Ваше Сиятельство 11

Глава 18 Магнитные бури

Значит, господин Рыков Гермес Степанович… Интересный поворот. Надо признать, неожиданный для меня, и, судя по реакции Бондаревой, еще более неожиданный для нее. После слов Бабского о ее муже Наташа даже в лице поменялась.

— Поручик! Ну-ка рассказывайте, какое отношение к тому, что ты здесь имеет Рыков⁈ — проговорила она, пытаясь меня оттеснить от Алексея Давыдовича.

Хотя я обдумывал версию, что Верховная Коллегия магов очень заинтересована приглядывать за мной, о самом Рыкове я как-то не вспомнил. Не вспомнил, потому что мы с ним никогда вживую не пересекались. Я бы вообще мало что знал о его существовании, если бы не частые упоминания его персоны в информационной сети и не сама госпожа Бондарева. Да, и кстати, и госпожа Ковалевская. Ведь Ольга же начала брать меня на испуг, мол, муж Наташеньки крайне важный, невообразимо опасный человек. Я испугался настолько сильно, что теперь от нескромных желаний в жар кидает, когда смотрю на Наталью Петровну.

С того момента, как на базе «Сириуса» я продемонстрировал некоторые свои возможности для комиссии магов, интерес этих ученых мужей ко мне был неизбежен. Мне на эйхос приходили текстовые приглашения то поучаствовать в какой-то конференции, то заглянуть в Коллегию или поступить на какие-то там курсы — такое я игнорировал, удалял не читая. Как-то в разговоре с Ольгой или ее отцом обмолвился, что меня напрягает Коллегия магов. В дело вмешался Ковалевский, возможно даже не он, а сам цесаревич, после чего всякие магистры перестали беспокоить меня неуемным любопытством. А тут вот как странно повернулось: Рыков — член Совета Семи, почти такой же важный в магических кругах человек, как всеми уважаемый граф Баринов Демид Федорович. Я о старшем Баринове, а вовсе не о его сыне-выскочке, которого видел во дворце рядом с Ленской. Как тесно все иной раз переплетается!

Не первый раз маги пускаются в охоту за моими тайнами. Прежде такое случалось в другие времена, в других мирах. Довольно памятный случай, когда меня пытали в хмурых стенах королевской тюрьмы Вендеркронда по приказу верховного магистра. И, если не отключать восприятие, то моему телу было нестерпимо больно. Уже потом стало очень больно им всем: за ночь я кое-как исцелил истерзанное тело, затем активировал один из своих редких шаблонов, поднабрался сил. Когда два истязателя вместе с магом-дознавателем снова навестили меня, я к их глубочайшему потрясению расплавил державшие меня цепи, ударами кинетики снес головы тупым здоровякам, принесшими инструменты пыток. Магу быстро умереть не позволил: провел его через семь кругов ада. Его кровью написал на стене все, что я думаю о верховном магистре и самом короле. Затем ушел, снося по пути всех, кто пытался меня остановить. Веселое было время. Но ладно — дело прошлое.

Сейчас передо мной сидел потрясенный до душевных глубин виконт Бабский. Был ли он послан охотниками за моими тайнами или имелись у него какие-то иные цели? Это предстояло выяснить. Возможно, в нашей ситуации он оказался человеком подневольным. Поэтому, до выяснения всех обстоятельств и его роли в этой истории, я решил на поручика слишком не давить.

— Наташ, ты подожди. Тебе он может не ответить правду. Вопросы должен задавать я: ментальные подвязки мои — правильно реагировать будет он только на меня. И действие «Инквизитора» ограничено по времени, поэтому спрашиваем только о самом важном, — терпеливо пояснил я Бондаревой, затем обратился к Бабскому: — Давай, Леш, исповедуйся: какие цели ставил тебе Рыков?

— Следить за вами, ваше сиятельство. Неотрывно следить, пытаться понять, какие магические схемы используете. Ведь всем же интересно, как вы это делаете. Мне самому интересно. В Коллегии много разговором было на этот счет, — тяжко дыша, он поднял взгляд к небу, где появились первые звезды.

Я почувствовал, что действие «Инквизитора» ослабевает — слишком быстро менталист справлялся с моими подвязками. Я обычными людьми намного проще. Ум менталиста устроен чуть иначе: он так и норовит выскользнуть из устроенной мной ловушки. Я сказал виконту:

— Давай быстро и по существу. В сторону от вопросов не отклоняться. Выкладывай: еще какие-то задачи Рыков или кто-то инной из Коллегии ставил?

— Рыков — только он со мной работал. Правда потом, Иляджинов — это ближайший помощник Гермеса Степановича. Тот проводил сеанс ментальных установок, ставил защиту, чтобы вы меня не раскусили. Гермес Степанович строго повелел следить за Натальей Петровной. Его очень заботит отношение Наталии Петровны к вами, потому как он видел на ее коммуникаторе информацию о вас и несколько фото крупным планом. Еще подборку прессы со статьями тоже о вас.

— Это было в рамках моей службы! Я должна знать, кто в моем подразделении! — не выдержала Бондарева.

— Я так и подумал, Наташ — все исключительно в служебных интересах, — погладив ее ладошку, я вернулся к поручику: — Продолжай, Алексей. Что еще ты должен был сделать для Рыкова?

— Я же сказал: следить, по возможности быть всегда рядом с Натальей Петровной. Запоминать ваши разговоры, передать все ему по возможности дословно. Ментальную составляющую, эмоциональные всплески тоже срисовать для него. Тут все ясно: ревнует, старый козел, — Бабский осклабился, последние слова ему явно дались с удовольствием. — Полагаю, это было главным, а не ваша нестандартная магия.

— Ах ты!.. — Наташа не договорила. Даже предположить не могу, что такое сердитое желала выдать сейчас баронесса в сердцах. Вдруг она потянула меня за рукав и сказала показательно громко: — Поцелуйте меня, Александр Петрович! Немедленно поцелуйте! А вы, поручик, передайте Рыкову, что я этого сама захотела! Вот такая у меня сейчас ментальная составляющая!

— Наташ! — меня начал разбирать смех. Драгоценное время действия «Инквизитора» быстро утекало… Да и черт с ним! Разве я могу отказать женщине при подобной просьбе? Тем более такой женщине! Я обнял ее, едва не повалив прямо на тарелки с едой и потянулся к ее полным губам.

— В щечку! — пискнула штабс-капитан.

— Поздно! — ответил я и впился в ее губы, со всей жадностью прижимая баронессу к себе.

Наташенька почти не сопротивлялась. Лишь когда поцелуй слишком затянулся и мой язык добрался до трепетного кончика ее язычка, она несколько раз ударила меня кулаком по спине.

— На сегодня хватит, корнет! Все, все! Достаточно! — она несильно оттолкнула меня, раскрасневшись, поправляя платье в зоне декольте, добавила: — Вынуждена признать, целуетесь вы гораздо лучше, чем Рыков! Несравнимо лучше! Я даже подумала, что между нами могут быть чувства! А Рыков!.. Терпеть не могу этого негодяя!

— Так Гермесу Степановичу и передать? — Бабского явно отпускало, глаза его стали привычно веселы. — Клянусь вам, Наталья Петровна, я на вашей стороне! Не факт, что я ему вообще что-то передал бы!

— Замолчите, Бабский! Для меня вы теперь никто иной, как низкий доносчик! Буду ставить вопрос перед Бердским о вашем исключении из «Грифона»! Возвращайтесь в свою Коллегию! — резко сказала Бондарева и почему-то еще раз ударила меня по спине кулаком.

Хотя мои изначальные опасения, что Бабский завербован британцами не подтверждались и сама ситуация повернулась стороной забавной, я чувствовал, что в сказанном поручиком есть много недосказанности. Было подозрение, что помимо архимага Рыкова имелась еще какая-то сила, направившая Алексея ко мне. Неведомая пока сила, устроившая все так, что Алексей оказался в списках «рекомендованных» к участию в операции, что были у полковника Бердского. Действие «Гарад Тар Ом Хаур» сходило на нет, но я решил выжать из Бабского все, что можно на эту минуту и спросил:

— Леш, кроме архимага Рыкова кто еще хлопотал о том, чтобы ты летел в Лондон со мной? Давай, кайся скорее — это важно! — я торопливо перепроверил точки ментальной привязки — прочность связи упала более чем на половину.

— Плохой вопрос, ваше сиятельство, — Бабский поморщился, даже скривился, судорожно старясь вернуть свою защиту.

— Говори быстро и прямо: британцы⁈ — меня это беспокоило больше всего.

— Нет! Клянусь нет! Или почти нет! — он схватился за голову. — Мне надо воды! Скорее воды!

— «Почти нет» — очень хреновый ответ! — я придвинул к нему чашу с недопитой водой. Увы, «Инквизитор» его уже не брал. Можно было провести еще одну процедуру, но не сегодня.

— Говорите, поручик! Что значит, «почти»? Это «почти» очень пахнет предательством! — вспыхнула Бондарева.

Даже Элизабет, сидевшая по моей просьбе тихо и безучастно, забеспокоилась, с тревогой поглядывая то на меня, то на Бабского. Тем временем на дорожке от колоннады появилась слабо светящаяся фигура — Гера.

— Поверьте, это не предательство! Клянусь, граф, не предательство! Да, с этим эйхосом, что я купил в «Heaven’s Gate», вдобавок с частью моей жизни проведенной в Лондоне, вы имеете право меня подозревать во всех тяжких, но… — поручик стиснул зубы, глядя на меня честнейшими глазами.

— Все очень просто, Астерий, — раздался звонкий голос богини, подходившей к нам, огибая кусты олеандра. — Этого прохвоста приставила к вам императрица. Отчего же не приставить своего верного кучерявого пуделя? Он же у нее в любовниках. И ты, Астерий, в любовниках. Прада интересно? Ох, эти дурные, пошлые игры, венценосных особ! — Величайшая рассмеялась. — Вижу, вы почти пренебрегли моим ужином. Хотела поначалу пригласить вас во дворец, по крайней мере лично тебя, Астерий, хотела. А теперь думаю, нужно ли мне это, если вы так неблагодарны?

— Мои извинения, Величайшая! — я проворно встал, за мной вскочил на ноги Бабский — его немного пошатывало. Поднялась Наташа и Элиз. — Особые извинения за ужин, — продолжил я. — Элизабет и Алексей Давыдович успели насладиться божественной кухней, я — нет. И причины ты знаешь: слишком было важно выяснение истины, кто есть виконт Бабский. Не решив этот вопрос, мы не сможем подобраться Ключу Кайрен Туам, который так же важен и для тебя. Сама понимаешь, если в группе ненадежнее люди, то о каких успехах миссии можно говорить. Таким образом я, отложив ужин, я действовал в твоих интересах.

— Хитрец. Ты скользкий, опасный, верткий как змей. Раз так, оставайся голодным! Я пришла, освободить свои владения от вас. Куда вашу банду переместить? В то же место, откуда забрала? Это может стать интересным: там как раз сейчас работает полиция. Хотелось бы посмотреть, как ты выкрутишься в объяснениях с ними, — жена Громовержца с усмешкой смотрела на меня.

— Извини, Величайшая, но это как бы нелогично: помочь нам с полицией на Майл-Энд и теперь отправить навстречу к бобикам в Уайтчепеле? Зачем тебе создавать для нас лишние сложности? — спросил я, неприятно удивленный ее идеей. Настроение у Геры меняется часто: на это сетовал еще Зевс. Она может быть мила и добра, потом вдруг стать надменной, капризной или сердитой, да склочной. Я не хотел слишком раздражать ее в этот раз, хотя меня так и подмывало напомнить, что некоторые ее планы во многом зависят от меня, и мое настроение тоже может поменяться. Долг богине в виде неведомой вещицы я отдам, как было оговорено, а вот дальше неизвестно кто из нас больше проиграет, если возникнет новое противостояние. Скорее всего, она — Перун тому пример.

— Ладно, пойду тебе навстречу еще раз — просто выпущу куда-нибудь ближе к Кэмброк-роуд, — решила богиня и, сплетая пальцы двух рук, начала открывать портал.

— Мы бы хотели уйти с моим братом, — подала голос Элизабет. — Надеюсь он…

— Молчи, пока я добра! Мне ты обязана его жизнью! И во многом жизнью своей! — глаза Величайшей недобро вспыхнули. — Уйдешь без него!

— Прости, Величайшая, и все же мы хотим знать о состоянии Майкла и том, когда он вернется к нам, — я выступил вперед, оттесняя Элизабет и всем видом показывая решительность. Добавил: — Надеюсь, не в твоих планах ссориться со мной? Но если такие планы у тебя есть, то имей в виду, я справлюсь с любым вызовом.

— Дерзишь, Астерий? Как же неразумно с твоей стороны, в то время как я столько всего сделала для тебя! Сделала гораздо больше, чем твоя Артемида! — Гера взмахнула рукой, подавая знак нимфам — те появились из рощицы, что окружала колоннаду и Светлые Источники.

— Не так давно я дерзил твоему супругу. Как знаешь, эта дерзость оказалась вполне разумной и многим полезной. Тебе, дорогая, надо просто принять, что мной нельзя помыкать и к чему-то меня принуждать. А также нельзя навязывать мне условия, которые я не желаю принимать. Чем скорее ты это примешь, тем добрее отношения между нами будут, — ответил я, поглядывая светящийся в темноте овал портала.

— Не пытайся меня поучать! Ступайте отсюда! — богиня указала в сторону лондонской улицы — темные силуэты ее домов виднелась за раскрывшимся жерлом портала.

— Удачи в божественных делах, — я отвесил ей легкий поклон и повернулся к своим: — Дамы, господин Бабский, нас прогоняют. Прошу на выход.

— А можно это прихватить? — Алексей Давыдович поднял серебряную чашу. — Сдам в ломбард! — он расхохотался, сделал два глотка воды и поставил дорогую посудину на место.

— Величайшая не в настроении, не все шутки понимает, — сказал я, пропуская Наташу и Элизабет к порталу. — Идите смело! Это обычный переход между мирами, вполне стабильный.

— Я не хочу с тобой ссориться, Астерий. Но тебе следует быть сдержаннее, — супруга Перуна сделала несколько шагов вперед, преграждая мне путь.

— И я не хочу. Чтобы ссоры между нами не возникали, тебе следует принять то, что я сказал чуть раньше. На этом на сегодня распрощаемся. С нетерпением жду, когда ты вернешь Майкла Милтона. Имей в виду, это необходимое условие для наших добрых отношений. Полагаю, день-два, максимум три вполне достаточно для полного восстановления его здоровья. И не надо на этот счет хитрить, — предостерег я ее.

— Какой ты мелкий, заносчивый человечек! И почему я к тебе так добра⁈ О Майкле мы еще поговорим, сейчас не об этом у тебя должна болеть голова. Вот что запомни: Сладкий Харис. Ищите этого человека. У него должно быть содержимое ячейки камер хранения на Майл-Энд. Еще раз повторю, информация, которая там, неверна. Большего тебе ничего не скажу. Это стало бы против правил. Хотя я их и так нарушила ради тебя. Нарушила много раз, а ты это не ценишь. Раз так, то я не собираюсь делать твою жизнь слишком легкой. Следовало бы тебя проучить за твою дерзость и вредность. Но есть другой путь: постарайся, стать моим другом, и вот тогда у тебя все будет по-иному. А пока продолжай делать свои глупости: пытайся окрутить замужнюю даму — Бондареву; дрыгай дальше Глорию тайком от Филофея и своей невесты, — сказав это, Гера одарила Наталью Петровну, дожидавшуюся меня у портала, ослепительной улыбкой. — Да, кстати, Филофей умрет, может быть раньше, чем вы вернетесь. Умрет, так и не узнав, как вышло, что в один прекрасный вечер в спальне его супруги оказалось сразу два «Филофея». Мне это понравилось! Великолепное представление, особенно когда ты лежал на полу, пытаясь залезть под кровать императрицы! Давно я так не смеялась!

— Сука! — процедил я, отходя от нее. Не знаю, услышала Величайшая или нет. Даже если не услышала, то прочитала ментально.

На некоторых баб иногда находит такое, при чем независимо: богиня она, княгиня или чья-то служанка. На ровном месте без видимых причин Гера порядком подпортила настроение мне и себе. Кстати, еще больше она его подпортила баронессе Бондаревой — это я сейчас ясно чувствовал, даже не глядя на Наташу. Понятия не имею, что нашло на супругу Громовержца. Неужели, лишь то, что я не притронулся к ее угощениям. Да, мне куда важнее было поболтать с Наташей и вытряхнуть истину из Бабского — было не до салатов с вином.

Особо скверно, что Гера выставила напоказ мои отношения с Глорией. Все-таки это слишком серьезно и может повернуться опасным скандалом. Если ее слова попадут в нежелательные уши, то даже доказательств особо не надо — хитрые люди могут вывернуть как им удобно. О своих отношениях с Глорией я не говорил даже Элизабет, а тут слышала все Бондарева и ушки на этом погрел Бабский. И неужели он у императрицы в любовниках⁈ Вот в это мне не особо верилось. Как его назвала величайшая? Верным кучерявым пуделем императрицы?

Я вошел в портал первым — остальные ждали.

Несколько шагов через зыбкое пространство и под ногами полутемный переулок Лондона. Слева перевернутый мусорный бак, справа покосившаяся табличка с названием улицы. Что там? Чиксан-стрит… Не знаю, где это — о таком не слышал.

— Давайте прямо, — решил я, глядя на освещенный фонарями перекресток.

Взял Наташу под руку, чувствуя необходимость объясниться с ней после слов Геры.

— Не смейте трогать меня, корнет! Руки прочь! — фыркнула с возмущением Бондарева и отошла в сторону.

Увы, наверное, сегодня магнитные бури. Им не подвержена только Элизабет. Моя чеширская кошечка, сама взяла меня под руку и шепнула:

— Все хорошо, Саш. Мой демон, люблю тебя. Спасибо за Майкла.

— А чего это вы, ваша милость, вдруг демон? — услышал я позади смешок Бабского. — Кстати, насчет ее величества Глории! Надо же как у вас! Это все правда?

Я резко остановился, повернулся к нему и сказал:

— Тебя бы, друг, по-хорошему надо убрать, как носителя опасной информации и существо в нашей группе лишнее, — протянув руку к Стрельцовой, попросил: — Элиз, дай, пожалуйста, пистолет.