В шкуре главного злодея

Глава 18

– Как он?

– Жить будет, – крутясь вокруг меня, ответил эльф. – А вот ты…

– Фер, – дёрнув губами и сморщив брови, шикнул я, – ты меня запытать решил?

– Не нравится мне твоя кровь, – сливая очередную порцию моих венозных жидкостей в стеклянную колбу, бухтел обрезок. – Если не заметил, друг мой, в ней всё больше и больше чёрных частей…

– Каких-каких? – глядя на мутную смесь чего-то красного с чёрным отливом в колбе, проговорил я и ощутил сухость и горечь во рту.

– Эльфорез, головокружения, жжение на солнце, сухость или горечь во рту были? – Феназепам отошёл к столу, забитому склянками, пузырьками и прочими перегонными аппаратами.

– Допустим, – напрягся уже я.

– Кровь вампиров или упырей пробовал?

– Фер, к чему ты ведёшь?

– Заметь, Реван, имя моё ты вспоминаешь лишь, когда напряжён, – прохихикал он, шаманя над очередной порцией моей крови. – Регенерация у этих тварей просто сумасшедшая, собственно, как и у тебя. Тогда, спрашивается, если для обращения в вампира необходимо обескровить жертву, а после напоить кровью носителя дара владыки, то почему же нельзя таким же образом создать тебе подобного… человека? – эльф откуда-то вынул ещё пару склянок, приблизив их к огню, чтобы просветить. – Реван, я собрал капли твоей крови после сражения с мышью и генералом владыки. Так же, я собрал остатки крови генерала и другой…другого тела, которое ты оставил в усыпальнице, – опёршись костлявой задницей о стол, Феназепам пристально стал смотреть на меня, будто пытаясь заглянуть в самую душу. – Слышал когда-нибудь о дампирах? Тварях, что рождаются от соития вампира и женщины? Так вот, объясню: их кровь, как твоя. Кровь твоя, внешне, раньше была почти неотличима от людской. После ты ни сказав мне, решил опробовать на вкус демона-вампира. Теперь же я узнаю через опыты, что ты продолжил свой гастротур, почти обескровив эльфийку-вампира! Реван, какого чёрта?

– Ты забыл про эльфа в катакомбах.

– Плевать! – взмахнул руками Фер, нахмурив острые чёрные брови. – Скажи ты мне обо всём раньше! Чёрт! Я тебя обожаю, Эльфорез! Раньше твой дар был доступен только тебе, но при смешивании с кровью вампира, твоя становится пригодной для исцеления! Скажи, ты ведь знал, что делаешь, когда напоил своей кровью Ленлосса?

– Да.

– Одно меня досадует, – вздохнул Фер, – ты регенерируешь слишком быстро.

– Объясни?

– Обычный человек давно бы ощутил последствия употребления вампирской крови. Чёрт, да его от обычной бы уже скрутило, ходил бы блевал дальше, чем видел бы. А ты, мало того, что усиливаешься, так ещё и усваиваешь её, не меняя структуру собственной сущности. Ты не способен стать вампиром, но способен на короткий срок получить их способности, равно как и сделать свою кровь способной оказывать влияние на других.

Так, снова какое-то расхождение с лором? Странно…

– Реван, ты хоть чему-то подвластен? – кажется, это вопрос риторический. – Вот знаешь, – ходя из стороны в сторону, говорил эльф, – кровь твоя лечит, сам ты лечишься, а вот душа? Чувства? Ты хоть что-то испытываешь? Временами, вспоминая твою историю и заслуги, я всё больше и больше задаюсь вопросом: не болен ли ты душой? Кровь скольких рас на твоих руках? Сколько сотен ты убил этими руками? Сколько же раз ты был буквально мёртв? И при этом ты не меняешься. Шутишь, язвишь, чёрт, даже найтмарских флэшбэков не испытываешь!

– Хочешь сказать, регенерирует и моя душа, убивая всякие чувства?

– Да, – эльф закурил. – Вампиры, демоны, монстры… ха, ты страшнее них…

– Ну, спасибо, обласкал, – усмехнулся я и тоже закурил.

Впрочем, он прав. Я уже давно догадывался, что ничего серьёзного и долгоиграющего не испытываю, а тут ещё и на объяснение этого наткнулся. Вместе с тем, это меня «пугает», но лишь осознанием. А ещё вгоняет в ступор – как же так, Реван же перестанет быть человеком, но оказывается, что это невозможно. Чёрт, да что же происходит…

– Реван, – слегка дрожащими руками эльф бросил папиросу куда-то в угол, к растениям, похожим на мухоловок, жадно пожравшим окурок, – не против, если я ещё дам дозу твоей крови Эрику.

– Ты вон, сколько сцедил её!

– Н-дя, не желаю тебе попасть в плен к вампирам, станешь дойной коровой, – засмеялся эльф, прихватив склянку с кровушкой, – причём, во всех смыслах, регенерирующий ты наш!

Смешно ему, а я задумался. Ведь и от запретного заклинания я отошёл очень уж быстро и безболезненно. Но вопрос, а мой глаз, что с ним?

– Засоси Вивьен, – пожал плечами эльф, собирая низом белой мантии подвальную пыль.

– Какой-то ты сегодня смелый, бессмертным стал?

– Единственный маг воскрешения как-никак, но почему-то всё ещё трезвый, – ответил Фер.

– Напою-напою.

– Хороший ответ.

– Но с чего ты упомянул Вивьен?

– А в ней ещё осталась частичка владыки. Вот, может быть, её хватит для регенерации глаза.

– И почему ты говоришь об этом только сейчас?

Ответа так и не последовало.

Оказавшись на первом этаже академии, нам повезло попасть в самый поток студентов, волной пробегающих по коридору: когда как одни уже закончили с занятиями и рвались поскорее оказаться на улице и направится в центр, дабы начать празднование фестиваля, другие удручённо плелись на лекции, завидуя и убегающим, и нам, преподам. Впрочем, зависть эта скорее была смешана с некоторой толикой злобы, оправдать кою можно лишь фактом столь близкого и в то же время далёкого отдыха. О ситуации с покушением, конечно же, никто ещё не знал, да и как-то повезло оказаться не на центральной улице и не на прицеле ардохеллских новостников, занятых в данный момент, по моим прикидкам, фиксацией возросшего уровня праздности и красоты города. Хотя я бы не исключил и тайного вмешательства дяди или короля, который возможно уже спустил с цепи Годрика. Хах, а ведь этот дворецкий не так прост, может, это лишь прикрытие и на самом деле Годрик является главой тайных служб королевства? А что, похоже на правду…

– Реван, – улыбался мне Эрик, когда мы вошли в лазарет при академии, отличающийся от логова Феназепама чистотой, лучшей освещённостью и притоком прохладного свежего воздуха. – Как вы?

Парень выглядел плохо, но явно лучше, чем когда с выпотрошенными внутренностями валялся на дороге. Лежал он на кровати, возле которой сидела принцесса и Валерика, разматывающая бинты на порезанной руке. Увидев это, Фер прописал подзатыльник дворянке, наказ забинтовать руку обратно.

– Сам-то как? – возвышаясь над Эриком, спросил я.

– Живой, – улыбался он. – Спасибо, госпо…

– Просто Реван, – эх, ну как не радоваться при виде этого светлого пепельноволосого чуда?

– Ваше высочество, что теперь будет? – Роза странно смотрела то на меня, то на Эрика.

– Так, ребятки, мне нужно ещё немного подлатать вашего друга, – Фер вовремя решил прогнать нас.

И стоило нам покорно выйти за дверь лазарета, как навстречу нам выбежало трое: Алистер, почему-то держащий за руку Германа, и Дир, которая еле поспевала за этими двумя.

– Учитель! – Алистер аж взмок от переживаний. – Как Эрик?!

– Живой, – положив руку на плечо парня, успокоил его я. – И почему это вы по коридорам шляетесь? Занятия уже как минут пять назад начались.

– Пришлось сбежать от психички, – на выдохе ответил Герман.

– Учитель Ричард нам разрешил, – робко добавила Лилия, которую я уже привык звать по фамилии.

– Ладно, сегодня можно, – боюсь даже представить лицо Моники. А, да вот же она!

– Опа, Реван, – приподняв бровь, вышагивала гром-баба, будто к фестивалю нацепившая ещё более облегающее платье. – Ну как, сердечко в реанимации не нуждается? А вам, господа-прогульщики?

– Так, – начал я, – Ленлосса сейчас штопает Феранаил, ничего страшного не произошло…

– Его ж надвое поделили, разве нет?

– Моника, – проскрипел я зубами.

– А, я чего вообще пришла-то, – Моника вдруг остановилась, приставив пальчик к крашеным губам, – Реван, тебя с Розалией директор вызвал.

– Кто сейчас пару ведёт?

– Ричард.

– Пригляди тогда за ребятами, пусть, как Фер разрешит, побудут с ним.

Моника наигранно вздохнула:

– Ну ладно, но с тебя должок…

– Да-да, – отмахнулся я, взяв принцессу за руку. – Сангард с нами идёт.

– Ладно-ладно, не мне же у них экзамены принимать, – улыбнулась на прощание гром-баба.

А (внутренний крик), не успеваю обрабатывать информацию! Ну, хоть у директора сейчас переведу дыхание – ага, поверили? Дварф-дварфыч сидит в компании, кого бы вы думали, дядюшки и дворецкого! И почему я не удивлён…

– Ваше высочество, – встал из-за стола директор.

– Так, к чему такая официальность? – приподнял я бровь.

– Отрадно видеть, что вы решили посетить академию во время фестиваля, – Генрих улыбался. – Куда планируете идти дальше?

Стоять. То есть, сначала покушение, потом ученик на грани смерти, а теперь ещё и я стою вот тут, не в парадном разодранном костюме, а обычной рубашке с брюками, так ещё и макияж Розы давно смылся – какое, спрашивается, нам теперь дело до фестиваля?

– Директор, с вашего позволения, – Годрик встал, – принц Реван, принцесса Розалия, в целях безопасности нам приказано сопроводить вас до дворца.

– Ничего сложного, – кажется, дяде немного всё равно на происходящее, он то и дело поглядывает на Валерику, – встретитесь с парочкой дворян, отпразднуете во дворце, там же и завершите фестиваль.

– О как, а нас спросить?

Я уже хотел начать возмущаться, но принцесса вовремя взяла меня под руку:

– Позволите нам избежать встречи с дворянством? Мне нездоровится и хочется побыть наедине с его высочеством.

– О как, – порой я смотрю на дядю, как на собственное отражение среднего возраста, – моё дело обеспечить безопасность его высочества, впрочем, если ваше ардохеллское высочество желает скорее сблизиться, я не имею ничего против.

Удивительно, как быстро эти трое согласились с Розалией. Что ж, так даже лучше. Хотелось, конечно, посетить ту же таверну «Мейвэна» вечерком, но раз уж есть возможность никуда не ходить и в кои-то веки отдохнуть, то почему нет? Ехали на карете, доехали быстро, что немало удивило: народ празднует, но пока трезво, а потому главные дороги всё так же оставались свободными.

Вдобавок, проезжая мимо одной из площадей, до моих ушей донеслись вести о полуденном покушении: «Простолюдин из Ардохелла стал оруженосцем Алого принца – величайший мечник империи заметил дар в героическом народе Ардохелла». Так как трагедии не случилось, неудавшееся покушение начали рассматривать как повод для гордости. И с одной стороны, судя по громогласным крикам новостников, на удивление так скоро начавших распространять известия, они будто превозносят Эрика в глазах общественности; с другой же напротив – послушать их, так это я снисходительно приютил простолюдина, буквально сделал его способным защитить и меня, и принцессу. Забавно, чувство такое, что кто-то уже чуть ли не в открытую пытается заявить о грядущем браке второго принца империи с дочерью его величества Эдвина.

Во дворце же кипишь, как и в городе: карет туча, а людей высокородного происхождения как мух на…

– Годрик, мы и сами дойдём! – нервничала Роза, когда мы шли по коридорам дворца, явно избегая лишнего внимания.

– По случаю фестиваля его величество приказал разместить вас в гостевой, – открыв перед нами дверь в одну из комнат, пригласил Годрик. – Госпожа Сангард, вам сюда…

И пока дворецкий отвлёкся на Валерику, Роза буквально затолкала меня в покои, захлопнув дверь и опустив щеколду, после чего громко вздохнула:

– Реван, я хочу присесть, – и уселась на большую кровать, – не буду извиняться за столь вольное поведение. Я переживаю. С Эриком точно всё хорошо? Почему на нас напали так открыто?

Принцесса чуть ли не дрожит. Её можно понять, прямо на глазах чуть не убили возлюбленного, а человек, за которого она должна выйти, и без того имеющий грозную славу, так страшно расправился с нападающими, после чего стал поить кровью Эрика. Мало того! Ещё собирались заставить и дальше строить счастливую парочку на отдыхе!

– Обычное покушение, – пожал я плечами и заметил на столе несколько бутылок вина. – А что до Эрика… ему больше ничего не грозит.

– Вы поили его кровью!

– Да, – принявшись за вскрытие бутылки, произнёс я. – Мой дар – регенерация, и как видишь, это спасло Ленлоссу жизнь. Впрочем, Розалия, почему вы так переживаете о нём? Неужели, вы так печётесь о судьбе какого-то простолюдина лишь по тому, что он ваш одногруппник?

– Я…

– Влюблены? – протягивая бокал Розе, улыбнулся я.

Ну же, признайся. Эрик уже раскололся, теперь ты! Всего одно слово!

– Нет, всё намного сложнее, – отпив из бокала, вздохнула она.

– Чегось?..

– Даже если бы я была в него влюблена, судьбу с ним мне не связать.

– Но…

– Хотела бы я любить и его, и вас, – слёзы вдруг проступили из глаз её, – но как бы ни старалась, это не выходит из моей головы… никогда бы не подумала, что сердце способно причинять боль самому себе…

Вот сейчас понимания я лишился окончательно.

– Эти сны, – схватив бутылку и отпив с горла, заговорила Роза, – каждую ночь… я боюсь их. Ваш кровавый приезд, охота на упыря, смерть Эрика… всё… всё это я видела во снах! Можете не верить, но… Реван, я обязана быть с вами, но… с… как сказать… вы другой, Реван, будто не тот, будто бы ещё не стали им…

– Кем? – руки сами потянулись к бокалу с креплёным.

– Мне страшно говорить об этом, – плакала Роза.

Залпом приговорив бутылку, девушка отбросила её и подбежала к окну. Тяжело дыша и трясясь, она царапала ноготками руки, мялась с одной ножки на другую и, будто пытаясь собраться с мыслями, хотела что-то сказать, но из-за подступающих вновь и вновь слёз лишь громче начинала рыдать. Горечь во рту усилилась, ноги сами подняли меня и довели до принцессы. Я обнял её, прижав к себе:

– Что бы ни произошло, я буду стоять на защите Ардохелла.

– Но, – хмыкала девушка, – вы… вы же…

– Нет, всё будет иначе.

– Почему вы так уверены? – обернулась она на меня.

Глаза её блестели от слёз, губы, как и вся она, дрожали, а руки казались холоднее льда. Нечто странное, необъяснимое ощутил я в груди – жалость? Что это? Я уже не понимаю.

– Я должна вас любить, но боюсь, пыталась быть сильной, но страх и боль с каждой ночью становятся только сильнее. Эрик… мне следует любить его?

– Следовало бы…

– Но почему? Почему вы решаете за меня?

– Так нужно…

– Почему? Хотите спасти меня? Лучшей жизни желаете? А если я хочу пусть и мимолётного, но по-настоящему счастливого?

Чёрт, если пустить это на самотёк, история изменится окончательно…

– Да, – как я сразу не понял, – мы должны это изменить. Я хотел этого с самого начала…

А что, если и любовь Эрика и принцессы опасна? А что, если…

– Я хочу сбежать, хочу другой судьбы, – принцесса вжалась в мою грудь, – вы обещали, Реван, вы говорили, что я стану наёмницей, что…

– Так и будет, – я коснулся её мокрого от слёз лица.

Пора перестать делить их на главных и второстепенных героев. Я был автором, писателем, но теперь… теперь я живу здесь. Некогда эфемерный, выдуманный мир больше таковым не является. Он реален, эти люди реальны, эти слёзы, боль – всё реально. Я – Реван Эсэлаер, величайший мечник империи, Алый принц. Я должен был стать злодеем, но теперь… это больше, чем история, какой-то сюжет, что можно поделить на чёрное и белое, вывести какую-то мораль. Да, вероятно ради спасения в чьих-то глазах я и стану злодеем, однако…

– Почему? – промычала принцесса, когда я поцеловал её.

– Вам нужно отдохнуть, – надавив на шею девушки, ответил я.

Вскоре, она потеряла сознание. Сама того не заметив, упала в мои объятия, оказалась в постели – сон лечит многое, так может и её боль на время утихнет?

Странные сны преследуют Эрика, они же отравляют и жизнь бедной Розы. Я не могу объяснить, сам до конца не понимаю их природы, однако, может, оно, как и у меня? Быть может, этим мы похожи? Они знают, что будет потом, я знаю, что Ардохелл окутает пламя, что меня должен ждать странный конец, финал, который сделает из меня монстра. Однако если таковым я и стану, напоследок, всё равно постараюсь спасти их всех.

Я должен стать сильнее. Феранаил сказал, что кровь вампиров действительно делает меня сильнее. С каждой новой схваткой я набираюсь опыта, лучше понимаю, как надо вести бой, как в нём выживать. Постепенно я узнаю собственный предел. Вскоре начнётся турнир, к которому я определённо точно стану сильнее. Да, пожалуй, не стоит метаться, не стоит пытаться научить всех и каждого – я не смогу. Предел Эрика достигнут, лишь опыт и долгое могучее превозмогание позволят ему хоть как-то стать сильнее. Я же обладаю даром регенерации, могу пожирать вампиров – не значит ли это, что и яды я могу поглощать? Не значит ли это, что и запретной магией я могу овладеть и использовать её на максимум? И даже если я умру, то произойдёт это при обороне города, при защите, во имя благой цели…

– Ваше высочество? – Валерика удивлённо распахнула серебристые глаза, когда я вошёл в выделенную ей опочивальню.

– Трудный выдался день, – поставив на стол две бутылки вина, улыбнулся я. – Отметим завершение фестиваля по-имперски?