Вендетта

Пируэты на межмодульной трубе

«Морозная Бесзысходность», как её окрестил танк на выходе, щедро отсыпала игрокам опыта. Лук апнулся на один уровень, Рокси на три, а Макс на целых шесть. Артефактов никому не дали — финальный босс ведь остался жив.

«Вы можете выбрать перк», — заметила игра. Макс припомнил, что один, нераспределённый, у него болтался уже давно.

— Лео говорит, чтоб я тебя больше с ним в одну пати не звала.

Они стояли в долине гейзеров — там, откуда недавно стартовали в данж. Над спавном кружили птицеящеры, раскинув широкие, как у альбатросов, крылья. Только напоминали они Максу скорее стервятников в поисках добычи.

— Ответь ему, что у меня залагало, — сказал Макс, заслоняя глаза рукой от солнца и глядя на ящеров. Только сорвались последние слова с языка, как он спросил себя, зачем солгал. Как будто это было так важно, что о нём думает этот... Лео.

Один из ящеров ринулся вниз, нырнул в широкую трещину и вновь взмыл в небо, держа в клюве какой-то серый комок. Всё сущее живёт за счёт того, что кого-то или что-то жрёт. Даже неписи с мобами! Орфеусу, его персонажу, голод был незнаком, потому Макс мог только гадать, сколь сильно хочет есть оставшееся вне виртуала физическое тело.

— Лан, посоны, я спать, — попрощалась Рокси и исчезла в оффлайн.

— На самом деле ведь не было никаких лагов, — сказал задумчиво Лук. — Я давненько играл с одним братаном, он подключался из какой-то бебени на севере. У него был ну очень стрёмный инет. Так вот, я насмотрелся на то, как двигается лагающий персонаж, — Лук изобразил дёрганую походку робота. — У тебя такого ж не было.

Сказать или не сказать?

Сказать.

— Босс назвал меня по имени, — проговорил Макс, испытывающе глядя на Лука.

— Неожиданно, конечно, но что тут такого?

— По реальному имени. Которое в паспорте.

Лук округлил глаза, но тут же нашёлся:

— Ты когда регал перса, заполнял анкету на сцайте? Там и было твоё имя.

— Но боссу откуда его знать?

— У разрабов спроси, — Лук уселся на край платформы и стянул с себя шлем со скафандром, что так смешно обтягивал его широкую броню. — Значит, дали ИИ доступ к инфе игроков. Или только одному мобу. Типа психологическое давление. Прикольно же.

Или ИИ сам дорвался до тех данных, когда ему это было выгодно. Подобрал нужный момент и нужные слова.

— Такая супер-фишка, но продемонстрировал он её только мне одному? И вот ещё: он сказал мне, что у него есть душа.

— Мало ли какими словами мобы шугают игроков, — усмехнулся Лук.

— Это не было как заученная фраза, а наоборот, очень даже искренне... Как же он там говорил? «Нам больно, когда нас убивают, у нас есть душа»...

Танк молчал, сворачивая скафандр с корабля Лео в куль и убирая его в бездонный карман. Затем он воззрился на горизонт, побронзовевший от песчаной бури, и спросил:

— Парниша, а ты давно выходил из игры? Как давно спал, например?

— Этим вечером, — отозвался Макс, тоже освобождая свою голову от сверхпрочной пластиковой кастрюли. — Погоди, ты хочешь намекнуть, что мне послышалось?

— Как вариант. Я скорее поверю в мелкую шизу, чем в то, что компы стали задумываться, типа есть ли у них душа!

— А почему бы и нет? Ты же сам говорил, что ИИшки теперь умные. Половина даже понимает разницу между игроками и неписями, если не все!

— Да ты не путай жопу с пальцем, — махнул рукой Лук. — Вот возьми Калика. Чё он умеет? Умножать цифры в уме, да и только. Епископ тоже считает денежки, строит план по их умножению. Но это не отменяет того, что он — счётная машинка.

— А ты знаешь, какая у епископа цель? — Макс тайно восторжествовал, ведь он готовился выложить на стол такой козырь!

— Фиг его знает. Организовать синдикат и подмять под себя всю торговлю пухами в Юни?

— Да это так, хобби его! А о чём он мечтает?

— Ни о чём. Короче, я понял, у тебя есть какая-то инфа, так что давай не томи ребусами.

— Он хочет обратиться к богам.

Лук задрал голову, будто бы в небе с минуты на минуту должно было проявиться лицо местного божка. Святого пришествия не случилось, так что танк потёр шею и снова обратился к Максу.

— Епископ — непись-клирик, живущий в храме. Может, даже с какой-то псевдопамятью. Ну, про годы битья челом об алтарь. Чё от него ещё ждать?

— Я уверен, он вещал не о тех, которые зашиты в легенду. Что-то говорил о том, что наблюдал за делами богов, и хотел даже молиться им, чтобы что-то поменяли в механике игры. Смекаешь, о чём я?

— Нет.

— Кто может поменять механику? Разрабы!

— Притянуто за уши, но чё-то в этом есть, — Лук потёр гладко выбритый квадратный подбородок. — Разрабы — творцы этой вселенной. И непись, говоришь, в них уверовал?

— А то. Сказал ещё, что боги любят деньги. Неудивительно, наслушался от геймеров про то, сколько стоит подписка на игру...

— Короче, ясна, — Лук поднялся на ноги, потягиваясь. — Это приколюха конечно, что непись уверовал в разрабов, но души у ИИ всё равно нету и быть не может.

— Почему?

— Потому шо они — нули и единицы. У них нет этой, как её, как у нас...

— Монады, — подсказал вдруг кто-то вкрадчивым голосом. Это оказался уже знакомый Максу оритеки в сером плаще. Сегодня он был не с ружьём, а с длинной заострённой палкой в руках, словно абориген с Цицерона. Копьё удивительным образом ему шло. — Я тут позволил себе подслушать ваш разговор...

— Привет! Ты опять что ли взял тот квест? — спросил Макс.

— Да он ежедневный, хоть сто раз бери... Я пока занят, но скину тебе кое-что по теме.

Оритеки убежал в долину, скрывшись за вздымающимися паровыми стенами, а в личку Максу упала ссылка на книжку.

— Об чём я вообще размовляюсь, — Лук закрыл лицо ладонью. — Я же атеист. Не, был у меня один случай... Но всё-таки атеист.

— Так что, ты отдохнул? Полетели делать ставки?

— Я думал, мы тебя ждём, — Лук направился к запылившемуся бригу. К иллюминатору, сплющив поросячьим пятаком нос, прильнул Калик.

Пока за окном синела стратосфера планеты, именем которой Макс так и не озаботился, перед ним разворачивалась сетка иконок с надписями — перки. Лучше поздно, чем никогда. Большая часть пиктограмм была серой, то есть неактивной. Некоторые иконки здесь соединялись с другими, схема ветвилась и ширилась, как огромное дерево.

— Посмотрим, что тут у нас, — пробормотал Макс.

— А?

— Я не тебе.

Обезьян вёл себя на удивление смирно, в сравнении с последним их космическим полётом на бриге. Видимо, Лук оказался хорошим воспитателем... Или дрессировщиком.

— Ты представляешь, ему надо регулярно кормиться, — сказал Лук.

— Занятно... — отозвался Макс, не слишком вслушиваясь. Если бы кто-то спросил его сейчас, что только что говорил его приятель, Макс вряд ли смог бы ответить что-то внятное. Всё его внимание было приковано к ветвистой схеме.

«Меткий стрелок — плюс 10% урона по одиночным целям» — неинтересно.

«Толстяк — плюс 20% здоровья, но минус 10% к скорости» — пролистываем.

«Юркий — плюс 20% к скорости, но минус 15% к здоровью» — не хватало, чтоб хэпэ было ещё меньше.

«Бугай — плюс 10% к здоровью, но минус 5% к получаемому опыту» — нафиг.

«Хорошая память — плюс 5% к получаемому опыту» — а вот это надо запомнить.

Макс пролистал ещё около двух десятков перков, так или иначе что-то прибавляющих или отнимающих. Интересных было не так уж много, да и те в большинстве своём «серые». Вот «Ночное зрение» — как бы помогло в Морозной Бесконечности! Или в Лабиринтуме. В Юниверсуме полно сумрачных локаций, видимо, на то и рассчитанных, что их будут проходить игроки с этим талантом... Но зрение открывалось только на пятнадцатом уровне и стоило три очка перков для всех классов, кроме Разведчика, да персонажей некоторых рас. Был у «Ночного зрения» и противовес — «Куриная слепота», позволявшая купить три очка перков в обмен на полную беззащитность в полумраке. Брать «Слепоту» Макс, конечно, даже и не думал.

Предлагал Юниверсум и откровенно бесполезные вещи, вроде «Парфюмер — ваш аромат будет всегда приятен другим игрокам». Недолго поразмышлял Макс над «Реинкарнацией», сокращавшей время возрождения втрое — умирал он ведь часто.

В итоге он взял повышенный шанс к ваншоту, сам не зная зачем, и «Медика», увеличивавшего исходящий хил; а к тому времени и корабль приземлился.

— Это не Цицерон? — удивился Макс, выглядывая в окно. Там всё так же зияла ночь и сверкали звёзды, но и пылало топливо, вырывающееся из сопел взлетающих кораблей. В воздухе стоял непрерывный гул, перемежаемый шипением, жужжанием, грохотом. Когда Лук открыл шлюз, в корабль ворвался запах гари и, кажется, спирта. Нос Макса тут же заслезился.

— А ещё не верили мне, что в Юни чихать можно, — сказал самодовольно Лук, будто бы максов насморк был его рук делом. — Во, даже сопли есть!

Он усадил Калика себе на плечо и спустился вместе с Максом на землю. Та была страшно неестественной, будто бы рисовавший локацию художник схалтурил и поскупился на текстуры. Макс наклонился, провёл по земле рукой — та была резиновой на ощупь. До игрока дошло, что так и задумывалось: имитация имитации, то есть искусственного покрытия.

— Мы на титане, малюк! — прокомментировал Лук максовы исследования.

— На спутнике, что ли?

— Титан — эт тип корабля. Как корвет или бриг.

Макс осмотрелся. Вокруг был обычный космодром.

— Но...

— Да, он нереально огромный, как три города. И атмосфера искусственная своя есть. Таких во всей игре — четыре штуки, все у топовых гильдей.

— Значит, мы сейчас в гостях?

— Ага, у клана «Экстерминатус».

— И все эти корабли принадлежат гильдии?

— Подойди к каждому капитану да проведи опрос, коль интересно. Наш же не принадлежит.

Сердце Макса не так уж стремилось к статистике, поэтому он пошёл с Луком к границе космодрома, скриня корабли и постоянно оглядываясь: Лилит на хвосте не было так давно, что это уже стало подозрительным. Неужто змее всё-таки нужно спать, как простым смертным?

Платформа, на которой остановились игроки, резко сдвинулась вниз, и Макс чуть не упал. Лук даже не шелохнулся. Квадрат ночного неба над головой стремительно уменьшался, и вскоре его можно было закрыть ладонью.

Лифт остановился так же резко, как и стартовал. Игроки очутились на складе, где гильдейцы обменивались барахлом. Все они, как на подбор, были с имплантами на голове или титановыми конечностями. Увидев улитку с металлической, как у терминатора, половиной башки, Макс подумал, что в этой игре его уже ничто не удивит. А та зыркнула на него красным кибернетическим глазом и шевельнула усиками, один из которых был металлический.

— Что... х-х-ш... пялишься... х-х-с? — спросил игрок на улитке. Речь у него был прихрипывающая, как будто улитка вот-вот готовилась помереть от удушья.

Макс поторопился догнать компаньона, который уже миновал пол склада, лавируя между габаритными и, как подозревал Макс, исключительно антуражными ящиками.

— Не там на лифт сели, — с досадой сказал Лук и прибавил шагу. Теперь Максу стоило немалых усилий за ним поспевать. Но ура: склад остался позади. Игроки взошли на тревелатор, шероховатая лента которого повезла пассажиров сквозь прозрачный тоннель. Слева, от потолка до пола, чернела ночь с размазанным на холсте цветистым облаком далёкой галактики. Сверху и справа мелькали неизменно металлические платформы и модули.

Над площадкой высилось огромное табло с дизайном под старину: минимализм, плоские иконки — всё, как в нулевых.

«!!! ГОРЯЧИЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ !!!

Шлем „Кройцфойер“ (брилл., нов.) 199.999,99

Перчатки „Кройцфойер“ (брилл., нов.) 129.999,99

Гаусс-ружьё GTX800 (брилл., нов.) 82.500,00

Ракетная батарея для крейсеров типа D (б/у) 90.000,00

„Догма“ 20.000,00»

Ниже шёл ещё перечень товаров с ценниками, но Максу мелкий шрифт было не рассмотреть. Впрочем, те строчки игрока и не интересовали: взгляд его приковал пункт намбер ван. Макс смотрел на него так долго, что открылся незваный интерфейс.

Перед лицом на расстоянии вытянутой руки появилась медленно вращающаяся моделька чёрного шлема, по форме больше напоминавшего средневековый рыцарский, с красным крестом на затылке и крыльями на боках. Справа от шлема нарисовалась его статистика, но поскольку Макс в цифирной части Юниверсума разбирался мало, эти значения были для него не информативнее иероглифов. Игрок протянул к шлему руку, чтобы пощупать, но тот исчез от его касания.

— Чё застрял? — окликнул его Лук.

— Засмотрелся, — Макс кивнул на рекламное табло. — Что это за шлем такой, что дороже двух ракетных батарей?

— Так легендарный айтем же. Полный сет те обойдётся примерно в ту же цену, как крейсер, если не дороже... Ты же в курсе, что это — стартовая цена на ауке, то бишь его могут сбагрить в итоге и за пол мильона?

Макс покачал головой.

— Так что он даёт, этот айтем?

— Статы как у боженьки, «святые» плюхи типа мгновенного реса на месте смерти скоко-то раз, ну и, конечно же, куча кирпичей под кажным встречным вражьим игроком.

Так вот что имел в виду епископ, когда обещал супер-айтемы для мести! Крылья с шлема перекочевали на спину Максу и вознесли его над облаками. О, он не был уже простым нубом, которого мог пнуть каждый встречный, но святым крестоносцем, готовым сразиться во славу правосудия!

— Я тя ждать не буду, — голос Лука выдернул Макса из поднебесного путешествия.

***

Они остановились у широкого, во всю стену, окна, которое и без них уже облепило около десятка игроков.

— Вот и арена, — сказал Лук.

— Где? — завертел головой Макс. Танк молча подтолкнул его к стеклу.

На широкой, квадратной в поперечнике трубе, соединяющей два модуля, стояли два человека.

— Дамы и господа, ставки больше не принимаются! Три, два, один!.. — объявил невидимый диктор.

Откуда-то справа в космос вылетела ракета, и гладиаторы ринулись в бой. Один только вид их пляски, окружённой пламенем с сине-фиолетовыми вспышками, заставлял Макса холодеть до кончиков ушей — ведь один лишний шаг, и они улетят в бездну, там же нет невесомости! Но игроков это, казалось, ничуть не волновало. Уверенные движения, выстрелы, молниеносно выставляемые щитки... Макс с ужасом осознал, что даже в полном «Кройцфойере» будет лишь неуклюжим мешком с дерьмом.

— Калик, чё там за прогноз?

— Инженер, пятьдесят четыре целых, восемь сотых, — бесстрастно отозвался тот с плеча танка. Обезьяну явно было скучно. Он лежал на спине, болтая руками и ногами, придерживаясь только хвостом за один из шипов на броне Лука.

— Пятьдесят четыре процента — это гомно, а не прогноз, — нахмурился танк. — Это всё равно что пьсят на пьсят.

— С тем же успехом можно кинуть монету, орёл или решка, — поддакнул Макс.

— Видишь, мой партнёр согласен, так что будь добр, пересчитай.

Один из бойцов пропустил пулю в плечо.

— Инженер, пятьдесят шесть целых, тридцать три сотых, — сказал Калик, позёвывая.

— Если ты будешь так считать, вся наша авантюра насмарку. А ну-ка заново, не то тресну!

— Тише, вдруг кто услышит! — проговорил Макс. — Вообще, спорить с Каликом бесполезно. Это всё равно что спорить с теорией вероятности.

Бой длился, если верить внутриигровым часам, чуть больше двадцати минут. Лук справлялся у Калика о шансах бойцов после каждого пропущенного удара, и с каждым разом прогноз был всё оптимистичней для инженера — который в конце концов и победил.

Игрок, стоявший по левую руку от Макса, громко выматерился, пнул стекло и ушёл.

— Поприветствуем победителя: Го-о-олд Дрэгон! — объявил диктор.

Предыдущих бойцов сменили новые — обе девушки. Одна из них была только в плавках и лифчике, другая — ходячая консерва, как Лук. Если бы не два бугорка под грудь на броне, Макс бы и не догадался, что это не мужик.

— Беатрис считает себя настолько крутой, что вышла биться в одних трусах! — вещал диктор. — Что ж, посмотрим, сумеет ли она сладить с нашей чемпионкой Пираньей! Делайте ставки!

— Калик, настал твой час, — прошептал Лук.

— Штурмовик, семьдесят девять и двенадцать.

— Кто из них штурмовик? — спросил Макс.

— Очевидно, Пиранья. И поставь се уже линзу в глаз! — отозвался танк и подвис.

— Время ставок вышло. Три, два, один!

Грохнула ракета, и боевые девки схлестнулись на трубе.

— Ты что, не успел сделать ставку?

— Почему? Нет. Тут вместо крупье — живой человек. Пишешь ему в личку, на кого ставишь, и прикрепляешь сумму, — ответил Лук.

— Не обманут нас?

— Эта гильда известная и уважаемая, не станут же они рисковать репой ради наших копеек. Поверь, тут крутятся такие суммы, что тебе и не снилось.

Они прильнули к стеклу. Что ж, было очевидно, что Беатрис погорячилась, выйдя на бой полуголой. Да и будь она в броне, это мало бы её спасло. Пиранья отдавила противницу к концу трубы, перемалывая все вражеские щиты каким-то скиллом.

— Сколько поставил?

— Двадцать, — отозвался Лук.

— Врёшь!

— Двадцать, говорю те!

— Неправда.

— Стал б я те врать после медных труб, через которые нас пропихнула Морозная Бездыха’нность?

— Всё ясно, сейчас найду этого крупье и всё расскажу.

— Пятьдесят, — признался Лук. — Как ты догадался?

— Никак, я блефовал.

— Эх, над было стоять на своём... Ты ж не в обиде?

— Переживу.

Пока они болтали, Беатрис бесславно улетела в космос.

— Нормалёк.

«Игрок Лук де Порей перевёл вам 5000 кредитов».

Они провели ещё два боя, каждый со ставкой в сто тысяч.

— А теперь, умоляю тебя, проиграй, — шепнул Макс.

— Лады. Думаю, пробакланить двадцатку мы можем себе позволить...

— Сотню, — сказал Макс.

— Кредитов?

— Тысяч.

— Да ты стебёшь меня?!

— Если ты сейчас реалистично не облажаешься, нас за дверью встретит спецназ этой супер-гильды.

— Спецназ? — Лук хохотнул. — Сомневаюсь, что это так называется. Но я тя понял. И: возвращай деньги за ту другую победу. Считай, комиссия за убыток.

Когда обугленный рептилоидный трупик слетел с трубы от радостного пинка победителя, Лук топнул и театрально воскликнул:

— Какой отстой!

— Ты мог это сказать хоть немного естественнее? Да и слова какие-нибудь другие?

— Нет. Чё ты от меня хочешь? Я не актёр.

— Как врать про двадцать тысяч, так он — прима Большого Театра, а как сыграть досаду, так сразу не артист!

— Чё поделать, — развёл руками Лук.

— А теперь уходим.

— Почему? Надо ж нам вернуть то, что посеяли как два лоха.

— Да веди себя ты реалистично! Ты — игрок, который только что потерял немалую сумму. Какие твои действия? Конечно, психануть и уйти!

— Да вот нифига. Любой после такого начнёт ставить ещё больше, потому что ему надо отыграться.

— Чёрта с два!

— Если хошь, уходи. А я остаюсь.

Они сыграли в гляделки, пропустив ставки на следующий бой.

— Окей. Будь по-твоему, — сказал Макс, опираясь руками на стекло. — Сколько поставишь?

— Двести пьсят.

— Ого... Откуда? Ты что, бегал по аренам без меня?

— Там около сотни — моих кровных, — ответил Лук. — И закатай губу, с них тебе процент не пойдёт.

Калик, вдруг усевшийся на наплечнике по-турецки, спросил:

— Ребята, давайте договоримся. Ещё десять прогнозов, и я свободен.

— Надейся больше... Посчитай лучше вероятность на того инженеришку.

— Девяносто один и двадцать шесть.

— Супер, — сказал Лук, потирая руки.

Этот бой был нереально долгим. Здоровье инженера всё падало, а Лук всё мрачнел.

— Када у него уже второе дыхание откроется? — бормотал он, уже чуть ли не прилепившись к стеклу.

Но вот инженер неаккуратно увернулся от ракеты уже знакомой им Пираньи, и его тело свалилось в пропасть. Дикий рёв сотряс комнату, и смешались в этом вопле и отчаяние, и ярость. Другие игроки обернулись на Лука, тот бессильно колотил по стеклу и орал.

Даже Макс отпрянул в испуге. Он мог ждать такой реакции от нервного и кичливого Лео, но никак не от Лука. На мгновение Максу даже подумалось, будто Лук играет роль, решив доказать напарнику, что не такой уж он бездарный актёр.

Но танк сгрёб Калика с плеча и швырнул того о стену. Тот безжизненно сполз на пол, и Макс уверился, что танк выбил из обезьяна весь дух. Но Калик приподнял голову, открыл глаза и быстро заморгал.

— Убью, сволочь! — орал Лук. — Ты эт специально сделал, чтобы я тя отпустил!

— Вероятность боя до начала была девяносто о... — Калика прервал пинок в бочину.

— Двести пясят тыщ! Двести пясят тыщ! — кричал танк, пиная неудачливого предсказателя. Остальные игроки явно не понимали, что происходит, но лишнему зрелищу всегда были рады.

— Принимаем ставки! — воскликнул кто-то. — Штурмовик против обезьяны! Лично я б рекомендовал ставить на обезьяну!

Все зрители расхохотались — все, кроме Макса.

— Похиль его, — потребовал Лук.

— Зачем?

— У него осталось одно хэпэ, а я не хочу его убить, чтоб не улетел на респ.

— Пусть летит, — сказал Макс.

— Ты дурак? Он же убежит, я потом не найду его!

— Так пусть бежит, он же всё равно неправильно предсказывает!

— Я из него выбью эту дурь! Всю жизнь будет у меня в анальном рабстве!

— Вероятность победы... была... девяносто... — хрипел Калик, закрывая окровавленную морду руками.

— Лечи! — приказал Лук.

«Добей!» — кричал себе Макс, доставая хилган. Его руки тряслись, а мозг судорожно вспоминал, как перевести оружие в боевой режим.

Вспомнил. Добей! Ну же!

— Парни, кто может хильнуть обезьяну? — спросил Лук, оборачиваясь.

— Я, — сказал игрок в белой робе, выступая вперёд.

Бах! На месте Калика осталось чёрное пятно и кучка пепла. Макс поднял голову: в толпе стояла Лилит с ракетницей в руках. Из дула поднимался тонкий дымок.

Может, она целилась по Максу, да палец дрогнул? Нет, такой манчкин, как Лилит, не способен промахнуться в десятке шагов от цели.

— Спасибо, — одними губами сказал Макс. Лилит достала из кармана шарик Вуали, подбросила его и исчезла.

***

Как дальше быть, если союзник вывалил из себя такую Тьму, что и представить нельзя, а враг оказался единственным, кто проявил сострадание?

Хотя, глупый вопрос. И так ясно, как быть. Продолжать играть, летать с планеты на планету, фотографироваться, вести блог... Но что при этом думать?

Макс чувствовал себя восьмилетним мальчишкой, который когда-то вернулся с моря вместе с родителями и сразу побежал к соседу и по совместительству отцову коллеге — дяде Толе. Тот должен был придержать у себя собаку Макса, пока семья не вернётся из отпуска.

Они тогда ещё обитали в частном доме в пригороде. Хорошо там жилось: речка, простор, и до маленького леска рукой подать.

— Здравствуйте! Я за Белкой! — весело кликнул он соседу, поравнявшись с забором. Загорелый и жилистый дядя Толя как раз только что приехал из центра и выгружал из багажника пакеты с продуктами.

— М-м. Ну, привет-привет. Жди здесь.

Дядя Толя скрылся за забором, и оттуда раздался оглушительный лай, который всё не прекращался и не прекращался, иногда переходя в подскуливания. Сосед вытащил из-за калитки исхудавшую, пыльную псину, которую Макс поначалу даже не узнал. От былой жизнерадостной хаски не осталось ни следа. Белка судорожно рвалась с короткого поводка, упиралась ногами, падала, отчего дяде Толе приходилось волочь собаку по земле.

— Белка! — крикнул Макс. Собака не обернулась на голос хозяина и не утихла, всё так же лая и скуля. — Что с тобой сделали, Белочка? — спросил Макс уже тише.

— Да ничего с ней не делали, — буркнул дядя Толя. — Ну, будешь забирать свою собаку? — он протянул мальчишке поводок.

Максу было страшновато остаться с такой Белкой наедине, но он всё же протянул руку, которую тут же отвёл в сторону подоспевший отец. В те годы он ещё не был лысоват, хотя уже обзавёлся грузным брюхом.

— Максим, иди домой, мы тут немного поговорим, — сказал он.

Сын повиновался, но не спешил, по дороге к дому ловя обрывки фраз двух мужчин — то, что удавалось расслышать сквозь лай Белки.

Отец требовал объяснить, что с собакой. Дядя Толя нёс что-то не относящееся к делу, например, что хаски для детей плохие спутники, а соседям следовало бы купить таксу.

Эти вечером отец не привёл хаски домой, а потом Макс узнал от матери, что «Собачка уехала к бабушке в другой город». Но пацану было не три годика, и он понял: Белку усыпили.

Уже через месяц дядя Толя вновь был желанным гостем в их доме: помогал отцу в гараже, пил с ним пиво на веранде. А Макс никак не мог понять: что ему теперь думать? Как ему здороваться с дядей Толей? Он сначала решил демонстративно отворачиваться при появлении соседа, но мать быстро это пресекла.

***

Вот что вспоминал Макс, идя по зайбергской улице. Город праздновал какой-то ивент — стены увили гирлянды с флажками и мишура, а неписи выбрасывали из окон сонмы цветных бумажек, отчего Зайберг окрасился радугой всех цветов. От царящих вокруг задора и веселья Максу было ещё тяжче.

Смуглая девушка в длинной темной юбке и белой блузе, вылитая Эсмеральда, взмахнула руками — и в небо взлетела стая разноцветных голубей, сладко чирикающих, будто жаворонки. Да будут благословенны электронные птицы: не разбрасывают перья, не гадят на голову, лишь услаждают глаза и уши — когда от них это требуется. Эсмеральда улыбнулась Максу так искренне и мягко, что парень озадачился, что из увиденного для него большее чудо: певчие голуби или добродушный человек, от вида которого сразу стало тепло на сердце?

Снаружи такого точно не встретишь. В реале еда пригорает к сковородке, бюрократ гоняет за тридесятым вариантом справки, а цены на жильё неизменно растут. Реал ожесточает. Когда уже начнут создавать капсулы в конвейерном порядке, чтобы люди могли массово уходить в виртуал на долгие дни и месяцы? Всю офисную работу можно без проблем перенести в электронный мир, а оплачивать капсулу и внутривенное питание куда проще, чем аренду квартиры, полноценные обеды, шампуни-шмотки...

Макс никогда в жизни ещё ничего не оплачивал с собственноручно заработанных денег, и эта перспектива его страшила. Ещё три курса в универе, и родители выпнут его из-под крылышка в мир проблем, порождённых необходимостью выживать.

Может, и вправду когда-нибудь повезёт? Тело сдохнет там, в реале, а сознание останется здесь.

Нафиг тело. Макс осознал, что совсем не стремится в него возвращаться.

— Явился, — констатировал епископ Буше с крыльца.

— Меня даже в храм не пустят? — спросил Макс. Не то чтобы это его волновало, но надо было с чего-то начать разговор.

— Ты принёс долг?

— Мне никогда его не отработать, и ты это знаешь. У меня с собой пятнадцать тысяч. Возьми их, и будем квиты. Тем более что этот убыток был не по моей вине.

Епископ хотел ответить что-то яростное, но его электронные мозги вдруг что-то пересчитали, и он скривил губы:

— Перечисляй кредиты на счёт храма, и чтоб я тебя больше никогда не видел.

Макс отправил заработанные на ставках деньги. Легко пришли, легко ушли.

Непись отвернулся и потянулся к кольцу дверной ручки. Что-то не торопится его цитадель открывать врата перед хозяином.

— Эй, епископ, — подал голос Макс, у которого родилась новая идея. Всё-таки Буше пока что оставался единственным мостиком к победе над Лилит. — Я могу быть твоим связным.

— Работать с такими безответственными лицами не имею ни средств, ни желания, — ответил тот. — Тем более, что у меня уже есть... работники на этой должности.

— Не в том смысле, что отправлять твои слова другим игрокам. Я могу связать тебя с богами.

Непись замер.

— Почему я должен тебе верить? Предъяви доказательства, тогда и поговорим.

Дверь хлопнула, скрыв епископа в недрах храма. Эх, никак не обойтись без чёртова реала.