Ваше Сиятельство 11

Глава 7 Наташа нервничает

Вопреки моим опасениям, Бабский не побежал, на его лице даже не отразилось ожидаемого испуга.

— Ваше сиятельство! — он, не соглашаясь со мной, мотнул головой. — Но я не брал эйхос с собой! Мой остался в сейфе, в который мы сдавали вещи. Все было согласно вашим требованиям. А этот, — виконт указал на эйхос, что был у меня в руке, — только что купил в «Barluk’s Electric Things». Посмотрите — он же новый, упаковку я выкинул. Но можете убедиться по состоянию — новый.

— Наташ, проверь, пожалуйста, есть ли в нем контакты и какое-то содержимое, — я передал устройство связи Бондаревой, уже понимая, что эйхос действительно новый, не российский — на этом красовался сребристая эмблема английской корпорации «Silver Duck». — Объясни, Сэм, на кой хрен ты его так поспешно купил?

— Ну просто. Я привык к этим штукам. Эту модель я хорошо знаю. Я же жил здесь, правда в другом конце Лондона. Купил, потому что в нем карта и полезные указатели. Смотрел по районам, где нам удобнее остановиться. Я даже метку сделал на Грин-роуд, там есть интересный отельчик, не помню названия, что-то про заблудшую лошадь, — Бабский смотрел на меня и хлопал ресницами честнейших глаз.

— Знаешь ли Сэм, когда я увидел тебя с эйхосом, то у меня возникло острое желание с тобой серьезно поработать. И сейчас оно как бы еще не растворилось. В общем так: я — человек понимающий, даже мягкий, не слишком самодур, но никаких эйхосов и прочих опасных вольностей больше не потреплю — расстреляю нахер! — последнее я сказал не на полном серьезе, и заметил как глаза Натальи Петровны мигом оторвались от экранчика «Silver Duck» и с недоумением уставились на меня. То ли моя неожиданная угроза и резкость произвели на нее такое впечатление, то ли крепкое словцо, непривычное для ушек баронессы. — Твой великолепный «Silver Duck» будет у Натальи Петровны, — решил я, продолжая серьезное общение с Бабским. — Если сильно припечет посмотреть карту Лондона, то у нее попросишь и будешь наслаждаться картой только в ее присутствии, даже в сортир с эйхосом отлучаться запрещаю. Все, в эрмик! Порядок прежний Бабский снова на переднее сидение, — я кивнул на подъехавший «Simon CT» из заднего окошка которого выглядывала Элизабет.

— Нам на Кэмброк-роуд 112, — сказал драйверу, плюхнувшись на задний диванчик рядом со Стрельцовой.

Бондарева устроилась справа от меня, все еще занятая осмотром содержимого эйхоса. Когда эрмимобиль, засвистев генератором, пыхнув паром, тронулся, Наташа заключила:

— Все чисто, ни одного контакта. Карты, комикс, кстати неприличный, и какая-то реклама. Все это, наверное, предустановленное. Кроме комикса, — заключила она и когда «Simon» набрал ход Наташа шепнула мне на ухо: — Знаешь, даже отлегло на душе. Очень волновалась. Не хотелось, чтобы было так…

Если честно, и мне бы не хотелось. Людей, которые рядом со мной, я очень быстро начинаю считать своими. Причем это свойство именно Астерия. Если потом оказывается, что этот человек вовсе не тот, за кого я его принимал, то возникает сильное разочарование. Вот и Бабского я потихоньку начинал считать своим несмотря на то, что мы познакомились недавно. Но трепетные струнки души — это одно, а суровая реальность и необходимость — другое. Процедуре «Инквизитора» Лешу придется подвергнуть в любом случае, и будет ему точно не до смеха и комиксов с порнографическим содержанием. Только я решил перенести эту неприятную процедуру на вечер, хотя, как увидел его с эйхосов в руке, был позыв сделать сразу по приезду на Кэмброк-роуд 112.

Примерно минут через сорок «Simon» столичного извоза выпустил облако пара и остановился у краснокирпичной двухэтажки прямо напротив продуктовой лавки с надписью «Holiday Every Day». Насколько я помнил, по адресу Кэмброк-роуд 112 нас интересовала дверь с номерком «2». Пока Бабский занимался багажом под присмотром Элизабет, я подошел к нужной двери и нажал кнопку звонка, бронзовую, большущую, хоть пятерню прикладывай.

— Может мне сначала следовало просканировать? — Наташа тут же оказалась рядом со мной.

— Не следовало. Уже сделал это немного по-своему, — я прислушался к звукам за дверью. Моя интуиция была спокойна, и перенос внимания на тонкий план показал, что в потенциально нашей части дома сейчас только один человек, женщина.

Примерно через пару минут раздались шаги и зажужжал электрический замок.

— Чем могу быть полезна? — дверь открыла дама лет пятидесяти с пепельными, аккуратно уложенными волосами. Ее внимательные карие глаза на миг задержались на Бондаревой, снова вернулись ко мне.

— Мэм, надеюсь, я не ошибся адресом. Здесь сдаются комнаты для молодой семейной пары? Только мы со слугами, — произнес я, слово в слово повторяя то, что значилось на листке со словесными кодами — он был в папке графа Варшавского.

— Вы от господина Барбье? — она перевела взгляд на подошедших Элизабет и Бабского.

— Именно так, — я улыбнулся, слова «от господина Барбье» означали, что все идет штатно и мы можем заселиться. Что мы и сделали.

На втором этаже нас ждало аж пять удобных комнат, правда обставленных старой мебелью; в левом крыле располагалась просторная кухня-столовая, справа по коридору отдельно душевая и ванная, по-английски скромная. Луиза Камбер — так звали женщину, принявшую нас и должную оказывать нам всяческое содействие — провела краткую экскурсию по квартире, рассказала о некоторых нюансах пользования душем и плитой с эрминговым разогревом. После чего госпожа Камбер с нами распрощалась, пообещав заглядывать раз в день для уборки и решения иных бытовых вопросов.

В принципе жилье нас устраивало, и может быть устраивало не только на первое время, но до конца нашей Лондонской мисси. Однако я подозревал, что в поисках Ключа Кайрен Туам Лондоном мы не ограничимся. Люди, информировавшие Варшавского, утверждали, что Ключ и прочие важные прелести герцога Уэйна находятся где-то на северо-западе Лондона, но на этот счет лично у меня были сомнения.

Еще до того, как мы определились с комнатами, я попросил наших менталистов поработать над защитным экраном. На данный момент эта штука была для нас важнейшей, потому как у людей того же Уэйна и британских служб есть свои хорошие менталисты. Как только они поймут, что мы в Лондоне, то сразу приложат максимум усилий, чтобы найти нас через ментальное экзосканирование. Кстати, именно этим способом я собирался искать Майкла Милтона. Такой поиск очень непрост, но возможен, и я думаю при талантах Бондаревой, помноженных на мою энергию, даст нужный результат.

Пока первоочередной задачей была ячейка в камере хранения на вокзале Майл-Энд, куда я собирался направиться вместе с Элизабет, как только мы разберем вещи. При этом меня не отпускала мысль, что оставлять Бабского наедине с Наташей нежелательно и даже рискованно.

Стукнув трижды в дверь комнаты Натальи Петровны, я открыл створку и… почти вошел.

— Нельзя! — выдохнула она, спешно натягивая юбку. — Как вы смеете, Александр Петрович!

— Ну прости, я же постучал, — оправлялся я, расплываясь в улыбке.

— Но я не сказала «войдите»! — резко ответил штабс-капитан, застегивая пуговицы.

— Я всего лишь немножко поспешил. Не думаю, что эта мелочь стоит такого волнения, — закрыв дверь, я подошел к баронессе.

— Вообще-то, врываться в спальню к даме, без ее позволения, тем более, когда она переодевается — не мелочь! — ее нервные пальцы никак не могли справиться с застежкой на поясе.

— Дай помогу, — я решительно шагнул к баронессе, запустил пальцы за ее поясок.

— Елецкий! Что за наглость⁈ — восхитительные глаза штабс-капитана снова метали молнии.

— Просто помогаю, миссис Гилфорд, — я назвал ее тем именем, который она выдумала для себя при прохождении граничного контроля. — Тем более вы как бы моя жена.

— Забудь об этом! — она крепко сжала мои руки у себя на пояске.

— У тебя не только красивые глаза, но и очень красивые ноги, — полушепотом сказал я. Сказал это не без оснований: кое-что удалось увидеть в момент, когда Бондарева спешила надеть юбку. — И пришел я по делу… — продолжил я, справившись с ее пряжкой и крючками на поясе.

— Ты наглый, самоуверенный тип! — Наталья Петровна больше не пыталась сразить меня ментальной атакой, хотя я чувствовал ее давление.

— А давай, из сказанного тобой оставим только слово «уверенный». Разве мужчина должен быть иным? — я взял ее ладонь и поднес к своим губам, не прекращая смотреть в глаза Баронессы.

— Говори, по какому делу, — Бондарева не пыталась вырвать свою руку, и эта мелочь уже была хорошим знаком.

— По делу нашего веселого Сэма, — я поцеловал ее пальчики. — Сейчас мне с Элизабет придется уйти. Опасаюсь оставить тебя наедине с ним.

— В каком смысле, опасаешься? Я гораздо больше опасаюсь оставаться наедине с тобой, чем с Бабским, — Наташа усмехнулась с заметным ехидством.

— В смысле таком, что я в нем по-прежнему очень не уверен. Ты можешь отвлечься, что-то не уследить. Предположим, он — человечек засланный и у него есть какие-то опасные заготовки. Сама понимаешь, здесь много разных вариантов: снотворное в чай или нечто похуже, ментальная атака, которую ты не ждешь, просто тупо физическая сила, завладение эйхосом, который у тебя — все это, разумеется, крайне маловероятно, но надо перестраховаться, — пояснил я.

— Чтобы всего этого гарантированно не случилось, его не нужно было брать в группу, — с недовольством повторила она то, что уже говорила много раз.

Признаться, я начал сожалеть, что привез в Лондон проблему по имени «Сэм». Можно было поработать с ним «Инквизитором» еще до нашего вылета, но, с другой стороны, у меня не было на это времени. И проблемы… они разнообразят мою жизнь. В этом вопросе Наташа меня просто не поймет, и вряд ли кто поймет пока не проживет с десяток другой жизней.

— Давай ты не будешь делать меня во всем виноватым, и мы будем исходить из реальностей? — предложил я.

— Как скажешь. Решения начальства не обсуждаются, — наверное этими словами Бондарева хотела меня поддеть.

— Есть три варианта. Первый, я его запираю в туалете. Шутка, — я рассмеялся. — Хотя для такого шутника как Леша ее вполне можно претворить в жизнь. Второй: я его беру с нами, что крайне нежелательно. И третий: рискну оставить его с тобой.

— Вариант три. Я не беззащитная девочка, а штабс-капитан, получившая звание вовсе не за красивые глаза и ноги. Я обладаю приемами рукопашного боя. Конечно, мои навыки далеки от совершенства, но постоять за себя могу. В серьезных вопросах я гораздо более внимательна чем ты, и неожиданной ментальной атакой он меня точно не пробьет. И до вашего возвращения чай я не собираюсь пить, хоть со снотворным, хоть без.

— Ты прекрасна. Дай поцелую, — я обвил рукой ее талию.

— Руки! И губы тоже! — она уперла ладонь в мой подбородок. — И на выход. Можешь спокойно идти на вокзал со своей Элизабет. За меня не надо беспокоиться.

— Хорошо. Постараюсь там не задерживаться. Сегодня вечером будет небольшое шоу с участием Сэма, правда он об этом пока не знает, — я отступил. Разумеется, это было лишь маленькое тактическое отступление, чтобы еще раз полюбоваться Наташей со стороны.

— Ты будешь спать с Элизабет? У вас одна комната, да? — просила она, когда я направился к двери.

Хоть я не менталист, но я умею чувствовать и интонации голоса, и ментальный посыл сказанного. Госпожа Бондарева была этим где-то обеспокоена.

— Хочешь быть на месте Элиз? — с улыбкой я повернулся к ней.

— Наглец! — выдохнула она, но злости в этом не было ни капли.

— Наташ, ну признайся, ты немного ревнуешь? А может даже не немного, — вопрос для меня был так интересен, что я вернулся.

— Артемида-заступница! Какой же ты самоуверенный тип! — баронесса схватилась за голову. — Но надо отдать должное: с фантазией у тебя очень хорошо!

— Не самоуверенный, а уверенный. Потому, что я знаю, что могу, а что нет. Я очень редко себя переоцениваю. И, кстати, поверь, я не занимаюсь самолюбованием, — сейчас я сожалел, что не могу продолжить милое общение с Бондаревой — меня ждала Элизабет.

— Иди, давай! Не действуй мне на нервы! — Наташа указала мне на дверь, улыбка на ее губах говорила о том, что она вовсе не желает моего исчезновения.

Я вышел, взял свою куртку и поспешил к своей чеширской кошечке.

— Идем, моя дорогая, — сказал я Стрельцовой — она сидела в ожидании на диване и листала какую-то лондонскую прессу.

— Я бы предпочла с тобой в ванную, но мы на службе, — в ее серых глазах было целое море похоти.

При этом мне показалось, что Элизабет нравится то, что происходило: нравятся эти риски, непредсказуемость, эти чертовы шпионские игры. Она начала осваиваться со своей новой ролью как-то необычно быстро.

— Ванна будет перед сном. И сон в одной большой постели на двоих, — я взял ее руку, и мы пошли к лестнице.

О том, что какие-то ублюдки убили Пижона и Гончего, Харис узнал лишь утром по пути из Брайтона в Лондон. Просматривал сообщения на эйхосе и охренел от предпоследнего сообщения. Даже ударил по тормозам, съезжая на обочину.

Первое, что он сделал, набрал номер Боксера и проорал в эйхос:

— Суки, блядь! Пижон был пустой⁈ Говори быстро или вам всем пиздец! И думайте, землю ройте, кто мог это сделать? Неужели, эти ублюдки Графа или Таблетки⁈ У нас же с ними мир! Ну как так! Как⁈ Блядский мир! Никому верить нельзя! — тяжелым кулаком он трижды ударил по рулю. Отдышался и поехал дальше, теперь уже разогнав свой новый «Лотос» до предела так, что перегретый котел то и дело травил с визгом пар.

Ответ от Боксера пришел через несколько минут:

«Пустой был. Все в я ячейке как обычно. Но…», — здесь басовитый голос Боксера сменила долгая пауза и чей-то шепот. — «Но ключей при нем нет. Пришли люди господина Гринфилда, а ключей нет. И кода к ячейке нет. Код сам Пижон менял».

Харис матерился до самого Лондона, лишь подъезжая к скверу на Элисан, он чуть успокоился. Свернул в переулок и припарковал «Лотос» на стоянке, где для него всегда было свободное место. Дымя сигарой, он поднялся по гранитным ступеням к башне Клиффорда.

— Добрый день, господин Флетчер, — приветствовал его старичок-привратник.

— Пошел на хуй! — сквозь зубы отозвался Сладкий Харис и выплюнул потухшую сигару.

Подъемник пришлось ждать необъяснимо долго. Это бесило. Хотелось разворотить дверь.

Наконец заскрипел механизм, подошла платформа, поднявшая господина Флетчера на 17 этаж к его так называемому офису. Когда он вошел в кабинет, огромный с большими панорамными окнами, из которых была видна даже Темза, его приветствовало несколько голосов и тут же наступила тишина.

Харис расстегнул воротник, помотал головой и плюхнулся в пышное кресло, заскрипевшее новой кожей.

Все, затаив дыхание, ждали, что он скажет по поводу случившегося помимо того, что сказал в трех сообщениях по эйхосу.

— Что это за шмара? — взгляд Сладкого Хариса упал на заплаканную блондинку с яркоокрашенными губами.

— Это Проказница — шлюха их «Three Old Barrels». Она — свидетель, — пояснил Боксер, недобро глянув на Элизабет.

— Свидетель? — не понял Харис.

— Ну, да. Она видела тех, кто завалил Пижона и Гончего. Кэрби, кстати, тоже может не выжить, — дополнил всю трагедию произошедшего лысоватый мужичок, сидевший рядом со шлюхой.

— Рассказывай: что видела, что знаешь. Ты вообще знаешь, кто эти мрази? — господин Флетчер со всей суровостью глянул на проститутку.

— Я только одного знаю, господин, ацтека немного знаю. Его называют Чику. Он из Уайтчепеле, из тех, что Черные Кости, — шмыгнув носом, ответила Элизабет.

— Он стрелял? — Харис свел густые брови.

— Нет. Стрелял второй. Чику его называл Профессор. И кажется, еще Котенком, — ответила она, справа послышался чей-то смешок. — Он с виду в самом деле как профессор, такой весь правильный, умный. Вот он пошел в туалет и потом началась стрельба. Как стреляли я не видела. Я очень испугалась, господин Флэтчер, хотела спрятаться под стол.

— Ублюдок! Чертов ублюдок! — в нервной задумчивости Харис просидел несколько минут. Потом, прикрыв глаза, сказал: — Давай, Грин, посылай людей в Уайтчепеле, пусть землю роют! Чтобы к вечеру этот Чику с тем, кто стрелял, были у меня! Костлявого тоже сюда волоките! С него перового сдеру кожу, если ячейка пуста! — тяжелым кулаком Харис ударил по столу. — Эй, Бокс, а там в сортире точно ключей не было? Может где на полу валяются?

— Нет, босс, это все проверили. У Пижона они карманы обчистили — вообще пустые. Такое ощущение, что знали, что он с ключами. Может их Таблетка нанял? Ведь может, через подставных, — предположил Боксер.

— Может, — Флэтчер скрипнул зубами. — Тогда так: сейчас главное ячейка. Посылай людей на Майл-Энд, пусть вскрывают ячейку. Тем более у твоих уже опыт есть. Этих ублюдков тоже найти до вечера. Но главное ячейка!

— Если наши начнут ломать камеру, вокзальные могут полицию вызвать, — предупредил Боксер.

— Так вы потише. Уж постарайтесь! — с раздражением отозвался Сладкий.