Вернуть дворянство 6

Глава 24

Я перестал понимать нахожусь ли в воспоминании или все происходит на самом деле.

Я не мог разглядеть говорившего. Он походил на размытое, искаженное помехами, пятно офисного сотрудника, при этом голос был нормальный, и я точно понимал, его мимику, хоть и не видел его лица.

— Не пытайся разглядывать. Каждый раз ты увидишь разное в зависимости от степени своей… — он замялся, подбирая слово. — Духовной мощи, пожалуй, это будет самое точное словосочетание и при этом не тошнотворное, как остальные аналоги.

— Я ничего не понимаю, — то ли сказал я, то ли лишь видел, как говорил тот прошлый я.

— Погоди немного. Ты сейчас подстроишься под частоту это подпространства, и всё станет немного яснее, хотя бы в виду того, что чуждые вибрации мира не будут пытаться разорвать твою душу на чистую энергию.

Прошло какое-то время.

— Ну, привел мысли в порядок? — спросил незнакомец. — Не отвечай. Вижу, что привел. Поле активности разума успокоилось. Как ты уже догадался ты снова умер, хотя, пожалуй, это не совсем верный термин. Скорее, закончил мирскую жизнь. Поскольку в ряде случаев ты использовал прямой переход сюда, а это уж никак нельзя назвать смертью.

Вопросы множились с каждым его словом, но задавать их было бесполезно, поэтому я просто впитывал всё, что говорил размытый пиджак с улыбкой.

— Моя задача, как ты уже догадался, не объяснить тебе всё, а дать лишь нужную информацию, чтобы, когда ты снова доберешься до памяти души, ты смог понять свою задачу. Даже если мир будет беден на чудеса, эта информация найдет способ вырваться из подсознания.

— То есть мне снова предстоит жить?

— Все верно. Не буду говорить, в который уже раз.

— Это обнадёживает.

— Да. Твой неуёмный оптимизм в этом плане бьет все рекорды. Знаешь, у нас были Спасители, которые уставали уже на третью жизнь, а ты воистину рождён для этого.

— Спасители?

— Ну не самое лучшее название, — усмехнулся неизвестный. — У нас был один Временщик, который называл вас «сейверами», ну это как «капуч». Смекаешь? В былые времена за такое можно было получить по шее, а теперь ничего, забираешь у лингвистического извращенца своё кофе и даже не бьешь его в лицо.

— Ты говорил про самое важное, — мягко напомнил я.

— Да-да. Прости. Это протокол, дело в том, что Временщики без чувства юмора с тобой не сработались, и… пролетели.

— В каком смысле?

— Вот сейчас и объясню. Ты помнишь про мультиверсум?

— Все множество вариаций мира, — кивнул я. — Вот я, например, ответил тебе это, а мог промолчать или в морду дать, и всё это породило три разных мира, которые дальше пошли своим чередом.

— Совершенно верно. Жизнь планеты множится бесконечное число раз. Хотя есть еще вибрации, вероятностные раздвоения, временные петли, свертки сюжета мира и куча багов. Но это всё неважно. Грубо говоря, есть мир, представим его как женскую косу, вариации и судьбы каждого отдельного волоска не так важны, пока они заплетаются в единую прическу, но, если голова начинает лысеть или кто-то пытается сжечь волосы, это уже проблема всей косы.

— Примерно понял.

— Мы парикмахеры следим за тем, чтобы волосы… тьфу, мы Временщики следим за тем, чтобы вселенная и дальше существовала. Шарик крутился, люди жили, выполняя свои функции, которые на них возложил Создатель.

— А…? — начал было я.

— Нет-нет-нет, — выставил руки небесный клерк. — Даже не спрашивай. Это тема для большой отдельной лекции. Я не смогу сейчас тебе раскрыть даже толику Истины. Просто слушай.

Я лишь покорно вздохнул, что еще оставалось.

— Если миру грядет конец, любым из возможных способов, это, кстати происходит довольно редко, но всё же. Если такое случается…

— Вы отматываете время.

— Да. Ты уже знаешь, на самом деле, все, что я тебе скажу. Я лишь напоминаю. Так вот. Мы ищем точку входа в событие. У нее даже есть заезженное название.

— Бифу…

— Не произноси, — поморщился Временщик. — Я веду несколько миллионов таких бесед и, порой, одновременно и многие кандидаты в Спасители норовят удивить меня своей эрудицией. С твоего позволения продолжим.

Я кивнул.

— Мы производим калибровку, не всегда с первого раза удается увидеть правильную точку, когда северный пушистый зверёк подумал прийти. Не пришел, а именно подумал только, это важно. Когда он пришел, почти всегда делать что-то уже бесполезно. С первого раза, кстати, никогда не получалось спасти мир. И когда мы находим точное положение на спирали… ладно, пусть будет на спирали времени, мы ищем точного человека, который бы мог изменить всё.

— А чего там искать? Самого влиятельного человека в мире. Нет?

— Не всё так просто. Во-первых, выгонять душу из тела нельзя. Чтобы подселить Спасителя нужно найти временную ветку, где этот президент планеты всей умер, чтобы закинуть в уже пустое тело Спасителя. Но таких точек как правило очень мало. И это не имеет смысла. Каждый второй знает, как Ленину надо было строить Союз, но никто бы не смог работать по столько часов в сутки. Проверено, если что. В общем, нет смысла делать кого-то попаданцем, ибо можно выставить любого другого кандидата от партии. Лишь бы он потом смог спасти мир. Понимаешь?

— Да.

— Вот тут и начинаются трудности. Позволь расскажу, как мы тебя нашли. Твоё первое дело, если так можно выразиться. Дело всей жизни, я бы сказал. Ха-ха. Помнишь, как отвлекал легион демонов спасая Новаэрск.

— Там, где я спрыгнул с крыши и убил архидемона расщепив душу?

— Всё верно. Уничтожив его, ты не просто спас город. Ты показал людям, как бороться с этими твари самым эффективным способом. И сильнейшее оружие легионов ада перестало быть таковым. Впрочем, я забегаю вперёд. Дело в том, что там мы перебрали почти всех жителей Земли. Пока не решились привлечь тебя. Никто не справился.

— Даже тот святой старец? Афанасий, кажется.

— Даже он. Понимаешь, в чем дело. Афанасий хоть и один из лучших представителей человечества за всю историю, но даже он побоялся лишить себя посмертия. А он мог, умел делать то, что требовалось. И знал, что нужно это сделать, потому и оказался в той миссии. Но испугался. Раствориться в Ничто страшно. Исчезнуть навсегда пугает даже таких как он. А ты не испугался. Понимаешь, лишив себя вечной жизни, ты её обрёл. Только так это и работает.

Я был потрясён. Трудно было осмыслить всё услышанное.

— Тогда ты сразу стал спасителем, без прохождения этапа кандидатства. Но первая миссия обычно не так важна. Многие ломаются на следующих. Но твоё второе дело стало легендарным. Представь себе картину. Мир объединён под властью одного правительства. И тут гибнет президент Земли. Начинается грызня и его приемники устраивают новую мировую войну. В борьбе за место президента все из кандидатов разочаровываются в человечестве. Пришедший к власти человек… его точно не назвать хорошим. Он параноик и психопат. Его предавали десятки, если не сотни раз. Он пережил покушений больше, чем Фидель Кастро. И вот человечество сталкивается с новой угрозой. В мир в очередной раз приходит иная раса, их разбивают. И последний инопланетянин оставляет подляну. Артефакт. Навроде кольца всевластия. Только это был здоровенный такой меч. Владеющий им становится по силам равен богу. Ну в рамках одной планеты, конечно. И тут начинается наша работа. Чтобы правитель не уничтожил мир, мы ищем такого кандидата, который бы смог удержаться от искушения. То есть у нас было… секундочку… да двенадцать миллиардов жителей планеты. Считай, столько же попыток. Мы уже отчаялись, когда счет перешел на сотни тысяч неудачных проб. Знаешь… это была одна из самых сложных миссий за время нашего существования, а мы тут, конечно, не с самого основания вселенной, но с тех пор, как стало очевидно, что нельзя допускать смерть миров.

— А почему, кстати?

— Ну если вернуться к аналогии с косой. Представь, что погибший мир, это паразит, который жрет волосы, съев один, он начинает размножаться, так что лучше вовремя помыть башку, хотя иногда все же приходится отрезать волос, чтобы спасти всю прическу. Вернемся к нашим президентам мира. Девять миллиардов живущих на планете не смогли её спасти. Девять миллиардов неудачных попыток. Девять миллиардов людей брали в руки меч, и это кончалось смертью мира. Потеряв близких, раз за разом отдавая всё, чтобы спасти планету, они сталкивались лишь с людской подлостью, жаждой наживы и самыми худшими проявлениями людской цивилизации, и вот завладев абсолютным оружием, они так или иначе становились демонами, сотнями способов превращая планету в мертвый мир. И только ты нашел в себе силы простить человечество и уничтожить артефакт.

Я молчал. Не слишком верилось, что я способен на такое. Никакой исключительности в себе я не чувствовал.

— Ты ярко заявил о себе как Спаситель. И с узнав о важности миссии, начал спасать миры один за другим.

— Так значит…

— Да. Тебе предстоит очередной нелегкий путь, мой друг. Живи как ты умеешь. Живи так, чтобы после тебя продолжил жить весь мир.

— Не слишком ли тяжелая ноша?

— О да! Тяжелейшая из нош, которая, впрочем, тебе в самый раз. Поверь мне.

— Но что я должен буду делать?

— Поймешь. На месте разберешься. До встречи. Когда закончишь там, мы увидимся снова.

Как позже мне рассказали, очнулся я лишь спустя сутки, в то время как остальные проспали треть дня. Поблагодарив шаманку, я удалился к себе, осмыслять новую информацию.

Мог ли соврать пиджак? Мог, чтобы добавить мне уверенности, но ведь неважно говорил он правду или нет, миссия-то моя никуда не девается.

Миру грозит опасность, и даже если это всё был просто глюк, компиляция моих подозрений, завернутая в причудливый сон, факт остается фактом, что-то грядёт, и это будет очень похоже на Апокалипсис.

Планета никуда не денется, а вот людям на ней будет очень плохо. И нужно как можно быстрее добыть информацию и ускорить разработку «Голиафа». Я не знаю, сколько у меня времени в запасе, может, еще лет пятьдесят или две недели. Но в любом случае врага лучше встречать во всеоружии, а неизвестного врага и подавно.

С ошалевшими глазами я проходил несколько дней, прежде чем последствия глубокого сна прошли, и все вернулось в норму.

К Романову я пришел все еще в несколько взбалмошном состоянии. Но все же пытался не тараторить. Но, по правде говоря, ладошки немного потели, да и взгляд на одном месте удержать было тяжело. Весь взвинченный какой-то.

— Так, Костя, — вздохнул я, ходя из стороны в сторону. — Ты должен увидится с Вавилонским.

— С кем?

— Тьфу. С Византийским, конечно, — исправился я. — Нам срочно нужна информация. Юли, изображай хоть дурака, хоть одержимого, делай, что хочешь, но вытяни из него хоть что-то. Один из преподавателей театра моей дражайшей подруги Вэй Бэй явится сегодня и будет проводить тебе курсы лицедейства. Ты должен стать идеальным двойным агентом, иного варианта у нас просто нет.

Вопросов они задавать не стали, а моё состояние произвело должное впечатление, и Костя даже не начал ломаться, как обычно бывало.

Совсем отпустило меня только когда я двое суток гонял личный состав по боевой подготовке, но и сам пережег остатки тревожных мыслей за это время. Меня ждала встреча с российским императором, но прежде мне следовало подстелить соломку, если он меня решит опрокинуть, в чем я почти не сомневался.

Сахалин встретил меня пасмурной погодой и буйным ветром. Впрочем, к последнему я на Чеджу уже привык, и воспринимал это, скорее, как дружеское приветствие.

Должность генерал-губернатора Сахалина всегда была опальная, пока полвека назад её не пожаловали Демьяну Строжило, который крепко взялся за дела, за что был пожалован императором в дворяне. Его сын постепенно приобрел здесь «контрольный пакет» всего и вся, включая землю, что сделало его кем-то вроде островного князя. А вот внук Третьяк Строжило уже действовал умнее и раздавал накопленные богатства тем, кто заслужил. Таким образом на острове сложился баланс старых ссыльных бедных дворян и новой аристократии по деньгам, но не по положению. И чтобы сравнять полюса силы, они все начали неистово жениться между собой. К сегодняшнему дню система стабилизировалась и пришла в баланс.

Собственно, мы скрытно подошли к Хоккайдо только с опорой на этот остров, а многие местные участвовали как вспомогательные силы. Патрули там, подразделения обеспечения и так далее.

— Здрав будь, княже, — пожал я руку Третьяку Строжило, который рассмеялся моей незамысловатой шутке и пожал предплечье по старому обычаю.

Он походил на барина старой эпохи, из тех, что еще мечи сами в руках держать умели и по роже не понять, не то к походу зажировку устроил, не то уже отошел от ратных дел и заслуженно наедает щеки. Черноволосый с длинными усами. В его чертах явно просматривались и кубанские казаки и голубоглазые блондины землепашцы с равнин пред Уральскими горами. Всю страну собрал. Седина его боялась, и несмотря на шестой десяток и не помышляла заглядывать в гости.

Мы прошли в старинный деревяный терем. Резиденция правителя была построена из древнего острога, так что все здесь дышало стариной и выглядело угрюмо.

— Зачем пожаловал? В гости или дело есть какое? — спросил Третьяк.

— Сначала в гости. А то мы с тобой лично и не пересекались. Как-то неправильно. Соседи всё-таки.

— А у соседей и общие дела соседские найдутся, — понимающе улыбнулся в бороду собеседник.

Мы задушевно так посидели, в баньку сходили. Поблагодарили друг друга. Я его за помощь, он меня, за то, что дал его людям возможность проявить себя. Для местных они вернулись из победного похода героями.

— Тут ведь какое дело было, — начал рассказывать он. — Стул подо мной уж качаться начал.

— Да не в жизнь не поверю, — сказал я.

— Ну так. Не сильно. Но шатали. Заболел я сильно недавно, чуть к праотцам не отошел, вот и воспользовались. Ты ведь знаешь, какая у нас тут система. Начали головы некоторые поднимать, которые лишний раз жопу от стула оторвать боятся. Мол, Третьяк не так тут всё построил, и по-другому быть должно. Мне до этого даже поусмирять их тут пришлось. И ты очень кстати, со своей инициативой подвернулся. Теперь те события забылись. Нужные люди стали нужнее, а ненужные в тень отошли.

— Рад, что все так сложилось. Нам с тобой в соседях лучше. Три поколения все же. Династия разумных правителей.

— Каждый по-своему метёт, конечно, — согласился он. — Но в одну сторону.

— Не общий план был? — удивился я.

— Нет. Мы Строжайло непокорные. Знаешь, пока папаня жив был, я все кивал, и говорил, сделаю, как скажешь, отец. А как самому рулить пришлось, так и согласно времени и обстоятельствам действовать стал.

— Оно и верно. Только вот, чего ты дальше-то делать будешь? Заскучает опять народ. У вас тут не разбежишься особо, везде океан.

— А есть идеи?

— Ну так. Сотрудничество наладить.

— Не присоединюсь, если ты про это, — даже покачал он головой для пущей убедительности. — Мне император голову снимет.

— А если через детишек? — закинул я удочку. — По семейным связям оно здесь всяко надежнее будет и вас если что кланы с материка не прижмут, и нас японский император лишний раз с таким тылом побоится трогать.

Строжайло задумался.

— Дело говоришь. Только у твоего сынка…

— Да какой сынок, — рассмеялся я. — Он старше меня уже.

— Ну как приёмный.

— Только если так. Ученик просто. Ну и вассал.

— Ну пусть так. У него уже брачных договоров, как селедки в океане.

— Ну это дело такое. Равносильный выкуп где-то дадим, кого-то в клан возьмем и так далее. Там не на всех жениться придется. Мы сразу обговаривали.

— Ну тогда можно и через детишек, — согласился Третьяк.

На следующий день разговор продолжился. Только я планировал затронуть более деликатную тему.

— Смотри, Третьяк. Есть у меня одна идея. Только поклянись, что между нами.

— Клянусь, — проговорил он.

И тут же на руке открылась рана, а следом закрылась.

— Ты как это сделал? — удивился я.

Он пожал плечами.

— У нас Строжайло завсегда так было. Если слово дал, то сразу на крови. Без всяких техник.

Я взял на заметку, что неизведанного в этом мире ещё достаточно.

— Я после тебя еду к императору.

— Какому?

— Да нашему. Буду просить руки Евы.

Эту историю знают уже все, так что пояснений не требовалось.

— Не даст, — уверенно заявил Третьяк.

— Ага. Вот я и хочу ему сначала предложить кое-чего. Есть ставка равносильная. Но он все же из природной вредности заартачится может. И тогда придется по-другому с ним разговаривать, угрожая.

— Ха! Да ему твои угрозы… он же сам знаешь, как реагирует.

— Ну посмотрим. Выбора-то нет. Что я до тридцати лет будут богатства копить, пока он меня всерьез не воспримет? Так нет у меня столько времени.

— В твоём случае действительно цель достижимая, но не быстрое это дело.

— Вот-вот.

— Так от меня чего требуется? — спросил Строжайло.

— Подыграть. Изобразишь тут переворот. Предпосылки были, начальство ведь в курсе. И эти перевертыши якобы к нам примкнут, и мы дружно ещё чего-нибудь пригрозим оттяпать.

Третьяк тяжело вздохнул. Думал он недолго и после паузы сказал:

— Знаешь, Арс. Хитрый ты и увертливый. И я даже думаю, все бы у тебя вышло и с рук сошло, но я-то вон какой смотри. Массивный и прямой. Я вот так не умею в политику.

Я недоверчиво поднял бровь.

— В большую, — поправился он.

— Жаль-жаль. Ладно. Буду думать, как ещё подстраховаться.

— Ты выдумаешь. Не сомневаюсь даже, — утешил меня Строжайло.