Василис Прекрасный, или как выйти замуж и не превратиться... (СИ)

Глава 2. Служебный роман

После такого тяжелого и полного потрясений дня видеть кого-то кроме Милы и мурчащего на коленях Золотинки совсем не хотелось. Время встречи с Иннокентием стремительно приближалось, а желание с ним увидеться стремительно уменьшалось.

Если сразу после знакомства мне хотелось, чтобы он меня куда-нибудь пригласил, то теперь, после всех неприятных моментов, мне хотелось, чтобы дурацкой аварии, а впрочем, и самого господина Иннокентия Георгиевича Кощеева никогда не существовало. Да, и фамилия под стать! Не зря у него подружки Метелкины!

— Ну-ка! Ты чего это пригорюнилась? — захрустела морковкой Мила. Подруга уже успела искупаться и душистая в розовом махровом халате вольготно устроилась на моей кровати, болтая ногами в тапочках-бегимотиках. — Тебя же не замуж зовут! Было бы чего переживать! Тем более он теперь у меня на контроле. Если бы не знала, что он наш директор, волновалась бы гораздо больше!

Громко хрустнув морковкой, подруга встала и открыла мой шифоньер. Ее серьезное лицо диссонировало с несерьезными тапочками и рыжим корнеплодом. Не обращая внимания на мою улыбку, Мила вывалила на кровать несколько нарядов.

— Думаю, чтобы не наталкивать господина Кощеева на всякие глупости, мы просто наденем вот эту блузу с воланами, — она зацепила горсть легкого шифона слегка усыпанную пайетками. — И никаких юбок. Это дружеская встреча. Наверное. Вот брючки в полоску: и стильно, и скромно.

Посмотрев на меня, Милка сдвинула бровки и задумчиво оглядела содержимое шифоньера.

— Слушай, Иванчик, ну, не хочешь, ну, и леший с ним! Давай, я выйду и скажу, что ты спишь, что у тебя голова разболелась или еще что, а?

Тут раздался звонок в дверь и я, глянув на часы, поняла, что настал час икс. Выдворив Милу встречать гостя, я, спешно прикрыв дверь, стянула с себя джинсы и майку и, запрыгнув в узкие серые брюки и фиолетовую блузу с пайетками взглянула в зеркало старенького шифоньера. М-да, с волосами уже ничего не сделать, поэтому скрутила их в тугой узел и закрепила заколкой в виде палочки с колокольчиком — ни разу это счастье не использовала, вот и повод.

Оглядев себя со всех сторон, осталась вполне довольна: в таком наряде я выглядела как старшеклассница, эффект усиливала прическа и практически полное отсутствие макияжа. Конечно, фигуру никуда не спрячешь, а у меня с ней все в порядке. Спасибо зарядке! И йоге три раза в неделю, а также пешим экскурсиям, которые мы с Милой покупаем каждые выходные.

Личико у меня тоже ничего, не кукольное как у подруги, но запоминающееся. Мне часто говорят, что у меня яркая славянская внешность. Что имеется в виду, мне не совсем понятно, похоже, что любая светлоглазая натуральная блондинка попадает в эту категорию. Тем не менее, губы у меня пухлые безо всякого силикона, ресницы я не наращиваю — своих хватает, брови густые и при этом ровные и достаточно яркие. Кожа нежная, как у младенца, хоть и тридцать один уже, но никто больше двадцати двух еще не давал.

Достав с полки миниатюрный серый клатч, положила в него телефон и решительно вышла из комнаты. Надо, значит, надо. Ну, а вы бы как поступили? Отказались от встречи, сославшись на новые обстоятельства? Типа: нехорошо идти на свидание с шефом. А кто вообще говорил о свидании? А если это сугубо обсуждение царапины на крыле «Ягуара»? Да, самовнушение не сильная моя сторона.

Увидев мнущегося у двери Иннокентия и застывшую поблизости в своем очаровательном наряде с надгрызенной морковью в руках Милу, я невольно улыбнулась. Как же я люблю свою подругу! Настоящий Цербер у ворот в Аид!

— Иванна, вы великолепно выглядите, — восторженно сказал мой кавалер и вытащил из-за спины роскошный букет голубых гортензий.

Как только узнал, что я люблю эти цветы? Взволновано приняла букет, упиваясь терпким ароматом и уже от всей души улыбаясь Иннокентию.

— Как вы узнали? — не утерпев, спросила я.

Кощеев ласково улыбнулся, отчего ноги мои стали ватными.

— У меня свои источники! — он подмигнул Миле, чем вызвал мое возмущение. Ладно, потом разберусь с этой предательницей. — Мы можем ехать?

Тут розовый махровый колобок выкатился вперед и пронзительными глазками уставился на Иннокентия.

— Куда и когда вернетесь? — бесцеремонно спросила Мила, чем вызвала у Кощеева приступ смеха.

— Эмилия, да вы не волнуйтесь! Прокатимся на моей яхте до залива и обратно. Верну я вашу подругу через несколько часов, — он источал такое обаяние и спокойствие, что даже мой стойкий телохранитель не устоял.

Хлопая своими густыми ресницами, Мила внимательно посмотрела в мои глаза и, не увидев ничего криминального, кивнула.

— Я не буду спать до десяти, — строго сказала она мне и, повернувшись к Иннокентию, впервые по-доброму улыбнулась. — Хорошо вам покататься.

Пока Мила изображала из себя суровую матушку, а мой новоиспеченный поклонник источал килотонны обаяния, я совсем расслабилась. Ситуация вдруг показалась мне вполне обыденной. Молодая красивая женщина понравилась молодому красивому мужчине, что удивительного? Покатаюсь на яхте, отдохну. Да и вообще. Мне уже не пятнадцать, а вдруг не перевились еще нормальные мужики и именно этот как раз для меня? Почему-то сестры Метелкины вылетели из моей светлой головы напрочь.

Весь мой задор испарился, стоило захлопнуться двери за нашими спинами. В подъезде было сумрачно и тихо, а у шедшего рядом со мной мужчины глаза сверкали, словно у дворового кота.

Вдруг Кощеев остановился и, развернув меня к себе лицом, обхватил руками мои плечи. Я не видела, но ощущала, как его обжигающий голодный взгляд изучает мои волосы, глаза, губы, спускаясь ниже. Я будто под гипнозом не могла даже дышать, уставившись в расстегнутый ворот его рубашки. От него приятно пахло лесом и влажной травой. Неожиданно он убрал руки, и я удивленно подняла глаза. Ух! Лучше бы я этого не делала! Так смотрят на проплывающий мимо корабль несчастные, застрявшие на необитаемом острове! Влюбился что ли? Глупости!

И тут, воспользовавшись моим замешательством, Иннокентий коснулся моих губ. Поцелуй был таким нежным, что я даже возмутиться не смогла. Удивил лишь холод, которым меня накрыло от этого поцелуя. Но странное ощущение мгновенно прошло, а ласковый взгляд черных глаз вновь стер из сознания все мои опасения.

— Какая же ты красивая, — восхищенно прошептал он и уткнулся носом в мою макушку. — Красивая и очень сладкая, — он отстранился и, взяв меня за руку, увлек за собой.

На этот раз у подъезда стоял алый «Порш», за рулем которого сидел пожилой водитель в костюме и при галстуке. Иннокентий открыл мне дверь и помог усесться в авто и через мгновение сидел рядом.

По дороге мужчина рассказывал мне о своей яхте и мечте совершить на ней кругосветное плавание. Такое заявление меня удивило. На мой взгляд, Кощеев не был похож на отчаянного морского волка, но сообщать ему об этом я не решилась. Яхта называлась «Марьяна» в честь его младшей сестры. Этот факт тоже удивил, но приятно. Раз назвал в честь сестренки свою любимую посудину, значит, способен любить и людей. А то, знаете, как бывает у этих богачей? У меня примеров куча. Большая часть родительских соседей ку-ку на почве дорогих игрушек вроде яхт и машин.

До места стоянки «Марьяны» мы добрались быстро. Посудина оказалась что надо, хоть и выбивалась из моего представления о яхтах. Она была черной с переливающимся глянцем корпусом и вставками из желтого металла. Та не! Не может быть, чтобы золото! Красавица была длиной метров тридцать и, как рассказал Иннокентий, здесь могло разместиться человек сорок, включая персонал.

Нас встречала вся команда, с которой к моему удивлению меня никто не познакомил. Вот тут я немного поостыла в своих восторгах. Мой кавалер обращался с персоналом, как с холопами, но стоило ему, раздав указания, вновь окружить меня своим вниманием, и я все ему простила. Почему? Хоть убейте, не знаю!

Я однозначно ощущала, что где-то меня, ну, вы поняли! Но что именно происходит, не понимала. Иннокентий, он же Кеша, как он попросил его называть, пугал меня странными манерами. Раздражал мое чувство справедливости своим отношением к обычным людям, да и разговоры у него были в основном о себе любимом и немного о том, какая я удивительно сладкая на вкус. Однако стоило мне серьезно разозлиться, заскучать или вспомнить о Миле и нашей уютной квартирке, как меня, словно наркомана накачивали очередной дозой обожания и восхищения, и я, забыв обо всем, как дура, хлопала глазками и слушала новую байку об одиноком молодом миллиардере никем непонятом и всеми покинутом. Жуть.

Так наша лодка любви и плыла по заливу в закат, но утром на расспросы подруги, как все прошло, я ничего вразумительного ответить не смогла. Ничего такого между нами не было, доставили меня домой до двенадцати, вели себя прилично. А вот эмоций как-то не осталось.

— Странно, — протянула, глядя на меня Милка, — ты такой уставшей выглядишь, будто всю ночь вагоны разгружала. Он-то тебе нравится или все-таки беседовали о повреждении его собственности? — она лукаво улыбнулась и я, не удержавшись, улыбнулась в ответ.

Состояние действительно было ужасным, наверное, меня продуло, пока мы беседовали на палубе. Попыталась вспомнить, о чем мне так долго вещал Кеша, но не смогла. Впервые не хотелось идти на работу.

— Может мне отгул взять? — вместо ответа спросила я подругу, чем вызвала полный ужаса взгляд.

— Что все так плохо прошло? Он тебя обидел? — сжав свои маленькие, но крепкие кулаки спросила Мила, и я представила, как она влетает в офис и четким приемом в стиле Джеки Чана вырубает Кощеева с ноги. Ну, и буйная у меня фантазия!

— Нет, Милочек, все отлично прошло, но что-то все тело ломит. Видно, меня вчера просквозило. Сама знаешь эти белые ночи! — я постаралась придать лицу максимально беззаботное выражение.

Так я и прогуляла свою любимую работу. Маясь от тоски, слонялась по квартире в Милкиных тапках-бегемотиках и горько сожалела о своем решении. Руки так и чесались отрисовать Незнайку и его друзей, а я тут непонятно почему на работу не пошла. Струсила что ли? К тому же, мне вдруг страстно захотелось увидеть Кешу, узнать, волнуется ли он обо мне. Что за бред? Со мной точно что-то происходило, и внутренняя борьба рвала мою душу на части. Ближе к обеду тоска стала совсем невыносимой, и я уже решила отправиться в издательство, планируя оправдаться улучшением состояния, когда раздался звонок в дверь.

У порога с охапкой голубых гортензий и корзиной всяческих деликатесов стоял Иннокентий. В это мгновение он показался мне Бэтменом, не иначе. Сразу стало стыдно за свои глупости и за любимые рваные джинсы, которые смотрелись нищенски на фоне великолепного темно-голубого костюма гостя.

— Иванна, я так волновался! Хочешь, я взорву эту яхту к чертям? Это ведь из-за прогулки ты простудилась! Моя вина! Дурак, хотел тебя впечатлить! — прорвало Иннокентия, и я отошла, пропуская его в квартиру.

— Спасибо, так приятно, что ты приехал, но не надо было бросать дела ради меня, — конечно, я нагло врала, внутренняя принцесска скакала до потолка. — Проходи, я тебя чаем напою. Да и не простыла я вовсе, лишь немного спину просквозило.

Глядя, как мужчина, усадив меня за кухонный стол, ловко управляется с продуктами, сооружая какой-то гастрономический изыск, я нещадно себя ругала. Такой мужик! Не мужик, а клад! Я просто вчера не поняла, какой джек-пот сорвала. Любого может накрыть депрессия, когда не с кем поговорить, а все потенциальные невесты видят в тебе не человека, а мешок зелени. Видать оттого вчера Кешу и прорвало на разговоры о наболевшем.

Словно читая мои мысли, Иннокентий взглянул на меня своими чернющими глазами и подмигнул.

— Я люблю иногда что-нибудь приготовить. Знаешь, я ведь учился у одного известного повара-француза. Надеюсь, что тебе понравится.

Ароматы морепродуктов, сыра и вина создавали на кухне уютную атмосферу, и я чувствовала себя просто замечательно. Всю усталость как рукой сняло, а Кеша был прекрасен и желанен, словно вишенка на торте.

Тогда я еще не понимала, что как говорят в народе, влипла по самые помидоры! На работе жизнь вернулась в более-менее привычное русло. Посыпались новые интересные заказы, и я, не поднимая головы, вырисовывала собачку Соню, Питера Пэна и какого-то оборотня-супергероя.

Отдел пиара и маркетинга неожиданно и резко забыл о моем существовании, что не могло меня ни радовать. Видимо, Кощеев провел-таки беседу со своими метлами. Миле прибавили зарплату и обещали какое-то невиданное повышение. Для такой заядлой карьеристки, как моя подруга это было самым желанным достижением.

Что же до моей личной жизни, наш с Кешей служебный роман набирал обороты. Хотя нет. Не совсем так. Скорее планы Иннокентия в отношении меня росли в геометрической прогрессии: уик-энд у его друга в Италии, турнир по гольфу за городом с его партнерами, знакомство с сестрой и совместный отпуск — всего лишь верхушка айсберга. Кощеев брал меня в оборот, а я… Я хотела испариться. Все эти планы душили меня, словно собаку суровый ошейник.

Конечно, я была ему безмерно благодарна, что никто не шептался за моей спиной о наших отношениях. Но в коллективе с его появлением появилось какое-то едва ощутимое напряжение, и оно не могло не передаться и мне. Все готовились к переменам.

Вы, наверное, ждете развернутый рассказ о том, как красавец Кощеев пленил мое девичье сердце и сам воспылал всепоглощающей страстью ко мне. Так вот, и с этим тоже все непросто. Каждая наша встреча выбивала у меня почву из-под ног. Стоит отметить, что свидания всегда были идеальными. Иннокентий каждый раз приезжал на новом дорогущем автомобиле, неизменно с цветами. Мы отправлялись в какое-нибудь удивительное место. Как-то раз даже пили шампанское в корзине воздушного шара. Он обязательно меня целовал. Всегда один раз, очень нежно и без намека на страсть. Как так, спросите вы? Почему я не начала волноваться, что отношения зависли на подростковом уровне?

А вот почему: после каждого свидания я превращалась в немощную старуху. Не в прямом смысле слова, конечно. Я чувствовала себя разбитой и больной, порой не могла утром встать с кровати. Первую половину дня я пряталась от солнечного света как упырь какой-то, ничего не хотела и жутко злилась на себя за то, что в очередной раз согласилась на свидание.

После пары часов таких мучений наступала стадия жесткой ломки, как я ее назвала. Мне безумно хотелось увидеть Иннокентия, узнать, как сильно я ему дорога и все в этом духе. Я начинала злиться и частенько представляла, как в мое отсутствие его ублажают сразу три метелки с волосами цвета «вырви глаз». Я даже пару раз звонила подруге и расспрашивала, чем там занят мой ненаглядный. Позор.

В самый пик моих буйных ревностных фантазий на пороге возникал Кеша с цветами, подарками и вкусняшками, готовил что-нибудь умопомрачительное, рассказывал что-нибудь смешное, всячески холил и лелеял. И я расцветала буйным цветом и ругала себя, на чем свет стоит за минуты слабости.

Так я прожила неделю, но, как вы понимаете, это не могло продолжаться вечно. Первой тревогу забила Мила. Кто же, как ни она видел мои чудесные превращения из нормального человека в немочь убогую, а из этой самой немочи в реактивный двигатель полный энергии и сил. В очередной раз, придя с работы и столкнувшись в дверях со спешившим по делам Иннокентием, подруга, глянув на меня исподлобья, поманила за собой на кухню наманекюренным пальчиком.

— Царева, какого лешего творится? — глазки были на пол лица, что не предвещало для меня ничего хорошего.

— Ты о чем, Лисичкина? — вторя подруге, назвала ее по фамилии и улыбнулась: настроение было отличное, и даже хмурый Милкин вид мне его не испортил.

Мила решительно уперла свои кулачки в тренированные бедра.

— Ты прекрасно знаешь о чем! То, что с тобой творится просто мистика какая-то! — она сердито сдвинула брови. — Хватит уже улыбаться как блаженная! Я поначалу думала, что это у тебя влюбленность так проявляется, но у тебя просто крыша едет от этого мужика! Да и ладно с крышей, ты себя в зеркало видела? Ты же похудела как! Хоть он тебя и откармливает как на убой! По утрам после ваших свиданий на тебя смотреть страшно!

Я была готова подписаться под каждым словом подруги. Мысленно. Но стоило мне открыть рот, как я выдала совсем другое.

— Мила, что за глупости? Кеша заботливый и любит меня. И вообще! Понятное дело, что ты бы тоже такого мужика хотела отхватить, но я никогда не думала, что ты будешь так завидовать! — сказала и сама не поняла как.

Лицо моей Милки вытянулось, она хлопала своими густыми ресничками и никак не могла прийти в себя. Я же хотела извиниться и обнять подругу, но меня словно околдовали, и я не могла ни с места двинуться, ни слово сказать. Поверьте, это были очень неприятные ощущения.

Мила разочарованно опустила плечи и глубоко вздохнула.

— Знаешь, а я никогда не думала, что ты такая дура! — в темных глазищах сверкнула слезинка и подруга вышла из комнаты, оставив меня в растрепанных чувствах.

Так по-глупому и так серьезно мы с Милой никогда не ссорились. Нет, как у всех нормальных людей за прошедшие два года у нас были разные ситуации. Понравилась одна и та же сумка или кто-то постоянно просыпал на работу. Понятно кто, я думаю. Ну, и ссорились, конечно, и спорили порой, кто симпатичнее блогер Тони Махфуд или модель Девид Ганди, но чтоб вот так. Не было такого ни разу.

Я сидела на кухне и разглядывала в окно прохожих, не понимая, как докатилась до жизни такой. Зачем обидела дорогого сердцу человечка? Притом, что этот человечек сказал пусть горькую, но правду. Я медленно, но уверено схожу с ума из-за Кеши Кощеева. Я чувствовала, что сама вряд ли смогу разобраться с этой проблемой, оттого на душе было еще паскуднее. Вот только стоило мне сорваться с места и пойти в комнату к Миле, как ноги отказывались меня нести, а в ухо, будто кто-то шептал, что такая подруга мне не нужна, раз бросила в критический момент.

С Милой я так и не помирилась, и утром на работу мы добирались порознь. Настроение мое резко ухудшилось, а тут еще мобильный с самого утра высвечивал входящие от любимой родни. Сначала позвонила мама, потом Стешка, потом Симка. Когда перед обеденным перерывом на смартфоне высветилось «Царь-отец», я поняла, что надо бы ответить.

К слову сказать, папа — единственный адекватный человек в этом приюте умалишенных. Именно он поддержал мое стремление стать художником и всегда защищал от нападок женской половины нашей довольно странной семейки. О семейке поподробнее расскажу чуть позже. Так вот, отец у меня человек добрый и с замечательным чувством юмора, но подкаблучник. Маменька из него не только вьет веревки, но и макраме плетет крупными партиями.

— Да, папочка. Что-то случилось? — выйдя во дворик возле офиса, ответила я на звонок.

— Здравствуй, мятежная дочь, — по приветствию и веселому тону, я поняла, что папу использовали как последний шанс достучаться до нерадивой меня. — Твоя матушка тут рвет и мечет, что ты трубку не берешь.

Ну, вот. Так и знала, сейчас будет вещать мне от лица мамы о том, какая я нехорошая. Возможно, вы считаете, что так относиться к семье нельзя и надо любить и уважать свою маму. Но я просто не знаю, что это за зверь такой «мама». Сколько себя помню, мной и сестрами занимались няньки, а лет с шести к ним прибавились учителя и охрана. Хоть с отцом мне повезло, несмотря на плотный график, он всегда находил для нас время. Не покривлю душой, если скажу, что меня папа любит больше всех. Наверное, потому что я младшая. Ну, или потому, что слегка с приветом.

— Значит, что-то случилось? — повторила я вопрос и вдруг ощутила на себе холодный и очень колючий взгляд. Оглянувшись, я никого не заметила и лишь, когда подняла голову, увидела, что Кеша наблюдает за мной, стоя у окна в своем кабинете. На автомате помахала ему рукой, но он сделал вид, что меня не заметил и резко отошел от окна, скрывшись в глубине кабинета. Что это с ним?

— Ты же помнишь, что Степаниде исполняется тридцать три в воскресенье? — назидательным тоном спросил отец.

Ох, точно! Вот же, как не вовремя! Мне только домашнего застолья не хватает сейчас с косыми взглядами и ухмылками моих правильных сестер и недовольной миной маменьки.

— И мне надо приехать на воскресное торжество, — обреченно сказала я и, не удержавшись, вновь посмотрела на окно директорского кабинета. Кеши в нем не было, зато маячил уже ставший завсегдатаем нашего издательства господин Ученый, беседовавший с кем-то по зеркалу. Стоп! Зеркалу? Я вновь глянула в окно, фух, вот это у меня глюки! Большой золотистый смартфон Константина Константинович поблескивал в солнечном свете.

— Нет, милая, тебе надо быть дома в среду вечером. Знаю, что ты работаешь, но это действительно важно. Возьми выходные, в конце концов, ты же ценный сотрудник или как? — настойчиво спросил отец, и я поняла, что мне от него не отвертеться. — Я тебя очень прошу, приезжай! Я сам все встречи перенес и от участия в важном форуме отказался.

Почему я не удивлена? В нашей семье по какой-то давней традиции придавали значение нестандартным юбилеям. Никогда не забуду, какой салют закатили, когда мне исполнилось одиннадцать, а на двадцать второй день рожденья маменька заставила меня нарядиться в пышное платье и надеть корону. Как вспомню, так вздрогну. Вот и теперь, Стешке исполняется тридцать три и, видимо, маменька решила удивить всех соседей.

— Давай, я не буду обещать прямо сейчас? Сегодня только понедельник. Поговорю с начальством, разгребу завалы и перезвоню завтра вечерком. Хорошо? — попыталась выкрутиться я. А что? Вдруг отец надо мной сжалится?

В трубке послышался короткий смешок.

— Иванка, тебе необходимо приехать. Если ты не приедешь, я буду очень разочарован. Моя дочь никогда не была трусишкой! — гордо заявил отец и отключился.

Вот же! Влипла я, однако! Тоски по семейному гнезду я никогда не испытывала, но обижать отца не хотелось. Он редко меня о чем-то просил. Значит это действительно для него важно. Ладно, как там, у Скарлет Охара? Подумаю об этом завтра.

Что не говори, но если началась черная полоса, то тут только жди, пока она закончится. Выбросив из головы неприятные воспоминания о доме родном, я работала над иллюстрациями к книге для подростков. В ней речь шла о феях, часах и волшебниках управляющих временем. Тема для меня захватывающая, и я уже сделала несколько прекрасных эскизов, когда мне по внутреннему телефону позвонила Кира Гордеевна и попросила к ней зайти.

Гордеевна редко вызывала к себе, и от странного предчувствия стало некомфортно. В холле второго этажа я столкнулась с Милой. Подруга явно только вышла от нашей любимой руководительницы и даже на меня не взглянула, хотя я все равно заметила, что Милка очень расстроена и вся в слезах. Хотелось ее остановить и расспросить, но меня вновь будто к месту прилепило. Что же это такое происходит? Так, не нервничаем, потом с этими странными ощущениями разберемся! Не могу же я так и не помириться с лучшей подругой?

Руки дрожали, когда я стучала в дверь. В мыслях я была готова ко всему, даже к увольнению, но мне так лишь казалось. Кира Гордеевна стояла у окна ко мне спиной. Вся ее гордая осанка куда-то испарилась, плечи поникли. Да и привычный элегантный облик заметно истерся: светлые с рыжиной волосы вместо модной прически собраны в расхлябанный пучок, а шикарный костюм я уже видела на ней в пятницу. Руководительница никогда не надевала подряд один и тот же наряд, старательно продумывая образ и появляясь в нем не чаще чем раз в месяц. Внутри почему-то все сжалось от чувства сожаления. Что-то же случилось у нашей боевой императрицы, раз она в таком виде?

— О, Иванночка, проходи, дорогая, присаживайся! — радостно воскликнула Гордеевна и указала на стул напротив своего кресла, в которое тут же присела.

Да, так и есть! Что-то случилось! Вон, какая она бледная и без макияжа! Чтобы Гордеевна и без макияжа!

— Кира Гордеевна, простите, если лезу не в свое дело, но у вас все в порядке? — я постаралась вложить в голос всю свою симпатию.

Начальница ласково улыбнулась и достала из стола раскладное зеркальце.

— М-да, выгляжу я не очень, ты права, — оглядев свое лицо, сказала она, — но это пустяки. Ты мне лучше скажи как на духу, это правда? — ее глаза-изумруды так и впились в меня.

Я сразу поняла, о чем речь, но от неожиданности в горле собрался ком, и я лишь тупо хлопала глазами.

— Вы о чем? — выдала я, справившись с волнением.

Гордеевна снисходительно покачала головой.

— О твоем служебном романе с Кощеевым. Неужто, ты верила, что никто ничего не знает, — намекая на мою беспросветную наивность, сказала она.

— Зачем тогда спрашиваете, раз итак знаете? — не стерпела ее рентгеновского взгляда я и уставилась на стол с кипой бумаг. Почему-то стало жутко стыдно и захотелось уйти.

— От тебя хотела услышать. Теперь и сама вижу, что правда, — она горько вздохнула. — Вот же мерзавец, а обещал тебя в покое оставить! — неожиданно наша императрица стукнула своим царственным кулаком по столешнице, да так, что подпрыгнули не только папки и канцелярский органайзер, но и я с перепуга.

— Я не понимаю, — голос мой дрожал, но я решила разобраться, почему это вдруг Гордеевна так активно лезет в мою личную жизнь!

Руководительница после своего выпада вся как-то сникла и отрешенно смотрела мимо меня, будто что-то обдумывая.

— Иванна, ты же знаешь, что у меня своих деток нет. Вы с Милочкой, за эти два года мне как родные стали, — уже спокойно заговорила она.

Чистая правда! Гордеевна к нам относилась душевно: выслушает, поможет, а где надо и словцо крепкое вставит и при этом, все как-то само собой происходило, будто так и надо.

— Я вам лишь добра желаю. Не пара он тебе. Он из тебя всю жизнь выпьет! — очень серьезно заявила она, и я тут же пожалела, что не узнала причину несвойственного начальнице внешнего вида. Может у нее того, от стресса шарики за ролики заехали! Или это фигура речи такая с намеком на козлиную сущность Иннокентия?

— Кира Гордеевна, да я еще не решила что у нас с ним за отношения, кто знает, как сложится! — зачем-то выдала я.

— Ох, Иванна, не знаешь ты, кто такой твой Кеша, — зловещим тоном заявила Гордеевна и сверкнула на меня своими глазами-сканерами. — Запомни только, что сейчас тебе скажу.

Выглядела она в это мгновение устрашающе: пучок совсем развалился, и волосы разметались по плечам, окружив широкое лицо с сияющими зеленью очами. На этом изменения не закончились, кожа у Гордеевны приобрела золотисто-зеленый цвет, нос заострился, а на полу, переливаясь в свете люминесцентной лампы, лежал чей-то такой же зеленоватый хвост, отдаленно напоминавший хвост крокодила.

Уж не знаю почему, но в тот момент вспомнилось мне, как мы с Милой, смеха ради, по скайпу с одной гадалкой общались. Как сейчас помню, звали ее мадам Мадлен. Выдавала она себя за прорицательницу и ведьму в десятом колене. Устрашающий яркий макияж, горящие свечи и прочие атрибуты, в том числе спящая неподалеку черная кошка, а также высокопарная манера предрекать всякий бред произвели на нас неизгладимое впечатление. Ржали мы часа два не меньше, вспоминая провальные трактовки нашего прошлого и будущего. Так вот, той самой мадам Мадлен стоило поучиться у нашей Гордеевны спецэффектам. Вроде ни кота, ни свечей, да даже макияжа нет, а жутко до чертиков! Наверное, хвост виноват.

— Спасет тебя лишь стрела, куда бы ни привела. В колодец прыгнешь — беды минешь! — это странное четверостишье она выдала полушепотом, и вы можете мне не верить, но пока она говорила, вокруг нас витала золотая дымка, которая с булькающим звуком исчезла на последних словах.

Как я отреагировала? Да вылетела из кабинета, как пробка из бутылки, спешно захлопнув за собой дверь. Думаете на этом все? Как бы ни так! Я сразу заметила замерших неподалеку сестер Метелкиных. Первой мыслью было, что эта троица подслушивала наш с Гордеевной очень странный разговор, но слишком уж далеко они стояли, чтобы хоть что-то услышать.

Я уж решила, что они, как было всю эту неделю, пройдут мимо, игнорируя мое существование, но закон черной полосы продолжал действовать, и метелки остановились напротив меня.

— Добрый день, Иванна. У тебя все хорошо? — участливо спросила самая длинноволосая Лейла.

Я еще не пришла в себя после метаморфоз начальницы и пыталась успокоить сбившееся от волнения дыханье.

— Да, спасибо. Порядок. Добрый, — невпопад ответила я.

Лейла насмешливо улыбнулась. Вот же мымра!

— Вы, наверное, очень рады за подругу, такой скачок в карьере, — елейным тоном продолжала эта метла. — Конечно, жаль Киру Гордеевну. Она столько труда положила на благо издательства, но молодым надо уступать, — убедившись, что до меня дошел смысл сказанного, она отвернулась и будто одно целое эта троица двинулась прочь.

Передать всю глубину моих эмоций без определенных выражений будет сложно. Не знаю, что именно мной двигало, но в кабинет к Кощееву я влетела без стука.

— Иванна…Назаровна, — удивился мой герой и покосился в сторону сидевшего на диване с чашкой кофе Ученого.

Увидев, что Иннокентий не один, я подрастеряла свой запал, но решила довести дело до конца.

— Иннокентий Георгиевич, я могу задать вам вопрос относительно слухов о наших кадровых перестановках, — во как я умею, у Милки нахваталась.

Кеша недовольно сжал губы. Понял гад, что какой бы там Гордеевна не оказалась, а я все равно за нее горой буду. Нет, ну а вы как бы отреагировали? Может, это совсем не у начальницы шарики за ролики, а у меня. То провалы вместо глаз у Лилии, то зеркало у Котофея… Ну, вот, опять! У Константина! А теперь Гордеевна с хвостом и в золотой пыльце. Точно я того! Но ведь это не значит, что можно пройти мимо несправедливости! И вообще, русские своих не бросают!

— Что именно вас интересует? — сухо спросил Иннокентий и перекинулся парочкой настороженных взглядов с Ученым.

— Кира Гордеевна больше не ваш заместитель? — про Милу спрашивать я не стала, да и вообще спросить-то я хотела совсем не это и не так. Эх, Ученый, поселился ты тут, что ли!

Кеша тем временем понимающе кивнул.

— Я хотел всем сообщить на завтрашнем утреннем собрании. Лисичкина займет эту должность, — не терпящим возражений тоном заявил Кощеев, чем спровоцировал-таки меня на открытую грубость.

— Вот как! Вы так со всеми поступаете? Используете, а потом выбрасываете? — вот это меня накрыло!

После общения с Гордеевной, я никак не могла впечатлиться внешними данными Иннокентия. Как отшибло. Такое состояние было сродни глотку чистого морозного воздуха, и я им откровенно наслаждалась. А вот Кеша был озадачен. Он то и дело поглядывал на диванчик, будто искал поддержку.

— Нет, Иванна, почему же вы так! Она будет возглавлять печатный цех, заодно проконтролирует работу склада, — оправдывался Кощеев.

Вот значит как! Унизительное понижение в должности он считает благородным даром со своей стороны! Ну-ну! Я с тобой иначе поступлю! Уже продумав план своей маленькой мести, я выдавила из себя улыбку.

— Простите, Иннокентий Георгиевич, я не знала, что вы так красиво вышли из ситуации. Меня ввели в заблуждение, — я видела, как у Кеши посветлело лицо, и весь он расслабился.

Он ласково улыбнулся, и улыбка слегка помутила мою решимость.

— В следующий раз не слушайте сплетни, а сразу идите ко мне по любому вопросу, — он проводил меня до двери и галантно выдворил в холл.

Когда же через полчаса мне пришло сообщение с напоминанием о вечернем свидании, я кратко ответила, что у меня другие планы на вечер.