Вернуть дворянство 6

Глава 25

Запрос на аудиенцию я подал официально через секретариат императора. Понимал, что принять меня могут как через час, так и через месяц. Дело было личное, так что подключать связи в виде того же Ржевского или Колотушкина — не вариант. Чтобы не терять время попусту погрузился в дела. Их всегда хватало. Глобальных решений пока не требовалось, тут комитет акул Мальты пока справлялся сам медленно починяя бюрократическую машину клана. Большие предприятия работали по совсем иным законам. И зачастую начальники в отдаленных местах ревностно выполняли свои обязанности только первые месяцы, а затем подгребали под себя структуру и думали, как бы побольше натащить себе в карман.

Чтобы не сойти с ума от всей этой нескончаемой волокиты, я много времени проводил с сёстрами и братом, тренировал их. Спасенная у Макаровых девчонка так и прижилась тут. Говорить не начала, но научилась смеяться, и все же социализировалась.

Спустя две недели император соизволил меня принять. Прибыл в приёмную я за час до назначенного времени. Это сразу обозначало моё отношение к делу.

Секретарша Петра Иванова была строгой женщиной лет сорока пяти, а её суженные ромбовидные очки придавали лицу более хищные черты.

Время моё подошло, и минута в минуту меня пригласили войти.

— Добрый день, ваше императорское величество, — по-деловому начал я.

— Проходи, — только и сказал он в ответ. Звоночек не очень хороший. Будто догадывается, зачем я прибыл.

— С чем пожаловал?

— Я пришел просить руки вашей дочери, — не стал я бродить вокруг да около.

Император заиграл желваками и тяжело вздохнул.

— Ты понимаешь, что даже столбовые ко мне не лезут со своими предложениями. Опора трона, между прочим. А ты кто? Сегодня здесь, завтра там. Послезавтра еще где-то. Не то корейский, не то китайский шпион.

Ну примерно это я и ожидал. И много чего у меня было возразить на этот счёт, только собеседнику мои аргументы до одного места.

— Благие вообще какой клан? Российский или международный? — спросил он испытующе глядя на меня.

— Всегда были международным кланом из России.

— И никогда не лезли в политику. Тем более в большую, — попенял мне император. — Ты понимаешь, что ты в наследную очередь сразу врываешься?

— Да сдалась мне ваша политика… — в сердцах махнул я.

— Это так не работает, Арсений.

— Я прекрасно это понимаю, — едва сдержался, чтобы не поморщится от этих нравоучений.

— И что же ты предлагаешь? — с интересом глянул на меня правитель.

— Информацию и технологии, — сказал я. — Я расскажу из-за чего мой род когда-то был уничтожен и буду готов создать это что-то и поставить на вооружение вашей гвардии. Сам не потяну, там бюджет нужен не клановый, а… масштабный в общем. Госмашине по карману, а другие завянут, можно даже не впрягаться.

Ну лукавил, конечно, а куда деваться. Все равно ведь эксклюзив.

Император прищурился, то ли задумчиво, то ли агрессивно, а может и сам пока не выбрал.

— Мы на рынке, что ли? — наконец, сказал он.

— Монополия на совершенно новый вид вооружения, — повторил я для весомости. — Я не балласт, Вашество. Я играю честно. На меня положится можно, если со мной тоже по-честному. Это все видели. Любой поручится.

— А еще любой поручится, что ты опасен и непредсказуем, — он изобразил руками чашу весов. — Оно мне надо рядом такое? Ты со всеми своими интригами никак не тянешь на кого-то околотронной орбиты.

— Так задачи не стояло. Если надо для картинки, без проблем, сделаю. Это нетрудно.

— Нет, Арсений. Меня люди не поймут. Вот переезжай к нам с концами. Развивай тут всё. Стройся. Нарабатывай авторитет у народа и клановых и через лет пять-семь поговорим. Может, младшенькую Милу за тебя отдам.

Я фыркнул. Не сдержался. На что император лишь поднял бровь.

— И что с Евой в таком случае будет?

— Отдам за достойную партию, — пожал он плечами. — Да не по любви. Но что поделать. Жизнь такая. Тысячилетиями так жили и ничего. Сначала слёзы, а потом детишки пойдут, уже и налаживается всё.

Говорил Иванов это явно с прицелом на то, чтобы вывести меня из себя.

— Хорошо, я вас понял. На счастье дочери вам плевать, — улыбнулся я. — До скорой встречи, Пётр Павлович.

Я встал, поклонился и вышел, хлопнув дверью. В приемной сидело немало народу, так что сделал это специально. Кивнул им в знак приветствия и, стараясь не вбивать пятки в пол, шел, сжимая кулаки.

И вроде знал, что так будет, а почему-то все равно взбесился.

Когда сбегал по ступеням дворца меня перехватил Кухарский. Как обычно нескладный и взъерошенный как воробей после драки.

— Ржевский попросил зайти, — выпалил он, запыхаясь. Видно, бежал, стараясь успеть меня перехватить.

Мне нужно было успокоиться, так что я решил принять приглашение и поднялся к Ржевскому.

— Что там у вас случилось? — спросил следователь, когда я уселся. Он налил чай в граненные стаканы с серебряными подстаканниками. — Мне как доложили, я заволновался, как бы не вышло чего. Погорячился ты, дверью хлопать.

— О-о-о, нет. Это как раз было взвешенное решение. Отшил он меня, Олег Аркадич. Причем безальтернативно, и так снисходительно, мол, вот так, мальчик в жизни бывает. Есть большие дяди, а есть вроде вас, мордой не вышедшие. Но мы-то все знаем, что это нихера не так работает. Как он захочет, так и будет, а мир уже подстроится под его интересы и сам себе объяснение придумает. А предложение у меня хорошее было, не с пустыми руками пришел. С учетом грядущей неизвестности, так и вовсе глупо отказываться было, — разоткровенничался я. А чего скрывать? Все равно он всё узнает. Лучше уж из первых уст.

— Нда, — протянул Ржевский.

— Ну вот ты мне скажи, у тебя бы, например, дочь была, и набор кандидатов, все одинаковые плюс-минус по положению, но кому-то всё свалилось от рода, а кто-то сам поднялся. И этот кто-то еще и её возлюбленный, ты бы кому отдал?

— Ну тебе-тебе, — согласился следователь, то ли правда так считал, то ли просто, чтобы успокоить.

— Вот! Что изменится, от очередного династического брака со столбовыми?

— Да ничего. Контракты там, связи, что-то ещё по мелочи.

— Там они и так все в клубок переплетены.

— Ну да. Есть такое. Ну может, он её за кого-то из соседей отдать захочет, например. Кто его знает, — пожал плечами следователь.

— Не знаю, что у него в голове, — всё еще бурлила во мне злоба.

— Что ты делать-то планируешь? Насколько я успел тебя узнать, ты это так не оставишь. Может, кстати, отказ в расчет на это и был, что ты сейчас как психанешь, и, например, чего-нибудь к нам присоединишь.

— Или оттяпаю, — улыбнулся я, и Ржевский поменялся в лице.

Аоки принесла мне с Такеши чай и удалилась. В последнее время она игриво примеряла на себя маски разных жен, то была как сейчас кроткой и покорной, то, наоборот. Было интересно наблюдать за её преображениями.

Такеши задумчиво проводил девушку взглядом и вопросительно на меня посмотрел.

— Пущай играется, — махнул я рукой. — У тебя-то как на личном? Слышал ты всерьез ударил за Василисой.

— Да. Как оказалось, прямые ухаживания не так сложны, но все так же безрезультатны, как и мои предыдущие неуклюжие попытки сблизиться.

— Ну Рысева она такая. Героиня своего романа. Годика три тебя промурыжит, а там, глядишь, и дойдете до прогулок за руку.

Ученик засмеялся.

— Ну я всё же не настолько плох.

— Очень даже хорош, судя по тому, как идут дела, — заметил я.

— Не только моя заслуга. Я сосредоточился на восстановлении клана Обата. Отец во многом помогает. Из них уже буду делать опору Хоккайдо. Потом думаю восстановить род Асакура.

— Не будет единой структуры Асакура-Обата? — удивился я.

— Нет. У каждого рода своя уникальная история не хотелось бы их смешивать.

— Это неожиданно. И очень дальновидно. Что, кстати, скажешь про своего отца, раз уж затронули его.

По этой оговорке парень сразу понял, что я только ради этого вопроса и затеял разговор, потому улыбнулся и сказал:

— Я пока так не умею. А касательно отца… — он вздохнул. — Тот сильно изменился. У меня складывается чувство, что ему всегда и нужна была роль боевика-исполнителя. Эдакая правая-левая рука с полномочиями управленца. Он все же по характеру ломовой бык, если раскладывать на архетипы.

— Надо же каких слов мы понахватались, — засмеялся я.

— Ну дак, Василиса же, приходится соответствовать, — не повелся он на подначку. — В общем, работаем потихоньку. Миура покорен и исполнителен. Один раз спросил у меня про внуков… — смутился парень. — Не знаю, как на это реагировать. Как отца я его плохо воспринимаю.

Для того, что я задумал мне необходимо было привлечь Миуру либо Сатоми Обата. Но с отцом Такеши у меня отношения не заладились. Не знаю, осознавал ли тот свою отцовскую ревность, но каждый раз реагировал на меня не совсем адекватно.

— А что скажешь про свою тётю?

— Нашли систему общения, при которой её одержимость оборачивается пользой. Раз в неделю вырубаем блокиратор и наваливаемся на неё всем высокоранговым скопом. Отличная тренировка получается. Только опасная чересчур. В прошлый раз с трудом смогли её под подавитель подогнать.

— Мне потребуется помощь кого-то из них, — сказал я.

— Лучше тогда Сатоми. Отец… он тебя не переносит. Боюсь, будут проблемы.

— Тогда пригласи тётю.

Сатоми Обата немного поправилась и помолодела с нашей предыдущей встречи.

— Свободная жизнь вам к лицу, госпожа Обата, — поклонился я ей в ответ.

— Сама ненарадуюсь, — сказала она. — Какое у вас ко мне дело? Только прошу, не тяните. Официал меня убивает.

— Хорошо, сразу к сути, — кивнул я. — Мне нужно, чтобы вы сопроводили меня в миссии в качестве полномочного представителя правящей ветви клана Обата.

— Почему не племянник?

— Во-первых, у него много дел. Во-вторых, он тогда был нелегетимен, а мне нужно отменить ряд клановых решений, которые были приняты в эпоху ваших Владивостокских войн.

— Хм… я согласна. Но у меня есть одно условие. Нахождение в четырех стенах с подавителем изрядно портит мою жизнь. Если подарите мне свой артефакт, я к вашим услугам. Теперь, когда всё наладилось хочется быть полноценной.

— Понимаю, — вздохнул я. — Я вас услышал, госпожа Обата. Буду думать, как решить этот вопрос. Дело в том, что артефакт не мой, а рода Юй. Я лишь пользуюсь им на правах союзника.

— Что ж… буду ждать от вас вестей.

Проблема была решаема. Только мне не нравилась сумма, в какую может обойтись это всё. Впрочем, это еще и возможность познакомиться с той стороной этого мира, с которой я еще не сталкивался. К тому же отличный предлог съездить вместе с Джи-А, как в старые добрые.

Нам нужен был аукцион артефактов. Проходили они главным образом в тех местах, куда я в начале своего пути планировал свалить: Шанхай, Австралия, ЮАР. И изредка в вольных землях, на территории протекторатов, в тех местах, где в моём прошлом мире была Польша.

Хотелось разнообразия, потому решил рвануть в Африку. Такой мини-отпуск, но по делам.

Чёрный континент встретил нас палящим солнцем. Порт был самый обычный, а вот то, что раскинулось за ним…

— Я будто в фильме! — восторженно протянула Джи-А.

Люди всех национальностей сновали по узким улочкам. Кругом было буйство красок, сочная зелень, наглые обезьяны, норовящие чего-нибудь стащить, чернокожие красотки, будоражащие своими формами и, конечно, жара. Совершенно особая для этих мест. Шелковая рубаха прилипала к телу. И не только к моему. Взгляд то и дело задерживался на Джи-А дольше обычного. В какой-то момент она уже не выдержала и ударила меня в плечо, а я лишь взял её за руку и потянул в очередной переулок.

Технопарки сменялись уютными деревянными пристанями, обеду в дорогом ресторане с видом на джунгли приходил на смену ужин с племенем где-то посреди саванны.

Три дня какого-то безумного марафона новых мест пролетели в одно мгновенье и вот мы уже собираемся на аукцион.

Джи-А надела красное платье с разрезом до середины бедра. А я простой костюм. Оба мы были в карнавальных масках, ибо то, что произошло на аукционе остается тайной, о чем и даётся клятва крови на входе.

Мы оказались в дорогом зале, где сидело множество людей при деньгах. Причем от уставших бизнесменов с вульгарными прости… спутницами, до милфочек аристо с юными кавалерами. Были тут и японские мафиози, которых никакая маска не скроет и черные пиратские короли, разодетые в такие цветастые костюмы, что в глазах рябило.

Распорядитель торгов был опытный дядька, говорил бодро, вставляя шутки. Товары разлетались за кусучие суммы, отчего моё настроение ползло вниз. Мы не обращали внимание на прочие артефакты, ждали своего часа.

— Итак, — снова разнёсся поставленный голос ведущего. — Лот номер семь. Подавитель! Начальная цена сто миллионов рублей.

Я поднял табличку, как и еще двенадцать человек.

— Ну-ну, не торопитесь, джентльмены. Сто десять! Сто двадцать. Сто семьдесят. Ого! Да у нас тут богачи, — дежурно пошутил ведущий.

Я снова поднял табличку и сказал:

— Сто девяносто.

— Сто девяносто. Раз. Сто девяносто два. Двести! Мужчина в красном пиджаке. Двести раз. Две… двести двадцать. Господин Ильин, кажется, напряжение растет. Ха-ха. Двести двадцать пять. Оу. Шаги, наконец-то стали короче.

Я снова поднял табличку.

— Двести тридцать три! — вещал ведущий.

…

Так длилось долго, пока цена не улетела в район пятиста миллионов. Тогда шаг уменьшился до одного ляма. Повышали все уже нехотя. Собственно, нас в гонке осталось лишь трое.

— Итак. Пятьсот шестнадцать миллионов — раз. Пятьсот шестнадцать миллионов — два. Пятьсот шестнадцать ми…

— Пятьсот пятьдесят! — громыхнул мужчина, видимо, уставший от торгов.

Черт! Это сильно больше того, что я планировал потратить. Но решение уже принято.

— Три пятерки! — поднял я руку, как прилежный школьник перед ответом.

— Пятьсот пятьдесят пят миллионов раз! Пятьсот пятьдесят пять миллионов два.

— Шестьсот шестьдесят шесть! — уже не скрывая раздражения в голосе проговорил оппонент.

— Дьявольский азарт! — воскликнул распорядитель. — Итак, три шестерки раз…

— Три топорика! — уже просто смирившись и поддерживая игру, выдал я.

— Ох-хо-хо! Кажется, оба этих джентльмена стоят друг друга. А лот тем временем стоит уже семьсот семьдесят семь миллионов.

— Три восьмерки, — устало проговорил конкурент.

— Кажется, эти торги будут длиться бесконечно, — продолжил каламбурить неунывающий ведущий.

Очевидно, что теперь шаг меньше сто одиннадцати миллионов примут за слабость. Надо держать марку.

— Три девятки.

— Настоящее торжество транжирства! Три девятки, дамы и господа.

А вот соперник теперь может округлить. А мне потом опять шаг только до четырех однёрок делать.

— Миллиард!

— Миллиард раз! — уже, казалось, танцевал распорядитель.

— Четыре однёрки! — обреченно выдал я.

— Ахахаха! — он чувствовал себя именинником на празднике. — Давно такого не припомню. — Миллиард сто одиннадцать тысяч раз! — специально тянул время ведущий, проговаривая цифру целиком. — Миллиард сто одиннадцать тысяч два. Миллиард…

— Четыре двойки! — объявил соперник.

ААААА! Ну твою ж налево! У меня просто нет трех миллиардов на повышение ставки.

— Два миллиарда двести двадцать две тысячи. Феноменально! Итак, четыре тройки, либо аналогичный товар или услуга.

— Два миллиарда двести двадцать две тысячи раз. Два миллиарда двести двадцать две тысячи два. Два миллиарда двести двадцать две тысячи т…

— Стойте! — закричал я подпрыгивая. — Меняю четыре двойки на танец с четырьмя принцессами.

— Ох. На моей памяти был только танец с одной принцессой. И он перебил ставку в десять миллиардов. Так что вы погорячились, — сказал ведущий.

Твою мать! Но слово дано.

— Итак. Решать продавцу. Два миллиарда двести два две тысячи или танец с четырьмя принцессами.

Помощник ушел за кулисы.

Противник напрягся.

— Это финальный раунд. Если хотите повысить ставку у вас еще несколько мгновений.

Мужчина засопел, но ничего не сказал.

Помощник вышел и что-то шепнул на ухо ведущему.

— Итак продано. Подавитель уходит за четыре танца с принцессами!

— Да-а-а-а-а! — заорал я, подпрыгивая на месте. Джи-А обняла меня, и мы неожиданно для нас обоих поцеловались.

— Напоминаем, что за нарушение подобной платы причитается смерть, — сказал ведущий. — Прошу пройдите за кулисы.