Ведьмы.Ру 2

Глава 25 Речь идет о тихом подвиге разведчика

Глава 25 В которой речь идёт о тихом подвиге разведчика

Он схватил руками кремовые щеки, мял их, приподнимал и опускал.

Страшная сила любви

Никита держал в одной руке пирожок, во второй — кружку с молоком, из которой отхлебывал шумно и при этом вздыхал, будто печалясь, что молока в этой кружке с каждым глотком убывало.

— Кит, — Ляля недобро прищурилась. — Ты долго молчать собираешься? Мы, между прочим, ждём!

— Так… — Никита сунул в рот остатки пирожка и отёр руки об майку, потом опомнился и оглянулся на бабушку. — Я это… машинально. Ну а так-то… короче, понятия не имею, чего у них там, но что-то серьёзное, потому что силой шибает так, что у меня подшёрсток дыбом встал!

И руку в волосы запустил.

Рыжие его космы и вправду стояли дыбом. Ульяна даже подумала, что надо бы его к парикмахеру завести. Потом подумала, что к грумеру тоже. И ещё почти сразу подумала, что сперва надо бы выяснить, не скажется ли стрижка человека на обличье шпица.

И наоборот.

— Ты по порядку излагай, — Игорёк устроился в углу и с телефоном, в который косил одним глазом, второй стараясь с Никитки не спускать. К слову, выглядел он почти нормально.

Болезненно, но…

— А запись?

— А нет записи. Вот почти сразу сигнал пропал, — Игорёк поднял ошейник и, распластав на коленке, пригладил рукой. — Не знаю, где ты там лазил… я думал, хоть постфактум посмотрим, но, по ходу, вряд ли. А дайте ножа, пожалуйста.

— Подойдёт? — из белого портфеля появился нож. Для разнообразия чёрный. И ещё с извивающимся лезвием. Да и в целом вида весьма зловещего.

Но Игорёк подхватил.

— Острый…

— Папа дал, — Василий смутился. — Сказал, что мир людей опасен и непредсказуем, а я с моим пацифизмом не способен себя защитить.

— Это он зря, — Данила занял место у окна, в которое то и дело поглядывал. — По-моему, всё у тебя нормально.

— С чем?

— Со всем. И с пацифизмом, и с защитой… а ножик внушает.

— Это Пожиратель душ. Малейшая царапина заражает душу тьмой и безумием…

— Спасибо, что предупредил, — буркнул Игорёк, когда ошейник развалился надвое. — Я чуть не порезался…

И ножик отложил.

На стол.

Ошейник же перевернул и вытряхнул на ладонь комок металла и пластика.

— Кабздец камере, — озвучила Ляля общую мысль. — Ты ж говорил, что с ней и плавать можно.

— И плавать, и нырять, и в бане париться… но там, похоже, реально силовое поле сверхплотное… интересно, — Игорёк поднес камеру к носу, принюхался.

Отложил.

Потом поднёс ошейник. Втянул воздух… чихнул.

— Ты чего?

— Да так… пахнет интересно.

Нос Игорька дёрнулся.

И он его почесал.

— Не будет записи. Рассказывай, давай.

— Да чего там рассказывать? Этот, блин… засунул за пазуху. Там, между прочим, тесно. И душно — не продохнуть.

— Тяжела участь разведчика…

— Не настолько же. Я скулить начал. А этот только успокаивает. Пришлось блевать.

— Кит! — возмутилась Ляля.

— Тяжела участь разведчика, — передразнил её Никитка. — А что делать? Так и сидеть с ним? Я ж ничего не увидел бы. А так ему переодеваться пришлось.

Ульяна мысленно посочувствовала охраннику. Но так, не от всей души.

— А я, пока он переодевался, тихонечко и за дверь. Вот… там реально, шагу не ступить, чтоб не засекли.

— Но ты ступил, — сказал Игорь и отнюдь не вопросительным тоном.

— Ага… ну, это для людей оно там всё не видно. А я ж силовые ловушки чувствую. И по запаху тоже… сперва даже как-то легко получалось. Территория там, конечно, приличная. И всю осмотреть, уж извините, никак. Я сразу пошёл туда, где людьми пахнет. Игорёк, можешь фотку старую кинуть? Ту, которая со спутника.

— Сейчас.

Ульяна не удивилась, что ноут Игорька был неподалёку.

— Во, — Никитка ткнул рукой. — Говорю ж, территория здоровая. Такую обойти, так лапы сотрутся. Но вот тут у них отделено всё и щит стоит. Как я понял из разговоров, что-то вроде полигона, но что именно там испытывают, этого охрана не знает. Там отдельный забор. Ну и закрыто почти всегда, а открывают и щиты снимают только когда приезжает Хозяин.

— А что за Хозяин.

— Без понятия. Имени не упоминали. Просто Хозяин и вот…

Игорёк потянулся к руке Никиты.

— Чего?

— Да так… пахнет.

— Так я ж просил помыться, это вам впёрлось послушать. Конечно, пахнет. Я весь день вон не покладая лап…

— Ладно, ладно, извини… полигон нам не нужен. А корпуса?

— Для охранников отдельный. Там они и тусуются. Там даже блоки есть жилые, для тех, кто вахтою работает. Но этот… мой… он из города. Так что повезло, потому что иначе оттуда хрен выберешься. На въезде — двойные ворота. Реально. Причём с блокировкой автоматической. Пока одни не закроются, другие не откроются. Машины все по списку, из числа своих. Доставка и та на стоянке выгружается, а дальше, к корпусам, ни-ни. Только ножками. Это чтоб видно было… самих корпусов три. Этот…

Палец ткнулся в экран.

— Заляпаешь! — Игорёк возмутился и ноут отодвинул.

— Вытрешь. И вообще, они чистые, я облизывал… короче, вот тот, самый здоровый, как я понял, первый. Охрана там своя. Она вообще разделена. Есть та, что за периметром смотрит. Причём реально смотрит… всё пишется. Там ворона не пролетит без согласования полётного листа. Вот… дальше вторая — это внутренняя. Типа санитары. Во всяком случае, они не по форме и в одежде такой, ну, медицинской. Как в сериалах. Только вот здоровые, что те лоси…

Никитка произнёс это мечтательным тоном.

— Ну они большей частью вокруг первого корпуса крутятся. Там, как я понял, те, кто в работе находятся.

— Какой работе?

— А вот без понятия. Давай сперва про корпуса, а то ж запутаюсь. Есть второй. Вообще мелкий и в стороне. Он для тех, кто из проекта выбыл. Так тип один сказал. Мол, для тихих. А ещё недавно третий открыли. И там такая фигня вышла, короче, что его не должны были открывать. Стоял себе и стоял. Хранились то ли мётлы, то ли вёдра, то ли бумага туалетная. Типа и склад, и запасные помещения. А начальник охраны… редкая, кстати, скотина…

— В курсе, — обрезала Ляля.

— Вот… он его приказал подновить. Типа, конечно, не сам, а вроде как Хозяин приказ дал. Только местные ж всё просекли. Там народ давно мается, так что все и всё прекрасно понимают. Меж собой тёрли, что хозяин на реконструкцию первых корпусов особые бригады высылал, чтоб там всё подновили, от подвала до крыши, охранку навесили и в целом… вот, а тут пыль смахнули, стены покрасили, причём сами пациенты. Но народ в третьем появился. А теперь ещё больше будет.

Никита огляделся.

— А нормального чего пожрать будет? Я, между прочим, усталый.

— Корм? — предложила Ляля. — Целый пакет стоит, между прочим. Холистик. Дикая утка с клюквой и ягодами годжи. Ещё и витаминизированный для блеска шерсти.

— Ляля, — Ульяна поглядела с укоризной. — Никит, я сейчас погрею, а ты рассказывай…

— Так-то рассказывать особо нечего, — Никита проводил её взглядом и сглотнул. — Я сперва при охране крутился, слушал, чего там и о чём. Им тоска смертная, вот и чешут языками. А потом, когда вышло уже наружу вылезти, кустами, и пробрался к третьему, он к охранным ближе всех. Там, кстати, и кусты высокие, и газон не стригли. А вот дальше пришлось импровизировать.

А вот куда сковородки все подевались? На чём греть-то? А холодным кормить неудобно. Холодная картошка совсем невкусная.

— Давай я, — предложил Данила.

— А не спалишь?

— Обижаешь, — он поднял руки над блюдом и чуть развёл в стороны. — Сейчас… Никит, тебе совсем чтобы горячее?

— Не, совсем не люблю. Когда язык обжигаешь, то потом неприятно. Человеком, так ещё ничего, а в другом обличье вообще гадость. Ни травинку перекусить, ни…

— Жабу лизнуть? — предположила Ляля.

— Ничего вообще. Если хочешь знать, то сухой корм твёрдый и тоже пасть царапает… так вот, я прикинул, что так-то незаметно всё равно не доберусь. Кто-то или увидит, или отловит. В общем, решил сторожевую сеть бомбить.

Под ладонями Данилы вспыхнули искры, и тарелку окатила волна горячего воздуха.

— Сперва в одном месте задел и в кусты. Потом в другом. Там гортензии растут, так, рядочком. Удобно… ещё траву покосили только перед бараками, типа, где начальство видит, а вот за них лезть поленились.

Никита кивнул с благодарностью.

— Там всё с пояс стоит, а лопухи и того выше… ну я и обошёл. А потом дислокацию сменил и опять сеть потревожил. Они носятся, суетятся. Матюкаются опять же. Лепота. Тут как раз и главный по охране заявился. Так бы, может, и забили б на тревогу, а при начальстве не выйдет. Приходится искать источник. С раза четвертого и санитары подключились. А я как раз до первого и пробрался.

Он выдохнул и потянулся к миске с огурчиками. Оставалось их не так и много.

Ульяна прикусила язык, с которого готов был сорваться вопрос, потому что в её представлении оборотни и огурцы как-то слабо сочетались.

— Но там тоже непросто всё… с парадного входа дверь железная. И как понял, двойная, навроде тех, что в воротах стоят. Камер пара. И не только они. Детекторы движения, инфракрасные…

— Как-то оно… слабо на лечебницу похоже, — озвучила Ляля мнение, причём не только своё.

— А то… короче, через главный вообще было без вариантов, — Никита облизал пальцы и, подхватив очередной огурец, поинтересовался: — А молоко ещё осталось?

— Осталось, — Ульяна заглянула в холодильник. — Но… ты уверен?

— А чего?

— Того, что, если ты маринованные огурцы молоком запьёшь, — проворчал Игорёк. — То ночуешь сегодня на улице. Чтоб далеко не бегать.

— Злые вы… хотя да, наверное… короче, я подумал, что этот вход, он, конечно, такой вот из себя весь навороченный, а потому должен быть второй.

— Так уж и должен? — Ляля вытянула руку к Элеоноре. — Похоже?

На запястье сияли камни. Крупные такие. Яркие.

— Похоже… как?

— Вода блестит. Камни тоже блестят. Сойдёт?

— Логика определенная есть, хотя принцип всё равно не очень понятен. Но да, сойдёт.

— Должен, конечно, — Никита сдвинул брови. — Вы там не отвлекайтесь на побрякушки… а я так подумал. Охрана — она ж тоже люди. И прочие. Врачи там, лаборанты. Им целыми днями на рабочем месте торчать — тоска. А пройтись? А покурить? А потрепаться так, чтоб начальство не слышало? И само начальство, оно ж тоже не роботы, если так-то. Вот и должен быть способ тихо свалить, чтоб камеры не засекли.

И ведь прав Никита. Ульяна, где только ни работала, но везде имелся свой особый тихий чёрный ход.

— Ну и по технике безопасности должен быть запасной выход. В теории наверняка он бы числился закрытым, но…

Он сделал паузу.

— Я тебя сейчас по лбу тресну, — пообещала Ляля.

— Да ладно… короче, как раз в кусты дверь и выходила. Незаметненькая. На неё даже иллюзию навесили, уж кто там, начальство или сами, не знаю. Я и сидел. И досиделся. Дверь открылась и вышел один. Покурить. Потом телефончик достал и залип. Ну а дверь камушком подпер. Тяжёлая она. И ещё лязгает.

— Нарушение правил внутреннего распорядка приводит к возникновению внештатных ситуаций, — произнёс Василий презадумчиво.

— А то… щель узкая, но я протиснулся. И оказался вроде как в коридорчике. А там налево пойдёшь — под камеры попадёшь. Направо — та же фигня. Ну и осталось, что лестница вниз.

— И ты пошёл вниз.

— Оттуда… не знаю… как сквозило, что ли? Только не воздухом, а силой. И там тоже дверь. И тоже, прикинь, кирпичом подпёртая. Половинкой, — уточнил Никита, отчаянно поскребши затылок. — Но эта дверь бронированная. Те, что дальше в барак, с виду простые, хотя и с цифровыми замками, а вот… в общем, я ж планировал сперва по бараку прогуляться, поискать твоего этого приятеля. Может, метку какую поставить…

— Даже представлять не хочу, какую ты мог метку поставить, — бросил Игорёк.

Ляля хихикнула, а Никита надулся.

— Крест бы нацарапал. Когтем! Я ж оборотень, а не… но… когда потянуло этим дерьмом, у меня шерсть дыбом встала.

Он шеей дёрнул и по ней же хлопнул.

— Там натурально так… так… не знаю, как описать. Неправильно. Нехорошо… и я решил глянуть. Чисто одним глазком.

— Никита! — воскликнула Ляля.

— Чего?

— А если бы дверь закрыли⁈

— Ну… придумал бы что-нибудь, — Никита вздохнул. — Знаешь, когда оно повеяло, так у меня внутри всё… я должен был туда пойти. Что-то они там нехорошее делают. Очень нехорошее.

— И? — Игорёк прищурился.

— И не вышло… я только сунулся… ну и силу раскрыл… ну, на всякий случай.

— Какую силу? — Данила тоже вытащил огурец, который, правда, не жевал, но держал в руке.

— Оборотни обладают довольно плотной энергетикой, — оторвался от экрана Игорёк. — И управлять ею способны. Не как маги. И не как водяницы… скорее уж они способны слышать энергетику определенного места. Ну или собственную направлять.

Ульяна не очень поняла. И судя по выражению лица Данилы, он тоже.

— Во… вообще-то так делают, чтоб понять, где и кто. В стае опять же удобно. Ну и понятно, кто вожак. У кого силы больше, тот и главный. Так я и подумал, что точно почую, когда этот, с телефоном, дёрнется. Ну, чтоб назад выскочить, — Никита почесался под левой лопаткой. — И типа эта там сила, она вот как замерла. А потом отступила… ну и а вообще потом как ломанёт! Прям волною. Я аж присел. И слышу, орёт кто-то. И сообразил, что внизу что-то случилось. Не знаю, что именно. Это не я! Честно, не я! Это оно там само! Я только пару ступенек и успел… чтоб ты знал, какие там ступеньки крутые. А у меня, между прочим, лапки. Я, между прочим, маленький. А эта прям не успокаивается, прям тянется ко мне. Вся… и я, вот честно, Игорь, ты ж меня знаешь, я не боюсь ничего… почти ничего…

— Только ветеринаров.

— Да ладно тебе… там просто… оно живое. И в то же время совсем не такое. Другое. Я вдруг понял, что если оно дотянется, то… ну и…

— Сбежал? — спросила Ляля.

Никита кивнул и вздохнул тяжко, а потом понурился и произнёс:

— Извините.

— Это разумно, — заметил Василий. — Отступить перед лицом неизвестной силы, избегая прямого столкновения с ней.

— Ну да… только там сразу сирена завыла, прям так, что по ушам. Все забегали ещё быстрей. Я едва успел выскочить и то попался.

— И… — Ляля схватилась за сердце, а на пальчиках её ярким светом полыхнули камни.

— Так… за шкирку схватили. Санитар этот… ловкий, падла. А ещё артефактами обвешан. Большею частью защитными. Кстати, хорошо, что эта дрянь камеру спалила, потому что и та штука, ну, для поиска жучков, у него была. Разве что в пасть не засунул. И начальство прилетело, орать начало, мол, откуда собака на территории…

Никитка покрутил огурец. Поглядел на бутылку с молоком, явно не способный сделать выбор.

— Тут и мой подоспел, мол, типа, я его собака. Он меня в приюте взял, чтоб невесте подарок сделать. И недосмотрел…

— В приюте?

— Ну… так вроде безопаснее. А то мало ли. Там реально начальник этот отмороженный на всю голову. Слышали бы, как он… прям уши все заложило. Типа, нарушение протокола, режима… уволит на хрен и всё такое. Я уже реально подумал, что кабздец нам обоим. На месте расстреляют. Но тут доктор прилетел.

— Какой?

— А я откуда знаю. В белом халате. Тоже волоса дыбом… остатки. Такие, вокруг лысины кустиками… и тоже орать с ходу начал, что там дестабилизация, утечка и почти пробой. Что надо эвакуацию объявлять… этот, начальник, уже на него матом, типа, творят там в лаборатории не понять чего, а потом носятся, что оглашенные. Этот не испугался и в ответ, что если выброс случится, то барак накроет, и всех, кто в нём. Что он уже объявил отход и лабораторию на сутки запечатывает, но народ надо переводить…

Огурец громко хрустнул на зубах Никиты.

— Вот… а тот, главный, матом, что никуда и никого… типа некуда их переводить. Что во втором всё забито, там он не рассчитан на такое количество. А третий нерабочий… а этот, что, мол, Хозяину доложил и приказ…

— Страсти какие! — выдохнула Ляля, подперев щеку рукой.

— А то… ну как про Хозяина услышал, так успокоился, только этого обозвал. Прям так и сказал, мол, падла ты, Евгеньевич… ну или как-то так. А на нас глянул и велел уматывать с глаз долой. И сегодня не являться… ну и остальным перевод готовить. Мой потом вздыхал…

— Странно, что его не сдали.

— Кто? — хмыкнул Никитка. — Начальник смены? Или напарники? Или старший над группой? Начсмены не в курсе. А старший сам сообразил, что он же крайним и останется. Разрешил? Разрешил. А права не имел. И остальные, которые не донесли, хотя были обязаны, тоже получат. Проще уж сделать вид, что знать не знаешь, ведать не ведаешь и вообще не при делах.

— Преступление, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, а также организованной группой или преступной группой, влечёт за собой более строгое наказание, — сказал Василий.

— Вот и я о том же… а тут ещё этот, которого за вами послали, нажрался какой-то гадости. Его тоже привезли в невменько полном. А… и у них там для полноты везения и прибытие намечалось.

— Кого?

— Как понял, очередного пациента. Этот, из охраны, пытался отменить операцию, но то ли опоздал, то ли не дозвонился… короче, не задался у них день, — Никита закинул в рот остатки огурца и запил молоком. — Что? На улице, между прочим, не так и плохо. Тепло вот, воздух свежий…

— А выбрался ты как? — спросила Ляля.

— Обыкновенно. Нас выставили. Там, оказывается, автобус свой подвозит охрану на смену и со смены. А нам пришлось попуткой. Нет… мужик хороший. Мог бы меня бросить, а он вот нёс и ещё приговаривал, что не надо переживать, что это начальник охраны идиот, орал… вот, вышли на дорогу, попутку поймали и домой. Он думал, что невесте своей сюрприз сделает.

— И?

— И сделал. Она ему тоже. Такой вот… — Никита поднял руки и мышцы напряг. — Красавчик подкачанный в шелковых труселях. Дальше не совсем интересно. Ссориться начали. Этот красавчик, конечно, сразу ходу. Трус поганый. Баба визжать… и на меня сказала, что она нормального шпица хотела, с документами и породистого, а не заморыша лишайного. Вот где лишайный, а?

— Просто дура. Нормальный ты шпиц. Красавчик просто, — заверила Ляля.

— Ну да, чутка на хватал на шерсть всякого, пока по кустам лазил. Так понимать же надо, что я не так вон просто, а… ладно, не важно. Он её тоже выставил. Сказал, что вдвоём жить будем и никто нам не нужен. Потом пить сел.

— А ты?

— А я что? Не бросать же человека одного. Тем более он мне там много говорить начал, сперва про жизнь, про Таньку эту свою, которую он со школы любит, а она вон… ну я и не выдержал, сказал, что дура, если не ценит. Он сперва опешил, потом согласился. Мы посидели, поговорили чутка. Я ему посоветовал уходить с работы. Ну, сперва в запой, а потом вообще… короче, нормальный мужик. Он на охрану нанимался, а что внутри какие-то мутки, так не сразу и понял. Платили-то прилично. Когда понял, что чего-то там не то, дёргаться было поздно. Он и не стал. Сам-то дальше внешнего круга не заглядывает. Зарплата нормальная, график тоже человеческий. И работа не сказать, чтоб прям сложная. А он думал жениться там, семью…

Никитка вздохнул.

— Ну, ничего… главное, я ему сказал, чтоб туда не возвращался. Вот… честно, не знаю, что там происходит, но мне оно не понравилось.

Он поскреб голову.

— А… чего сказать хотел. Он там со своими созвонился. Ну, я попросил…

— Слушай, а он не удивился, что ты разговариваешь? — Ульяна подумала, что вот она, когда Никита заговорил, очень даже удивилась. А тут совсем посторонний человек.

— А то… но мы пришли к заключению, что я — его белая горячка. Что к обычным людям белочка приходит, а к душевно травмированным, но достойным — померанский шпиц. Не сбивай… в общем, он узнал, что там всех, что из первого, что из второго барака в третий перевели. А третий, мало того, что меньше остальных, так и защиты на нём толком никакой. Но это вроде как временно. Утром, если всё стабилизируется, назад раскинут… вот… поэтому думайте.

И молоко допил.

Потом икнул.

Погладил себя по животу и произнёс:

— Слушай, а чего за нами козлы подглядывают?

— Где?

— Да вон, в окне.

Ульяна к окну повернулась, чтобы увидеть, как за стеклом, из ночной тьмы выглядывает мрачная козлиная морда.

— Фёдор Степанович, — Ляля поднялась и, подойдя к окну, распахнула его. — Вам что, не спится?

— Ме, — сказал козёл и головой мотнул. Длинная его борода мазнула по подоконнику, сверкнуло серебром копыто, которое он водрузил меж двумя стопками тарелок.

— Нет, извините, в шахматы мы пока не хотим…

И окно закрыла.

— Какие шахматы? — Элеонора привстала. — Зачем козлу в шахматы?

— Любит он это дело… слушай, а может, ему планшет прикупить? Есть же онлайн-турниры, пусть себе сидит? — Игорёк опять в телефон уставился. — Только надо с экраном побольше и защиту…

Элеонора поглядела на Ульяну.

— Это… в конце концов, ну козёл, ну шахматы любит, — сказала та, понимая, что сказать больше особо и не чего. — Это ж не преступление, если так-то… и вообще, какая разница, кто и что любит. Надо с «Птицей» решать. Варианта два, или сегодня лезем…

— Не рекомендую, — Никитка икнул, зажав рот обеими руками. — Они там все на нервах. Полезем, точно или стрелять начнут, или ещё чего…

— Вот. Или делаем так, чтобы вернуть людей в первый барак было невозможно…

Знать бы ещё, как это сделать.