В лабиринте миров

Глава 26

Рассвело, и на дороге появилось множество автомобилей. Тётка Тамара и без того была никудышным водителем, а на загруженном машинами шоссе, да с её больной рукой, наша поездка грозила обернуться катастрофой.

— Тома, сбавь газу, газу сбавь! — испуганно верещала бабка Настастья, вдавливая ноги в пол, будто это могло остановить резво бегущий «жигуленок».

— И так еле плетёмся, — сурово отзывалась тётка Тамара и бесстрашно выезжала на встречную полосу, обгоняя неспешно едущий «ниссан». Водитель «нисана» покрутил пальцем у виска, неодобрительно качая головой, и притормозил, пропуская нас вперёд. Тётка Тамара победно вдавила педаль газа в пол:

— Ага, получил, буржуй!

Бабки весело загомонили и даже суровая бабка Настасья счастливо заулыбалась.

— Ишь, как ты его!..

В азарте гонки тётка Тамара сжала больную ладонь, и тотчас взвизгнула от боли, бросая руль.

Жигуленок весело закрутился по обледенелому шоссе, благополучно миновал широкий нос КАМАЗа, задорно подпрыгнув, съехал с дороги и ткнулся носом в припорошенный снегом ствол берёзы.

— Всё…

На первый взгляд все были живы и относительно здоровы. Тётка Тамара испуганно оглядывала подружек. Бабка Настасья дёргала ногой, пытаясь выдернуть её из-под покорёженной панели. Мы: я, тётка Марья и бабка Вера молча огляделись и дружно подались вон из машины.

Снаружи наш автомобиль имел вид более чем плачевный. Берёза, в которую мы въехали, продолжала гордо нести свою пышную крону, будто не замечая мелкие невзгоды, что творились у её подножия. Автомобиль же, напротив крайне неудачно пережил встречу с деревом. Да и вряд ли пережил. Нос его был расплющен всмятку, как сырое яйцо, да и зад, надо признать тоже, хотя никто из нас не мог вспомнить, когда и обо что мы успели удариться задом.

— Тома, почём ты машину-то брала? — печально заголосила бабка Вера.

Тётка Тамара не отозвалась и только зло пнула останки своего авто.

Тётка Марья взвалила на плечи рюкзак.

— Пойдёмте, девки, как бы не рвануло.

Мы заторопились к шоссе, и тут на дороге остановился давешний «ниссан».

— Дамы, вы живы? — мужчина на обочине деловито снимал нашу группу на телефон.

Вид у нас был весьма живописный: бабки в рваных лохмотьях, с перевязанными конечностями, залепленные пластырями, тётка Марья сгибается под тяжестью огромного рюкзака, а следом за ними плетусь и я в бабкиных сапогах и в её же куртке, которая велика мне размеров на пять.

— Довези-ка до города, милок, — медоточиво пропела бабка Настьсья, сурово дёрнув расцарапанным кадыком.

«Милок» испуганно вздрогнул и заторопился залезть в салон.

— Вы в скорою позвоните, — зачастил он, поворачивая ключ. — В скорую. Или дорожную службу…

Бабка Вера шумно плюхнулась на переднее сиденье, не слушая водителя.

— Я тороплюсь! — взмолился мужчина, покрываясь болезненной испариной.

— Ну, так езжай быстрее, — благодушно ответила бабка Вера, прикрывая рваными клочками, бывшими когда-то юбкой толстые ляжки.

— Нам тоже недосуг, милок, — поддержала сестру бабка Настасья, устраиваясь сзади. — Девки, чего ждёте? Садитесь быстрее, мущщине некогда.

— Вы не уместитесь все! — водитель чуть не плакал, глядя, как тётка Марья запихивает на светло-серое сиденье свой видавший виды рюкзак.

— И то верно… — тётка Тамара удивлённо оглянулась. — Один лишний. Мужчина, помогите-ка вещи в багажник уложить…

Водитель обречённо вышел из салона.

— Какие вещи?

Тётка Тамара прошла мимо, словно и не слыхала вопроса, и преспокойно уселась за руль.

— Садись, Женька.

— Э, бабуси! — мужчина не ожила такого поворота, и был явно шокирован. Я юркнула в открытую дверь, но он схватил меня за полу куртки. Раздался треск разрываемой ткани.

— Да вы чего?! А ну пшли из моей машины!

— Да что же это такое! — разъярённая бабка Вера вылетела наружу, как подстреленный бегемот. — Опять мою одёжу рвут! Ты добро-то наживал, что бы так-то им распоряжаться?!

Она выдернула полу куртки из рук ошалевшего мужика и любовно погладила материал.

— Век сносу не будет. Ты вот что, мущщина. Иди-ка ты подобру-поздорову.

Водитель уже пришёл в себя и стоял ухмыляясь.

— Бабки, это счастье ваше, что я баб ударить не могу. Тем более старух. Тем более, попавших в аварию. Но хоть вы и башкой ударенные, но ведёте себя нагло, так что выметайтесь из машины, а не то я вас выкину к чёртовой матери!

Он распахнул дверцу, жестом приказывая выйти, и из салона на него глянула оскаленная морда чёрного волка.

— Какого…

Точная копия свирепого зверя стояла у ног несчастного водителя. Впрочем, водителем он уже не был.

— Извините, — я боком протиснулась между мужчиной и волком и влезла в салон. Здесь было тепло.

— Подождите!..

Мужчина дёрнулся следом, но волк зарычал, скаля зубы, и бывший владелец автомобиля отпрыгнул, как ужаленный.

Мы уехали и последнее, что я видела, как мужчина на заснеженной дороге лихорадочно тычет пальцем в телефон, а потом говорит что-то зло, истерично…

— Он в полицию позвонит и нас на КП остановят, — буркнула я.

— Не остановят.

— Почему?

— Потому, — бабки неожиданно развеселились и захохотали. — На то у нас Маша есть.

— У вас родственники в полиции? — вежливо поинтересовалась я, чем вызвала новую волну смеха.

— У меня везде родственники, — отсмеявшись, ответила тётка Марья. — Смотри и учись.

На дороге показалась высокая, стеклянная башенка ДПС и замелькали фигуры сотрудников дорожно-постовой службы.

Один из них энергично замахал полосатым жезлом. Останавливает.

Бабки оставались спокойны, а я с интересом наблюдала: что же они задумали?

Тётка Тамара открыла окно.

— Ну, и чего надо?

Как ни странно, ДПСник не только не удивился, но и вытянулся во весь рост.

— Здравия желаю, товарищ генерал, сотрудник патрульно…

— Вольно, — тётка Тамара царственно махнула перебинтованной рукой. — Служи честно, сынок!

— Служу отчизне, — паренёк заулыбался и его красное обветренное лицо стало совсем мальчишечьим. — Дочке скажите, чтоб пристегнулась, — он кивнул на хихикавшую бабку Веру. — На дороге осторожней, пять минут назад грабители машину угнали.

— Ну, у нас не угонят!

Тётка Тамара повернула ключ, и машина плавно тронулась с места.

Я глазам своим не верила.

— А что это было?!

— Здорово?! — бабка Вера веселилась от души. — Это я-то генеральская дочка?! Ах-хаха… это всё Маша. Она умеет глаз отводить.

— Это как?

— А вот как сейчас: человек думает, что перед ним дочка генеральская, расфуфыренная да разукрашенная сидит, а это наша бабка Вера.

— С подбитым глазом!

Бабки снова рассмеялись.

— А бывает и так, — загадочно продолжила тётка Марья. — Люди думают, что перед ними дорога, красным ковром выстелена и шагают по ней горделиво, а на самом деле то тропка в гиблое болото. Так с улыбкой и хлебают болотную жижу…

Бабки закивали седыми головами и задумались. Видно им, как и мне, есть, что вспомнить.

Машину бросили, не доезжая до дома. Бабки блюли конспирацию.

Лифт не работал, и на меня взвалили тяжёлый тётки Марьин рюкзак.

— Ты теперь, вроде как наша студентка, — объяснила мне тётка Марья. — Должна слушаться. Тащи.

— Хорошо, госпожа профессор тёмных сил, — проворчала я.

…Тотошки нигде не было видно, но очевидно, что в наше отсутствие он похозяйничал на славу: пол и стены, всё было обсыпано белым порошком, даже на старенькой мебели красовались уродливые белесые пятна.

— Тото!!!

Негодяй не отзывался.

— Эт чего он, паразит, натворил?! — возмутилась бабка Вера, зорко оглядывая маленькую квартирку.

— Вроде как мука… — тётка Тамара неуверенно потёрла белый порошок пальцами. — Или крахмал?..

— Это не крахмал, — голос тётки Марьи, был чернее ночи. — Это моё. Было. Это кости упырей перемолотые. Четыре года собирала.

Тотошка по-прежнему хранил презрительное молчание к мелочным ведьмам, пожалевшим баночку упыриных костей, и не желал показываться нам на глаза.

Я со вздохом взяла совок и веник, удручённо взирая на останки пиршества. Мука из перемолотых костей была повсюду.

— Может как-то собрать, — неуверенно предложила я.

— Чего уж теперь, — раздражённо ответила тётка Марья. — Больше пыли соберёшь, чем костной муки.

Я принялась за уборку, проклиная на чём свет стоит, наглого Тотошку, а старухи собрались на кухне завтракать.

Собакоголовый пижон материализовался из стены и с довольной физиономией наблюдал за моими действиями. На его кургузом пиджачке тоже виднелись следы упыриной муки. Видно Тотошка пировал не один, а зазывал к себе гостей. К собакоголовому присоединились крысёныши и довольно хихикали, показывая на меня длинными тонкими пальцами. Видимо, чтобы всем стало веселее, собакоголовый вынул из кармана горсть муки и сыпанул прямо на только что вычищенный пол. Троица расхохоталась, потирая паучьи ручки.

Продолжая мести, я осторожно приблизилась к весельчакам и схватила ничего не подозревающего собакоголового за шиворот.

— Попался!

Крысёныши тут же исчезли, а собакоголовый закатил глаза, изображая обморок.

Крепкая оплеуха вернула его к жизни.

— Кто такой?

— В-вениамин, ваша честь.

— Вениамин? Зовут так, что ли тебя?

— Так точно.

— Давно здесь живёшь?

— Вместе с хозяйкой прибыл. Верой Алексеевной.

— Откуда прибыл?

— Так из сельской местности. Из Грязновки.

— Земляк, значит?

Собакоголовый заулыбался заискивающе, обнажая остро отточенные зубы.

— Так вы оттуда? А я и не признал…

Мне припомнились вечно пропадающие носки, не вовремя потерянные ключи и подозрения пали на Вениамина.

— А на что ты здесь?

— Как на что?! — Вениамин возмутился. — За домом слежу. За порядком. Без нас люди пропадут.

— За порядком, значит? Выходит — ты домовой?

— Домовой. Домовой предводитель Вениамин.

Вениамин пытался вытянуться и шаркнуть ножкой, но зажатый моими руками, мог только беспомощно взбрыкнуть.

— Ну, вот что, Вениамин. Из предводителей ты разжалован. Будешь просто домовой, пока в квартире порядок не станет. Уяснил?

Вениамин молчал. Такой расклад вещей его никак не устраивал. Пришлось тряхнуть его хорошенечко, и тогда он заверещал испуганно, дрыгая босыми ножками.

— Уяснил, хозяйка, уяснил.

— Вот и отлично.

Я сунула домовому метёлку и совок, понаблюдала, как он, пыхтя и отдуваясь, ползает по полу. Убедившись, что с заданием Вениамин справляется, я присоединилась к народной армии (бабке Вере с сотоварищами).

На кухне назревал скандал.

На столе стояла вчерашняя водка и, судя по красным носам, бабки уже приняли «для сугреву», но не спиртное стало причиной спора. Разногласия возникли из-за неких исторических событий, которые каждая из спорящих сторон интерпретировала по-своему.

— Да что ты споришь, Маша, ты ведь тогда ещё под стол пешком ходила, а моя крёстная в том доме полы мыла и меня с собой брала!

— Так-таки и брала? И, что ты помнишь?

— Всё помню. Генеральшу помню и дочку их болезную. Генеральша даже просила меня поиграть с ней, да я дичилась. Уж больно дочка была страшна.

— Чем же страшна?

— Да будто жаба. Кожа серая, как у мертвяка, глаза навыкат и дышит так тяжело. Всё мне казалось, что она на меня нападёт и придушит.

— Вот ты всё и врёшь! Дочка её была красавица! Ты малой была, могла и спутать. Может это вовсе и не генеральша была с дочкой, а прислуга её? Много ты тогда понимала! А я в генеральском доме была по приглашению!

— Это зачем же тебя приглашали? Столовое серебро протереть?

— А вот и нет! Этой самой дочке-красавице я приворотное зелье варила!

— Да будет вам, девки, чушь-то нести! Какие дочки?! У генеральши был сын!

— А что за генерал? — осторожно вмешалась я. — О чём спор?

Бабки принялись объяснять наперебой, каждая стараясь донести до меня свою правоту.

— Дочка была болезная и страшная, — упиралась бабка Вера.

— Красавица! — возражала тётка Марья.

— Сын! — припечатывала тётка Тамара.

Одна бабка Настасья не участвовала в споре, хмуро взирая на подруг.

— А ты что молчишь? — бабка Вера сердито ткнула сестру в бок. — Ты ить тоже там была! Крестная нас вместе водила…

Бабка Настасья неохотно пожала плечами и односложно оборонила:

— Была.

Тётка Марья повернулась ко мне.

— Мы про генерала Зотова толкуем. Того, у которого книга.

— Какая книга?

— Вот те раз! — тётка Марья всплеснула руками, и старухи посмотрели на меня неодобрительно. — Книга звездочётов. Там и заклинания и всё такое… я видела такую в доме генерала Зотова, когда ходила к его дочери варить приворотное зелье. А они мне говорят — у него сын!

— Это Тамара говорит, что сын, а я говорю — дочь! Страшная! Была бы красавица, чего ей тогда зелье варить? Красота она и без зелья хороша!

— Много ты понимаешь! — тётка Марья снизила голос до громкого шёпота. — Мужик у ней был женатый. Ходить ходил, но и семью не бросал, вот и задумала тогда Катерина…

— Генеральскую дочь звали Валентина!

— Катерина!

— Сын! Зотов Николай Яковлевич. Муж мой…

Заявление тётки Тамары было встречено полным молчанием.

Первой заговорила тётка Марья.

— Как муж?! У тебя ж отродясь мужа не было?!

— Чего это не было? — огрызнулась тётка Тамара. — Был. Зотов Николай. Только недолго. Две недели.

— Ничего себе… что ж это он с твоим характером даже медовый месяц не выдержал?

Бабка Вера и тётка Марья расхохотались, а бабка Настасья тяжело зыркнула на них из-под тяжёлых бровей. Не смеялась и тётка Тамара.

— Ну, не обижайся, Тома, — примирительно прогудела бабка Вера. — Ты ж знаешь, мы не со зла… может, у них трое детей было? У генерала-то с генеральшей?! А мы и завелись сдуру!

Старухи разлили ещё по маленькой, и бабка Настасья решительно убрала водку со стола.

— Будет с утра-то водку глушить. Кто к генералу пойдёт?

Все, как один посмотрели на тётку Тамару.

— Я?! — тётка удивилась. — Вы ополумели? Я с супругом своим виделась почитай четыре десятка лет назад. Он и не вспомнит меня! Да и с чего я туда заявлюсь?! Здрассьте, я ваша бывшая. Хочу стать звездочётом, дайте книгу почитать. Чай это не публичная библиотека, меня оттуда взашей враз выпрут!

— Тамара права, — веско заметила бабка Настасья. — Да и жив ли ещё Николай Зотов?

Тётка Тамара неопределённо пожала плечами. Судьба бывшего мужа давным-давно перестала её волновать.

Я решила вмешаться в общий разговор, тем более, что книгу собирались добыть для меня.

— А где тот дом? Кто в нём живёт сейчас?

— Дом на Мясницкой. Три этажа с белыми колоннами. Приметный такой.

— Мясницкая? А где это?

— Где?

Бабки были сбиты с толку.

— А и правда, девки, где нынче Мясницкая-то? Её ведь потом переименовали… улица Карла Маркса, точно! Только уж и её нет…

Бабки призадумались, а тётка Марья выудила из бездонного рюкзака потрёпанную карту города.

— Вот вам ваша Карла Маркса она же Мясницкая!

— Или то, что от неё осталось, — проворчала бабка Вера. — Через неё дорогу проложили.

Мы все уставились на карту, словно хотели увидеть в квадратиках строений и линиях дорог, дом генерала Зотова.

— И что же дом? Снесли?

Старухи пожали плечами. Наше дело зашло в тупик.

Я зевнула. Сказывалась бессонная ночь.

— И то, девки, давайте, поспим, — предложила бабка Вера на правах хозяйки. — Ведь всю ночь колобродили!

Старухи поддержали идею с энтузиазмом. Бессонная ночь вымотала всех, а выпитая рюмочка и вовсе валила старушек с ног.

Сёстры: бабка Вера и бабка Настасья разложили диван. Тётка Тамара улеглась на мою кровать, а тётка Марья на раскладушку. Мне места не хватило, и бабка Вера кинула мне на кухне старый тулуп, подушку и одеяло.

— На-ка вот. Ты молодая и на полу поспишь, ничего тебе не будет.

Я не возражала.

Из комнаты доносился мощный храп — старухи уснули разом. Я лежала, перебирая чёрные завитки овчины, когда в кухню крадучись вошёл Вениамин.

— Эй, хозяйка! Пст…

— Чего тебе?

— Не спишь? Я знаю тот дом, о котором вы говорили. Там живёт мой брат, и если ты поможешь ему…

— Брат? У вас тоже есть братья, сёстры? Словом, семья?

Вениамин искренне обиделся.

— Разумеется, — голос его был сух. — У меня есть семья. Мои родители, брат Август и две сестры: Елена и Катарина.

— Извини.

Мне было любопытно, как выглядят его сёстры? Тоже с собачьими головами? Но задавать вопрос по поводу внешности его родных я не стала. Не хотела снова обижать нового знакомого.

— И кто живёт в этом доме? Август?

— Да, — Вениамин поскрёб длинными пальцами свою щёку, покрытую тонкой рыжей щетиной. — Август. И ему нужна помощь.

— Чем же я могу помочь? — Я пожала плечами. — Денег у меня нет. Дома тоже нет. Вообще ничего нет. Что я могу для него сделать?

Вениамин яростно скрёб щетину. Он думал и мысли его, не находили выражения. Вениамин тщательно подбирал слова. Боялся сказать лишнего?

— Видишь ли, наш мир — он не единственный…

— Знаю, знаю, — я перебила Вениамина, нетерпеливо махнув рукой. — Миров много, они текут, как желе, соприкасаясь друг с другом и только нижний слой, застыл придавленный тяжестью верхних миров!

Вениамин тихо рассмеялся, стараясь не разбудить храпящих старух.

— Не совсем так, но в целом верно. Так вот, Нижний слой — он не однороден. В нём есть территории, расположенные в перепутанных потоках времени, пространства, замкнутые рамками повторяющихся событий и… скажем, призрачные миры — рождение человеческого сознания.

Я молчала, не проявляя любопытства, и Вениамин счёл нужным добавить:

— Это всё Бездна. Её близость влияет на строение Нижнего мира.

— Угу. А при чём тут твой брат Август?

— Он попал в замкнутое временное пространство. Хуже того, он попал в замкнутое пространство, рождённое человеческим сознанием. Оттуда нашему брату самостоятельно не выбраться.

— Так. Я поняла.

На самом деле я не очень поняла, но у меня не было опыта общения с домовыми, и я не знала, насколько Вениамину можно доверять. Да и не договаривал что-то рыжий прохвост, только скрёб свои щетинистые щёки, рискуя протереть в коже дыру.

— Август, вроде как в беде, — продолжила я. — Но что я могу?

— Ты человек, — лаконично ответил Вениамин. — Люди создают ситуации, пользуясь силой своего сознания, они же эти ситуации разрушают, когда сознание меняется. Ты изменишь сознание, и вернёшь мне Августа.

Последнее предложение Вениамин произнёс такой быстрой скороговоркой, что я едва разобрала слова.

Я понятия не имела, о чём говорит Вениамин, и каким образом я должна что-то менять, и как это поможет бедолаге Августу, но мне хотелось узнать про генеральский дом, и потому я послушно кивнула.

— ОК. Рассказывай, как добраться до Мясницкой? Правду говорят, что её снесли?

— Да, — кивнул Вениамин. — Но дом остался.

— Один?

— Один.

Вениамин был немногословен. Он ловко сдёрнул со стола тётки Марьину карту и ткнул длинным пальцем в разноцветные линии.

— Вот наш дом.

— Ага.

— Отсюда надо дойти до площади.

— Понятно.

— От площади ведёт проспект Навигаторов. Там и была раньше Мясницкая.

Дорога мне была хорошо знакома, когда-то по ней я каждый день ездила на работу, а в первый день своего возвращения из путешествия по иным мирам, Мелка Лёк вёз меня по проспекту Навигаторов к своему дому.

Я разглядывала карту, стараясь вызвать в памяти образ одинокого старого дома, стоящего возле проспекта. Образ не появлялся.

— Так, где же дом?

— Здесь, — острый ноготь разорвал мятый лист, где-то посередине проспекта. — Он здесь. Ты увидишь его, когда подойдёшь ближе. Но идти лучше сейчас.

— Сейчас?! Почему?

Короткий зимний день подходил к концу. На часах ещё не было и четырёх, но сумерки уже окутали город. Тучи и снег превратили улицы в тёмные лабиринты, едва освещённые тусклыми фонарями.

Вениамин оглянулся на дверь. Храп ещё раздавался, но становился глуше.

— Скоро старая хозяйка вернётся. И тогда, тебя не выпустят отсюда.

Я недоверчиво хмыкнула.

— Вернётся? Откуда? Она спит…

Вениамин сощурил круглые, собачьи глаза.

— Не веришь? Иди сюда…

Я последовала за Вениамином в комнату. Старухи мирно спали. Бабка Вера и бабка Настасья разложили скрипучий диван. Тётка Тамара лежала на моей кровати, а тётка Марья неудобно свернулась на узкой раскладушке. Нога её, одетая в синие, выцветшие трико свисала на пол.

— Видишь? — глаза Вениамина блеснули в темноте.

— Чего? — шёпотом ответила я. — Старухи спят.

Вениамин покачал головой, и похлопал меня по плечу.

— Это тень. Она мешает видеть.

Я раздражённо дёрнула плечами, и тень упала к моим ногам. Бабкина квартира приобрела совершенно иной вид. Во-первых, она была пуста. Если не считать меня и Вениамина. Диван был убран, а вот стол, напротив разложен. На нём по-прежнему стояла закуска, рюмки с недопитой водкой. В комнате витал стойкий запах селёдки.

— Где старухи?!

— Они ушли сразу же, как только поняли, что ты услышала их.

— Подожди, я не понимаю. А как же обряд? Книга звездочётов?!

Вениамин захихикал.

— Что, хотела поиграть в войну вместе со старой хозяйкой?

Голова моя закружилась, и я поспешно накинула тень. Храп спящих старух дружно раздался со всех сторон.

Ничего не понимаю. Я была уверена, что тень даёт мне силу видеть настоящую реальность этого мира. Выходит, это не так?! Или Вениамин врёт?!

Мои пальцы цепко схватили домового за длинное ухо.

— Ай! Зачем же так, хозяйка?! Не моя вина, что высшие существа не умеют распоряжаться своей тенью!

— Высшие существа? Что ты знаешь об этом?

Пальцы мои продолжали крутить ухо.

— Ой! Не много, хозяйка! Больно! Но я знаю, что ты одна из них, да отпусти же!..

Я расслабила хватку, и Вениамин ужом вывернулся из моих рук.

— Что значит, не могут распоряжаться своей тенью?

— То и значит, — Вениамин обиженно шмыгнул носом. — Вы думаете, что тень, часть вашей сущности, она позволяет вам видеть действительность, что даёт превосходство над жителями Нижнего слоя.

Я согласилась, что именно так я и думаю. Или думала.

— Глупости, — Вениамин сокрушённо трогал распухшее ухо. — Без тени вы не можете просуществовать и пары часов, так о каком превосходстве вы толкуете?! Вы слабы в этом мире, потому что тень порабощает вас исподволь день ото дня. Тень — это не ты сама, это другая твоя реальность.

— Что это значит?

— Я уже говорил. Нижний слой — мир сложный. Одна реальность нагромождается на другую, как постройка безумного архитектора. Иногда хрупкая конструкция рушится и реальности смешиваются.

— Как сейчас?

— Нет, — Вениамин ухмыльнулся. — Когда рушится реальность это катастрофа. А сейчас тебя просто надули. Обманули. Направили твою тень в другую реальность, и ты послушно последовала за ней. Но эта реальность зашла в тупик и больше не развивается. Под утро она растворится без следа.

— И что тогда?

— И тогда будет то, что я сказал, — Вениамин пожал плечами. — Тебя не выпустят отсюда. Ты представляешь угрозу для Бездны. С какой готовностью ты согласилась воевать против её обитателей! — Вениамин захохотал.

— Постой, а разве старухи не сражаются с Бездной?

Вениамин посмотрел на меня с таким сожалением, что я поёжилась.

— И чего вы сюда лезете, высшие существа? Сидели бы в своём благополучном мирке, считали бы звёзды.

— Они не сражаются с Бездной? — голос мой упал. Я знала ответ.

— Они сами порождение Бездны. Колдуны и оборотни, что ты ждала от них?

Я устало села на пол. Да ничего я не ждала. Не знала, куда деть себя, к кому примкнуть. Где враги, где друзья? Сражаться с тёмными силами мне казалось благородным.

— Значит, и дома никакого нет? И книги звездочётов?

Вениамин суетливо заёрзал на полу и хищно дёрнул собачьим носом.

— Как нет?! Конечно, есть! Реальность — она всегда реальность, даже если тупиковая. Не покинь тебя старухи, всё бы пошло именно по такому сценарию. С небольшими отклонениями. И к тому же Август…

Ах, Август! Я и забыла о нём.

— Я помогу твоему брату. Но ты мне расскажешь всё о действии тени.

Вениамин деловито плюнул на свою ладонь и протянул мне руку для пожатия. Я поморщилась, но пожала слюнявую лапу.