Василис Прекрасный, или как выйти замуж и не превратиться... (СИ)

Глава 1. Лукоморье и все, все, все

Теплое южное солнце ласкает мою кожу, сквозь темные очки я любуюсь на золотистую полоску песчаного пляжа, который нежно облизывают лазурные волны. Вдруг кто-то загораживает прекрасный вид, я хочу возмутиться, но присмотревшись, понимаю, что новое зрелище куда интереснее.

Высокий голубоглазый брюнет с фигурой греческого Апполона идет в моем направлении. О! У него в руках два бокала! Как мило! Это он со мной, что ли хочет выпить? Он подходит ближе, и я могу разглядеть, какая невообразимо голубая радужка у его глаз. Парень улыбается, и я млею. Вот же! Его просто надо изолировать от женского общества с такой-то улыбкой. Он ставит бокалы на столик у шезлонга, продолжая обворожительно улыбаться. Я слегка отодвигаюсь, когда он усаживает свой умопомрачительный зад рядом. Его черные как смоль волосы переливаются на солнце.

— Соскучилась? — голос бархатный обволакивающий с легкой хрипотцой.

Еще спрашиваешь! Конечно! Всю жизнь можно сказать по тебе тосковала! Снимаю очки, чтобы получше рассмотреть этот подарок судьбы.

— Я очень, — практически шепчет, склоняясь к моему лицу. Я не могу удержаться и разглядываю его нагло и абсолютно двусмысленно. Он красив, очень, но не как сопливые современные мальчики-модели, а по-мужски жестко и непреклонно. При этом, он не похож и на заросших своей брутальностью бабуинов, которых каждый день можно встретить в метро. — Я очень сильно скучал, — шепчет он, и я не могу оторвать взгляд от его губ.

Одна его рука нежно гладит мое предплечье, а второй он ласково берет меня за подбородок и заглядывает в глаза. Его губы легонько касаются моего виска, носа, щек. Не знаю, почему эти невинные поцелуи будят внутри меня целый вулкан, и я уже сама устремляю свои губы к нему навстречу. И…

Вдруг мой прекрасный незнакомец срывается с места и начинает…бодро петь голосом Жанны Агузаровой!

— Этиии желтыееее ботинкииии шагаааают быстрооо пооо асфальтууу! — надрывается красавчик, проделывая умопомрачительные па.

В этот момент я понимаю, что не знаю, были ли в моем роду сумасшедшие и, неуклюже дернувшись в нервном припадке, падаю с шезлонга. Пребольно ударившись одновременно головой и пятой точкой, уж не знаю, как так умудрилась, я открываю глаза.

— Иванка! Ты что тут творишь? — в комнату влетела моя соседка Милка и, выпучив свои и без того большие глазищи, осмотрела место аварии. — Опять до трех свои сказки читала?

Делаю грустную мордочку в надежде, что Мила сжалится и вытащит меня из объятий одеяла, которое будто удав душит мою несчастную тушку.

— Эх, ты! — Милка каким-то чудом, совмещая смех и легкий мат, достает меня из кокона. — Царева, блин! Мы так на работу опоздаем!

Вообще Мила отличная девчонка и мне с ней очень повезло. Мы познакомились, когда я пришла устраиваться на работу. Я как всегда немного опоздала и спешно заполняла стандартную анкету, когда вошла она. Высокая, длинноногая с длинной толстой косой каштановых волос. Глянула на меня свысока и, аккуратно поправив своей белоснежной ручкой с идеальным маникюром выбившийся локон, села в кресло напротив.

Я тогда подумала, что все! Выберут ее, вон какая! Вся словно из рекламы об идеальном сотруднике! А она еще и зыркала на меня как на пугало огородное! Ну, да пришла в джинсах и шлепанцах, но я только с самолета, а место это ждала полгода! Позвонили, и примчалась практически с трапа!

Потом, познакомившись, мы долго хохотали. Милка, как и я, очень хотела получить работу и, увидев меня в таком наряде, жутко занервничала. Вдруг она со своим деловым костюмом не в тему? Да и я ей показалась слишком красивой и самоуверенной, в это правда верилось с трудом: у меня зуб на зуб от переживаний не попадал. Какая уж там самоуверенность с красотой?

Оказалось, что мы пришли на разные вакансии. И нас обеих взяли. Придя на работу в первый день, мы столкнулись у кофейного аппарата и шокировано разглядывали друг друга. Хорошо, Кира Гордеевна — заместитель директора решила нас представить. После ее ухода мы разговорились и, смеясь, решили, что мы обе те еще дурехи.

Помимо работы нас с Милой связывало жгучее желание держаться подальше от своих родных, а также любовь к Петербургу, дождю, котам и какао с зефирками. Этого оказалось достаточно для того чтобы мы спустя неделю после знакомства нашли квартиру недалеко от центра. Комнаты нам сдавала улыбчивая бабушка-блокадница Марья Филипповна, но квартира была настолько большой, что старушку мы видели только по утрам за чашкой кофе.

— Там уже Марья Филипповна вовсю оладьи жарит, — опять сделав большие глазищи, с ужасом сказала Мила и выскочила в коридор.

Подруга как огня боялась добрую бабульку за стремление нас откормить, а вот я с радостью поглощала кренделя и пироги, которые усердно пекла добрая женщина. У нас дома никто печь пироги не умел, и я наслаждалась свежей выпечкой и теплой заботой Марьи Филипповны. К тому же у меня такая физиология: чтобы ни съела все равно, что в бездонный колодец, как любит говорить маменька.

— Иду я, иду, — пробурчала еще не до конца проснувшаяся я и направилась в ванную.

Пока приводила в порядок свои длинные волосы, вспоминала сон и очень злилась на дурацкий будильник. Надо будет сменить мелодию, а то как-то некрасиво получилось. Уж лучше пусть мой красавчик поет «Районы-кварталы» какие-нибудь…

— Иванка, ну, ты опять в ванной застряла! Там моя помада, захвати! Раз уж ты там все оккупировала! — прокричала подруга, и я сердито поискала взглядом помаду: прям уж все!

Вообще на волосы я всегда много времени трачу. Они у меня длинные и очень густые, золотистые и вьются крупными кольцами. Когда их хорошо расчешешь. Вот и чешу. Каждое утро и каждый вечер и днем тоже. В общем, мечтаю о такой магии, чтобы как-то это все безобразие без моего участия приобретало приличный вид. Жаль, что такой магии нет.

Наконец, управившись с волосами, я подкрасила ресницы и, слегка припудрив носик, пошла на кухню, прихватив Милкину помаду. Мы с ней были яркой парочкой. Она — белокожая шатенка с огромными карими глазищами, я — блондинка и глаза у меня светло-зеленые, а кожа смуглая с золотистым отливом. Парни нам проходу не давали, стоило появиться на какой-нибудь тусовке, но всем хотелось легкой любви на вечер, а нас это не устраивало. Вот и решили мы, что встретим старость вместе. Я, Милка и наш рыжий кот Золотинка.

— Держи, — протянула мне чашку с чаем Мила. — Золотце наше я уже накормила, — пододвинула тарелку с оладьями.

Вот какой мужик с утра так тебя на кухне встретит? Правильно. Редкий.

— Доброе утро, Иваночка, — бодро сказала улыбающаяся Марья Филипповна, и мне даже захотелось ущипнуть ее за мягкую старушечью щеку, такая она была лапушка.

— Доброе утро, Марья Филипповна. Спасибо за оладьи, — улыбнулась я в ответ.

— Кушайте, мои тростиночки! Мила, ты особенно налегай, а то у тебя работа нервная! — сказала бабуля и вышла из кухни.

Я, не сдержавшись, прыснула со смеху, увидев страдальческое выражение на лице подруги. Она много лет боролась за то, чтобы называться тростиночкой и сейчас смотрела на тарелку с оладьями как на личного врага.

— Ладно тебе! Съешь один ничего не случиться!

— Ну, тебя, Иванка! Это ты — ведьма! Жрешь, как не в себя и ничего! А мне так нельзя, сразу раздуюсь и буду похожа на Гордеевну!

Это был серьезный аргумент, и я спешно закрыла рот. Гордеевна была женщина объемная, как бронепоезд, но ей это удивительно шло. Но не думаю, что пошло бы и Миле.

Затолкав в рот последний воздушный оладь и схватив с холодильника ключи от машины, я, подталкивая Милу к дверям, на ходу натягивала джинсовку. Да, я так и хожу на работу в джинсах и майках с дурацкими надписями. Я же художник, мне можно, а вот подруге так и приходится обувать туфли на каблуках, и все лето жарится в костюме. Мила — лицо нашего издательства и правая рука Гордеевны.

Мы с Милой считали, что с работой нам повезло. Наше издательство специализировалось на детской и подростковой литературе и называлось «Лукоморье». Быть иллюстратором я мечтала с юности. Сколько помню себя, всегда рисовала, чертила, делала какие-то наброски, от чего вечно страдали все бумажные носители, в том числе и салфетки в кафе.

Когда мне было шестнадцать, я нарисовала целую картину на дорогущих итальянских обоях в гостиной. Я была уверена, что мое творчество дороже денег, но маменька почему-то очень разозлилась и мое мнение не разделила. Наверное, уже всем понятно, что моя тяга к прекрасному была одним из камней преткновения в отношениях с родными. Работа в «Лукоморье» для меня стала спасательной палочкой: твори красоту, да еще и деньги за это получай. Ну, а собственные деньги дают возможность жить, как хочешь ты. А не твоя семейка Аддамс.

В парадной было прохладно. Сквозь резное окошко над дверью сюда проникали лучи июльского солнца, рассеивая подъездную серость. Нащупав в кармане телефон, я взглянула на время и поняла, что придется срезать дворами.

— Царева, вот как ты так умудряешься? Вроде встаем во время, а на работу постоянно опаздываем! — возмущенно бурчала Мила, постоянно проверяя свою прическу на сохранность.

— Не нравиться, езди на метро, — хитро улыбаясь, ответила я, и мы вынырнули из дворовой арки на шумную улицу.

Мой «Миникупер», бирюзовый с британским флагом на крыше, поблескивал в солнечных лучах неподалеку. Машина была единственным дорогим подарком родителей, который я согласилась принять после долгих уговоров Милки. Увидев это чудо, она влюбилась всем сердцем. Скрывать не буду, я смогла сохранять равнодушие недолго и вскоре была благодарна подруге за то, что смогла меня убедить.

Водитель я лихой, как раз из тех, у кого пассажиры молятся, а пешеходы крестятся, поэтому чаще за руль садится Милка. Не знаю, почему именно сегодня мне приспичило отвезти нас на работу моей тайной тропой через дворы, но если я что решу переубедить меня невозможно.

Ничто не предвещало беды, мы уже объехали большую часть пробки и выезжали на проспект. До издательства осталось метров сто. Мила нервно поглядывала на сообщение от Гордеевны о том, что сегодня в офис наконец-то заедет владелец и он же директор, которого в глаза еще никто не видел. По радио какой-то бедолага надрывался про малиновый свет, прибил бы его кто, чтобы не мучился. Не выдержав, решила исправить ситуацию с музыкальным сопровождением и отвлеклась. Буквально на мгновение.

Мы с Милой девушки серьезные, поэтому всегда пристегиваем ремни безопасности. Мало ли. Вот и пригодилось. Удар в левое переднее крыло был не очень сильным, но машину резко повело вправо и нас с подругой не слабо кинуло в ту же сторону. Милка ойкнула, ударившись о стекло головой. Я ощутимо приложилась подбородком об руль и на рефлексе дала по тормозам.

Пару секунд мы просто приходили в себя. Мила первая очухалась и уже искала завалившийся куда-то мобильный, а я, опустив стекло, зло поглядывала на остановившийся рядом черный «Ягуар» с затемненными стеклами и уже включенной аварийкой. В душе помимо злости возникла тревога. Я девочка не глупая и представляю, сколько стоит такой. У моей старшей сестры Симки тоже родстер. Да еще эти стекла, это сколько надо было дать и кому, чтобы с такой тонировкой разъезжать. Как бы ни вылилась эта небольшая авария в крупные неприятности!

Осмотрела цепким взглядом повреждения, и нашла лишь тонкую царапину на правом крыле дорогущего авто. Из машины выходить не торопились, я тоже не решалась. Рядом заскулила Мила.

— Нам хана, Гордеевна просто задушит! — выпученные глазки говорили об огромном душевном потрясении.

Я еще раз посмотрела на «Ягуар» и, включив, аварийку отстегнула ремень и вышла из машины с гордо поднятой головой. Какой бы золотой мальчик там не сидел, а делать-то что-то надо. Я почему-то сразу поняла, что за рулем мужчина. И не ошиблась.

Сначала из «Ягуара» показалась светлая, будто седая макушка, а затем я увидела водителя целиком. Он мгновенно оказался рядом со мной. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Высокий статный, фигура скорее стройная, чем крепкая, но не лишена мускулатуры. Глаза пронзительные темные, почти черные, на фоне пепельных волос и бледного отливающего желтизной лица они напоминали уголь. Ровный немного заостренный в конце нос и тонкие губы придавали незнакомцу высокомерный вид. Брови и ресницы такие же пепельные как волосы были бы не видны, если бы не их удивительная густота. Одет он был в шикарный серый костюм в какую-то невообразимую тонкую лиловую полоску и в шелковую сорочку цвета мокрого асфальта, на ногах туфли из легкой серой кожи. Роскошные часы и переливающиеся камнями запонки дополняли образ современного денди. Мужчину можно было назвать красивым, но мне он не понравился.

Такое, наверное, бывает со всеми. Встретиться человек, и не лежит к нему душа, чтобы он не делал. И его половая или национальная принадлежность не причем, а всему виной энергетика, что ли. Вот так было и с этим блондином. На душе от нехорошего предчувствия заскребся кто-то очень когтистый. Вряд ли кошка.

И тут мужчина улыбнулся, приветливо и даже радостно как-то, и эта улыбка преобразила его лицо. На мгновение он показался мне идеальным образчиком мужской красоты, силы и всего, чем вообще должен обладать этот самый образчик.

— Доброе утро, — все также приветливо сказал он. Голос оказался дурманяще приятным. От этого простого приветствия я почувствовала, как ноги подкосились, и тут же удивилась сама себе: ведь секунду назад была уверена, что этот человек мне очень не понравился.

— Д…оброе, — только и смогла выдавить я, еле отлепив язык от неба.

— Вы не волнуйтесь так, — мужчина посмотрел на свой автомобиль, — это всего лишь царапина. У вас тоже вроде ничего серьезного, — он глянул на мой «миник». — Уверен, мы оба сейчас торопимся, поэтому есть предложение. Обменяемся телефонами и договоримся о встрече. Вы же понимаете, что вина за вами? — черные глаза впились в меня странным взглядом, при этом мужчина продолжал лучезарно улыбаться.

— Я… — слова никак не хотели слетать с губ. Сейчас он точно решит, что я какая-то косноязычная. Оставив попытки, я просто кивнула.

— Вы только не волнуйтесь, я не собираюсь требовать деньги или что-то в этом духе, — мужчина расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана смартфон. — Как вас зовут.

Я кое-как собралась с духом и, выдавив жалкое подобие улыбки, заговорила.

— Иванна, — получилось что-то невнятное больше напоминающее «ванна», но блондин улыбнулся и застучал длинными пальцами по экрану.

— Какое красивее редкое имя, а меня зовут Иннокентий, — он протянул руку, и я, не ожидая подвоха, протянула свою.

Новый знакомый молниеносно приблизился ко мне, нежно касаясь моей руки губами. Вот только и рука и губы у него были ледяными, и чувство внутреннего отторжения вяло всколыхнулось внутри. Когда же этот Иннокентий склонился ко мне до опасного близко, мне почудилось, будто он жадно, с какой-то маниакальностью втянул носом мой запах. Бррр. По спине табуном пробежали мурашки. Длилось это всего мгновение, я даже пикнуть не успела и лишь подумала о том, как бы вырваться из его сильной руки, как мужчина сам меня отпустил.

— Ппприятно познакомитьссся, — чуть ли не заикаясь, сказала я, и могу поклясться, что на лице Иннокентия промелькнуло хищное выражение. Думаю, что именно так смотрел волк на Красную шапочку.

— А мне как! Уверен, что из этой ситуации мы оба выйдем победителями, — он опять улыбнулся своей теплой и такой располагающей улыбкой, и я тут же забыла о неприятном моменте с поцелуем руки и обнюхиванием. Тем временем, Иннокентий посмотрел на циферблат своих баснословно дорогих часов и нахмурился. — О, я опаздываю. До встречи! — он стремительно сел в свой родстер, на прощание посигналил и дал по газам.

Машина за доли секунды скрылась за поворотом, а я вдруг поняла, что номерами мы так и не обменялись. Странно-то как. В реальность меня вернула Мила, которая вопила из машины очень нехорошие слова в адрес моей манеры вождения и моего залипания при виде красивых мужиков.

— Так что там произошло? С чего это он тебе ручку целовать стал? — выпытывала подруга, пока мы парковались во дворике рядом с издательством.

Я и сама не знала с чего это. Я, конечно, не уродина, но все же. Странная у нового знакомого была реакция, когда он в первый раз на меня посмотрел. Будто мы родня.

— Не знаю, Мил, — я, наконец, удачно пристроила «миник» под раскидистым кленом. — Странный он какой-то. Хотел телефон взять, да так и убежал.

Стоило мне это сказать, как на мой смартфон пришло сообщение: «Сегодня в семь. Я за вами заеду. Иннокентий». И отправителем числился тот же человек. Я что настолько на него залипла, что не заметила, как мы номерами обменялись? И откуда он знает, куда за мной заезжать?

Но главный сюрприз ждал меня впереди, и это была совсем не взбучка от Гордеевны. Весь коллектив во главе с заместителем директора уже собрался в переговорном зале. Мы, побросав свои вещи на рабочих местах, стремительно влетели в самую гущу событий.

Мой новый странный знакомый, полусидя на столе президиума лицом к аудитории, вещал о полном отсутствии дисциплины, постоянных опозданиях и невероятной распущенности коллектива.

Передать мое состояние без крепких таких бранных слов очень сложно. Пушные звери пробежали целой стаей. И не один раз.

Мила в отличие от меня почему-то веселилась и, украдкой улыбаясь, толкала меня в бок к ближайшим пустым стульям. Гордеевна с лицом пунцовым, будто переспелый томат, одарила нас таким взглядом, что все остальные проблемы тут же отошли на второй план. Иннокентий, явно узнавший меня, улыбнулся кончиками губ и продолжил свое возмущенное выступление.

— Издательству нужны перемены! — вдруг заявил он, и вот тут насторожились все. — Прошу любить и жаловать мои личные помощницы и прекрасные специалисты по пиару и маркетингу, — он встал со стола и, отойдя в сторону, открыл взору присутствующих трех очень похожих между собой девиц.

Все трое были одеты в серые брючные костюмы и у каждой волосы были выкрашены в глазораздирающий цвет фуксии. Отличить этих дамочек можно было лишь по длине их свекольных шевелюр: у первой, которую наш директор представил, как Лилию Яновну, было каре, у Лейлы Яновны — волосы средней длины, а у Лолиты Яновны — коса до пояса. Не заметить одинаковость новых коллег было просто нереально.

— Возможно, вы слышали о рекламном агентстве «Метелки International», так это как раз они — сестры Метелкины. Лучшие специалисты по продвижению в Петербурге, для них рекламные ролики сам Бондарчук снимает, а звезды дерутся за возможность участвовать в их рекламных кампаниях, — Иннокентий довольно улыбался. Видимо перекошенные рожицы сотрудников были чудо как хороши. — Надеюсь, что все помогут нашим прелестным метелочкам влиться в коллектив. Иванна, простите, фамилию вашу не запомнил.

Да чтоб тебя! Так и знала, прямо вот пятой точкой чувствовала! Теперь мне из-за этой аварии жизни не будет!

— Царева, — злость все-таки придает сил в такие моменты, и заикаться я перестала.

— Точно! — воскликнул этот белобрысый гад.

Как я вообще могла допустить, что он мне симпатичен?

— Так вот, вам поручение, — он улыбнулся и глянул на усмехающуюся Милку, — провести новым сотрудницам экскурсию и обо всем рассказать. И подругу свою тоже подключите.

В этот раз я еле сдержала довольный смешок, глядя на то, как вытягивается от негодования Милкино лицо. Так вот, а то сильно довольная была, хоть лимон ей подсовывай.

Новое руководство еще минут двадцать вещало об основных показателях и целях на ближайшее время. Мила внимательно слушала, а я откровенно скучала, рисуя пальцем на столе снежинки. Иннокентий изредка бросал на меня странные обжигающие взгляды, от которых хотелось спрятаться под стол или надеть монашескую рясу. Но что-то подсказывало, что в данной ситуации уже ничто меня не спасет.

Гордеевна вроде немного успокоилась и на выходе из зала даже не стала нас отчитывать за опоздание, а лишь посоветовала начать экскурсию с кофейного аппарата. О, храните небеса мудрых женщин! Идея оказалась неплохой, попивая кофе, мы начали знакомиться с пиарщицами, и они оказались вполне себе нормальными тетками. С тетками это я конечно хватила. Они были тройняшками, и всем им было по тридцать три года. Сразу вспомнила про Стешку — свою самую старшую сестру, которой через две недели тоже тридцать три будет.

Показавшиеся вначале такими одинаковыми сестры, вблизи были совсем не похожи. Как не удивительно, но у Лейлы были слегка раскосые восточные глаза и более смуглая кожа, чем у двух других сестер. Лолита была похожа на певицу Алсу, а Лилия напомнила мне Белоснежку из диснеевского мультика. Даже одинаковый цвет волос не мог скрыть их отличия. Позже Мила со мной чуть не поругалась, утверждая, что они все на одно лицо, и я все придумала.

За болтовней с девчонками, как я уже про себя окрестила нашу компанию, я совсем забыла об источнике моего беспокойства. Мы с Милой как раз показывали Метелкиным полиграфический цех, который располагался в том же здании в подвальном помещении, когда директор, бурно обсуждая что-то с технологом и завскладом, вышел к нам из-за поворота.

— О, Иванна, — он прям просиял, когда меня увидел, и на беду это заметили все.

Даже завскладом Борис Олегович, по красному лицу и бегающим глазкам которого было ясно, что он находится в стадии жестокого похмелья. Что уж говорить об этих метелках.

— Как успехи? Ну, вы потом ко мне зайдите с отчетом. Что посмотрели, что понравилось. Может, сами какие-то недочеты заметили во время экскурсии.

Меня это все начинало изрядно бесить! Нашел оценщика! Я — художник, а не бухгалтер какой-нибудь!

— Я понимаю, что это не ваш профиль, но у вас свежий взгляд, а с нашими новыми сотрудницами я поговорю завтра. Они подготовят мне более развернутый отчет, — не удостоив этих самых сотрудниц даже взгляда, этот гад прихватил Олегыча и технолога и скрылся в противоположном нашему направлении.

Сказать, что настроение в рядах экскурсантов испортилось, равносильно гробовому молчанию. Сестры Метелкины источали жутчайшую злость, ревность и обиду, и все это было адресовано мне. Вот это поворот. Как бы еще эти метелки меня не отметелили. Совсем печальный каламбур получится.

Экскурсию пришлось заканчивать Миле, на мои реплики тройняшки больше не реагировали и все вопросы задавали исключительно моей подруге. Но и она из Милочки резко превратилась в Эмилию Андреевну.

С другой стороны, подумаешь! Какое отношение я — иллюстратор детской и подростковой литературы имею к отделу пиара? И главное, почему на меня взъелись все трое? Неужели он уже везде успел? Или это женская солидарность такая?

На мои хлипкие попытки узнать их мнение об издательстве после проведенной экскурсии, мне ответили, поджав губы, что отчитываться передо мной не намерены. Обидно все же. Я так старалась во всех красках расписала, какой у нас тут замечательный коллектив и творческая атмосфера. Эх.

Я уже собиралась отправиться на ковер к новому директору, когда к моему столу подошла Лилия и, поправив идеальное каре, вдруг снизошла до моей персоны.

— Это же в твою машину Кеша сегодня врезался? Жаль, мы об этом не сразу узнали, — голос ее до этого показавшийся мне приятным и по-женски глубоким теперь напоминал визг нашего Золотинки в моменты лютого голода. — Не вздумай принимать его приглашение. Очень пожалеешь потом.

Челюсть моя так и отвисла. Вот как значит? С угрозами пришла! Интересно это она от всего трио тут глотку дерет или личная инициатива?

— Лилия Яновна, будьте любезны, — я встала с места, решительно отодвигая наглую метелку в сторону, — меня Иннокентий Георгиевич ожидает. А советы свои приберегите для своих сестер. Мне они без надобности, — гордо задрав голову, заявила я и уже отвернулась, чтобы уйти, когда Лилия схватила меня за руку и впилась маникюром в кожу чуть выше запястья.

— Слушай советы сейчас, а то потом просить будешь, не дадим! — она сверкнула на меня глазами, и я чуть не запищала от ужаса — вместо глаз на мгновение показались пустые черные провалы. Не передаваемое ощущение.

Растеряв всю свою храбрость, я, что было сил, рванулась из железной хватки этой жуткой тетки! Все же я их тетками не зря в начале назвала! Лилия же, практически сразу меня отпустив, расхохоталась неприятным смехом и удалилась в отдел пиара и маркетинга, который я тут же окрестила кунсткамерой. Вот же, непечатное слово!

Пока шла до кабинета директора, разглядывала довольно глубокие царапины и размышляла. Стоит ли мне рассказать о произошедшим Иннокентию? А что собственно я ему скажу? Приструните свой гарем? Наденьте намордник своим метлам? Я даже не знаю, что эту троицу с ним связывает.

Неприятные предчувствия так и душили. Слишком уж все было хорошо, до появления новоиспеченного шефа. В жизни такое бывает редко, а я итак почти два года наслаждалась любимым делом в кругу таких же слегка ненормальных и просто замечательных людей. Правда-правда! Не было в нашем коллективе ни сплетен, ни наушничества. А все Гордеевна — мировая женщина! Для такого начальника все старались сделать что-то приятное. А вот что теперь будет? Непонятно.

Я аккуратно постучала в дверь с табличкой «Генеральный директор» и, услышав короткое «Войдите», дрожащей рукой повернула ручку двери. Иннокентий был не один, в кресле напротив вальяжно восседал крупный брюнет в шикарном костюме-тройке, а чуть поодаль с напряженным лицом что-то писала в своем блокноте Кира Гордеевна. Она лишь на мгновение подняла на меня свои зеленые глаза-сканер и вернулась к делам.

Надо сказать, что глаза нашей руководительницы ее украшение. Гордеевна, имея выдающуюся комплекцию, несла себя гордо и элегантно, чем напоминала всему коллективу императрицу не меньше. Что же касается глаз, то они у нее были цвета молодого изумруда с крапинками золота и хрусталя. Представили? Вот! Красота неописуемая! Но что-то я отвлеклась. Вид Гордеевны меня почему-то расстроил.

Иннокентий одарил меня очередной теплой улыбкой и предложил присесть в кресло рядом с его гостем, который, увидев меня, вскочил и лихо подкрутил усы, а они у него были точно как у Пуаро в одноименном сериале.

— Константин Константинович Ученый, — манерно представился он и протянул мне руку.

Наученная горьким опытом, я с опаской посмотрела на его широкую ладонь, но все же протянула руку в ответ.

— Иванна Назаровна Царева, — официальным тоном представилась я и внимательно осмотрела нового знакомого.

Этот немолодой, но привлекательный мужчина больше всего напоминал холеного кота из респектабельного дома. Улыбался он одними губами, да так сладко, что во рту у меня собралась оскомина. Сияющие медовые глаза ловили каждое движение, а когда Иннокентий, словно специально, бросил на стол ключи от машины в этих глазах вспыхнул такой азарт, что мне показалось, будто Константин Константинович сейчас прыгнет за сверкающим брелком с криком «Мяу».

— Константин мой давний знакомый и поверенный во всех юридических вопросах, — зачем-то объяснил мне директор.

Котофей Котофеевич. Тьфу! Константин Константинович послал мне свою приторную улыбку и крутанул черный ус.

— Иванна Назаровна наш ведущий иллюстратор! Вы же видели панно у входа с изображением нашего Лукоморья? — гость закивал и с интересом сверкнул на меня медовым глазом. — Это Иванна Назаровна постаралась. Золотые руки и, конечно, талант удивительный! Так точно передать атмосферу!

Я напряглась. Не люблю, когда мне так открыто льстят. Панно я рисовала в подарок Гордеевне на юбилей и была приятно удивлена, что руководительница велела повесить мое творчество в холле над стойкой у секретаря. Понятное дело, что изображался там всем известный дуб с котом и прочие сказочные прелести. Я, правда, добавила пару персонажей от себя. Куда же без Горыныча и жар-птицы?

— Это я для Киры Гордеевны нарисовала, — не удержавшись, вставила я, чем вызвала предупреждающий взгляд любимой начальницы.

— Хм, — выдал гость, — видимо, коллектив вас очень любит. Это похвально, — медовые глаза зыркнули на бледнеющую Гордеевну. Не уж то, это так плохо, что мы ладим с руководителем?

Иннокентий, все это время сверливший меня своими черными очами, недовольно поджал губы.

— Надеюсь, вы и для меня что-нибудь изобразите, — слова прозвучали как приказ, и это мне очень не понравилось. — Как прошла экскурсия?

Я постаралась улыбнуться, но вышло видимо не очень.

— Мне сложно судить о том, что понравилось нашему новому отделу маркетинга, а что нет.

В глазах у Иннокентия промелькнула насмешка, и он лукаво улыбнулся своему гостю.

— Но я уверен, что вы поладили с нашими метелочками, — я явственно ощутила, что он надо мной издевается и прекрасно знает, как повлияли его улыбочки на ситуацию.

— Конечно, — я с усилием растянула губы в улыбке, — мы нашли много общих тем.

Тут мне на выручку пришла Гордеевна и заявила, что у меня сроки горят по иллюстрациям к «Незнайке», и я должна приниматься за работу. Иннокентий меня задерживать не стал, хвала небесам, и я метнулась горным козликом на свое рабочее место.

Радостно усевшись за эскизы, я наконец-то расслабилась, но не прошло и часа, как мне пришла смска от директора с напоминанием о вечерней встрече. Вот, блин! А я ведь почти забыла о нашем утреннем уговоре!