Вне времени

Глава 11

ЛАЭЛИ

Солнышко светит, птички поют… а я как с похмелья.

Алхаст потянулся было поцеловать меня, но я придержала его. Кажется, сегодня уже такое было. Только на месте эльфа был клыкастый однокурсник. И с ним было проще.

— Алхаст, нам надо поговорить.

Озадаченный взгляд.

— Нет-нет, не так начала. Эта фраза — глупая, ты не находишь? — нервничала, теребила рукава. — Нам надо… нет, опять не то. Мы расстаемся. Вот. Всё.

И туту я поняла, что на улице было не просто жарко, но — удушающее. Проклятое солнце. Я нес мела поднять глаза на эльфа, понимая — физически ощущая его боль. Но ведь это для его же блага.

— Я не понимаю, — наконец медленно выговорил он. — Почему, Лаэли?

— Я не буду ничего объяснять, — я хотела сказать это твердо, но получилось как-то жалко и жалобно.

— Это единственное, о чем я прошу.

— Я… целовалась с другим парнем.

Сказала, и поняла, что звучит глупо и совсем не похоже на серьезную причину дял расставания. Но, может, он поймет? Но Алхаст молчал. Пришлось развить мыслью, сбиваясь, волнуясь уже почти до слез и проклиная себя за то, что не отправила ему прощальную записочку, сама спрятавшись на краю света.

— И мне было всё равно, что ты… что ты есть. Понимаешь? Не… — хотела сказать "не люблю", но подавилась такими словами, — не могу быть с тобой одним. Верной. Что ни скажу сейчас — всё равно буду с другими, кроме тебя. Знаешь, я сейчас говорю всё это, и мне ни капли не стыдно. Вот.

Последние слова произнесла с вызовом. Алхаст двумя пальцами приподнял за подбородок моё отчаянно пылающее лицо. Я замотала головой. Зажмурила глаза.

— Посмотри на меня, — кажется, он не сердился.

Я рискнула и подняла веки: голубые глаза были внимательными, спокойными и только чуточку грустными.

— Я не такой наивный, как тебе кажется, Лаэли. Ты кошка. Разве можно обижаться на кошек, которые гуляют по крышам всю ночь, чтобы только под утро вернуться домой, к хозяину?

Упрямо встряхнулась: ко мне вернулась уверенность, совсем было запропавшая. Но Алхаст еще не закончил.

— Я знаю, чего мне будет стоит право быть с тобой. Согласен заплатить любую цену, зная, что рано или поздно ты нагуляешься по крышам и серой тенью скользнешь в окно, чтобы остаться со мной… может быть, навсегда.

— Ты… — прищурилась. — Ты это нарочно сейчас говоришь, чтобы меня загрызла совесть. "Ах, он такой хороший, а я его мучаю!".

— Ну да, — эльф лукаво, как мальчишка, улыбнулся. — И вообще, как и все светлые, я верю в идеалы, в возможность перевоспитания заблудших овечек, в дружбу после секса и в крем после бритья.

Он снова стал таким, каким был до того, как начали встречаться — самым легкомысленным, самым добрым и самым… самым-самым из всех ушастых. И, когда схватил меня за плечи и опрокинул на траву, я смогла только рассмеяться.

— Всё перевернул по-своему. Я пришла с такими благородными намерениями, практически подвиг совершать, а ты всё испортил.

Алхаст не ответил, провел ладонью по моей щеке. Всё же на лбу залегли две складки, грозившие превратиться в морщины. Я разгладила их, поцеловала эльфа в высокий лоб.

— Как знаешь. Я не буду ничего тебе обещать. Только одно… никогда не попытаюсь уйти от тебя. Валяй, спасай мою душу во всех позах (смущенное фырканье и покрасневшие щеки ушастого) и астрологических домах. Когда надоесть нести на себе этот крест — скажи слово, и я испарюсь из твоей жизни. Договорились?

Вместо ответа Алхаст поцеловал меня — нежно, медленно. Потом помог встать.

— Скажи, а тот парень… — и оборвал сам себя. — Нет, не хочу знать.

Это было одним из самых мудрых решений эльфа. Чего мне хотелось меньше всего в жизни — это стоять между дроу и светлым эльфом, между двумя друзьями, между Архимагами. Проще и гуманнее отправиться в Хель и плюнуть в компот Главному по Распределению грешников.

В порядке успокоения нервов и окончательного примирения, мы отправились в башню первого… второго курса залечивать мои царапины и пить чай с японской липой. Как всё резко изменилось! Полдня назад я сидела в это же восьмигранке, точнее — билась в истерике на полу. А сейчас снова хочется любить жизнь, пить из её кубка до последней капли…

Завтра утром курс разбежится на практику. Сессен, Давид и Эрик, впрочем, останутся в МУМИ, помогать преподам в летних исследованиях. Остальные по двое или по трое — отправляются в услужение к Архимагам различных миров. Зармике носится по комнатам, то и дело взлетая над полом на пару дюймов: Дар назначил её в помощницы Элкзту, а на следующий же день подписал им обоим отпуск на два месяца и заявил, что видеть не желает их счастливые физиомордиии в башне Архимага — некоторые, между прочим, дело делают, а не только пьянки пьянствуют и гулянки гуляют. Ну, чернокожая парочка на своего строгого начальника, понятное дело, не обиделась.

Однако хотелось бы и мне повидаться с Кенрретом перед отъездом. И совершенно не по делам.

ДАРМ" РИСС

Как же не вовремя угораздило меня очутиться в женском теле, Тьма меня побери! УВ ужасе я взирал через глаза Ай, как приближается Настоятель. Не-ет, к монахам такие эксперименты, сейчас врежу ему в челюсть, вытащу из-под кровати своё тело и…

И ничего не произошло. Обряд Слияния поставил меня в полную зависимость от тела и сознания Ай, а девушка была околдована зельем проклятого церковника. Хотя, после таких фокусов, по нему аутодафе плачет. Горючими слезами.

Вот его сухое — где-то даже красивое — лицо оказалось в двух дюймах от моего. Тьфу, от лица Ай.

— Сядь.

Она послушно села на кровать. Настоятель опустился рядом с ней, провел ладонью по щеке. Потом запустил пальцы в короткие волосы и оттянул назад голову девушки. В это время сам мужчина настойчиво и беспокойно вглядывался в её большие глаза. Неужели он заметил меня?

Но — нет. Неожиданно я узнал этот рассеянный и тоскливый взгляд. Когда смотришь на одну девушку, но отчаянно хочешь увидеть другую… Какую?

— Расскажи мне, — приказал мужчина. — Что ты делаешь сейчас? С кем ты? Кто рядом с тобой?

— Я иду… — шевельнулись губы девушки. — По траве. Мне жарко. Мне плохо. Я хочу повернуть обратно. Мне очень жарко. Наверное, я заболела.

— Куда, куда ты идешь?

— К… — Ай запнулась. — К нему. Я не хочу делать ему больно. Поэтому не хочу идти. Я остановилась.

— К нему?.. Ах, наверное, тот светлый маг. Он далеко?

Теперь Настоятель потирал сухие ладони. Мне уже не нужно было гадать, какая роль отводилась Ай. Магия воплощения, когда одной сущности придается часть сути другой…

Да и в личности проклинателя сомнений не осталось. Вот только — зачем? Возможно, Лаэли не всё мне рассказала о совеем пребывании в монастыре.

— Он близко. Почти рядом. Ноя этого не чувствую, потому что у меня сильно болит голова. Я боюсь. Я остановилась. Не хочу идти! — нервный смех на грани истерики. — Ударю себя по щеке.

Настоятель, вскочивший с кровати, замер, поймав за хвост нужную идею.

— Ударить? Ударь, девочка моя. Если тебя ударят по левой щеке, надо подставить и правую, правда ведь? Ударь себя!

В ту же секунду я подняла руку и изо всех сил (а девочка была нехилая, надо сказать) залепила себе пощечину. А-а, Тьма, в женском теле еще и пощечины получать — верх несправедливости. Но, однако… что же он задумал? И зачем ему знать, как далеко находится — и кто находится?

Светлый маг, с которым она — Лаэли 0 боится встречаться. Вик? "Не хочу делать ему больно". Она проиграла в карты и в качестве долга должна отрезать Вику уши? Да, я бы тоже испугался.

Если уж совсем без шуток, это должен быть Алхаст.

Еще один удар вернул меня в реальность. Ай продолжала методично и последовательно заниматься самоистязаниями.

— Тише, — Настоятель порывисто наклонился над девушкой, схватил её за запястье и поцеловал тыльную сторону ладони. Я пожелал себе провалиться в Хель — вот так пятно на биографии…

— Ты не должна убить себя. Пока еще — нет. Но пусть, когда этот светлый маг приблизится, он подумает, что ты хочешь сделать это. Он должен испугаться — и ты должна наконец-то найти меня. Понимаешь, милая?

— Да, господин, — пробормотала Ай.

— Коготками, коготками… — шептал обезумевший маг. — Это больно. Я отомщу за себя. И они — кто дал мне силу — буду рады, что ведьма получает наказание за свои грехи!..

После этого оптимистичного заявления я перестал понимать вообще что-либо: Ай ухватилась за горло и принялась сдавливать его, не питая никакой жалости ник себе, ни ко мне, зажатому в уголке её сознания. Из-за недостатка кислорода перед глазами поплыли цветные круги, и я начал размышлять, что более нелепую и смехотворную смерть сложно было придумать… Но тут девушка слабо вскрикнула и без сил распласталась на постели. Ее сознание освободилось от странной связи с Лаэли. И бедная послушница, естественно, ту же пула в обморок. Я — нет. Мне досталось сомнительное удовольствие выслушать финальную реплику Настоятеля.

Я снова ощутил на коже Ай прикосновение его руки.

— ты вернешься ко мне, ты приползешь на коленях и будешь умолять о прощении. Ты отвергал меня… ведьма. Я хотел сжечь тебя, твое тело, чтобы оно не досталось никому… Но, благодаря ангелам Высшим, всё будет по-другому….

Удаляющиеся шаги. Неверные, будто пьяные. Закрылась дверь. Я разъединил наши сознания и выкарабкался из-под кровати, чихая от забившейся в нос пыли. Ай лежала плашмя, раскинув в стороны руки. Лицо, шея, грудь исцарапаны в кровь, синяки на шее от сдавливавших её пальцев. Лаэли сейчас выглядит также. А всё потому, что когда-то отказалась ублажать одного лицемера в рясе.

Потому, что я оставил её в этом монастыре одну…

"Лучше бы тебя тогда сожгли", — вспомнил свою фразу. Может, я был и прав. Но тогда и мне оставалось бы только сгореть в том же пламени.

АЛХАСТ

Эльф сдал свою непутевую подружку на руки сестре и отправился в башню четвертого курса. В голове мелькала соблазнительная мысль об издании нового закона, приказывающего всем магичкам на королевской службе (и практиканткам тоже) носить паранджу. Но, вздохнув, Архимаг отверг эту идею.

Играть "во всех отношениях хорошего" становилось всё труднее. Да узнай он, кто этот другой… ("Или другие", — шепнул мерзкий внутренний голос) Полетели бы клочки по закоулочкам. Нет, даже землеройкам на укус бы не оставил. В то же время, как говорят умные существа, проще убить один раз женщину, чем каждую неделю — по мужчине…

А ведь он сам пару часов назад фактически дал Лаэли "добро" на флирт и боле того со всякими посторонними личностями!

— Идиот! — самокритично воскликнул Архимаг, в сердцах стукнув себя по луб кулаком. Зашипел и потер будущую шишку. Ревность грызла его почище голодных драконов. Но что он мог поделать? Сказать честно, что но не потерпит никаких заместителей, да и рогами за потолок цепляться не хочется — так Лаэли его же и бросит в первую очередь, уверившись, что не стоит она такого правильного молодого человека… или нет?

Кто-то схватил Алхаста за плечо и тот, не долго думая, шарахнул незнакомца маленьким вихрем.

— Чтобы тебя! — заорал Даррис, поспешно ставя Щит. — Светлый, ты с ума сошел?

Секунду эльф размышлял над этим вопросом, потом ответил всё же отрицательно.

— Иди за мной, — приняв решения, Алхаст развернулся и быстрым шагом направился к Башне Черного дерева. Заинтригованный, Даррис поспешил за ним. Тем более, что его очень интересовало мнение Алхаста по вопросу, касающемуся их обоих… правда, боком.

Они поднялись на верхнюю площадку. Алхаст материализовал бутылку какого-то вина, всунул другу бокал.

— Пей.

— Цианистый калий или белладонна? — попробовал пошутить дроу. — Алхаст, у тебя такой вид, будто тебя на всю практику оставляют в МУМИ чистить загоны грифонов.

— Лаэли пришла ко мне. С исповедью, — не слыша его, начал светлый. — О том, что она, видите ли, целовалась с другими парнями. И что не может быть мне верной.

Даррис пожал плечами, дескать "а ты чего ждал, от ведьмы-то?", но Алхаст уловил в этом какую-то непривычную неловкость.

— Ты знал! — заорал эльф, грохнул бокал об стенку. — У-у, Бармаглот тебя задери, чертов дроу!

Темный эльф выпучил глаза — он и припомнить не мог, когда его товарищ в последний раз ругался.

— Ты всерьез ждал, что я прибегу тебе ябедничать на твою подружку? Наивный ты, светлый.

— Подружку… но ведь и она тебе подруга, правда? — Алхаст уже остывал. — Вот оказался между двух огней.

— Лаэли мне не подруга. Скажешь еще раз такую ересь — и точно отправлю тебя в загоны.

— Рассказывай, — протянул эльф, уже окончательно пришедший в себя и сожалевший о несвойственной ему вспышке. — Но всё же… Ах, знал бы ты, как мне хочется найти этого смельчака и вздернуть на ближайшей осине.

— Могу себе представить, — пробормотал Даррис, упрямо упершись взглядом в стену и крутя в пальцам пустой бокал. — Ну, а теперь, может, закроем эту тему? У меня вообще-то проблемы посерьезнее, чем ваши дела сердечные.

По лицу Алхаста было понятно, что он вряд ли представляет себе дела, более важные, но всё же он кивнул.

— Насчет проклятья… а, тьма, всё равно от рыжей никуда не денемся, — Даррис поморщился. — Вкратце. Я сказал девчонке не высовываться (оцени заботу!) и сам занялся этим делом.

— Ценю, — серьезно ответил Алхаст. Как бы ни демонстрировали Лаэли и Даррис крайнее вазимонепереваривание, эльф понимал, что лучших друзей сложно найти. И это его подчас волновало… Но кем же он будет, если начнет подозревать в подлости своего лучшего друга?..

— … И это оказался Настоятель. Прости — я за ней не6 уследил, — нехотя признал дроу. — И всё бы ладно, но за ним стоит еще кто-то, более могущественный, на кого нам и надо выйти.

— Что мы будем делать? — Алхаст согласно кивнул.

— МЫ? Ты будешь держать Лаэли за руки и ноги, чтобы она сама не сунулась играть в сыщика. Настоятелю и этими "ангелам" — демон знает, может, и впрямь товарищи из Асгарда. А я… не знаю. Поразмышляю над этим.

— Только держи меня в курсе дела, ладно?

— Да куда уд я от тебя денусь. Кстати, — будто только что вспомнил Даррис. — Может, я сейчас сам поговорю с Лаэли? Она в состоянии?

Алхаст осадил подозрения и дал благословение на встречу.

— Ну и глупо, — сказал Гений Смерти. — Паранджа всё-таки была лучшей идеей.

ДАРМ" РИСС

Пока я дошел до башни, успел трижды ускорить шаг, дважды затормозить, наблюдая за птичками и однажды развернуться в противоположную сторону.

Ладно. Семи смертям не бывать, а одной… демон, для меня это уже вторая будет.

Реальность в кои-то веки решила меня побаловать. Лаэли и Инелен, почти веселые, лежали на ковре в своей комнате, полупридавленные книгами из библиотеки — алхимические трактаты со всех трёх уровней. Никак, принялись опять за рецепт философского камня, который расшифровать было намного сложнее, чем добыть.

— Дар! — Лаэли вскочила, ойкнула, едва успела поймать какого-то пергаментного тяжеловеса. Книга возмущенно зафырчала и попыталась цапнуть магичку за палец. Та подняла книгу к губам и зашептала что-то успокаивающее, глядя на меня и улыбаясь.

Когда книга утихомирилась, рыжая ведьмочка вопросительно покосилась на Инелен.

— Вот брату расскажу, — возмущенно фыркнула эльфийка, но всё-таки вышла.

До чего неловко.

— Не расскажет, только пугает, — проговорила Лаэли, закусив нижнюю губу. — Дар, и…извини меня. Наговорила много глупого, половина из этого — неправда.

Я кивнул, как дурак. Но она с облегчением вздохнула и повеселела, будто все, что ей нужно было для счастья — это попросить у меня прощения. Заметьте, даже не получить, а лишь попросить.

— Теперь расскажи, что ты ТАМ делал. Видел… Ай? — девчонка чуть нахмурилась.

Внимательно оглядел себя, прокрутил в голове воспоминания.

— Тебя уже успел Алхаст сказать?

— Нет. От тебя пахнет… монастырем. Я этот запах никогда не забуду, даже если захочу… Так зачем? — уже настойчивее потребовала Лаэли. — Что ты узнал?

С учетом цензур я пересказал девушке свои приключения. Умолчал о том, что теперь знаю причину её… несогласия с Настоятелем. Она покивала головой, указал рукой на кровать.

— Садись, что встал, как очарованный. Спасибо тебе… И как же мы выйдем на тех, кто стоит за Настоятелем? Впрочем, тебе пора оставить это дело. Слишком опасно.

— Размечталась. Будь добра не соваться в это дело: у тебя удивительная способность только всё усложнять. Обещаешь?

Девушка внимательно посмотрела на меня, потом энергично замотала головой, так что рыжие волосы разлетелись веером.

— Не-а! Вот если бы ты этого не сказал…

— Лаэли, я прошу тебя, — постарался придать голосу максимум серьезности. — Как только сочиню сюжет охоты на "ангелов", расскажу тебе и выделю роль. Договорились? Без твоего ведома ничего делать не буд.

— Честное эльфийское? — прищурилась она.

Я приложил руку к сердцу. Демон побери, неужели ей и правда интересно разговаривать о делах? Как будто ничего серьезнее выдумать нельзя!..

Лаэли будто (хотя почему — будто?) прочитала мои мысли.

— Тогда я, пожалуй, наберусь наглости и попрошу у тебя кое-что. Можно?

— Проси.

— Если я вдруг намылюсь пойти налево, настучи мне по мозгам, ладно?

Полминуты я развлекался тем, что рисовал в голове сюрреалистично-эротическую картину рыжей ведьмы в мыльной пене, целеустремленно прорывающейся за баррикады на повороте налево. И себя, с молотком и скальпелем в засаде, готового вынуть мозги и настучать по ним…

— Хорошо. А теперь переведи на нормальный язык, а?

Она фыркнула, отвела глаза в сторону. Все ей нипочем: утром истерика, а сейчас улыбка не сходит с губ. Попытка её угадать сводит с ума, как и попытки понять бесконечность.

— Так получилось, что всё время я провожу либо с девчонками, либо с Алхастом, либо с тобой. К девчонкам ревновать… хм… глупо. Рядом с Алхастом, конечно, я и не подумаю засматриваться на других парней…. Поэтому я и прошу тебя, если увидишь, как я клеюсь к какому-нибудь представителю сильного пола, отвели меня в сторонку и со зверским выражением лица объясни, что сделаешь со мной, если я буду продолжать в том же духе.

Всё время объяснения глубокомысленно кивал.

— А зачем это тебе?

— Я решила быть верной Алхасту, — мило покраснев и смущаясь своего смущения, сказала девушка. — Но характер у меня податливый, к соблазнам склонный… и далее по тексту. Вот и хочу перестраховаться. Отсечь от себя все возможные искушения. Понимаешь… Даррис?

Ага. И решила начать с меня, да?

— Понимаю, — рассеянно отозвался я.

Как странно. Быть стражем невинности при девушке, которую… да, Тьма побери, которую любишь больше жизни и души! Я вздрогнул и посмотрел подозрительно на Лаэли: но в этот раз она не читала мои мысли. Сидела рядом, болтала ногами. Девчонка.

А вообще, понимает ли она это? И, если да…

Ложь, ложь, ложь. Когда-то мне нравилась эта паутина. Сейчас — отвратительно… Но после этого разговора почему-то стало легче.

— Ладно, мне пора, — я встал. Поднялась и она. — Завтра на практику, да? Что ж, удачи. Увидимся через два месяца.

Мы улыбнулись неловко друг другу. Две вечности.

— Хочешь, напишу тебя письмо? Пришлю с белым голубем. Нет, с розовым, пусть про тебя подчиненные анекдоты складывают.

— Дерзни, — я усмехнулся, выходя в восьмигранку.