Ваше Сиятельство 11

Глава 17 Бабскому плохо

Пока мы спускались по этапам длинной лестницы, нимфы успели оставить ужин на поляне и удалиться. Я заметил лишь две последних, уходящих по тропе, справа от кипарисовой аллеи. Не припомню случая, чтобы в прежние времена нимфы прислуживали людям. Если такое случалось, то подобные события точно считались огромной редкостью, потому как нимфы по статусу приближались к богиням, было их вовсе не много и люди почти каждую знали по имени. Теперь же этих божественных созданий не менее тысячи: на Земле они встречаются только в особых, заповедных местах, а вот в небесных хорах их стало много. То, что Гера в качестве служанок использует нимф, а не обычных женщин, для меня стало неожиданностью. Да, супруга Громовержца, всегда выделялась величием: ее дворец славился особой роскошью, владения размахом, храмы и жрицы в них божественным блеском — на то она и Величайшая. Такой была при Зевсе, еще более расположенной к внешнему блеску стала при Перуне. Вот только мир теперь стоял на перед значительными изменениями, должными произойти как в жизни самой Геры, так и жизнях других небожителей. На это в разговорах со мной намекала супруга Громовержца, об это упоминала Артемида, ссылаясь на исчезнувшие записи в Вечной Книге. Ведь все мы знаем, если в Вечной Книге исчезают страницы, то будущее теряет определенность и близки серьезные потрясения.

Пока мы не спустились с последнего этапа лестницы, я ненадолго задержался на площадке между двух статуй, чтобы издали глянуть, как решаются вопросы с лечением барона Милтона. Ожидал увидеть его уже на ногах, но нет: Майкл лежал в центре мраморной плиты, испещренной древними знаками. Возле него журчали священные источники, стекавшие по желобкам. Лежал брат Элизабет неподвижно, видимо пребывая во сне или даже без сознания. Тем временем суровый врачеватель Асклепий мирно трапезничал, расположившись на траве под оливой, попивая вино из хрустального фиала и заедая его лакомствами из серебряных блюд — нимфы не обделили вечерним подношением и его.

— Ваше сиятельство, все же хорошо здесь! Очень хорошо! — призналась штабс-капитан. — Такой воздух: дышишь и от каждого вздоха по телу будто расходится приятная сладость! Такие сказочные виды! И на душе удивительное умиротворение. Я бы назвала это умиротворение коварным, ведь наши дела в Лондоне складываются не лучшим образом. Как бы не расслабились мы здесь во вред нашей миссии.

— За это, Наташ, не переживай. Ситуация под контролем. Сейчас решим вопрос с Бабским, дождемся, когда Асклепий поставит Майкла на ноги или хотя бы успокоит, что тот будет полностью здоров, и можно просить Геру выпустить нас. Ты бы хотела здесь остаться на день другой? — полюбопытствовал я.

— К чему такие вопросы, Александр Петрович? Я вызвалась участвовать в важной и очень серьезной операции на территории наших врагов. Бездельничать себе в удовольствие у меня времени нет. Да, я бы хотела, но даже если сама богиня предложит мне задержаться, я отвечу отказом, потому как не могу себе это позволить. Надеюсь, ты то же это себе не можешь позволить, пока мы не доберемся до Ключа Кайрен Туам, — Наташа легко спрыгнула с трех последних ступеней — они давно раскрошились от времени.

— Ключ — наша цель, которая обязательно будет достигнута. Но смею заверить, самая верная дорога к цели далеко не всегда должна быть самой трудной. Иногда бывает так, что желаемое само падает в руки без видимых усилий. Кстати, в магии есть такой раздел, называется событийная магия. Маги, практикующие ее, работают именно над тем, чтобы желаемые события случались без слишком тяжелых усилий. Такая магия почти равна чуду, ниточки которого доступны лишь богам и далеко не всем, — я все еще поглядывал в сторону Асклепия, думая, что он один из тех, кто умеет дергать за ниточки, ведущие к чуду.

— Ты шутишь, при чем как-то несмешно. В магии нет такого раздела, — отозвалась Бондарева.

— Нет так нет, — я пожал плечами, зачем спорить, если Наталья Петровна мало что знает о древних магических школах. Вспомнил, что не так давно Асклепий возродил меня из того, что осталось от тела Елецкого после удара молнии Перуна — без сомнения, это было чудом, невозможным с точки зрения современной магии и науки. Тогда я очнулся во владениях Артемиды и Ольга была рядом, мы вместе наслаждались прогулками по лесам и горным тропам возле дворца Небесной Охотницы.

Ольга… Хотя мы расстались всего три дня назад, я уже скучал по ней. К огромному сожалению я до сих пор не отправил ей сообщение, потому как у меня просто не было на это времени — Гера и произошедшее с Майклом перевернули все мои планы. А говорить что-то Ольге в спешке мне не хотелось.

— О чем ты задумался? — неожиданно спросила Бондарева, замедляя шаг. — Уж не обиделся на меня?

— Нет, Наташ. Если честно, то задумался об Ольге Борисовне. Кстати, она не была здесь, во владениях Величайшей, но зато была во дворце Артемиды. В те дни я был куда менее живой, чем Майкл. Хвала Асклепию — он дважды вырвал меня у смерти. Если интересно, об одном из этих необычных случаев потом расскажу. Сейчас попрошу, подыграй мне с Бабским, — мы почти подошли — я уже слышал голос поручика, рассказывавший Элизабет какую-то веселую историю.

— Что я должна сделать? — спросила штабс-капитан, становясь серьезной, собранной.

— Сама решишь по обстоятельствам — ты же умная девочка. Просто подыграешь, в зависимости от того, как пойдет с ним разговор. Я не хочу его принуждать к процедуре «Инквизитора». Лучше будет, если он сам согласится на эксперимент, — последние слова я сказал почти шепотом — мы уже обогнули кусты олеандра, и до Бабского со Стрельцовой оставалось пройти чуть больше полусотни шагов.

Они сидели на траве, прислонившись к мраморному основанию чаши Светлого Источника. Там же была расстелена скатерть, уставленная серебряными тарелками с фруктами, салатами и неведомыми мне блюдами. Посреди импровизированного стола возвышался кувшин с вином из тонкого хрусталя и второй чуть побольше с водой.

— Александр Петрович! Какие девушки посещали нас! — не скрывая восторга, известил виконт. — Они в самом деле нимфы? Святятся будто редкий жемчуг! Глаза точно море в сиянии! А вы, как особый ценитель женской красоты, пропустили такое божественное представление!

— Алексей, разве допустимо восхищаться другими дамами, пусть они трижды божественные, когда здесь, рядом наши земные? Баронессе Стрельцовой это может не понравится. Похоже, что Наталья Петровна тоже полна возмущения, — я еще не дошел до центра поляны, а Элизабет легко вскочила и поспешила мне навстречу.

Мы обнялись — просто ей так хотелось.

— Все успешно? — шепотом спросила она.

Я не знал, что она имеет в виду и ответил:

— Если ты про Майкла, то не волнуйся. Сейчас он спит — видел лишь издали. Обещаю, Асклепий поставит его на ноги. Не сомневайся ни на секунду, просто наберись терпения, — я чувствовал небольшую вину перед Элиз из-за того, что не поверил, что она якобы видела брата на Майл-Энд и отнесся к этому как к пустому выверту ее психики.

— А с Наташей все успешно? — едва слышно спросила англичанка.

— Да, — коротко сказал я и чмокнул ее в губы, не желая сейчас погружаться в этот вопрос.

— Поручик, вы что-нибудь слышали о процедуре «Гарад Тар Ом Хаур»? — неожиданно спросила Бондарева. При этом она произнесла неведомые в этом мире слова с удивительной точностью и даже повторив мои интонации.

Я напрягся, опасаясь, что Наташа сейчас сыграет не в ту игру, которую я от нее ожидал, или скажет что-то лишнее.

— Град Та… Как, как, Наталья Петровна? — Алексей не донес до рта ложку с салатом.

— Полагаю, не слышали. Лично для меня это нечто новое. Александр Петрович желает нам продемонстрировать кое-что из особых ментальных техник, кстати, неизвестных нашим школам. Я пока не совсем понимаю, откуда он черпает эти знания, но мне очень интересно, как все это выглядит на деле. Для эксперимента нам нужен достаточно смелый мужчина. Не желаете попробовать? — штабс-капитан устроилась у края скатерти, скрестив ноги по-восточному.

— Вы серьезно, Наталья Петровна? Вот до чего доводят прогулки с виконтом Макгратом! Тайком договорившись, меня уже записали в подопытные кролики! — он расхохотался, уронив часть салата на скатерть. — Конечно же, я согласен! Когда это отважный Самуэль Синклер отказывался от экспериментов⁈

— Хочу тебя, Сэм, предупредить, — я решил продолжить его дурачество с нашими путаными именами, чтобы все происходящее пока выглядело несерьезно, — эксперимент очень непрост. Под моим ментальным влиянием тебе может захотеться говорить вовсе не то, что ты обычно говоришь… ну, скажем так, в здравом уме и при обычном расположении духа.

— Ой, пугаете? Будьте уверены, ваша милость, нет такой силы, которая заставила бы Сэма потерять его обычное расположение духа. Сейчас только воды глотну и я к вашим услугам, — он потянулся к кувшину.

— Ну раз вы так отважны, тогда еще один нюанс: в процессе данной процедуры, вы можете испытывать дискомфорт, возможно очень сильный дискомфорт — прошу не пугайтесь, таковы реакции ментального влияния. И вы же все-таки не обычный человек, а маг менталист: полагаю, вам самому будет интересно пронаблюдать за собственными реакциями и потом поделиться с нами наблюдениями, — вот здесь, я не раскрыл правду до конца, ведь при использовании «Инквизитора» реакции могут быть очень необычными и даже иметь серьезные последствия для здоровья. Я, конечно, не садист, и намеренно мучить его не собирался, но для его тела, в том числе ментального, и для его психики могли быть нежелательные последствия. Надеюсь, мой немалый опыт подобных практик поможет избежать серьезных неприятностей.

— Вы меня на испуг не берите, ваша волшебная милость. Страха для Самуэля Синклера — явление чужеродное. Кстати, этот Гарад Та Охр… это на каком языке? — Бабский отпил из серебряной чаши и уставился на меня своими большими, веселыми глазами.

— На лемурийском. Если быть точным на келитском диалекте третьего тысячелетия Коралового Царства, — ответил я, присев на корточки между ним и Бондаревой.

Бабский снова расхохотался, едва не брызнув водой:

— Ох, как звучит! Сказочно! Ну давайте, ваша лемурийская милость. Этих словечек вы у господина Майкла Милтона нахватались? Он же специалист по древнейшей истории, которой, возможно, вовсе не было.

— Нет, Сэм, Майклу эта история вовсе не знакома. Да никому в этом мире она не знакома. Готовы? — я повернулся к нему, потом перевел взгляд на Стрельцову и попросил: — Элиз, я тебя очень прошу, все, что услышишь и увидишь во время этой процедуры, должно остаться тайной, известной только нам. Ни слова ни Ленской, ни даже Майклу. И тебя, Наташ, прошу о том же самом — никому ни слова! Или только после согласования со мной.

— Я могу следить за твоими действиями ментально? — подавшись вперед, спросила Бондарева.

— Можешь. Но если ты думаешь перехватить схему процедуры, то у тебя ничего не выйдет. Хотя попробовать можешь, — подсел еще ближе к Бабскому. — Готов, Сэм?

— С нетерпением жду! Являйте свою лемурятину! — взгляд Бабского стал веселым до дикости.

«Ему бы в цирке выступать», — подумал я, выходя на тонкий план и чувствуя очень плотное внимание со стороны Бондаревой. Все-таки Наташа — сильный менталист: если ей хотя бы часть моей энергетики, да отказаться от академического мышления, то она точно стала бы сильнее Хиллари. Когда я начал сканировать ментальное тело поручика, Бондарева неотрывно следовала за мной, и даже немного мешала мне — таким плотным был луч ее внимания.

Бабский тоже оказался крепким орешком, хотя он пока еще не пытался стать в защиту, найти уязвимые точки для привязки оказалось не так просто. Несколько раз, я заходил с разных сторон, с закрытыми глазами слушая его веселую болтовню. Я не спешил и действовал наверняка. Минут через пятнадцать немалых усилий, мне удалось добиться желаемого, и я активировал «Гарад Тар Ом Хаур».

Алексей Давыдович резко дернулся вперед, уронил чашу и почему-то потянулся к хрустальному кувшину с вином. Схватил его, высоко подняв, и уставился на меня, приоткрыв рот, глядя так, словно я вселял в него смертельный ужас. Кувшин виконт не удержал, пальцы сами собой разжались, и тот упал, ударившись о тарелку, разлетелся кусочками цветного стекла. Лужица красного вина разлилась по столу, увлажнила одежду Алексея.

— Ох ты, блять! — ставленным голосом выговорил Бабский. — Это что получается⁈

— Не сквернословьте, поручик! — возмутилась Бондарева.

— Как ты, Сэм, себя чувствуешь? — спросил я, делая Наташе знак рукой, чтобы она не вмешивалась.

— Я… я… блять!.. — Бабский стиснул зубы, зажмурился и прижал кулаки к вискам. Он всеми силами пытался войти в ментальную защиту, и зря — эти усилия делали крайне неприятные ощущения в его теле еще более выраженными. — Я не Сэм! — процедил он, потряхивая головой.

— Прекратите, Александр Петрович! — прошептала штабс-капитан. — Это уже слишком!

— Не вмешивайся. Потерпи и он еще немного потерпит. Другого пути нет, — ответил я, вынужденно отвлекаясь и сожалея, что предварительно не проинструктировал баронессу.

— Я не Сэм! — прохрипел Бабский и потянулся к ножу — изящному столовому ножу, с серебряной ручкой и закругленным кончиком лезвия. Убить кого-нибудь таким было нельзя, а травмы нанести можно.

Я его опередил, схватил нож раньше и отбросил в сторону Элизабет, которая все это время пребывала в напряженном внимании, но не проронила ни слова.

— Леш, то, что ты — не Сэм, это хорошо, — мягко сказал я. Этот действительно было хорошо, потому как косвенно указывало: «Инквизитор» работает правильно, и ментальные процессы в Алексее Давыдовиче отвергали все ложные утверждения.

— Моя голова! Голова взорвется! — скрипя зубами, процедил Бабский, его потряхивало все сильнее.

— Не взорвется. Эти ощущения ненастоящие — их нет на физическом уровне, — я взял его за руку — он попытался ее вырвать, но сдался. — Убери внимание с области Сеуду, очень советую, направь его во вне, — продолжил я. — Сейчас ты борешься сам с собой — это так же глупо как душить самого себя. Давай, все внимание во вне, затем принятие моих установок — сразу станет легче. Обещаю.

— Надо было предупреждать, граф! Я на такое не соглашался! — Бабский зарычал, комкая край скатерти, потянул ее на себя.

Элизабет удержала ее за другой край, штабс-капитан тоже помогла, сдвинула тарелки.

— Направил! Что дальше? — вытаращив глаза поручик смотрел на меня точно на демона.

— Отлично. Сейчас отпустит. Уже отпускает. Молодец. А теперь всего лишь отвечай на мои вопросы и главное, не пытайся уйти в блокировку — только сделаешь себе больно, — я сел поудобнее, удерживая часть внимания на тонком плане. — Кто ты на самом деле?

— Бабский Алексей Давыдович, виконт, поручик спецподразделения «Грифон» в рамках программы «Сириус». Родился в Твери 12 мая 4321 года от Перунова Торжества. Отец неизвестен. Отец, блять, неизвестен! — виконт явно занервничал, хотя его состояние до сих пор никак нельзя было назвать спокойным.

— Хорошо, Леш. Говорить правду приятно, да? — я переглянулся с Бондаревой — она не убирала внимания с моего ментала.

— Навсегда и смотря какую, — он набычился.

— В какие годы ты жил в Лондоне. Какие причины, цели проживания здесь были? — спрашивая его, я проверил точки привязки шаблона.

— С 22 августа 4337 года по 1 декабря 4340 года. Потом еще полгода, с 11 сентября 4344 по средину февраля 4345 — дату уезда не помню, — простонал он так, будто от этой незначительной забывчивости испытывал страдания.

— Хорошо. Цель проживания в Лондоне? — строго спросил я.

— Сначала не было целей — сопровождал маму. У нее были личные отношения с графом Джеймсом Хаггардом. Потом проходил курсы менталистов при университете Эри Ксео, — виконт постепенно успокаивался, и я понял, что пришла пора более важных вопросов.

— В Лондоне на тебя выходили какие-либо люди из британских спецслужб? Предлагали сотрудничество или какие-нибудь отношения? — спросил я, не сводя с него взгляда.

— Выходили. Да… Было дело… Некий Пол Олдридж, чтоб его! Я его вовремя раскусил. Понял чего он ко мне липнет. Позже понял, кто он и что имеет отношение к маркизу Этвуду. Но я не согласился на его предложения. Как разобрался что к чему, сразу послал его подальше. Примерно через неделю я вернулся в Россию, — Бабский хрипло выдохнул. — Воды, с вашего позволения! Воды!

Я сам налил ему в чашку и, поднеся ее ко рту виконта, спросил:

— В мою группу для текущей операции в Лондоне кто тебя направил? Это же не твое личное желание?

— М-м-м… — Бабский сделал глоток и оттолкнул мою руку.

Я почувствовал, как активировалась область в его сознании, которая была закрыта — видимо о ней говорила Бондарева.

— Ваше Сиятельство… Я не должен этого говорить! Есть запрет!.. — он снова замычал, и когда я повторил вопрос, поглядывая на штабс-капитана, все-таки с натугой произнес: — Ваш архимаг… из Верховной Коллегии.

— Кто⁈ — Наташа даже привстала, упираясь руками в скатерть.

— Ваш муж… Рыков Гермес Степанович, — проговорил поручик, кое-как справившись с непослушным языком.

В этот момент я понял, что на Алексея наложили блокировки еще и на физическом уровне.