Владыка Пустоты 2 (СИ)

Глава 12

Черный блестящий седан мчался по шоссе как гоночный болид. Но скорости я даже не ощущал, лишь за окном мелькал частокол золотых от листвы деревьев.

— Красиво, правда?

Когда князь Пожарский сказал «возвращайся домой», я не ожидал, что мы поедем вместе.

— Ваша светлость, боюсь, что мой новый дом немного не готов к визиту таких высоких гостей, — осторожно произнес я, косясь на соседа. — Да я и не был там ещё ни разу.

Он усмехнулся в усы.

— О, не волнуйся, мы доедем лишь до Москвы, а дальше вы поедете без меня. Но сперва мы заскочим ещё в одно место.

Что это за место, я понял, когда бронированный «орион» повернул к мемориальному комплексу на окраине Москвы. Пожарский хлопнул меня по плечу.

— Навестим мою давнюю подругу.

Оставив машину у ворот, мы купили по букету цветов и пошли среди длинных рядов одинаковых могил. Я скользил взглядом по незнакомым лицам и именам, выбитым на черном граните. Военное кладбище приводило в благоговейный трепет.

Мы прошли до дальней аллеи и остановились у совсем свежего памятника, усыпанного цветами. На камне было высечено «Ольга Вайнер».

Впервые за всё время, что прошло с той злосчастной ночи в нашем поместье, я вернулся к мыслям о тёте.

— Я знаю, парень, тебе не дали с ней нормально проститься, — негромко сказал Пожарский. — Сейчас — самое время.

— Мне нечего сказать.

Слов и правда не было. Можно было корить себя за то, что я ей наговорил. Извиняться. Но в конечном итоге, ничего уже не вернуть.

— Я хорошо знал её, — заговорил Пожарский. — Наша лучшая оперативница, замечательный друг и настоящий воин. С ней не страшно было отправлять на задания новичков. Она всегда возвращалась целой и невредимой. И любила свою работу, как никто. Клянусь, ни до, ни после я не видел опричника, столь преданного Империи.

Он присел возле надгробья, коснулся золотых букв её имени и добавил.

— Знаешь, опричники приносят клятву — защищать интересы Империи и ставить их выше своих собственных. Скрывать чувства, быть беспристрастными. Но в конечном итоге, когда встал вопрос выбора, она выбрала свою семью.

От его слов у меня сжалось сердце. Я не понимал, когда она говорила о своем выборе. За её скупыми словами и холодностью я не чувствовал никакой заботы.

Всеотец, да почему ж на душе стало так дерьмово?

Я положил цветы у её могилы и отошёл.

— Что, так ничего и не скажешь, Ярослав?

Пожарский смотрел на меня, холодно и спокойно. Опричник, одно появление которого не сулило людям ничего хорошего, внимательно смотрел мне в глаза, ожидая ответа.

— Я не очень хорош в таких речах, да и так наговорил ей слишком много. Но сейчас сказал бы одно. «Спасибо».

— Я понимаю, — кивнул он. — Ступай, княжич, моя подчинённая довезёт тебя до места. Тебя ждут дома. И не забывай о том, что я сказал тебе сегодня.

Поблагодарив великого князя, я отошел от могилы и направился на соседнюю аллею. Находиться рядом с ним было тягостно. Он знал Ольгу с другой стороны, о которой мы с отцом ровным счётом ничего не знали.

Надеюсь, когда всё уляжется, я ещё расспрошу его о ней подробнее.

Я шёл по аллее к выходу, погруженный в свои мысли, когда взгляд зацепился за невысокую женскую фигуру в стороне от главной дорожки. Чёрный плащ, неброский костюм… но что-то в ней было настолько знакомым, что глаз сразу выделил её из других силуэтов людей.

Мой взгляд скользнул по надгробьям рядом с ней — и сердце пропустило удар.

С черного гранита на меня смотрели лица молоденьких парней и девчонок. Многие — младше меня. И некоторых я помнил. Знал лично.

Мои товарищи по суворовскому… мои друзья лежали здесь.

— Ярослав? — окликнул меня знакомый голос.

Я обернулся, уже зная, кого увижу — и от предвкушения встречи всё внутри свело.

— Майор Хошино, — улыбка сама вылезла на лицо. — Вот мы и встретились снова, наставница.

На меня смотрела хорошенькая невысокая японка в строгом сером костюме. Она сдержанно улыбнулась в ответ, и в уголках её больших карих глаз заиграли знакомые искорки.

Я подошел и встал рядом, сдерживая в себе порыв обнять её, как раньше. Я знал её всю, от кончиков пальцев до кончиков волос. Даже сквозь запах дождя и листвы ощущал тонкий аромат её духов — никто не решался пахнуть сандалом и кожевенным деревом кроме неё. Чёрт, и угораздило же нам встретиться здесь и сейчас…

— Говорила же, больше я не наставница, — она невинно пожала плечами. — Как ты, Ярослав?

— Прощался с тётей, — я кивнул в сторону аллеи, где остался Пожарский. — Ты говорила, что скоро я возглавлю свой род. Так и вышло.

— Вот и я прощаюсь, — её приятный голос стал тише. — В очередной раз с товарищем по оружию.

Улыбка сошла с моего лица. Последние пять лет Хошино возглавляла особый отряд имперской армии, прозванный «звериным». У всех нас были позывные — барсук, рысь, волк, и так далее. Я перевёл взгляд на свежий деревянный крест с безликой табличкой и сипло спросил.

— Кто?

— «Лань».

— Да чёрт…

В памяти всплыло веснушчатое лицо девчонки с аккуратными очками на вздёрнутом носике. Василина Радецкая. Урождённая полька, она попала сперва в приют, а потом — и в суворовское на год позже меня. Скромная и нежная, как лилия, она всегда была любимицей отряда. Мы берегли её, как могли.

— Выходит, не уберегли, — я машинально сжал ладонь наставницы — и она стиснула мою в ответ.

— Как же глупо вышло… обычная вылазка в красной зоне, ничего сложного. Мы пошли вчетвером, я с Броней впереди, Александр на прикрытии, и Василина — на связи. Кто же знал, что разведка просчиталась и не заметила ещё один прорыв…

— Остальные уцелели? Броня цела?

Та молча кивнула.

— Я ушла из Суворовского. И из армии тоже. Довольно с меня всего этого, — она посмотрела на меня покрасневшими глазами, и улыбнулась уголком рта. — Ты ведь начал новую жизнь, почему я не могу, правда?

От её слов я невольно усмехнулся. Для меня эта новая жизнь началась несколько иначе.

Десять лет назад опричники привезли меня в суворовское училище и бросили одного против княжеских наследников, военных сирот и таких же, как я, озлобившихся одиночек. Четыре долгих года выживания против всех и вопреки всему. И всё закончилось в один день.

День, когда она пришла к нам.

Тогда ещё старший лейтенант, Аями Хошино была как глоток свежего воздуха. Молодая, всего-то двадцать три года, миниатюрная, безумно красивая и энергичная, она попала к нам по обмену как ценный специалист, прямиком с японского фронта. Генерал-губернатор Кирсанов, отец Егора, привёз домой не только ещё один способ получения альвитина, но и открыл дорогу для службы японских специалистов в имперской армии.

Её хотели все без исключения, от выпускников до первогодок. Но добиться её смог только я.

Четыре года я, не жалея себя, рвался в число лучших кадетов, чтобы вступить в отряд, которым она руководила. И Аями заметила меня, буквально с первых занятий, и не щадила упрямого мальчишку, буквально пропустив меня через ад.

Я неделями выживал в лесу в одиночку. Взбирался по скалам без страховки, хоть и трясся от боязни высоты. Жрал червей и пил дождевую воду, лез под пули и ползал по горло грязи. Бросался с ножом на волков и грелся в туше забитого оленя зимой, чтобы выжить и выполнить задачу. Да чёрт возьми, спецназовцев готовили мягче, чем нас!

И все мои старания воздались. Через день после своего восемнадцатилетия я прошёл последний экзамен на вступление в боевой отряд. Но уже тем же вечером, грязный и измотанный, обожжённый и растерзанный рядами колючей проволоки, с синяками и разбитым лицом после драки против пятерых взрослых мужиков, но так и не сломленный, я забрал свой главный приз.

Подловил её в коридоре после церемонии, прижал к стене и пылко поцеловал — так, что все парни училища захлебнулись бы слюнями от зависти.

Конечно, она оценила жест по достоинству и сразу же врезала мне по морде. Да так, что удары на экзамене показались комариными укусами. А потом, стряхнув с кулака мою кровь, она уперла ладошку в бок и весело заявила мне в лицо.

— Не спеши, кадет! Будь настойчивым и упорным. Как это у вас говорится… язык до Киева доведет, верно?

Как показало дальнейшее, ему пришлось побывать и в более пикантных местах. Впрочем, жаловаться на такой вояж она не стала.

Так и прошли последние годы моей жизни в суворовском. Днём она гоняла меня до изнеможения, сколачивая из лучших студентов настоящий боевой отряд. А ночью учила меня другой науке, и я был прилежным учеником. Знал ли об этом кто-то или нет, нам было плевать.

Вместе мы переживали потери и праздновали победы, прикрывали друг другу спину и убивали альва-монстров. Мы жили на острие, на грани фола, готовые погибнуть каждый день — и оттого брали от жизни всё.

Но это не могло продолжаться вечно.

Мы оба знали, что с моим выпуском наши запретные отношения должны закончиться, и как могли, оттягивали этот день.

— Аями, — сморгнув видения прошлого, я привычно коснулся её щеки. — Теперь мы оба — свободные люди. Больше никто не помешает нам. Давай продолжим…

— Нет, — она мягко сбросила мою руку и отстранилась. — Я всё сказала ещё на твоём выпуске, Ярослав. Ты сильно изменился за эти полгода, я вижу это. Мой мужчина…

Она кашлянула, сбиваясь.

— Мой ученик стал настоящим лидером. Главой рода, как и должен был стать. Я сказала тогда и повторю сейчас — мы должны идти своими путями. У нас обоих теперь другая жизнь, понимаешь? Как бы нам ни хотелось вернуть прошлое, нужно идти дальше. Ты вырос, пока шёл по этому пути без меня. Я горжусь тобой, но хочу, чтобы и ты мной гордился. Теперь — мой черёд. Так будет лучше для нас обоих.

Ну да, слово в слово — то же самое. «чтобы вырасти, дальше ты должен идти без меня»… Как же я ненавидел её тогда за это.

За воротами посигналили. Ну точно, Пожарский же сказал, меня ждут.

— Знаешь, мне до сих пор тебя не хватает, — бросил я напоследок.

— Мне тебя тоже, — прошептала она в ответ.

Первым делом водитель — сурового вида женщина в черном костюме, — остановилась у Главного Управления Опричнины в центре столицы. Заехала в неприметные ворота, где нас встретили четверо бойцов.

— Забирай, княжич, свою собственность.

Я вышел — и мне навстречу под усиленной охраной вывели Лиливайсс. На голове — устройство, блокирующее зрение, на руках- удерживающие колодки, помигивающие огоньками альва-поля. И опрятное нежно-зелёное платьице на теле, как апофеоз творящегося безумия.

— До поступления других распоряжений, передаём в твое ведение, — старший охранник вручил мне чёрный портфель и кивнул на машину.

— Весёленькую одежду тебе выдали, — фыркнул я и взял кодекс под руку. Мы сели обратно и уже через пять минут мчались по шоссе в мой новый дом. В моих новых владениях.

— Класс, — бросил я опричнице. — Даже интересно посмотреть, что за земли мне подарил Император.

Та бросила на меня презрительный взгляд. Зуб даю, видит очередного сынка-мажора, прожигающего родительское наследство.

— Ваша светлость, — с отвращением произнесла она. — Господин Пожарский велел передать, чтоб вы никому не разглашали детали прошедшей недавно операции.

— Само собой.

— И личность вашего кодекса, разумеется, должна оставаться тайной. Ни простым людям, ни знати не должно быть известно о том, кто она такая. И пока она будет жить с вами, вам надлежит озаботиться, чтобы никто не узнал её истинной сути.

— О, и как же великий князь Пожарский предлагает её представить? Помощницей? Кузиной издалека?

— Да как угодно, — фыркнула та. — Документы — в портфеле. Остальное придумайте сами.

Я открыл переданный мне портфель. Там лежал гримуар в рассохшемся черном переплёте, несколько документов и имперский паспорт. Я развернул новенький, ещё пахнущий типографией и канцелярскими чернилами паспорт, хрустнул свеженькими страничками, и прочитал.

— Лилия Вайсс, 19 лет, — я не сдержал смешка. — Вы серьёзно?

— А похоже, что с тобой шутят? — грубо бросила опричница. — Твой кодекс и так доставила нам много хлопот. В твоих же интересах вести себя тихо. А, и ещё кое-что.

Она достала небольшое устройство и нажала кнопку. Маска, закрывавшая глаза Лили, издала веселый писк и сверкнула зеленым огоньком. Крепления с шипением разошлись — и я осторожно снял её с глаз девушки. То же самое произошло и с колодками на руках.

— До поступления новых приказов, вы продолжаете свою обычную жизнь. Учитесь, тратьте деньги, шастайте с друзьями по клубам, или как там ещё прожигают жизнь подобные вам, — опричница пожала плечами. — Но помните, ваша светлость. Мы всегда рядом и наблюдаем за вами.

— Вот так, — я снял устройства и убрал их в сторону. Лили устало повела плечами и, размяв затекшие кисти, улыбнулась мне. Я протянул ей паспорт.

— Ну что, Лилия Вайсс, готова начать свою новую жизнь?

— Конечно, дорогой троюродный братец, — она тряхнула роскошными волосами. — Позаботься обо мне как следует.

Всю оставшуюся дорогу мы обговаривали новую личность Лили и прочие детали, чтобы всё казалось убедительным.

К моменту, когда машина подъехала к роскошной даже по меркам дворян, бывшей вилле Балашова, у нас был готов план.

Машина плавно зарулила в широкие ворота с роскошными коваными створками, бесшумно проехала по асфальтовой дорожке и остановилась на просторной парковке у входа в особняк.

Трёхэтажная махина была раза в полтора просторнее нашего старого дома. Причудливые башенки, широкие балконы и отделка натуральным деревом… Балашов явно не жалел денег на всю эту роскошь. Но первое, что я заметил — выстроившихся у входа слуг. Среди двух десятков незнакомых лиц первым делом я отыскал Варвару и Полю с Осипом.

Кто-то явно предупредил их заранее, что новый хозяин прибывает.

— Что ж, поехали.

Я одернул костюм и с улыбкой вышел из машины

— Добро пожаловать домой, князь Вайнер! — хором раздались голоса слуг. Особенно звонким казался голосок Поли — девчонка лучилась как новогодняя игрушка.

— Во имя Всеотца, вы бы ещё поросёнка запечённого принесли, — улыбнулся я, глядя на лучащиеся радостью глаза Полины и Варвары. Ну хоть без цветов обошлось.

Старшая служанка легонько толкнула её в спину — и девушка, запнувшись, побежала ко мне.

— Княжич!

Я с улыбкой шагнул навстречу. Впервые за эти дни мне хотелось плюнуть на всё и обнять это рыженькое чудо.

— А про меня не забыл, «княжич»? — донесся сзади голос Лили.

Поля замерла в шаге от меня, прижав кулачок к груди. Я мысленно выругался. Ну конечно, и надо было именно сейчас влезть…

— Позвольте представить мою помощницу, — я обернулся и, взяв Лили за руку, помог ей выйти из машины. — Лилия Вайсс, мой секретарь. Отныне она будет помогать мне с ведением дел рода и всего, что касается производства, связей с прессой и другими делами.

— Приятно познакомиться, — Лили старомодно присела, приподняв краешки платья. — Отныне я буду жить с вами. Как и сказал чело… кхм, Ярослав, я буду помогать ему с ведением дел. Надеюсь, мы сработаемся и с вами. За то время, пока князя не было, у него накопилось много дел, так что без моей помощи ему точно не обойтись.

Я заметил, как она улыбнулась Полине. С такой улыбкой подсыпают яд в еду конкурентки. Не хватало ещё, чтобы она начала цеплять мою служанку.

Поля побледнела так, что даже её рыжие локоны потускнели. И всё же ответила ей натянутой улыбочкой.

О, видит Всеотец, она её узнала. Я не сказал опричникам, что Поля — единственная, кто видел настоящую форму Лили. Но с ней я поговорю отдельно. Заодно и успокою девчонку, и объясню, что теперь к чему.

Только вот напряжение уже витало в воздухе.

— Так это, княжич, — заламывая руки, выдала Варвара. — Чего стоим-то? Вы с дорожки, устали поди, вы проходите внутрь-то!

Она указала жестом на приветственно распахнутую дверь. Поняв жест, слуги послушно разошлись в стороны, а Варя добавила.

— А мы вам стол уж накрыли, накормим-напоим, отдохнёте, а там ж и с делами разберётесь, да? — она расплылась в неестественной улыбке.

— Раз наготовили, чего ж пропадать, — кивнул я, мысленно благодаря её. — Веди, а с делами потом разберусь.

Мы прошли через широкий зал, обставленный мебелью, в просторную обеденную. Варвара не обманула: стол ломился от блюд, причем было заметно авторство старшей служанки. Печеная птица с картошкой, щучья икра, солёные грузди со сметаной и луком, всевозможные соусы, заливки и салаты буквально нокаутировали богатыми, пряными ароматами.

Глаза буквально разбегались, а рот быстро наполнился слюной.

По старой традиции, первыми обедали хозяева и гости, так что слуги быстро освободили зал, оставив нас с Лили и моих служанок.

— Присаживайтесь, хозяин, — Поля с наигранной улыбкой, косясь на Лили, усадила меня во главе стола и придвинула роскошное кресло. — Попробуйте суп, пожалуйста, ещё горяченький!

Она шустро наполнила тарелку ароматной похлёбкой и добавила.

— Я сама его готовила!

Едва погрузив ложку, я замер.

— Варя.

Служанка моментально взмокла от напряжения, стиснув поднос с ломтями румяного хлеба.

— Да-а?

— Она сама готовила, — произнёс я, приглядываясь к содержимому ложки. — Под твоим контролем, верно?

— В-ве-ерно… — протянула она, отводя взгляд. Поля медленно покраснела.

— Я училась готовить, честно… клянусь, княжич…

— Что ж…

Первая ложка. Удивительный горячий бульон опалил рецепторы дивной смесью соли и перца. Я зажмурился, вымучивая улыбку, из глаз брызнули слёзы.

Боже. Всем Поленька хороша. И фигурка у неё что надо, и голос радует слух, и добрая она.

Но вот, чёрт дери, готовить патологически не умеет. Отец никогда не подпускал её к плите. А Варвара…

Сделав могучий глоток, я отложил ложку и улыбнулся.

— Знаешь, Поленька, это…

— Полное дерьмо, — с кислой миной выдала Лили. — Этим даже свиней кормить нельзя, лучше в туалет вылить. Как ты вообще умудрилась приготовить настолько острый суп?

— Лили! — гаркнул я, но было поздно. С полными слёз глазами Полина закусила дрожащие губы и одним движением убрала тарелку у меня из-под носа.

— Простите, что снова всё испортила! — поставив свою стряпню на тележку, она выскочила из зала, стуча каблучками.

— Простите, княжич, — сокрушилась Варвара. — Мой промах, не уследила за нею. Вы не серчайте, остальное повара готовили, тут уж всё съедобное… я отойду, с вашего позволения?

— Ступай.

— Лили, — я строго зыркнул на кодекс, а та пожала плечами.

— А что такого-то?

— Разве кодексам нужна еда? — прошептал я.

— Ну раз уж мои сил заперли, — она подцепила вилкой солёный груздь и поднесла к лицу. — И раз уж я буду жить с тобой как обычный человек, почему бы и не вкусить всех прелестей? Или ты хотел кормить меня только своей альвой?

Она улыбнулась мне и, откусив хрустящий кусочек груздя, наполнила рюмку коньяком из графина.

— Твоё здоровье, человек. За нашу новую беззаботную жизнь!

— Ну и чего ты расхныкалась?

Варвара вошла в кухню и застала Полину у раковины с наполовину осушённой кастрюлей. В сток с характерным шумом канализации утекали все недавние старания девушки.

— Опять всё испортила… — она шмыгнула носом. — Сколько бы ни училась, ничего не выходит. Погонит меня княжич, вот увидишь, погонит. Да тут ещё и эта нарисовалась… Лилия. Ты глазищи её видела?

— Ты это, давай-ка мне тут сопли не разводи.

— Да ничего я не развожу, — она снова шмыгнула.

— А то я не вижу. Соберись, поняла? Княгини-то больше нет, ему всё одному тянуть нужно. А тут всё новое, непривычное, и люди новые все. Только ты да я, да Осип вон ещё, у него и осталися. На нас ему только и можно положиться.

— Положиться, положиться… — вздохнула Полина. — Достал он себе помощницу, на неё и будет ложиться.

— Кто о чём, а вшивый — о бане… И что та помощница? — Варвара уперла руки в бока. — Чем лучше тебя-то? Я погляжу, местами-то и не чета тебе. И знакомы вы дольше, чай с детства обхаживаешь княжича. Пора тебе, Полька, брать дело в свои руки, пока кто другой не взял.

— Вот чего ты, Варя, снова пристала, как банный лист? — вылив остатки, Поля обиженно звякнула кастрюлей. — Сама же говорила, не лезть к нему.

— Лезь-не лезь, да учти, ежели какая княжна под него подляжет, боюсь совсем худо будет. Княжич-то наш не дурак совсем, голова у него на плечах светлая, да только знатные дочки ох как хорошо умеют мужиками-то крутить…

Она многозначительно глянула на Полю. Та вытерла щёки и шмыгнула носом.

— Угу.

— И одиноко княжичу сейчас. Тоскливо, — покивала Варя. — Друг ему нужен. Подруга лучше, чтоб и выслушать, и приласкать могла.

Она пихнула девушку локтем.

— Ты давай-ка слёзы утри да застели княжичу постель. Дела делами, а отдохнуть ему надо. А я пока с ним поговорю.

Наконец, зверский голод утих под напором Вариной стряпни. Я бросил взгляд на сонную Лили: кодекс умудрилась в одиночку выдуть почти полный графин коньяка.

— Хозяин, нам нужно вернуться к тренировкам, — заявила она, цепляя очередной груздь из салатницы. — Чем быстрее, тем лучше. Найди место, где сможешь творить магию. А ещё лучше, если отыщешь альва-прорыв с монстрами, ух мы там оторвёмся…

— Княжич, уже закончили? — в обеденную вплыла Варвара.

— Варь, распорядись, чтобы Лилии подготовили комнату, и отведи её спать, — велел я. — А, и одежду бы ей найти какую, а то мы налегке приехали. Справишься?

— А чего ж не справиться, — она с улыбкой помогла кодексу подняться и подставила плечо. — Вон Полькины вещи ей прям впору будут, ну разве что в груди просторнее, но это я к утру подошью.

— Ты что ж намекаешь, у меня грудь меньше, чем у той служанки? — встрепенулась Лили.

— Сделай как надо, Варя, я пойду пока поработаю. Лилия права, пока меня не было, дел накопилось дополна. Плюс разобраться бы ещё, что нам Ольга оставила.

— Вы, Ярослав Андреич, лучше завтра на свежую голову разберитесь, — подсказала Варя. — А пока может в баньку? Боров-то этот такую баню отгрохал, загляденье! Попаритесь после всех передряг, выспитесь, а там и за дела, м?

— А звучит неплохо, — хмыкнул я. — Баня, значит. Вели растопить и напарить как следует.

— Так уже велела. Осип вон уже разогрел, с вениками, всё как положено. Вы ступайте, а я провожу гостью.

Я вышел из особняка и прогулялся по небольшому саду до большой бревенчатой бани. Осипа внутри уже не было, зато печка, прогревшая весь здоровенный сруб, весело потрескивала дровами. Подкинув немного, я осмотрел новую собственность.

— Да-а… Балашов умел строить… — присвистнул я.

Просторная, человек на восемь, мойка источала ароматы дерева и мыла. Всё, как положено: чаны с водой, громадный бак, шайки, щетки, веники, мыла… были даже две душевые кабинки! Скинув одежду, я прошел в парилку и улёгся на полок.

Плеснув немного воды на раскалённые камни, я вдохнул ароматный пар и вытянулся. От жара было больно вдыхать, колени быстро начало печь, но черт возьми, как же мне этого не хватало! Утомлённое тело нуждалось в отдыхе.

Я лениво посмотрел на висящие на стене веники. Дубовый, березовый, ольховый — ассортимент на все случаи жизни! Для полного счастья попариться бы, но звать помощников было уже неохота.

Разогревшись, я вышел в мойку и обдал себя холодной водой, а сразу после — горячей. Боже, какой же кайф! Вот правы были предки, когда придумали русские баньки! Зуб даю, зимой здесь ещё роскошнее!

Снаружи скрипнула дверь и послышались тихие шаги. Я усмехнулся.

Неужто Лиливайсс решила опробовать и баньку тоже? Лучше бы, конечно, это был Осип — чтоб парить веником, нужна какая-никакая сила, а мои ноющие мышцы буквально требовали хорошего веника.

Я приоткрыл дверь в парную, впуская немного жара, как дверь снова скрипнула.

— Сударь, можно к вам? Вы наверняка устали, а я п-помогу вам помыться.

Я оглянулся: на пороге стояла моя рыженькая служанка. Её щёки пылали от прилившей крови. Одной рукой она придерживала облепившее фигурку белое полотенце, во второй — держала широкую банную щётку. И, судя по проступавшим через ткань горошинкам сосков, кроме полотенца на ней ничего не было.

— Полина, — улыбнулся я. — Входи.