Ваше Сиятельство 11

Глава 16 Тайная миссия штабс-капитана

— Астерий! Кто позволял сюда прийти⁈ Я же сказал, не мешать! — закричал Асклепий, увидев меня и Элизабет на повороте дорожки.

— Вы здесь, ваше сиятельство⁈ Если я умер, то каким образом вы появились на Небесах⁈ — Майкл заметил первым меня, вскочил на ноги, но не устоял, вскрикнул по неясной мне причине и тут же упал наземь.

— Он вам нужен живой и здоровый или калекой⁈ — голос врачующего бога стал еще громче, седая борода вздыбилась.

— Мои извинения, Добрейший из Небесных! Уж не суди строго: слишком велика радость — не удержались! — ответил я, останавливаясь и придерживая Элизабет.

— Элизабет! Но как это может быть⁈ Элиз!.. — Майкл попытался встать, отчаянно хватаясь за край каменной плиты — руки его явно не слушались и были слишком слабы. — Значить, я все-таки умер! Элиз!.. Почему вы здесь вдвоем⁈

— Уходите отсюда! Не смейте приближаться, пока я вас не позову сам! — Асклепий сердито топнул ногой, поставил на мраморный пьедестал чаши и бросился к барону Милтону. Принялся затягивать на верх плиты, держа того за руки.

— Позволь, помогу поднять, — было вызвался я, но поймав гневный взгляд бога остановился.

— Идем, Элиз. Придется подчиниться, чтобы не навредить, — я обнял англичанку, которая, глядя на Майкла замерла и не могла сдвинуться с места. — Элиз, идем! — настоял я и повел баронессу к дальней мраморной купальне, где журчала вода одного из множества Светлых Источников Геры.

Там, на поляне за кустами цветущего олеандра в тревожном ожидании сидела Бондарева с виконтом Бабским.

— Здорово получается, ваше сиятельство, — подал голос Алексей, когда мы приблизились. — Это как нам понимать?.. Вот мы тут с Натальей Петровной гадаем: настоящие ли это боги или все видение. Если видение, то надо признать, сила вашего ментального давления на наши умы просто невозможной величины. А если это…

— Да, Алексей Давыдович, признать надо, что логичность твоих умозаключений имеет величину просто невозможную. Если продолжить твои рассуждения, то получается, что я, вместо того чтобы вырвать у смерти барона Милтона, решил всех одурачить — поиграть в бессмысленные иллюзии. Наслал видение, будто появились какие-то там боги и делают вид, что исцеляют Майкла. Так по-твоему? — я сел на каменную скамью напротив него, бросив взгляд на штабс-капитана: было интересно, разделяет ли она глупость, озвученную поручиком.

— Ну, нет, не так. Просто, если боги настоящие, то… — Бабский возвел свои веселые глаза к небу, заулыбался.

— Что «то»? — мне стал интересен ход его мыслей.

— То каким образом вы это… целовались с самой Артемидой? Так же не может быть, — произнес он, не прекращая любоваться закатом и золотистыми облаками, наплывавшими со стороны снежных гор. — Вот Наталья Петровна говорит…

— Молчите, поручик! — тихо шикнула на него Бондарева.

— А ваша версия, Наталья Петровна, какова? — спросил я, очередной раз отмечая, что Наташа на самом деле очень похожа на Афину. Хотя похожа она только внешне. Характер у штабс-капитана куда более капризный. С другой стороны, мы с Афиной друзья с древних времен, вместе мы пережили много приключений, и это одна их причин, почему Светлоокая так расположена ко мне. Ведь с другими она бывает вовсе не мила.

— Корнет, я в состоянии отличить реальность от иллюзии, — Бондарева зачерпнула ладонью воду из мраморной чаши и брызнула в мою сторону. — Не знаю, почему с этим такие сложности у поручика. Видимо, он где-то не доучился или ему легче жить фантазиями. Моя версия такая: вы, Александр Петрович, бабник. Причем такой, каких свет не видывал!

Версия Бондаревой меня ввела в легкий ступор. От неожиданности, от извилистого полета ее мыслей, я даже не нашел сразу что ей ответить. Встал, орошенный брызгами воды из ее ладошки, и мило сказал ей:

— Дорогая, а пойдем немного прогуляемся. Познакомлю тебя с божественным владениями. Здесь так приятно, и нам есть о чем поговорить.

— Просто так прогуляемся, да? По божественным владениям? — Наташа с легкой усмешкой смотрела на меня, и я не совсем понимал, какой смысл она вкладывает в эти странные вопросы. Неужто сомневается в моей надежности?

— Хорошо, — решила она, после недолгой паузы и доверила мне свою руку.

— Элиз, очень прошу не подходи сама к Майклу. Я ничего не понимаю в лечебных методах Асклепия, но раз он так сказал, значит так нужно. Сидите с Сэмом пока здесь. А мы недолго прогуляемся, — предупредил я и, держа руку Бондаревой направился к лестнице, по которой ушла Гера.

— Хочешь сказать, что был прежде здесь и тебе эти места знакомы? — спросила штабс-капитан.

Я чувствовал ее напряжение по руке, хотя ментально это не мог определить: баронесса зарылась, и вся пребывала в особом внимании, сжатом как стальная пружина.

— Наташ, ты расслабься. Поверь, здесь тебе ничто не угрожает. Правда в той стороне, — кивком головы я указал на желтоватые скалы, видневшиеся за лесом, — обитают эринии и могут здесь быть дикие звери, но с такой незначительной проблемой мы легко справимся.

— Ты не ответил: был раньше здесь? — повторила вопрос Бондарева.

— Да был. Если это так важно. Заглядывал сюда при не совсем приятных обстоятельствах — тогда мы с Герой были во вражде, — я повернул голову в сторону желтоватых скал — их верхушки казались красными в лучах заходящего солнца. — Теперь позволь мне вопрос: почему это я — бабник?

— Ты сам этого не понимаешь? Тебе надо с Бабским фамилиями поменяться. У тебя сама княгиня Ковалевская в невестах, в любовницах Элизабет, не удивлюсь, если кроме Стрельцовой есть еще кто-то. Но ладно, оставим это пока в стороне. А эти богини: Артемида и Афина — с ними у тебя что? Как это может быть, Саша, что ты так легко целуешься с ними будто сто лет их знаешь и вдобавок пребываешь в теплых отношениях⁈ — Бондарева освободила руку из моих пальцев. — Да, я знаю, что у тебя какие-то особые отношения с богами. Знаю, что они помогали тебе у храма Яотла, а ты их потом в газетных статьях возвысил, рассказал об их заслугах, наверное, не без преувеличений. И я вполне понимаю, что тебе доверили эту миссию именно из-за таких необычных связей. Но я не могу поверить, что у тебя такие пламенные отношения с Небесной Охотницей и Афиной! Это же!..

— Ну, говори, — я подал ей руку, помочь преодолеть поломанные ступени.

— Да, что говорить⁈ В моем понимании это невозможно! И я снова, и снова задаю себе вопрос: «кто ты вообще такой, граф Елецкий»⁈ Я очень хочу это понять! Это многие желают понять! Какое отношение ты имеешь к богам⁈ Откуда в тебе такая огромная магическая сила⁈ Ты младше меня и званием всего лишь корнет, но тебе доверяют операции, которые по серьезности под стать разве что самому полковнику Бердскому! — раскрасневшись, с запалом произнесла она. — И ты все это делаешь шутя как мальчишка! Я не понимаю кто ты, и поэтому я не могу себя чувствовать с тобой спокойно!

— Наташ, ты же сама только сказала кто я, — я рассмеялся. — Я — бабник, и фамилию мне дали не ту. А помнишь, я предлагал дать ответы на твои вопросы? И сейчас готов это сделать, — я пропустил ее вперед на повороте лестницы. — Мои тайны открываются очень просто: ключик к ним — твой поцелуй. Ну, как готова открыть замочек?

— Нет, уж, ваше сиятельство. Я уже высказывалась по этому нахальному предложению. Если не помните, то повторю: я — не продажная девица и не раздаю поцелую, какие бы блага они не сулили. Если мои губы когда-нибудь коснутся ваших, то это только по моему искреннему желанию и без всяких условий. Еще напомню: я, вообще-то, замужем, — она ускорила шаг, взбираясь по крутым ступеням к вершине холма, откуда открывался вид на дворец Геры и водопады.

— Знаешь, у меня тоже есть вопросы. Серьезные и не очень. Серьезные я оставлю на потом, а несерьезные можно и сейчас. Почему ты так резко отреагировала на мои объятия с Артемидой и Воительницей? Кстати, Афина на тебя очень похожа. Заметила? — я остановился на краю площадки, откуда открывался вид на долину и длинное, извилистое озеро внизу.

— Похожа на Афину? Это комплимент, ваше сиятельство? — Наташу явно тронули мои слова, она даже оторвала взгляд от долины и гор, вид которых в закате был во истину божественным.

— Да, самый настоящий комплимент. Причем очень искренний. Разве я скрываю отношение к тебе, — я обвил рукой ее талию и притянул к себе.

— Спокойней, корнет! Постарайся без этих вольностей. Я понимаю, ты так легко целуешься с самой Афиной и ей это даже нравится, но это не значит, что я должна делать то же самое, — она уперлась ладонью в мою грудь.

— Ты не ответила на мой вопрос. Почему ты так отреагировала? Ревнуешь? — не отпуская ее, я почувствовал, как баронесса еще сильнее закрылась ментально.

— Не говори ерунду. С чего бы я ревновала? И не надо меня так прижимать, — Бондарева сильнее уперлась в мою грудь рукой.

— Наташ. Наташенька… Ты мне очень нравишься. И мне кажется, это взаимно. Давай будем друг с другом честны? Пожалуйста, — я слегка встряхнул ее. — Скажи, «да».

— Да, — она отвернулась.

— Что «да»?

— Ничего «да». Ты попросил меня сказать так и я сказала.

— Послушная девочка, — я погладил ее волосы. — А тебе нравятся острые ощущения? Уверен, что нравятся. Иначе, ты бы не служила в «Грифоне». Да?

— Если это так важно, то — да, — она слабо улыбнулась, и я почувствовал, как ее ментальный щит ослаб.

— А еще ты очень любопытна, тебе не дают покоя всякого рода тайны, загадки. Да? — я немного дурачился, выжимая из нее три «да» — этакий психологический трюк, после которого человек не совсем осознано должен сказать четвертое да, даже если он этого сам не желает.

— Да, нравятся. Что в этом плохого? — она убрала с лица прядь волос.

— И поэтому я тебя так привлекаю, да?

— Да. То есть нет, успокойся, корнет. Есть мое естественное любопытство, но оно ничего не значит, — Бондарева убрала мою руку с талии. — Давай закончим этот разговор. У нас столько серьезных вопросов — разумнее перейти к ним. Например, что ты собираешься делать теперь, после того как содержимое нашей ячейки попало в чужие руки? Надеюсь, ты понимаешь всю серьезность произошедшего?

— Наташ, этот вопрос в самом деле очень серьезен, но мы не может его решить сейчас никак. Когда вернемся от Геры, то нам потребуется поскорее определить в чьи именно руки попало содержимое ячейки. Для зацепки есть кое-что: остробой одного из тех плохих парней — его забрала Элиз на вокзале. Полагаю, его вполне достаточно, чтобы вы с Бабским использовали его как информационную зацепку и определили, где искать остальных из этой банды. Этой проблемой мы займемся сразу, как только вернемся от Геры, — пообещал я. — Как видишь, этим вопросом, насколько бы он не был серьезен, мы сейчас заниматься не можем: нет карты и во владениях богини совсем иное энергоинформационное поле.

— Хорошо. Второй важный вопрос — Бабский. Увы, я все больше склоняюсь к твоей версии. С ним явно что-то не так. Пока вы с Элизабет ездили на Майл-Энд, я говорила с ним. Говорила в основном о службе в «Грифоне», спрашивала почему он выбрал наш отряд, откуда о нем узнал и всякое такое, сопутствующее. Спрашивала об этом и очень осторожно щупала. И знаешь что? — Наташа отвела взгляд от дворца Величайший — он был в не более километра от нас, и посмотрела на меня. — Я обнаружила в нем какую-то особую закрытую область. Очень похоже, что она связана с «Грифоном» и тем, как Алексей к нам попал. Это ментальное образование у него под постоянной защитой почти такой, как кое-что у тебя.

Я рассмеялся от ее последних слов, и взяв ее за обе руки сказал: — Наташ, я знаю, меня ты тоже щупаешь. При чем гораздо больше, чем Бабского. Но это же нехорошо. Это примерно, как подглядывать за кем-то в замочную скважину. Это можно понять, когда такое делается по долгу службы, когда это на благо нашего общего дела, на благо империи, но если в этом чистое любопытство, то это нехорошо. Это… извини за слово: аморально.

— Аморально это когда… — она замялась, поджала губы и отвернулась.

— Ну, договаривай, — мягко потребовал я.

— Аморально, это когда ты целуешься и обнимаешься с другими, в то время как есть женщины, которые любят тебя, — проговорила она, снова отведя взгляд ко дворцу богини — там загоралась огни.

— Это о каких женщин ты говоришь? — я был полон любопытства.

— Разумеется, о княгине Ковалевской. И хватит об этом, — поспешила она снова уйти от темы, которая делала Бондареву нервной.

— Меня любит не только Ольга, но еще Элизабет и Артемида. И я люблю их, — ответил я. — При этом я не считаю, что все это аморально.

— Хорошо. Это ваше дело — любите друг друга, сколько угодно. Хочешь на чистоту, насчет щупанья лично тебя? — штабс-капитан отошла к самому краю площадки. Долина внизу погружалась в вечерние сумерки. — Правда в том, что меня попросили прощупать тебя, — продолжила она. — Попросили разобраться, кто ты на самом деле, откуда у тебя такие невозможные способности. С самого начала этих целей я от тебя не скрывала.

— Кто попросил? — ее признание для меня стало неожиданным.

— Высокие маги из имперской Коллегии. Разумеется, не мой муж. Гермесу Степановичу я бы сразу отказала, и он это знает. Поэтому, как я догадываюсь, он схитрил — подослал кое-кого из Коллегии. За эту информацию мне предложили многое: высокое место в Коллегии, диплом и особые практики, закрытые курсы температурной магии и много чего еще. Разумеется, я отказалась от любых подачек. Но прощупать тебя, понять, кто ты есть, я согласилась безвозмездно и на своих условиях. Согласилась потому, что в этом есть мой интерес. Назовем его магическим или научным, — подчеркнула Бондарева. — Однако тогда, когда я только попросилась в эту лондонскую операцию, у меня даже в фантазиях не было того, что сейчас происходит. Теперь я понимаю, что прощупать тебя просто невозможно. У тебя защита намного сильнее, чем у самого опытного менталиста. Можешь считать мои поступки аморальным, только все это не пустое любопытство, но усилия, направленные на благо империи. Мне важно понимать, кто ты. Тем более тогда ты еще числился в моем подразделении: моя прямая обязанность, понимать кто ты и что от тебя можно ожидать — все это как бы в рамках службы, корнет.

— Наташ, спасибо за откровения. Я тебя люблю, — я обнял ее.

— От этого не надо! Пожалуйста, не надо, — баронесса вывернулась из моих рук. — Что будешь делать теперь со мной, после этих откровений? Говори прямо, теперь я буду для тебя под подозрением, как Бабский?

— Наташ, дорогая, ты и была под подозрением. Изначально твое стремление в нашу группу мне казалось странным, а тот мотив, который ты обозначила, мол, перенять мои шаблоны атакующей магии, — это вообще нечто этакое, надуманное. Ты же великолепный специалист и сама должна понимать: такую магию нельзя освоить, просто поглядывая, как я ее делаю. Невозможно такое даже при полном ментальном контроле моих действий. Но, при всем этом, я доверял тебе в главном. Твои мотивы оказаться в нашей группе мне были не ясны, но то, что ты не враг — в этом я не сомневался. Поэтому я не относился и не буду относиться к тебе как к Бабскому. А уж после того, как ты пошла на откровения, ты, Наталья Петровна, стала мне только ближе, понятнее. Дай поцелую! — потребовал я.

— Нет! — уперлась она, но теперь в ее глазах мелькнули веселые искры. — Саш, спасибо за сказанное. За понимание и отношение — мне приятно, но сейчас давай все-таки о серьезном. Если ко мне больше нет особо важных вопросов, то вернемся к Бабскому. Все-таки он наш, пока еще наш и мне важно понимать, что ты планируешь делать с ним?

— С Алексеем Давыдовичем все просто: я подвергну его процедуре особого ментального воздействия. Называется она «Гарад Тар Ом Хаур». Непривычно на слух, да? В переводе с одного древнего языка: «Заставляющий петь песню истины» — штука экзотичная, в ваших школах такой нет. К счастью нет — она довольно сложная и опасная, если у мага недостаточно опыта, — заметил я, вспоминая о многих трагических случаях при использовании «Гарад Тар Ом Хаур». — У меня надлежащий опыт есть, так что за жизнь Бабского можно не переживать. И чтобы не произносить столь длинное название, я эту процедуру называю одним словом «Инквизитор». Смысл процедуры в том, что под ней Алексей будет отвечать на все мои вопросы правду и только правду. Когда Бабский окажется под полным влиянием «Инквизитора», я его спрошу, кто его подослал и какие цели он преследует. Только и всего. Он не сможет соврать, и мы выясним истину. В зависимости какова она будет, решим, как с ним быть. Обещаю, твое мнение учесть.

— А если не выясним? Ты же понимаешь, что он сам менталист с очень хорошей защитой. Я не уверена, что смогу продавить его. А ты — не менталист, и при этом так уверен? — она нахмурилась.

— Да, я уверен. Сделаем это сразу, как вернемся на Кэмброк-роуд 112. Придется немного схитрить: я предложу ему поучаствовать в некотором ментальном эксперименте, проверить насколько он подвержен влиянию. Думаю, наш веселый компаньон согласится. А дальше — дело техники, магической техники, — пояснил я, чувствуя приближение нимф.

Эти красавицы шли вереницей ниже, в обход холма, негромко переговариваясь. Наверное, их послала Гера с обещанным ужином. Появится ли сейчас Величайшая сама, пока было неясно, но она была нужна. Во-первых, без нее мы не выберемся отсюда. А во-вторых, мне очень не нравился ее шутка, которая как бы не совсем шутка. Ведь слова, оброненные богиней сначала в кафе «Pleasant Time», а потом уже здесь о том, что ей нравится Майкл, не пролетели мимо моих ушей. Проблема в том, что Елене Викторовне Майкл тоже нравится. И Элизабет тоже. Вот такие неожиданные страсти по Майклу, который поначалу был не слишком заметен.

— Почему нужно ждать возвращения на Кэмброк-роуд? — после минуты размышлений спросила штабс-капитан. — Может быть сейчас? Все равно уже темнеет и нам как бы нечем здесь заняться. Здесь очень красиво, даже волшебно, но в темноте об этих красотах можно лишь догадываться.

— Можно и сейчас, — согласился я, подумав, что по возвращению в Лондон у меня будет много иных дел. — Идем, я покажу тебе что такое на деле этот «Инквизитор». А ты подыграй мне будто мы собираемся провести эксперимент с ментальной магией, — о том, что Бабского может начать очень сильно корежить, я сообщать не стал.