Ваше Сиятельство 11

Глава 10 Две дырки в ее животе

Ситуация была критической. Настолько критической, что указательный палец Джона Дарема поплясывал на остробое и едва ли не сдвинул спусковую скобу. Тогда бы стальной дротик вошел бы в его собственную ногу — ведь оружие по-прежнему оставалось в кобуре.

Нарушая приказ Зевса, Джон отошел от эрмимобиля ярдов на пятьдесят, а потом и вовсе увлекся: добрался почти до фонтана. Старясь оставаться незамеченным, он прошел еще несколько шагов и замер между фонарным столбом и кустом бузины. С полминуты смотрел с напряжением в ту сторону, где в начале сквера стояло двое. Одного он узнал еще издалека, когда покуривал возле тихо гудящего «Percheron». Им был никто иной, как Хорек. Точно Хорек! Ссыкливый, тщедушный дурачок, которого в окружение господина Флетчера пристроил старик Говард. А вот второй… Только сейчас Дарем понял, кто оказался вторым — Чику! От осознания этого Джона Дарема пробрал такой нервный трепет, что указательный палец дернулся — еще бы чуть-чуть и он выстрелил бы себе в ногу.

— Ах ты сучонок! Ах ты хитрый пидорас! — тихо и злобно процедил Джон Дарем. Это что ж получалось? Получалось, что Хорек, втершийся в доверие людям Боксера и даже самому Сладкому Харису, был замешан во всем вчера произошедшем! Как иначе понимать, если Хорь стоял сейчас здесь, рядом с Чикушей⁈ Выходит, именно Хорек навел на Пижона, когда тот встречался с посыльным! Не простым посыльным, а из Амстердама, через которого проходило много денег и всяких прелестей! Теперь было ясно все! Все, кроме одного: что делать в эту роковую минуту ему, Джону Дарему⁈

Подойти к Хорьку и Чикуту для Джона было бы слишком опрометчивым. Ну, что он скажет им? Поехали к господину Флетчеру? Так Чику тут же пошлет его нахуй. И остробой Джону не поможет, потому как у Чику может быть свой. Стрелять в них сейчас? Так у края сквера приютился полицейский «Fast Horse», и на вокзале наверняка есть бобики. Итого, ситуация была критической. И виноват в этом Зевс. Вот сказал он приглядывать, не появится ли Чику. Чику появился, и что дальше? Что дальше, блядь, делать⁈ Любой неверный шаг, и он спугнет Чику или заработает от того пулю в лоб. А Чику может! Уже если он отважился на такое: трясти самого Сладкого Хариса, то что ему стоит навести ствол на Джона Дарема⁈

Возвращаясь к парковке и прячась за кустами, Джон отстегнул эйхос и спешно наговорил сообщение Боксеру:

— Пиздец! Чику, сука, здесь! Он вместе Хорьком! Что делать⁈ Что делать, блядь⁈ А я один!.. Остальные ячейку ломают! — все это Джон Дарем, страдая от нервного напряжения, буквально проорал в эйхос. И поскольку не слишком широкий ум его был занят появлением Чику и Хорька, он не сразу заметил, что не так далеко возле фонтана стоит какой-то мудак в шляпе и черных очках. В руку ему вцепилась рыжая девица, что верещавшая, так громко, что резало уши.

При этом случилась странность: визгливая девица тут же заткнулась, когда услышал громовую речь Дарела в эйхос! Заткнулась и уставилась на него так, будто ее внимание привлекло то, что Джон проорал в сообщение для Боксера. Вот тогда, у Джона и возникла вовсе опасная догадка: этот мудак в шляпе, которого трепала за рукав рыжая дурочка, и есть тот самый Профессор! Это же более чем логично: если здесь Чику, то почему бы здесь не появится Профессору? И даже в черных очках мордой он очень похож на того, что был на рисунке!

От понимания этого, сердечко Джона Дарела защемило. Ведь если этот Профессор так легко положил Пижона и Кэрби с Гончим, то что говорить о нем, Джоне Дареле, который большей частью обычный драйвер для парней Боксера.

— Извините! — зачем-то сказал Джон парню в шляпе и ни секунды не мешкая, побежал к камерам хранения — пусть теперь Зевс сам разгребает это дерьмо, в которое он его засунул. Подбегая к двери, обернулся, не преследует ли его Профессор. Тот, к счастью, опять начал ругаться с рыжей идиоткой — она снова визжала как электрическая пила.

Ворвавшись в первый зал с камерами хранения Дарел, оттолкнул с пути какую-то важную даму и побежал сразу во второй. Вбегая во второй зал, он заорал:

— Зевс! Скорее! Здесь Чику и Профессор!

Я понял, что Элизабет мне не удержать — ее явно зацепили слова черноволосого наглеца. К дополнению наших маленьких неприятностей ситуация складывалась совсем уж непредсказуемой: справа от меня, шагах в трех от того места, где только что стояла Элизабет, вспыхнуло жемчужное свечение — кто-то из богов решил побаловать меня своим вниманием. Боги, особо богини взяли манеру являться в самый неподходящий момент! И еще я почувствовал, как еще некая мелкая неприятность стремительно надвигается сзади. Она проявила себя сначала топотом ног, потом истошным криком, обращением к Зевсу, но явно не олимпийцу.

Элизабет к тому времени уже превратилась в рассерженную пантеру. Ее правая нога взметнулась по замысловатой траектории и встретилась с пахом оскорбившего ее наглеца. Тот охнул, дико вытаращил глаза и, складываясь пополам, подался вперед. В этом резком движении его нос тут же встретился с ладонью Стрельцовой и превратился в красное месиво. Зал содрогнулся от его вопля. Не знаю как Элиз умеет, но сейчас на моих глазах она провела классический «Каад Турун» — прием лемурийского боя, по идее известный в этом мире только мне. Совпадение? Или ее непостижимый демон столь же непостижимыми путями перенял это у меня?

Я выбрал цель, набегавшую сзади. В том, что все это одна шайка не было сомнений. Интуиция подсказывала мне, что эта цель не так важна, но я точно знал: у этого парня есть оружие и он может начать стрелять. Развернувшись, я встретил его в меру жесткой кинетикой: так, чтобы не убить, но гарантированно обезопасить наш с Элизабет тыл. Парня отнесло к простенку, он успел выкрикнуть что-то вроде: «Зее!», удалился затылком о стену и тут же сполз на пол.

В этот момент случилось то самое, крайне нежелательное и скверное: раздались пистолетные выстрелы. Самым опасным для нас оказался рослый и крепкий парень, что перекладывал содержимое ячейки в сумку. Надо отдать должное его реакции: не прошло и трех секунд, как он успел выхватить «Karakurt» и начать стрельбу, слава богам, не слишком меткую. Я успел дернуть Элизабет за край куртки, возвращая ее за шкаф. Пули с визгом царапали и рвали лицевые панели шкафов.

Почти одновременно с появлением Геры — а к нам на встречу спешила она — загремели выстрелы второго пистолета. Видно, огонь открыл приятель того здоровяка.

— Величайшая! В сторону! — крикнул я ей, громким хлопком развернул щит, но было уже поздно. Как минимум две пули попали в богиню.

— Обойду сзади! — решила Стрельцова, притянувшая к себе длинноволосого и выхватив остробой из его кобуры.

— Нет, Элиз! Будь здесь! — строго рявкнул я на нее, прикрываясь щитом высунулся. И, приседая, со всей силы ударил кинетикой.

Ударил с небольшим опозданием: здоровяк успел заскочить за ряд шкафов. Его приятелю повезло меньше: волна жесткой кинетики снесла ему голову и попутно несколько приоткрытых дверок камер хранения.

— Демон! Он уйдет! Уйдет! — засуетилась Элизабет, держа наготове остробой и слыша быстрые шаги за дальним рядом шкафов — здоровяк бежал со всех ног, прихватив сумку, но забыв на полу саквояж.

— Нет, Элиз! Я сам! — резко одернул я ее. — Он нам не нужен!

Безусловно, Стрельцова — сильная боевая единица, но зачем сейчас ей рисковать? Отомстить за Геру? Это можно сделать позже, без спешки, если я еще не отомстил, снеся голову второму стрелку. Я задержался на миг, бросив взгляд на супругу Перуна: два кровавых пятна расплывались на ее тонкой одежде, в глазах было еще не развеявшееся недоумение и злость. Прикрываясь щитом, я выскочил в центральный проход. Тут же грянуло три выстрела: один пробил мой щит, две других попортили штукатурку на соседнем простенке. Пулю я поймал левым боком — больно, но будет не более, чем маленький лиловый синяк.

Приседая, я с силой выбросив правую руку вперед, ударил кинетикой. Промазал, разбивая в щепки дверную коробку, вынося створку двери. А стрелок-здоровяк успел улизнуть. Выскочил в другой зал, там раздался еще один выстрел и чей-то крик.

— Я за ним! — в этот раз Элизабет не стала меня слушать.

— Элиз, на кой черт он тебе нужен⁈ — крикнул я ей в след. — Стой!

— Астерий! Я снова пострадала из-за тебя! Ты мне должен! Теперь ты мне очень много должен! — услышал я сердитый голос Геры.

— Прости, Величайшая. По-идиотски вышло, — я был готов броситься за Стрельцовой, но это бы стало крайним неуважением к супруге Громовержца. Задержаться на миг и в спешке объяснять ей, что она появилась в очень неподходящий момент тоже было как бы неуместно. — Что там у тебя? Вызвать службу спасения?

— Издеваешься, что ли⁈ Глупая шутка! — богиня отняла ладонь от живота и посмотрела на измазанные кровью пальцы.

— Ну, прости, — еще раз извинился я, глянув на завозившегося на полу черноволосого. — Знаю, дорогая, это очень больно.

— А хочешь я тебе тоже сделаю больно? — Гера вымученно улыбнулась. — Хочешь, не хочешь, но придется. Глянь туда! — она указала в сторону прохода, где лиходеи недавно взламывали ячейки.

Я глянул, увидел обезглавленного труп одного из наших недругов, брошенный саквояж, какую-то мелочевку на полу, инструменты и две искореженных стальных дверки, на одной из которых виднелся номер «606».

— И что там? — я сразу не понял, в чем должна быть моя боль. — Лежи, сученок! Ну-ка, не дергайся! — тычком ноги, я попросил черноволосого не мешать общению с богиней.

— Астерий, но ты же всегда был умный. Ты был проницательный, а теперь не видишь очевидного. Там ваша ячейка с номером «606». Они ее обчистили, перепутав со своей, — теперь улыбка Величайшей стала больше похожа на улыбку.

— О, черт! — я метнулся к выходу. — Подожди, пожалуйста здесь! Пожалуйста! Это очень важно!

— Нет! Я сама тебя найду позже! Нужно еще кое-что тебе сказать! — ответила она, бледнея.

Я побежал к выходу. В самом деле из нас троих: меня, Элиз и Геры больше всего сейчас сглупил именно я. Увы, так иногда бывает. Не всегда же Астерию быть безупречным. Эти несколько секунд, которые я бежал через зал, в голове пронесся целый рой мыслей. Случайность, что шайка вскрывала нашу ячейку? И если нет, то кто они? Непохоже, чтобы эти люди работали на Уэйна. Уж слишком грубы, прямолинейны. И люди герцога могли бы решить вопрос с доступом к содержимому ячейки без взлома. Спецслужбы британской короны тем более не могли работать так. Значит, скорее всего местная босота, промышляющая воровством. Но от того, что все, что было в ячейке: наше оружие, специально настроенные эйхосы и важная информация, попавшая в руки местной шайки — мне от этого не легче. Все это обязательно нужно вернуть. При чем как можно скорее! Ведь если информация, оставленная там, попадет в руки неглупому человеку, то он может передать ее в Скотланд Ярд, а там еще дальше.

Когда я выбежал на площадь, то увидел еще одну нежелательную картину: Элизабет, явно очень взволнованная, стояла в окружении четверых полицейских. Остробоя в ее руке уже не было, ее взгляд почему-то постоянно метался в сторону Майл-Энд-роуд. И, пожалуй, она поступила благоразумно, что не начала стрелять в бобиков. А здоровяка, унесшего сумку с содержимым нашей ячейки, я пока не видел. Очень похоже, что ему удалось сбежать.

— В чем дело, господа? — спросил я, успокаивая дыхание и подходя к полицейским.

— Документы! — сержант хмуро посмотрел на меня, выпятив массивный подбородок.

Этот был похож не на бобика, как любят здесь называть полицейский, а на матерого бульдога. Вот документы светить перед ним не хотелось. Версия Наташи Бондаревой могла быть близка к истине: если была утечка данных из России, и британцы получили наводку на нашу группу, то быть мне виконтом Джеймсом Макгратом сейчас ой как невыгодно. Однако, изменить я пока ничего не мог, мог лишь сожалеть, что с нами нет Бондаревой. С ее бы талантами мы вмиг утрясли вопрос с полицией.

Поглядывая на Элизабет, я достал дворянское удостоверение. Разумеется, я знал, что в Британской Империи до титула графа нижестоящие не имеют такого весомого значения, как в России. У нас правовыми вопросами дворянина полиция вообще не имеет оснований заниматься, может лишь вежливо опросить и передать материалы в канцелярию Надзора Чести и Права. Здесь же для виконта все могло оказаться печальнее, потому как права виконта и тем более какого-нибудь барона на землях Кованого Альбиона не слишком сильно отличаются от прав простолюдина.

— Виконт Джеймс Макграт, — представился я, еще до того, как сержант начал разглядывать мое удостоверение. — Это моя жена — Элизабет Макграт. У нас украли вещи прямо из ячейки за минуту до нашего появления. Элизабет погналась за мерзавцем, а вы, сержант, как я вижу, задерживаете ее, вместо того чтобы остановить преступника.

— Виконтесса? Что же вы, ваша милость, молчали? Ведь я спросил, кто вы, — сержант, поморщившись, глянул на Элизабет.

— Я ждала мужа, и, если вы заметили, я не люблю вступать в объяснения! — резко ответила Стрельцова. — А вы, вместо убегавшего с нашей сумкой, остановили меня. Со слабой женщиной легче справиться? Вы все испортили — сыграли на руку преступникам! И верните мой остробой! — едва сдерживая гнев, добавила она, хотя мы оба понимали, что оружие сейчас они не вернут.

— Получите в участке после разбирательства, — сержант, все еще держа мое удостоверение, повернулся констеблю: — Давай бегом вместе с Мэтью гляньте, что там в зале. Оба зала закрыть, пока никого не выпускать.

— Так Пьер уже пошел, — заметил молодой констебль, но все же направился к камерам хранения.

— Вам, ваше милость, придется задержаться, раз вы имеете непосредственное отношение к стрельбе. Вы стреляли? У вас есть оружие? — сержант вскинул бровь. — Раз оно есть у вашей супруги, то вы, надо понимать, тоже не с пустыми руками.

— Я как раз с пустыми. Против всяких негодяев мне достаточно моих рук, — ответил я. — А Элиз носит с собой остробой для самообороны — места у вас здесь очень неспокойные, в чем мы только что убедились, — говоря это я, подумал, что ситуация складывается как нельзя скверно. Если тот здоровяк, сбежавшим с содержимым нашей ячейки взял не все… Ведь он вполне мог оставить там записи с информацией для нашей группы — для него они не представляют ценности. Так вот, если он их не взял, и записи попадут в руки полиции, дело для нас может повернуться не лучшим образом. И еще худе оно может стать, если в чужие руки попадут специально настроенные эйхосы. Разобравшись с такими провокационными находками в ячейке, даже не слишком умный сержант может легко догадаться, что я — никакой не виконт Джеймс Макграт, тем более при моем заметном акценте. Тем не менее я приобнял Элизабет и шепнул ей на ушко:

— Спокойно, Элиз. Ты все делаешь правильно, только не волнуйся сейчас!

— Я Майкла видела! Демон, ты не поверишь! Майкла! — выдохнула она, нервно сжав мою руку.

— В смысле, Майкла? — я попытался заглянуть ей в глаза.

— Я бы его догнала, если бы не эти! Он побежал туда, через сквер, потом через Майил-Энд-роуд, в сторону Уайтчепеле! Боги, я де не могу ошибиться! Ты понимаешь, я не могу перепутать его походку! — взволнованно говорила она мне. — В черных очках, шляпе, он такое обычно не носит, но это был Майкл!

— Хорошо, Элиз. Потерпи чуть-чуть, мы обязательно вернемся к этому вопросу. И Майкла обязательно найдем, — мягко сказал я, полагая, что баронесса просто обозналась. Так иногда бывает: когда чего-то очень ждешь наша психика может выкинуть трюк и выдать желаемое за действительное.

Сейчас для нас самым важным и срочным было вырваться из-под опеки этих бобиков. При этом ситуация могла стать настолько острой, что нам пришлось бы выходить из нее с применением силы. Уж положить двоих оставшихся с нами полицейский госпожа Стрельцова могла бы сама, но не хотелось, чтобы наш первый день в Лондоне поставил нас совсем уж вне закона. Права была моя интуиция: не зря она отметила полицейский эрмимобиль и в назревавшую ситуацию в камерах хранения.

— Господин Хардман! Господин Хардман! — закричал еще издали молодой констебль, выбегая из камер хранения. — Там очень весело! Один труп! Представьте, без головы! И трое раненых! Ряд шкафов разворочен, будто пальнули из гранатобоя! Дверь в щепки вместе с коробкой!

— Из гранатобоя? Так не было ж взрыва… — сержант снова выпятил массивную челюсть — ну точно бульдог в форме. Потом как-то тяжело посмотрел на меня и спросил: — Ваших рук дело, так сказать пустых?