Вампиррова победа

1. Год спустя

Ровно год спустя после похорон Джорджа Леппингтона все трое — Бернис Мочарди, Дэвид Леппингтон и Электра Чарнвуд — собрались на обед в «Городском гербе».

Весна уже прогнала зиму в ее северное убежище еще на несколько месяцев. Листья боярышника и ив по берегу реки разворачивались свежей новорожденной зеленью. Появились юные птенцы, пятнистые и почему-то ослепительно свежие с виду, и шумно зачирикали в гнездах. Через задний двор гостиницы неслышно брела крупная мама-кошка, а за ней следом — четыре котенка, пухлые и пушисто-рыжие.

Солнце соскользнуло вниз, чтобы лечь на вершины холмов и окрасить золотом небесных барашков; в воздухе зависла тишина. Ощущение мира и покоя снизошло на древний город Леппингтон, затихающий после еще одного дня. На рыночной площади рабочие в люминесцентно-оранжевых нейлоновых жилетах сметали мусор: узлы веревок, капустные листья, бумажные пакеты, газеты. Один из метельщиков заметил кассету любительской видеокамеры, лежащую на дне мусорного бака. Пленка из нее была вытащена и лежала теперь, свившись черной путаницей блестящих петель. Весело посвистывая, он бросил кассету в вагонетку к прочему хламу. На кассете имелась наклейка, а на ней — надпись от руки: «ВИДЕОДНЕВНИК. СЫРОЙ МОНТАЖ».

2. Песнь для мертвого героя

Никто не знает настоящего имени Джека Блэка. Никто не знает, откуда он взялся, кто были его отец и мать. И за исключением троих, никто не знает, что, как и Максимилиан Харт, Блэк умер героем.

Или что он умер вампиром.

Но сейчас, когда две половины его головы закопаны отдельно от двух половин его тела, останки эти вполне смертны; они гниют в земле, как и любые другие. Хотя стоит сказать, что покоятся эти смертные останки не в освященной земле. Вместо этого тело лежит вдали от города, на склоне холма, продуваемого всеми ветрами.

Голова лежит на берегу реки, чуть ниже по течению от «Городского герба», под плакучими ивами.

Иногда Электра Чарнвуд посещает то место на речном берегу, где закопана голова. Она глядит, как вода вскипает белой пеной у валунов, чувствует, как ветер треплет ее иссиня-черные волосы и обвивает ее тело, и думает, не пытается ли это сама природа обнять ее.

Потом она сидит на поваленном дереве и смотрит на лоскут земли, скрывающий голову Джека. Теперь она научилась свободно плакать. Иногда — не часто — она рассыпает здесь по берегу пригоршню белых лепестков. Потому что в некоторых частях света белые цветы — символ траура.

Электра все еще просыпается среди ночи, когда в окно струится лунный свет; тогда она, случается, чувствует чье-то присутствие — кто-то ходит по гостинице. Это что-то движется с огромной скоростью, плавно взлетает вверх по лестницам, чтобы пронестись по коридору к ее двери. Потом она чувствует, как оно вышагивает по коридору за ее дверью. Взад-вперед, взад-вперед, босые ступни вдавливаются в старый красный ковер.

Она делает вид, что это присутствие — Джек Блэк И как ангел — темный и чудовищный ангел — он надежно стережет ее сон, хранит ее от вреда.

То, что она воображает себе, возможно, всего лишь иллюзия, пустые фантазии. И все же она держится за образ этого темного и могучего ангела-хранителя и не расстанется с ним никогда.

И с этим образом у нее в голове, под звук вечно вышагивающих за ее дверью шагов, она удовлетворенно засыпает, чтобы видеть сны о порожденном самой ночью возлюбленном, который никогда не оставит ее.

3. Незаконченное дело

Бернис, Электра и Дэвид обедали в ресторане в одиночестве — точно так же, как год назад. Тогда подавальщица с кухни прервала их обед, чтобы сказать, что в заднюю дверь постучал незнакомец. Незнакомец в тату и с обритой головой, который назвал себя Джек Блэк.

На этот раз никто их не прервал.

Электра попивала минеральную воду. Когда Дэвид предложил ей вина, она с улыбкой качнула головой:

— Нет, спасибо. Врач в больнице сказал мне, что, несмотря ни на что, моя печенка на самом деле в приличном состоянии. — Улыбка ее стала шире. — Я теперь изо всех сил пытаюсь быть очень добродетельной. — Она долила а стакан еще минеральной воды. — Итак, Бернис. Не испытываешь искушения вернуться на нашу благословенную пиявочную ферму? Я слышала, у них есть вакансия.

Бернис покачала головой и улыбнулась, но не без тени печали.

— Нет, работа в Лондоне постоянная. Я думаю начать подыскивать себе квартиру.

— Квартиру в Лондоне? — Электра негромко рассмеялась. — Похоже, тебе слишком хорошо платят. — Она подняла стакан. — Как знаешь, дорогая. За тебя. Ты это заслужила. — Хозяйка гостиницы повернулась к Дэвиду. — А доктор Дэвид Леппингтон? Как насчет практики педиатра в нашем городке? Ты ведь ее примешь, не так ли? Тогда ты сможешь являться в бар и, забыв о врачебной тайне, рассказывать мне все самые смачные сплетни.

Он улыбнулся, покачал головой.

— Нет. Я, пожалуй, последую по стопам Бернис. Меня манят яркие огни Лондона. В университетской больнице есть место преподавателя, на которое я и впрямь положил глаз.

— Приятно было бы иметь вас двоих под рукой, — вздохнула Электра. — Знаете, я привыкла к вашим лицам. — Она помедлила, и улыбка ее стала шире. — Так-так... оба вы работаете в Лондоне? Не пропустила ли я тут чего-то значительного? Дэвид? Бернис?

Бернис не ответила. Когда она клала нож и вилку поверх недоеденной еды, руки у нее дрожали.

— Я вернулась сюда сегодня по двум причинам. Первая: вся эта история действительно случилась в прошлом году? Потому что иногда я просыпаюсь и мне кажется, что мне все это только привиделось. И вторая: все действительно закончилось? Они не вернутся?

Положив вилку, Дэвид поглядел на девушку; лицо его было серьезно.

— Да. Это действительно случилось. Я вернулся в город вчера и обнаружил, что мне просто необходимо спуститься назад в туннели и проверить. Там ничего нет, по крайней мере ни следа тех тварей. И я уверен, что они никогда не вернутся.

Со вздохом Бернис расслабилась.

— Мне просто надо было знать, а то это уже начинало меня угнетать. Знаете, иногда я думаю, что мы вызвали все эти события, что, встретившись, мы создали некое сочетание личностей, которое каким-то образом нарушило статус-кво.

— Присоединяюсь, — кивнула Электра. — Но я думаю, в этом было наше предназначение. Наша встреча была предопределена, как были предопределены и все последовавшие события. Сейчас я действительно вижу в этом предопределенность... — улыбнулась она, — космическую предопределенность, если это выражение не слишком похоже на новомодную чепуху, того, что мы станем участниками драмы; быть может, в конечном итоге мы лишь пешки в игре богов. Еще вина, Дэвид?

Она наполнила его бокал.

— Итак, если ты не собираешься становиться здесь сельским врачом, почему ты вернулся в Леппингтон?

Он улыбнулся.

— Потому что ты меня попросила, Электра.

— Верно, и самым моим лучшим каллиграфическим почерком, как мне помнится. Но думаю, твоему приезду была еще одна причина. Помимо того, чтобы удостовериться, что туннели под городом теперь опустели.

— Возвращающийся сон. — Он вытер рот салфеткой. — Вот что меня сюда привело.

— Сон.

— Во сне я вижу, как беру выкованный дядей меч. Я стою на берегу реки и бросаю меч в воду.

— И?..

Дэвид пожал плечами.

— И что, Электра?

Она улыбнулась.

— И никакая рука в белой венецианской парче не поднимается из воды, чтобы его подхватить?

— Нет, — улыбнулся он в ответ. — Ничего подобного. Наверное, просто глупый сон.

Электра продолжала глядеть на него, и лицо ее становилось все серьезнее.

— Едва ли, Дэвид. Не бывает глупых или смешных снов. Что там говорил Фрейд? Сны — кратчайший путь к подсознанию? Твое подсознание явно говорит тебе, что у тебя здесь незаконченное дело.

— Возможно. Я правда не знаю.

— Бернис. — Хозяйка гостиницы промокнула губы салфеткой. — Меч на верхней полке в Гробике. Не покажешь ли Дэвиду, где это? — А потом, вставая, добавила: — Просто мне самой надо еще кое-что найти.

4. Посланники

Солнце скользило к горизонту, когда они вышли на берег реки позади гостиницы. В ярком, как никель, небе уже мерцал полумесяц луны.

Огромная черная птица, возможно, грач или ворон, кружила высоко над ними, как будто наблюдая, что станут делать у реки трое людей.

Дэвид развернул простыню и достал меч. Теперь клинок был чист. Электра, должно быть, отмыла его после того, как в день похорон дяди он уехал.

Хозяйка гостиницы глядела на воду, каскадами бегущую по валунам.

— Хотите смейтесь, хотите нет, но я верю в ритуалы. — Она подняла белый конверт. — Это мои обратные билеты в Лондон, которые я купила много лет назад. Я так и не использовала их. Но я их хранила. Они были талисманом, который утешал меня, служил залогом того, что когда-нибудь я покину эту огромную старую громадину и вернусь к работе на телевидении. — Она оглянулась на гостиницу с ее четырьмя мощными башнями на фоне неба и чуть раздвинула губы в улыбке. — Теперь я знаю, что этого никогда не случится. Я знаю, что мое будущее здесь, что я состарюсь и умру в Леппингтоне.

С этими словами она бросила конверт в воду.

Течение подхватило его и быстро унесло прочь в сторону моря, лежащего на расстоянии двадцати или более миль.

Дэвид глядел на меч. И хотя он говорил себе, что все дело, должно быть, в частоте пульса у него в запястье и большом пальце, что биение пульса передается клинку, но у него в руке меч словно пел.

— Ну... — сказал он, не уверенный, требуется ли от него какая-то речь, — думаю, для меня это завершает дело.

И с этими словами он зашвырнул меч на середину реки.

Меч на мгновение завис в воздухе, будто подвешенный над водой на невидимой нити, острие клинка указывало вертикально вниз, так что оружие образовывало вытянутый крест. Клинок отразил луч умирающего солнца.

Потом, наконец, меч упал прямо вниз.

Плеск, должно быть, потревожил рыбу, притом большую, потому что Дэвид увидел, как что-то длинное и серебряное метнулось прямо под поверхностью реки. И понеслось вверх по течению, как торпеда.

На мгновение последний из Леппингтонов позволил себе потешиться иллюзией, что это действительно меч. Точнее, что под поверхностью воды меч полетит по руслу реки — через город, вверх по холмам, плавно змеясь между обломками скал с быстротой и грацией лосося.

Со временем меч безмолвно скользнет сквозь поток в саду его мертвого дяди, где исчезнет в пещере, откуда извергается исток реки Леппинг. Оттуда меч понесется вниз во тьму к самому сердцу горы.

А потом он уйдет из этого мира в извечную тайну.

Черная птица каркнула над городом, и ее протяжный, отдающийся эхом крик словно мерцающим светом лег на вечерний воздух. На том птица развернулась в вышине и поплыла прочь, пока не скрылась над холмами из виду.

Электра стояла по левую руку от него, по правую — Бернис. С не требующим слов взаимопониманием женщины взяли его за руки.

Так они и стояли, смотрели, как солнце сползает в расщелину между горами, словно его заглатывает пасть гигантского волка.

После долгого дня с исчезновением солнца ночь наконец мягко опустилась на город Леппингтон.