — отметила я на автомате. — И прекращай свои каверзные расспросы, ладно?

— Ладно, — легко согласился Дартон. — Если ты мне скажешь, какого Архимага ты подр… эээ… знакомая.

— Знакома с обоими, — я показала язык великому сыщику. — Я пойду прогуляюсь. Надень маску на всякий случай — может забежать Хлоя.

Не озаботившись обувью, я выскочила в летний вечер, в запахи и звуки, в холодную росу и зеленые огоньки светлячков. Остановилась там, где между деревьями был достаточно широкий просвет.

— Почему же ты не отвечаешь? — прошептала, надеясь, что придет ответ. Небо молчало, и я обхватила себя руками.

Всегда любила ночь, но сейчас она была такой… чужой. Равнодушной. Мне было одиноко и неуютно, и, казалось, всем в мирах нашлось место, но не мне… Всех ждут золотые прямоугольники окон — а я вынуждена блуждать в холодных водянистых тенях без надежды на покой…. Может, давно уже умерла и стала призраком? А все, что происходит — это самообман, воспоминания о прошлой жизни? Или мой личный Хель?

Стало так страшно, как бывало в детстве. Я прижалась к дереву и всхлипнула помимо воли. Нос и ступни замерзли, и даже светлячки куда-то пропали. Я никогда, никогда не найду отсюда дорогу, буду только уходить глубже в чащу леса, а кривые сучья деревьев будут тянуться ко мне, хватать за платье, а потом, когда от него останутся грязные лохмотья, они буду царапать мне кожу, вырывать волосы, а потом из самой чащу покажутся злые зеленые глаза, которые будут ждать одного — пока я…

…пока я не приду в этот зал. Это единственное место, где мне рады, где меня смогут избавить от вечного блуждания. Я счастливо вздохнула и закуталась в мягкое пурпурное покрывало, струящееся вниз на теплые шершавые плиты. Плавились тонкие восковые свечи, за спиной зазвенел хрусталь бокалов.

— Вина? — спросил низкий мужской голос. — Глинтвейн? Ты так замерзла… Еще немного, и я бы не смог помочь.

Я подумала, что нужно обернуться и посмотреть на его лицо, но не рискнула.

— Где мы?

— Если я скажу, ты придешь?

— Но я ведь уже пришла. Разве нет? — неожиданно пурпурное покрывало стало легким, сквозь него проникла свежесть ночи.

— Приходи… — шепнул голос, тая между деревьями.

Я моргнула, пытаясь навести порядок в мыслях. Лес — это лес. Я — это я. Я жива, а неподалеку в домике на кровати лежит еще один невыносимый представитель темноэльфийского сообщества и ждет меня. И вообще, что за чушь мне в голову лезет без приглашения?

Когда выбралась на тропинку, сомнений не оставалось: колдун, наславший на меня проклятье, решительно изменил тактику. Он отбросил всю шелуху, оставил только суть: ему необходимо поймать меня. Дар был прав… как всегда: он не убьет меня, он дождется, чтобы я сама начала расследование и пришла к нему. Даже конечный пункт показал, вот спасибо!

И только перед самым входом в Башню я призналась, что больше всего меня напугало то, с какой легкостью он завладел в этот раз моими мыслями. Я слабею — или он становится сильнее? Ни один из вариантов не радует.

Меня обхватили сильные руки, и я едва удержалась, чтобы не закричать. Но всё же вздрогнула.

— Лаэли, — Алхаст развернул меня, крепко держа за плечи. — Что с тобой?

— Всё хорошо, — как можно естественней отозвалась я и дернула плечом, освобождаясь. — Странно видеть тебя вне башни.

— Я искал тебя. Дартон сказал, что ты ушла больше часа назад. Я, — тут он рассмеялся и опустил взгляд, — я только сейчас понял, какого дурака свалял. Бросился, сломя голову, побежал искать тебя… Что с тобой может случится здесь, в Лом" Элинноне?

Я тоже рассмеялась, подошла к эльфу, и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в губы.

— Ты абсолютно прав — ни-че-го. Здесь и сейчас.

Ночь вернулась. Мягкая, чувственная, загадочная — подруга и сообщница. Как я могла её бояться? Несколько минут спустя Алхаст попросил:

— Закрой глаза.

— Зачем? — спросила я, уже зажмурившись.

Вместо ответа эльф поднял меня на руки, а потом я ощутила едва заметное изменение структуры — он мастерски выполнил перенос в пространстве.

— Можно открывать?

Я не дождалась разрешения — и не была разочарована увиденным. Несколько веков назад здесь стоял храм, привлекавший тысячи паломников — храм светлого бога. Или богини.

— Он был посвящен Свитле, — Алхаст положил руку мне на талию, подтолкнул вперед, на плиты площадки перед разрушенным храмом. Словно что-то рвануло внутри, и белоснежное, мерцающее в лунном свете строение обрушилось, а потом поросло невинным мхом и растениями, прогрызавшими путь в белом камне.

— Это было заклятье?

— Нет. Ты не чувствуешь? — Алхаст взял меня за руку, настойчиво потянул вперед. — Подойди, не бойся, этот храм никто не убивал.

Я последовала — нехотя. Для хаотиков, работающих напрямую с оголенными проводами магических сил¸ разрушенный храм представляется истерзанным трупом некогда прекрасного, совершенного существа. Но Алхаст не мог сыграть со мной дурную шутку, значит, я должна подойти, как он и говорит…

— Он…умер? — я выдохнула, касаясь покосившейся колонны. — Сам? Когда его оставили последователи?

— Не совсем так, — эльф небрежно погладил белый камень, занятый другими мыслями. — Храмы Свитлы — живые существа, они рождаются, хиреют и умирают, когда придет время — чтобы возродиться в другом месте. А их останки… сама видишь.

— Это воплощение покоя. И гармонии.

— Теперь, когда ты здесь — да. Вообще-то, я давно хотел тебя сюда привести, но не решался, — Алхаст пожал плечами.

— А зачем глаза закрывать?

— Чтобы ты не знала, где ты.

— Я всегда знаю, где — рядом с тобой.

Я потянулась, чтобы поцеловать Алхаста, но тот отклонился, задержал меня в руках. Между нами пробежал холодок.

— А ты хочешь быть со мной, Лаэли?

Я подняла глаза, впитывая в себя атмосферу ушедшего храма. Святого призрака.

— Сказать тебе правду или то, что ты хочешь услышать?

— Правду, — едва слышно сказал эльф. Я видела в бледном свете растущее луны, как шевельнулись его четко очерченные губы, привыкшее к улыбке, а не к гримасам.

— Я не знаю, чего я хочу. Но сейчас — да, мне больше ничего не надо. Я там — и с тем — с кем хочу быть сейчас… ой!

Он так крепко стиснул меня в объятьях, что я подумала, что всё-таки надо было воздержаться от искренних признаний. Но, к своему удивлению, услышала легкий смех.

— Это большее, что я могу услышать от ведьмы, да?

Тогда и я засмеялась. И призрак храма смеялся вместе с нами.

АЛХАСТ

— Ты чудо. Здесь это звучит не так фальшиво, — Лаэли снова тихо рассмеялась.

— Станцуй для меня, — вырвалось у эльфа, прежде чем он прикусил язык. — Не слушай, не надо.

— Почему? — брови-птицы взлетели, спрятались под медную челку.

— Это эгоистично.

— Чудо, — повторила девушка, провела ладонью по щеке, задержала на секунду. Алхаст закрыл глаза и поцеловал пульсирующую жилку на запястье этой руки, казавшейся прозрачной в свете прошлых веков. Потом рука исчезла.

— Открой глаза и смотри! Я больше ни для кого не буду так танцевать — даже для тебя. Так что запомни.

Молодой эльф подчинился. Голос девушки был непривычно высоким, резким, но не режущим слух. Властным и равнодушным. Она стояла, чуть покачиваясь, в ритме слышной ей одной мелодии. Потом её услышал и Алхаст — словно пел храм, оживший ради нескольких мгновений. Серебристое платье окутывало фигуру девушки туманным покрывалом, создавая непроницаемую границу между ней и миром. Она закружилась, взлетели к небу руки, и рукава-крылья взметнулись крыльями серой птицы…

Алхаст забыл, что нужно дышать. Он пытался подумать… знал, что в его голове должна крутиться одна и та же настойчивая мысль — но не знал, какая.

— Богиня, — подсказал кто-то сзади, рассеивая волшебство танца.

Алхаст с трудом отвел взгляд. У края площадки стояли трое — босой человек в джинсах и белой футболке, красавица-дроу и, между ними, более похожая на язычок пламени, чем на существо из плоти и крови — Свитла. Архимаг знал прекрасно изображения богини.

— Богиня, — зло и упрямо повторил человек.

— Тебе не жаль её? — спросила Свитла.

— Она заслужила это, — закончила дроу.

И они растаяли в тенях.

Мелодия закончилась. Лаэли замерла посередине площадки, потом опустила поднятую руку, растерянно пробежала пальцами по спутанным волосам, чуть смущенно улыбнулась. Она снова была собой — не самой везучей ведьмой, упрямой и нежной, вечно сонной, как и полагается всякой студентке. Вот и сейчас…

— Я спать хочу, — пожаловалась она, делая шаг навстречу Алхасту.

Эльф, еще не понимая, кого он видит перед собой — богиню или свою ассистентку, машинально обнял девушку. И понял — ему всё равно, кто она, пока она есть… пока она здесь, рядом, по-детски зарывается носом в его темно-синюю рубашку, пытается согреть зябнущие ладони.

Он поднял девушку на руки, не слушая слабые протесты насчет боязни высоты, и пошел прочь от храма.

— Куда мы идем?

— Иду я. Ты едешь.

— Не увиливай, — фыркнула Лаэли. — Ты просто сам не знаешь.

— Следую интуиции.

— Значит, к утру завязнем в болоте по уши.

На том и порешили. Больше Лаэли не сказала ни слова, и Алхаст углубился в собственные мысли — стараясь не думать о том, чему он только был свидетелем, и о том, что ожидало их в будущем… это были слишком тяжелые мысли, нести их было куда сложнее, чем медноволосую ведьму, укутанную в туманное покрывало. Мимоходом эльф подумал, о том, что она совсем не заботится о своем здоровье, что запросто можно простудиться, бегая по росе босиком, что…

Они вышли из леса на обрыв, ведущий к Серебряному озеру. Над горами Фарот-Фаниар вставало солнце, румяня снежные пики. Эльф втянул в себя дыхание утра, улыбнулся так легко, как не улыбался давно. Хороший же из него Архимаг: вместо того, чтобы спать, набираясь сил для дневных забот, он шатается по лесу, как какой-то бродяга с ветром в голове, и несет драгоценную ношу — Спящую… о, точно — уже спящую сладким сном красавицу. Которую можно попробовать разбудить поцелуем, но не хочется. Пусть будут несколько минут покоя, когда весь мир принадлежит только ему — весь мир и одна-единственная ведьма.

ЛАЭЛИ

Как утверждает неугомонная Сессен, единственная подушка, не вызывающая головные боли и остеохондроз, это — плечо мужчины. Согласно её же словам, лучшим матрасом, одеялом и обеденным столом так же являлись части тела вышеозначенного существа… но это я оставлю на рассмотрение беспристрастных судей. Но голова и правда не болела, несмотря на бессонную ночь.

Я не шевельнулась, лишь слегка приподняла ресницы. Алхаст сидел, приподняв голову, глядя в сторону гор, за вершины которых цеплялись облака. Он опустил глаза и улыбнулся — я не успела спрятать любопытный взгляд.

— Солнце встало — солнце проснулось.

— Мне пора идти, — но я осталась полусидеть, полулежать, прижавшись к эльфу. Он обнял меня крепче, наклонился и быстро поцеловал.

— Дартон ждет, и Олег и остальные. Мы собирались выйти на рассвете.

— А если я тебя не отпущу?

— Тогда через час ты первый об этом пожалеешь, — я встряхнулась, и решительно оторвала себя от эльфа. — Откроем портал?

Едва слышно вздохнув, Алхаст встал и протянул мне руку.

— Я сам. Куда?

— В мой домик, на кухню. Думаю, в комнате спит сладким сном наш чернокожий подкидыш.

— Почему ты просто не можешь остаться? — Алхаст, казалось, не слушал меня.

— А почему ты не можешь пойти со мной?

Когда мы оказались на кухне, я в последний раз обняла эльфа и… цензура, цензура. Слегка ошалевший от количества (и качества, смею надеяться) поцелуев, мой Господин Начальник ушел через портал.

— Дартон?

Постель в комнате была гладко заправлена, на полу стояли дорожные сумки. Но самого дроу там не было.

— Лаэли? — смуглокожий эльф заглянул внутрь. — Я ждал тебя снаружи. Как тебе моя личина? Светлее сделать не получилось.

— Нормальный обгоревший эльф-курортник. Глазки, кстати, просто прелесть. Почему ты еще не оседлал скакунов?

— Думаешь, я умею? — фыркнул высокородный эльф и исчез. Я примерилась и левитировала сумки следом, надеясь попасть в остроухого. Промахнулась.

— Чего и следовало ожидать. Но, знаешь, обращаться с животными тебе всё равно придется, хочешь ты того или нет.

— Не хочу, — признался ушастый, затягивая потуже пояс. — Я рад, по крайней мере, это будет не то чудовище, на котором обычно восседаешь ты.

— Размечтался. Верблюд — только для элитных всадниц! — я похлопала Фагота по шее. — Давай, погладь свою, не бойся.

Дроу с опаской подошел к невысокой гнедой кобылке, самой спокойной, которую мы смогли найти в конюшнях Академии Магии, подчиненной Алхасту. Дроу не имели дела с лошадями и прочими копытными, передвигаясь пешком, или на вивернах — или с помощью чар.

Воспитанная эльфами кобылка чуяла магическое плетение на Дартоне (он очень тщательно составлял чары личины — чересчур, и поэтому при внимательном рассмотрении его могли раскрыть) и настороженно фыркнула, переступила копытами. Дроу замер. Я едва сдерживала смех, глядя на этих двоих диких, пытающихся приручить друг друга.

— Кони ничем не страшнее драконов, так что действуй соответствующе. И, кстати, ты взял плащ с капюшоном?

— Прекрати меня опекать, — огрызнулся Дартон, хватаясь за любую возможность отложить близкое знакомство с кобылкой. — Это не входит в твои обязанности.

— А настучать тебе по макушке за такие дерзости — входит? Постой-ка… что значит — обязанности? Я по старой дружбе согласилась помочь Кенррету….

— Ну да, конечно, — протянул дроу. — Светлым рассказывай.

— Так ты знаешь, зачем тебя на самом деле сюда отправили?

— Подозреваю. За неплохого, но всё же не гениального боевого чародея берется сам Архимаг. Зачем? Ему помогают продвигаться выше по лестнице, подкидывают новые чины — и новые испытания. Зачем?

— Зачем? — эхом повторила я.

— Вот в этом весь вопрос, — дроу щелкнул пальцами и с видом собственного превосходства облокотился о лоснящийся лошадиный бок. — Если ты и правда — невинная жертва заговора и ничего не знаешь, то внимай. Ситуация в Митерхе такова: нынешний Владыка уже довольно давно держит власть, и держит её хорошо. Но не рассчитывает он жить вечно, правда? Значит, ему нужен преемник.

— Ты рассчитываешь? — я не договорила. Интересно, до каких пределов простирается самонадеянность этого парня?

— Не перебивай, — поморщился Дартон. — Итак, Владыка должен воспитать себе наследника. Его собственный сын, упаси боги, никак не подходит.

— Почему?

Подогревать его красноречие — может, услышу что-нибудь интересное.

— Потому что ни мозгов, ни нахальства. Точнее, последнего хватает — это у нас в крови — но оно ничем не обосновано. А Владыка должен быть магом, воином, дипломатом, и экономистом, и организатором и…

— И где же вы такого найдете?

— Подозреваю, что уже нашли.

Тем временем, эльфу стало неудобно — перепуганная кобылка пыталась потихонечку отойти, — поэтому он левитировал с земли узду и седло, и рыкнув на бедняжку "Стой смирно!", принялся довольно неуклюже седлать её. Я помогла темному эльфу, из чисто гринписовских побуждений. Он, едва ли замечая, что делает, продолжал разглагольствовать. Ну, настоящий политик.

— Так вот. Несколько лет назад у Владыки намечается явный фаворит — небезызвестный нам старший сын дома Кенррет. Правда, мало кто это замечает — так как на публике Владыка выказывает явное недовольство молодым магом.

— Тогда с чего ты взял, что он — любимчик?

— Это — принятый способ воспитания. Только изгой может добиться успеха, разве ты не знаешь?

— Я придерживаюсь другого мнения.

— Возможно, оно подходит для другого общества, — легко согласился собеседник. — А у нас зависть опаснее презрения. Не перебивай! Далее, Кенррет продвигается вверх по карьерной лестнице до позиции Архимага. А это, сама знаешь, второе лицо в королевстве после Владыки. Он становится всё более самостоятельным и независимым, получает право координировать действия патрулей — и так далее. Но потом между Архимагом и Владыкой начинаются разногласия — впрочем, это дело обычное.

Дроу хмыкнул и погладил гнедую лошадку по морде. Та, философски решив, что наездников не выбирают, вздохнула и закрыла глаза.

— Что дальше? — я поторопила парня.

— Возможно, Архимаг слишком увлекся чарами и оставил остальные сферы деятельности — из него получился бы очень однобокий Владыка. Не считаешь?

— Угу, — я скармливала лошадке припасенную морковку.

— Тогда они нашли компромисс — выбрали другого кандидата, и принялись за его усердное воспитание. Как то: натаскивание в воинском искусстве, в магии, в управлении. И, пожалуй…

— В жестокости?

Дартон бросил на меня быстрый взгляд, кивнул.

— И это тоже. У каждой медали обязательно должны быть две стороны. Чем светлее одна, тем больше грязи на другой.

— Тебе это не нравится?

— А тебе нравится грязь под ногами после дождя? — вопросом на вопрос ответил дроу, который растерял всё свой мальчишество. Он был старше меня… и, пожалуй, старше Дара. Раньше я этого не замечала, что не удивительно. Если кто-нибудь напомнит, что мне восемнадцать лет, я не поверю. Слишком много опыта в меня запихали за этот год — но у чародеев всегда так: год за пять, а то и за десять.

— Я многое узнаю теперь — мне рассказывают в открытую или намекают, или запрещают — но так, чтобы у меня непременно возникло желание найти запретную информацию. О прошлых событиях и о недавних — их изнанку. Ах… ладно. Веришь мне?

— Да.

— Так просто? — дроу покосился в мою сторону. — Странная ты. Разве можно верить темному эльфу?

— Наверное, я мазохистка, — я рассмеялась и хлопнула его по плечу, пытаясь разрядить обстановку. — Эльф эльфу рознь, Дартон. Кенррету я доверю свою жизнь без малейших колебаний.

Дроу недоверчиво хмыкнул.

— Честное магическое. Единственное, что страдает от общения с Его Магичеством — моя нежная и ранимая психика… Ладно, давай, закидывай сумки и пойдем. Думаю, остальные уже ждут. Ты помнишь? От тебя требуется одно — ни в коем случае не снимать амулет, иначе твоя маска….

— Помню, помню. Пойдём уже, рыжая язва.

Плетясь рядышком с Фаготом, я размышляла о том, что в списке моих родных и близких появился еще один самоуверенный, напыщенный, истеричный… да ладно, разве молодые маги не все такие?

Мы оставили наших скакунов неподалеку от беседки, и, приняв самый серьёзный вид, вошли внутрь. Знала же я, знала, кого там увижу. Откуда? Можно сказать, что это было внезапное озарение, благословившее мою чугунную голову… или что моя жизнь так похожа на драму, что иначе и быть не могло….

На самом деле я выпытала у Алхаста, что с нами на экскурсию отправится никто иной, как Оливер. Тот самый маг воздуха с невероятными фиолетовыми глазами. Я-то думала, что забыла о них — но не тут-то было. Эти глаза, наряду с серебряными, голубыми и зелеными, пытливо уставились а нас с Дартоном.

— Здравствуйте, профессор Оливер, — пропела я сладким голосом и опустила глаза. — Как раз хотела извиниться за своё поведение в библиотеке — и вот, такой случай подвернулся.

Надо отдать должное магу Оливеру, он быстро подобрал отпавшую на грудь челюсть и деревянно кивнул.

— Это вы — ассистент Архимага?

— Лаэли Стрекоза к вашим услугам, магистр, — я вспоминала школу и попытки строить глазки одноклассникам. — Вы будете сопровождать нас до Ленти?

— И обратно, леди. А ваш спутник?..

— Дартон, — я не собиралась усложнять ситуацию и выдумывать историю для подопечного. Пусть спутники сами напрягутся и сочинят что-нибудь правдоподобное.

Дартон дружелюбно осклабился и отвесил поклон.

— Так может, по коням?

Экскурсия для скучающей магички началась.