СЭЙФХОЛД
2 июля 2378 года,
Звезда Крествелла, HD 63077A
Земная Федерация
- Мостик вызывает капитана! Мостик вызывает капитана!
Капитан Мэйтиус Фофао выкатился из постели, когда по интеркому раздался настойчивый зов вахтенного офицера, перемежаемый пронзительным воплем сигнала общей тревоги. Босые ноги капитана коснулись палубы, и, дотянувшись до коммуникатора рядом с кроватью, он ощупью нажал красную клавишу экстренной связи, прежде чем полностью открыл глаза.
- Мостик, - почти сразу откликнулся ровный голос, защищенный тренировками от паники.
- Это капитан, старшина Кузнецов, - резко сказал Фофао. - Дайте мне лейтенанта Хендерсон.
- Есть, сэр.
На мгновение наступила тишина.
- Вахтенный офицер, - раздался затем другой голос.
- Докладывайте, Гэби, - решительно сказал Фофао.
- Шкипер, - вахту несла лейтенант Гэбриэла Хендерсон, тактик тяжелого крейсера, и ее обычно спокойное контральто было напряженным и резким, - у нас гоблины. Много гоблинов. Они только что вывалились из гипера на расстоянии двенадцати световых минут и направляются в систему с ускорением более четырехсот g.
Челюсти Фофао сжались. Четыреста g - это на двадцать процентов больше, чем могли выдержать лучшие компенсаторы Федерации. Это довольно убедительно демонстрировало, что откуда бы ни были эти корабли, они не принадлежали Федерации.
- Оценка сил? - спросил он.
- Они все еще прибывают, сэр, - невыразительно ответила Хендерсон. - На данный момент мы подтвердили более семидесяти.
Фофао поморщился.
- Хорошо. - Он был поражен тем, как спокойно звучал его собственный голос. - Начните протоколы первого контакта и проверьте "Подзорную трубу" и "Стража". Затем переведите нас в состояние Четыре. Убедитесь, что губернатор полностью проинформирована, и передайте ей, что я объявляю код Альфа.
- Есть, есть, сэр.
- Буду на мостике через пять минут, - продолжил Фофао, когда дверь его спальной каюты открылась и в нее быстро вошел стюард с его униформой. - Пока запустите несколько дополнительных разведывательных дронов и направьте их к этим кораблям.
- Есть, есть, сэр.
- Скоро буду, - сказал Фофао. Он выключил связь и повернулся, чтобы принять свою униформу у побледневшего стюарда.
На самом деле Мэйтиус Фофао добрался до командной палубы КФЗФ "Суифтшуэр" чуть менее чем за пять минут.
Ему удалось сдержать себя и не перейти на быстрый шаг, когда он вышел из лифта на мостике, но его глаза уже были прикованы к главной схеме, а рот плотно сжат. Неизвестные корабли представляли собой россыпь зловещих рубиновых осколков, устремившихся к главной звезде G0 двойной системы и бело-голубому мрамору ее четвертой планеты.
- Капитан на мостике! - объявил старшина Кузнецов, но Фофао жестом пригласил вернуться на свои места.
- Как и вы, - подтвердил он, и все продолжили работу, кроме лейтенанта Хендерсон. Она поднялась с командирского кресла в центре мостика с очевидным облегчением от того, что прибытие Фофао освободило ее от командования.
Он кивнул ей, прошел мимо нее и устроился в том же кресле.
- Капитан принял командование, - официально объявил он, затем снова посмотрел на Хендерсон, все еще стоявшую рядом с ним. - Есть какие-нибудь входящие сообщения от них?
- Нет, сэр. Если бы они начали передачу в тот момент, когда вышли из гипера, мы бы услышали от них что-нибудь примерно, - лейтенант взглянула на цифровой дисплей времени, - две минуты назад. Мы ничего не получили.
Фофао кивнул. Почему-то, глядя на расползающееся облако красных значков на дисплее, он не был удивлен.
- Сколько их сейчас? - спросил он.
- По оценкам слежения, минимум восемьдесят пять звездолетов, - сказала Хендерсон. - Пока нет никаких указаний на запуски истребителей.
Фофао снова кивнул, и странное, поющее напряжение, которое, казалось, было почти собственной формой спокойствия, наполнило его. Спокойствие человека, столкнувшегося лицом к лицу с катастрофой, к которой он готовился годами, но никогда по-настоящему не ожидал увидеть лицом к лицу.
- "Страж"? - спросил он.
- Запущен, сэр, - ответила Хендерсон. - "Антилопа" стартовала к гипергранице две минуты назад.
- "Подзорная труба?"
- Активирована, сэр.
Это уже кое-что, - сказал отстраненный уголок мозга Фофао.
КФЗФ "Антилопа" был крошечным, совершенно невооруженным и очень быстрым курьерским судном. Мир Крествелла был самым передовым колониальным форпостом Федерации в пятидесяти световых годах от Солнца, слишком новым, слишком малонаселенным, чтобы обзавестись собственной гиперсвязью. Таким образом, оставались только курьерские корабли, и в этот момент единственной функцией "Антилопы" было бежать с Солварда на максимально возможной скорости с вестью, что объявлен код Альфа.
"Подзорная труба" представляла собой сеть спутников наблюдения, протянутую по периферии гиперграницы звездной системы. Они были полностью пассивны, в надежде, что их почти невозможно было обнаружить, и они были там не ради "Суифтшуэр". Их данные - со всей сети - транслировались вслед "Антилопе", чтобы у нее гарантированно были полные тактические записи на момент гиперперехода. И та же информация передавалась на корабль-побратим "Антилопы", КФЗФ "Газель", поскольку он находился в режиме максимальной скрытности на орбите вокруг самого внешнего газового гиганта системы.
Его задачей было оставаться скрытым до конца, если он сможет, а затем доложить об этом на Старую Землю.
И хорошо, что он там, - мрачно подумал Фофао, - потому что нам, конечно, не придется делать никаких отчетов.
- Наш статус? - спросил он.
- Все боевые системы переведены на четвертый уровень, сэр. Инженер сообщает, что все места укомплектованы людьми и подготовлены, и как обычные двигатели, так и гиперприводы подключены к сети и готовы отвечать на команды маневрирования.
- Очень хорошо. - Фофао указал тактику на ее обычное командное место и наблюдал, как она направляется туда. Затем он глубоко вдохнул и нажал кнопку на подлокотнике своего командирского кресла.
- Это капитан, - сказал он без обычных формальностей, связанных с объявлением всех участников. - К настоящему времени вы все знаете, что происходит. На данный момент вы знаете об этих людях столько же, сколько и я. Мне не известно, являются ли они Гбаба или нет. Если это так, то выглядит это не очень хорошо. Но я хочу, чтобы все вы знали, что я горжусь вами. Что бы ни случилось, ни у одного капитана не может быть лучшего корабля или лучшей команды.
Он отпустил кнопку связи и развернул свое кресло лицом к рулевому тяжелого крейсера.
- Выведите нас на ноль-один-пять, один-один-девять, при пятидесяти g, - тихо сказал он, и КФЗФ "Суифтшуэр" переместился, чтобы занять позицию между планетой, чьи человеческие колонисты назвали ее миром Крествелла, и надвигающейся на нее гигантской армадой.
Мэйтиус Фофао всегда гордился своим кораблем. Гордился своим экипажем, своей скоростью, огромной огневой мощью, заключенной в его корпусе массой в три четверти миллиона тонн. В данный момент он больше всего осознавал его хрупкость.
Еще десять лет назад флота Земной Федерации не было. Существовало нечто, что Федерация называла военно-космическим флотом, но на самом деле это было немногим больше, чем флот исследовательских судов, подкрепленный горсткой легковооруженных кораблей, основными задачами которых были поисково-спасательные операции и подавление случайного, чисто человеческого хищничества.
Но затем, десять лет назад, исследовательский корабль Федерации обнаружил свидетельства существования первой подтвержденной высокоразвитой нечеловеческой цивилизации. Никто не знал, как называли себя граждане этой цивилизации, потому что никого из них не осталось в живых, чтобы рассказать кому-нибудь.
Человечество было потрясено открытием, что целый разумный вид был преднамеренно уничтожен. Что была безжалостно уничтожена раса, обладающая всеми возможностями для развития и эксплуатации ресурсов своей родной звездной системы. Первое предположение состояло в том, что рассматриваемый вид сделал это с собой в каком-то безумном приступе самоубийственной ярости. Действительно, некоторые ученые, изучавшие доказательства, продолжали утверждать, что это наиболее вероятное объяснение.
Однако эти несогласные составляли явное меньшинство. Большая часть человечества, наконец, приняла вторую и гораздо более ужасающую гипотезу. Это сделали не они сами с собой, кто-то другой сделал это с ними.
Фофао не знал, кто навесил на гипотетических убийц ярлык Гбаба, и ему было все равно. Но осознание того, что они могут существовать, стало причиной того, что в наши дни есть действующий и неуклонно растущий флот Федерации. И причиной, по которой были введены в действие планы на случай непредвиденных обстоятельств, такие как "Подзорная труба" и "Страж".
И причиной, по которой КФЗФ "Суифтшуэр" оказался между миром Крествелла и приближающимся, все еще совершенно безмолвным флотом красных значков.
Ни за что во вселенной ни один тяжелый крейсер не мог надеяться остановить, замедлить или даже причинить неудобства флоту такого размера, как тот, что направлялся к кораблю Фофао. Также маловероятно, что он смог бы держаться подальше от враждебных военных кораблей, способных на ускорения, которую уже продемонстрировали неизвестные, но даже если бы он мог, это не входило в обязанности "Суифтшуэр".
Даже при их огромном ускорении этим гоблинам потребовалось бы почти четыре часа, чтобы добраться до мира Крествелла, если предположить, что они хотят встретиться с ним. Если бы все, что они хотели сделать, это миновать планету, они могли бы сделать это менее чем за три. Но каковы бы ни были их намерения, работа "Суифтшуэр" заключалась в том, чтобы стоять на своем. Делать все возможное, вплоть до самого последнего мгновения, чтобы установить какое-то мирное общение с неизвестными. Чтобы служить хрупким щитом и тревожной растяжкой, которые могли бы, какой бы отдаленной ни была такая возможность, сдержать нападение на недавно заселенную планету за ней.
И почти наверняка стать первой жертвой в войне, которой Федерация опасалась почти десять лет.
- Сэр, мы фиксируем дополнительные сигнатуры двигателей, - объявила лейтенант Хендерсон. - Они выглядят как истребители. - Ее голос был четким, профессионально текучим. - По отслеживанию их примерно четыреста.
- Принято. Связь, все еще нет ответа на наши передачи?
- Нет, сэр, - натянуто ответил офицер связи.
- Тактик, начинайте развертывание ракет.
- Есть, есть, сэр, - сказала Хендерсон. - Сейчас разворачиваю ракеты.
Большие ракеты дальнего радиуса действия отделились от внешних колец подвесок, в то время как другие вылетали из ракетных люков миделя крейсера. Они рассредоточились облаком вокруг "Суифтшуэр" на своих вспомогательных двигателях, достаточно далеко, чтобы безопасно вывести корабль и остальные ракеты за пределы воздействия их несуразно мощных основных двигателей.
Похоже, они хотят захватить планету, - подумал он, наблюдая за тем, как продолжала распространяться формация гоблинов, в то время как к ним непрерывно шли сигналы его корабля в попытках связаться. С их стороны это выглядело не особенно миролюбиво.
Он взглянул на числа на главной схеме. Незваные гости приближались уже почти сто шестнадцать минут. Их скорость относительно мира Крествелла составляла чуть более тридцати одной тысячи километров в секунду, и если они не изменят ускорение в ближайшие несколько секунд, то в конце концов пролетят над планетой.
Удивительно...
- Ракетные пуски! - внезапно объявила Гэбриэла Хендерсон. - Повторяю, ракетные пуски! Приближается много ракет!
Сердце Мэйтиуса Фофао, казалось, остановилось.
Они не могут ожидать, что на таком расстоянии действительно попадут в уклоняющийся звездолет. Это была его первая мысль, когда тысячи пиктограмм приближающихся ракет внезапно испещрили его сюжет. Но они, черт возьми, наверняка могут поразить планету, не так ли? - мгновение спустя подсказал ему его мозг.
Он смотрел на этот ураган ракет и знал, что должно было произойти. Защита "Суифтшуэр" никогда не смогла бы остановить больше, чем десятую часть этого потока разрушения, и замороженный уголок его разума задавался вопросом, чем они были вооружены. Термоядерными боеголовками? Антивеществом? Химическими или биологическими агентами? Или, возможно, это было просто кинетическое оружие. Учитывая невероятное ускорение, которое они демонстрировали, у их ракет была бы более чем достаточная скорость, чтобы выполнить эту работу вообще без боеголовок.
- Связь, - услышал он свой ровный голос, наблюдая, как палачи полумиллионного населения мира Крествелла ускоряются к нему, - обеспечьте защищенные коммуникации. Инженерный, выведите нас на максимальную мощность для курса ноль-ноль-ноль, ноль-ноль-пять. Тактик, - он повернул голову и встретился взглядом с лейтенантом Хендерсон, - приготовьтесь вступить в бой с врагом.
14 февраля 2421 года,
КФЗФ "Экскалибур", КФЗФ "Гулливер",
оперативная группа номер один
Корабль-разведчик был слишком мал, чтобы представлять для кого-либо угрозу.
Крошечный звездолет по размерам был меньше трех процентов КФЗФ "Экскалибур", флагманского дредноута оперативной группы. Правда, он был быстрее "Экскалибура", а его системы вооружения и электроника были несколько более совершенными, но он не мог приблизиться к оперативной группе на расстояние световой минуты и уцелеть.
К сожалению, в этом не было необходимости.
- Это подтверждено, сэр, - лицо капитана Сомерсета с кожей цвета красного дерева выглядело невесело на экране связи флагманского мостика адмирала Пей Ко-чжи. Командир "Экскалибура" постарел с тех пор, как оперативная группа отправилась в путь, - подумал адмирал Пей. - Конечно, он был не один такой.
- Как далеко он отсюда, Мартин? - прямо спросил адмирал.
- Чуть более двух и шести десятых световых минут, - ответил Сомерсет, выражение его лица стало мрачнее, чем когда-либо. - Это слишком близко, адмирал.
- Может быть, и нет, - сказал Пей, затем тонко улыбнулся своему флаг-капитану. - И какой бы ни была дальность, мы не оторвемся от него, не так ли?
- Сэр, я мог бы послать заслон, попытаться отодвинуть его еще дальше. Я мог бы даже выделить эскадру эсминцев, чтобы сесть на него, полностью вывести его из зоны действия сенсоров флота.
- Мы не знаем, насколько близко за ним может находиться что-то более тяжелое. - Пей покачал головой. - Кроме того, нам нужно, чтобы они рано или поздно увидели нас, не так ли?
- Адмирал, - начал Сомерсет, - не думаю, что мы можем позволить себе рисковать, что...
- Мы не можем позволить себе не воспользоваться шансом, - твердо сказал Пей. - Продолжите и подвиньте к нему заслон. Посмотрите, можно ли заставить его отойти хотя бы немного дальше. Но в любом случае, мы выполняем "Отрыв" в ближайшие полчаса.
Сомерсет еще мгновение смотрел на него с экрана связи, затем тяжело кивнул.
- Очень хорошо, сэр. Я передам приказы.
- Спасибо, Мартин, - сказал Пей гораздо более мягким голосом и отключил связь.
- Возможно, капитан прав, сэр, - раздалось тихое контральто у него за спиной, и он развернул свое кресло на мостике лицом к говорящей.
Лейтенант-коммандер Нимуэ Элбан действительно была очень молодым офицером, особенно для антигеронового общества, чтобы намекать четырехзвездному адмиралу, как бы уважительно это ни звучало, что его суждения могут быть не совсем безошибочными. Однако Пей Ко-чжи не испытывал абсолютно никакого искушения указать ей на это. Во-первых, потому, что, несмотря на свою молодость, она была одним из самых блестящих офицеров-тактиков, которых когда-либо выпускал флот Земной Федерации. Во-вторых, потому что если кто-то и заслужил право сомневаться в адмирале Пей, так это лейтенант-коммандер Элбан.
- Он действительно прав, - признал Пей. - На самом деле, весьма прав. Но у меня такое чувство, что плохие новости не так уж далеки от этого конкретного ворона.
- Предчувствие, сэр?
Сочетание темных волос и голубых глаз Элбан было подарком ее отца-валлийца, но ее рост и светлая кожа достались ей от матери-шведки. Адмирал Пей, с другой стороны, был невысоким, жилистым мужчиной, в три раза старше ее, и она, казалось, возвышалась над ним, когда подняла одну бровь. Тем не менее, он с удовольствием отметил, что в каком-то горько-сладком смысле это не было недоверчивым выражением.
В конце концов, - сказал он себе, - моя склонность "играть на интуиции" во многом связана с тем фактом, что я последний полный адмирал, который когда-либо будет у Земной Федерации.
- В данном случае это не какая-то тайная форма экстрасенсорики, Нимуэ, - сказал он. - Просто где второй разведчик? Вы знаете, что разведывательные корабли Гбаба всегда действуют парами, а капитан Сомерсет сообщил только об одном. Другой парень должен где-то быть.
- Похоже, зовет остальную стаю, - сказала Элбан, ее голубые глаза потемнели, и он кивнул.
- Это именно то, что он делает. Они, должно быть, по меньшей мере учуяли нас, прежде чем мы заметили их самих, и один из них немедленно развернулся и направился обратно за помощью. Этот будет наступать нам на пятки, следить за нами и дожидаться остальных, но единственное, чего он не собирается делать, - это подходить достаточно близко, чтобы рискнуть и позволить нам хорошенько врезать по нему. Они не могут допустить, чтобы мы уничтожили его, а затем вышли из гипера. Они могут никогда больше нас не найти.
- Понимаю, к чему вы клоните, сэр. - Элбан на мгновение задумалась, ее голубые глаза были сосредоточены на чем-то, что могла видеть только она, затем вернула свое внимание к адмиралу.
- Сэр, - тихо спросила она, - не нарушу ли я порядок, если воспользуюсь одним из приоритетных каналов связи, чтобы связаться с "Гулливером"? Я бы хотела попрощаться с коммодором.
- Конечно, не нарушите, - так же тихо ответил Пей. - И когда сделаете это, скажите ему, что я буду вспоминать его.
- Сэр, вы могли бы сказать ему сами.
- Нет. - Пей покачал головой. - Ко-янг и я уже попрощались, Нимуэ.
- Да, сэр.
Когда к разведчику Гбаба направилась Десятая эскадра эсминцев, новость быстро распространилась с "Экскалибура", и вместе с этой новостью пришла холодная, уродливая волна страха. Возможно, не паника, потому что каждый участник последнего флота убитой Федерации в глубине души знал, что этот момент наступит. Действительно, они так и планировали. Но это не гарантировало никого от испуга, когда все стало очевидным.
Не один из офицеров и рядовых, наблюдавших за тем, как значки эсминцев проносятся по тактическим дисплеям к кораблю-разведчику, молча молился, чтобы они настигли маленький чужой корабль и уничтожили его. Они знали, насколько маловероятно, что это произойдет, и даже если бы это произошло, это, вероятно, дало бы им отсрочку не более чем несколько недель, возможно, несколько месяцев. Но это не помешало им молиться.
На борту тяжелого крейсера КФЗФ "Гулливер" низкорослый жилистый коммодор прочитал собственную молитву. Не за уничтожение корабля-разведчика. Даже не за своего старшего брата, которому грозила смерть. Но за молодую лейтенант-коммандера, которая стала ему почти дочерью и которая добровольно перешла на "Экскалибур", зная, что корабль не выживет.
- Коммодор Пей, к вам запрос с флагмана, - тихо сказал его офицер связи. - Это Нимуэ, сэр.
- Спасибо, Оскар, - сказал Пей Ко-янг. - Соедините ее с моим дисплеем здесь.
- Да, сэр.
- Нимуэ, - сказал Ко-янг, когда на его дисплее появилось знакомое овальное лицо с сапфирово-голубыми глазами.
- Коммодор, - ответила она. - Уверена, что вы уже слышали.
- Действительно. Мы прямо сейчас готовимся к исполнению "Отрыва".
- Я знала, что вы готовитесь. Ваш брат - адмирал - просил меня передать вам, что он будет думать о вас. И я тоже. И знаю, что вы тоже будете думать о нас, сэр. Вот почему я хотела воспользоваться этим шансом, чтобы сказать вам. - Она посмотрела прямо ему в глаза. - Для меня было честью и привилегией служить под вашим началом, сэр. Я не жалею ни о чем когда-либо происходившем с тех пор, как вы выбрали меня в свою команду.
- Это очень много значит для меня, Нимуэ, - очень тихо сказал Пей. Как и его брат, он был традиционалистом, и в его культуре не было принято демонстрировать эмоции, но он знал, что она видела боль в его глазах. - И позвольте мне также сказать, - добавил он, - что я глубоко благодарен за все многочисленные услуги, которые вы оказали.
Для его собственного уха это прозвучало ужасно высокопарно, но это было самое близкое, что кто-либо из них осмелился сделать по общедоступному каналу связи, тем более что весь трафик сообщений автоматически записывался. И, высокопарно это или нет, она поняла, что он имел в виду, так же хорошо, как он понял ее.
- Я рада, сэр, - сказала она. - И, пожалуйста, попрощайтесь с Шан-вей за меня. Передайте ей мою любовь.
- Конечно. И вы уже знаете, что ее любовь с вами, - сказал Пей. И затем, чего бы ни требовала его культура, он тяжело, резко прочистил горло. - И моя тоже, - хрипло сказал он.
- Это много значит, сэр. - Элбан улыбнулась ему почти нежно. - Прощайте, коммодор. Благослови вас Бог.
Эсминцам удалось отбросить корабль-разведчик назад. Не так далеко, как им хотелось бы, но достаточно далеко, чтобы адмирал Пей почувствовал явное облегчение.
- Общий сигнал всем подразделениям, - сказал он, не отрывая взгляда от главного тактического дисплея. - Передайте приказ выполнить "Отрыв".
- Есть, есть, сэр! - ответил старший связист флагманского мостика, и мгновение спустя на дисплее Пея внезапно замерцали световые коды.
Только на мгновение, и только потому, что его сенсоры так пристально следили за ними.
Или, криво усмехнувшись, - подумал он, - во всяком случае, такова теория.
Сорок шесть огромных звездолетов одновременно отключили свои гиперприводы и исчезли, мгновенно снизившись до субсветовой скорости. Но в то же самое мгновение, когда они это сделали, так же быстро появились сорок шесть других звездолетов, которые были тщательно упрятаны в режиме невидимости. Это был точно скоординированный маневр, который команда адмирала Пея отрабатывала снова и снова на симуляторах и более дюжины раз в реальном космосе, и в этот последний раз они выполнили его безупречно. Сорок шесть вновь прибывших быстро и плавно скользнули в дыры, внезапно появившиеся в строю, и сигнатуры выбросов их двигателей почти идеально совпадали с сигнатурами исчезнувших кораблей.
Это будет неприятным сюрпризом для Гбаба, - холодно сказал себе Пей. - И в один прекрасный день это приведет к еще большему и неприятному сюрпризу для них.
- Вы знаете, - сказал он, отворачиваясь от дисплея, чтобы встретиться лицом к лицу с лейтенант-коммандером Элбан и капитаном Джозефом Тиссеном, начальником его штаба, - мы были так близки к тому, чтобы надрать этим Гбаба задницы. Еще пятьдесят лет - максимум семьдесят пять - и мы могли бы разгромить их, неважно "звездная империя" они или нет.
- Думаю, что это, вероятно, немного чересчур оптимистично, сэр, - ответил Тиссен через мгновение. - Понимаете, мы так и не узнали, насколько на самом деле велика их империя.
- Это не имело бы значения. - Пей резко покачал головой. - В технологическом плане мы сейчас практически на одном уровне с ними, Джо. Прямо сейчас. И сколько лет их кораблям?
- Некоторые из них совершенно новые, сэр, - ответила Нимуэ Элбан за начальника штаба. - Но я понимаю вашу точку зрения, - продолжила она, и даже Тиссен кивнул почти неохотно.
Пей не стал настаивать на споре. Для этого не было причин, во всяком случае, не сейчас. Хотя, в некотором смысле, было бы огромным облегчением рассказать кому-то, кроме Нимуэ, о том, что должно было произойти на самом деле. Но он не мог так поступить с Тиссеном. Начальник штаба был хорошим человеком, который абсолютно верил в основные предпосылки операции "Ковчег". Как и любой другой мужчина и женщина под командованием Пея, он собирался отдать свою жизнь, чтобы операция "Ковчег" увенчалась успехом, и адмирал не мог сказать ему, что его собственный командир был частью заговора против людей, которым было поручено добиться этого успеха.
- Как вы думаете, сэр, мы достаточно шокировали их, чтобы они могли начать активно внедрять инновации? - спросил Тиссен через мгновение. Пей посмотрел на него и поднял одну бровь, а начальник штаба пожал плечами с кривой улыбкой. - Я хотел бы думать, что мы, по крайней мере, заставили ублюдков попотеть, сэр!
- О, я думаю, вы можете с уверенностью предположить, что мы это сделали, - ответил Пей со своей собственной невеселой улыбкой. - Что касается того, изменит ли это их или нет, я действительно не знаю. Лучшее предположение ксенологов состоит в том, что этого не произойдет. У них есть система и культура, которые работали на них по крайней мере восемь или девять тысяч лет. Возможно, мы были более солидным препятствием на пути, чем они привыкли, но в конце концов формула сработала и в нашем случае. Они, вероятно, будут немного нервничать в течение столетия или трех, хотя бы потому, что будут задаваться вопросом, не упрятали ли мы куда-нибудь без их ведома еще одну колонию, но потом они снова успокоятся.
- Пока на них не наткнутся следующие бедные тупые сосунки, - с горечью сказал Тиссен.
- До тех пор, - тихо согласился Пей и снова повернулся к дисплею.
Восемь или девять тысяч лет, - подумал он. - Это лучшее предположение ксенологов, но я готов поспорить, что на самом деле прошло больше времени. Боже, интересно, как давно первый Гбаба открыл огонь!
Это был вопрос, над которым он размышлял не раз за те четыре десятилетия, которые потребовались империи Гбаба, чтобы уничтожить человеческую расу, потому что две вещи, которыми Гбаба определенно не обладали, были инновации и гибкость.
Поначалу Гбаба явно недооценили вызов, который бросило человечество. Их первые несколько флотов превосходили численностью намеченные жертвы всего в три или четыре раза к одному, и быстро и болезненно стало очевидно, что они не могут сравниться с тактической гибкостью человечества. Первая геноцидная атака прошла дальше Крествелла, уничтожив три из четырнадцати основных внесолнечных звездных систем Федерации, со стопроцентными жертвами среди гражданского населения. Но затем флот Федерации сплотился и хладнокровно остановил их. Флот даже контратаковал и захватил не менее шести звездных систем Гбаба.
Именно тогда мобилизовался основной флот Гбаба.
Коммандер Пей Ко-чжи был офицером управления огнем на борту одного из линейных кораблей Федерации в системе Старфолл, когда появился настоящий флот Гбаба. Он все еще помнил дисплеи, видел бесконечные волны алых значков, каждый из которых представлял линейный корабль Гбаба, когда они материализовались из гипера, как проклятия. Это было похоже на то, как если бы он ехал на наземной машине в малиновых снежинках, за исключением того, что ни один снег никогда не вызывал такой ледяной, до мозга костей, дрожи.
Он все еще не знал, как адмиралу Томас удалось вывести хоть что-то из своего флота. Большинство кораблей Томас погибло вместе с ней, прикрывая бегство горстки выживших, чьим долгом было не стоять и разделять ее смерть, а жить с ужасными новостями. Отчаянно бежать домой, прилетев на самых крыльях бури, чтобы предупредить человечество о приближении Апокалипсиса.
Не то чтобы человечество было застигнуто врасплох.
Серьезность первой атаки Гбаба, даже если она была отброшена назад, стала жестоким сигналом к пробуждению. Каждый мир Федерации начал вооружаться и укрепляться, когда за десять лет до Крествелла появились первые свидетельства существования Гбаба. После Крествелла эти приготовления шли в бешеном темпе, и звездные системы превращались в устрашающие крепости. Уцелевшие части флота отступили в стационарную оборону, стоя и сражаясь насмерть, защищая миры человечества, и они заставили Гбаба заплатить ужасную цену мертвыми и разбитыми звездолетами.
Но Гбаба предпочли заплатить ее. Даже ксенологи не смогли придумать удовлетворительного объяснения тому, почему Гбаба наотрез отказались даже рассматривать переговоры. Они или их компьютеры-переводчики, во всяком случае, очевидно, понимали стандартный английский, поскольку они явно использовали захваченные данные и документы, а горстка сломленных, покрытых шрамами людей, которые попали к ним в плен и потом были освобождены, "допрашивалась" с обычной, бесстрастной жестокостью, которая была ужасающей. Таким образом, человечество знало, что общение с ними, по крайней мере, возможно, но они никогда не отвечали ни на одну официальную попытку общения, разве что усиливали свои атаки.
Лично Пей задавался вопросом, действительно ли они вообще способны на аргументированный ответ. Часть кораблей, которые Федерация захватила или подбила и которые смогла исследовать, были древними почти до невероятности. По крайней мере, один из них, по словам ученых, которые его проанализировали, был построен по крайней мере за два тысячелетия до его захвата, однако не было никаких признаков какого-либо значительного технологического прогресса между временем его строительства и его последней битвой. Корабли, которые, как предположила Элбан, были совершенно новой постройки, имели точно такое же вооружение, компьютеры, гиперприводы и сенсорные комплексы.
Это наводило на мысль о степени культурного застоя, к которой никогда не приближался даже Китай предков Пея, с его самым консервативным неприятием внешнего мира. Того, по сравнению с которым даже Древний Египет казался рассадником инноваций. Для Пея было невозможно представить себе какие-либо разумные существа, которые могли бы прожить так долго без каких-либо серьезных достижений. Так что, возможно, Гбаба больше не были разумными в человеческом смысле этого слова. Возможно, все их поведение было просто результатом набора культурных императивов, настолько глубоко укоренившихся, что они стали буквально инстинктивными.
Ни один из которых не спас человеческую расу от уничтожения.
Конечно, на это ушло время. Гбаба были вынуждены уничтожать редуты человечества один за другим в ходе массированных осад, на завершение которых ушли буквально годы. Флот Федерации был перестроен под защитой укреплений систем, укомплектован новыми офицерами и рядовыми, многие из которых, как Нимуэ Элбан, никогда не знали жизни, в которой человечество не было бы прижато спиной к стене. Этот флот наносил ответные удары в отчаянных вылазках, которые дорого обошлись Гбаба, но конечный результат был неизбежен.
Ассамблея Федерации пыталась отправить колонизационные флоты, стремясь построить скрытые убежища, где некоторые остатки человечества могли бы переждать бурю. Но какими бы негибкими или лишенными воображения ни были Гбаба, они, очевидно, сталкивались с этим конкретным трюком раньше, поскольку они окружили каждую из оставшихся звездных систем Федерации кораблями-разведчиками. Сопровождающие оперативные группы флота могли достичь сокрушительного превосходства на местном уровне, пробиться сквозь разведчиков и более тонкую оболочку поддерживающих их крупных кораблей, но разведчики всегда казались способными поддерживать контакт или быстро восстанавливать его, и все попытки прорвать блокаду были пресечены.
Один колонизационный флот проскользнул мимо разведчиков, но только для того, чтобы передать последнее, отчаянное сообщение по гиперкому менее десяти лет спустя. Возможно, он и ускользнул от непосредственного обнаружения кораблями-разведчиками, но за ним были посланы другие. Должно быть, потребовались буквально тысячи таких, чтобы прочесать все возможные пункты назначения, которые мог выбрать колонизационный флот, но в конце концов один из них наткнулся на него, и за ним последовали флоты-убийцы. Лучшим предположением руководителя колонии было то, что их собственные энергетические выбросы привели к ним Гбаба, несмотря на все усилия колонистов ограничить эти выбросы.
Пей подозревал, что давно умерший руководитель был прав. Это, во всяком случае, было основополагающим предположением планировщиков операции "Ковчег".
- По крайней мере, нам удалось отбросить их проклятый корабль-разведчик достаточно далеко назад, чтобы дать "Отрыву" шанс сработать, - заметил Тиссен.
Пей кивнул. Комментарий попадал под рубрику "ослепительно очевидный", но он не собирался никого винить за это в такой момент, как сейчас.
Кроме того, Джо, вероятно, имел в виду это как комплимент, - подумал он с чем-то очень похожим на мысленный смешок. - В конце концов, "Отрыв" был личным детищем Пея, ловкостью рук, предназначенной для того, чтобы убедить Гбаба, что они успешно выследили и полностью уничтожили последнюю отчаянную попытку колонизации человечества. Вот почему сорок шесть дредноутов и авианосцев, которые сопровождали остальную часть его оперативной группы в режиме невидимости, не выпустили ни одной ракеты и не запустили истребителей во время боя, чтобы прорваться сквозь оболочку крупных кораблей, прикрывающих разведывательный шар Гбаба вокруг Солнечной системы.
Это было жестокое сражение, хотя его исход никогда не вызывал сомнений. Но, скрываясь под маскировкой, чему способствовали фоновые выбросы огня из тяжелого оружия и дуэльные системы радиоэлектронной борьбы противоборствующих сил, они, как можно было надеяться, оставались незамеченными и не вызвали подозрений у Гбаба.
Жертва двух полных эскадр эсминцев, которые отстали, чтобы перехватить единственные корабли-разведчики, достаточно близкие, чтобы действительно удержать на своих сенсорах убегающий колонизационный флот, позволила Пею вырваться на свободу и бежать, и глубоко внутри он надеялся, что им удастся держаться подальше от разведчиков Гбаба. Что, несмотря ни на что, весь его флот все еще может выжить. Но на что бы он ни надеялся, он никогда по-настоящему этого не ожидал, и именно поэтому до этого момента эти корабли оставались скрытыми.
Когда прибудет флот Гбаба - а так и будет; несмотря на свой возраст, корабли Гбаба все еще были быстрее человеческих судов, - он обнаружит точно такое же количество покинувших Солнечную систему кораблей, о которых сообщили его разведчики. Точно о таком же количестве кораблей сообщили его разведчики, когда они, наконец, снова вступили в контакт с беглецами.
И когда каждый из этих кораблей будет уничтожен, когда все люди, находившиеся на них, будут убиты, Гбаба решили бы, что они уничтожили всех этих беглецов.
Но они ошибаются, - тихо и холодно сказал себе Пей Ко-чжи. - И в один прекрасный день, несмотря на все, что могут сделать такие люди, как Лэнгхорн и Бедар, чтобы остановить это, мы вернемся. И тогда, вы, ублюдки, вы...
- Адмирал, - тихо сказала Нимуэ Элбан, - сенсоры дальнего действия засекли приближающихся противников.
Он повернулся и посмотрел на нее, и она спокойно встретила его взгляд.
- У нас есть два несомненных контакта, сэр, - сказала она ему. - Система идентификации оценивает первый примерно в тысячу точечных источников. Второй - побольше.
- Ну, - заметил он почти капризно. - По крайней мере, они заботились о том, чтобы послать самых лучших, не так ли?
Он посмотрел на Тиссена.
- Пожалуйста, скомандуйте боевое развертывание флота, - сказал он. - Запустите истребители и начните подготовку ракет к запуску.
7 сентября 2499 года
Анклав Лейквью,
континент Хэйвен,
Сэйфхолд
- Дедушка! Дедушка, иди скорее! Это ангел!
Тимоти Харрисон поднял глаза, когда его правнук бесцеремонно ворвался в открытую дверь его офиса в ратуше. Поведение мальчика, конечно, было ужасным, но злиться на Мэтью было нелегко, и никто из знакомых Тимоти не мог долго злиться на него. А это означало, что мальчики есть мальчики, что юному Мэтью обычно сходили с рук вещи, которые должны были заслужить, по меньшей мере, взбучку.
Однако в этом случае, предположил Тимоти, его волнение можно было бы извинить. Не то чтобы он был готов признать это.
- Мэтью Пол Харрисон, - сказал он строго, - это мой офис, а не душевая на бейсбольном поле! От любого здесь ожидается хотя бы капля надлежащего поведения, даже или особенно от такого юного хулигана, как ты!
- Мне жаль, - ответил мальчик, опустив голову. Но одновременно он взглянул вверх сквозь ресницы, и в уголках его рта заплясали ямочки от разрушительной улыбки, которая еще через несколько лет доставит ему всевозможные неприятности.
- Что ж, - сказал Тимоти, прочищая горло, - полагаю, на этот раз мы можем оставить все как есть, не зацикливаясь на этом.
Он с удовлетворением отметил, что, вероятно, испытывал неподдельный трепет во время такого вступления, но затем откинулся на спинку стула.
- Итак, что это ты там говорил об ангеле?
- Сигнальный фонарь, - нетерпеливо сказал Мэтью, его глаза загорелись ярким возбуждением, когда он вспомнил первоначальную причину вторжения к своему прадеду. - Только что загорелся сигнальный огонек! Отец Майкл сказал, что я должен немедленно бежать и рассказать вам об этом. Вон идет ангел, дедушка!
- А какого цвета был сигнальный огонь? - спросил Тимоти. Его голос был настолько спокоен, что, сам того не осознавая, он чрезвычайно повысил его и без того высокое уважение к своему правнуку.
- Желтый, - ответил Мэтью, и Тимоти кивнул. Значит, один из младших ангелов. Он почувствовал быстрый укол сожаления, за что тут же отругал себя. Возможно, было бы более захватывающе надеяться на визит одного из самих архангелов, но смертные люди поступали правильно, не отдавая приказов Богу, даже косвенно.
Кроме того, даже "младший" ангел будет более чем достаточным волнением для тебя, старик! - укоризненно сказал он себе.
- Что ж, - сказал он, кивая своему правнуку, - если ангел прибывает в Лейквью, тогда мы должны подготовиться к его приему. Иди в доки, Мэтью. Найди Джейсона и скажи ему, чтобы он подал сигнал всем рыбацким лодкам вернуться в гавань. Как только ты это сделаешь, иди домой и расскажи своей маме и бабушке. Я уверен, что отец Майкл скоро позвонит в колокол, но ты мог бы также пойти раньше и предупредить их.
- Да, дедушка! - Мэтью нетерпеливо кивнул, затем повернулся и помчался обратно тем же путем, которым пришел. Тимоти посмотрел ему вслед, на мгновение улыбнувшись, затем расправил плечи и вышел из кабинета.
Большинство сотрудников ратуши сделали паузу в своих делах. Они смотрели в его сторону, и он снова причудливо улыбнулся.
- Вижу, вы все слышали объявление Мэтью, - сухо сказал он. - В таком случае, в настоящее время не вижу необходимости распространяться об этом дальше. Закончите все, что вы делали, запишите свою работу, а затем поспешите домой, чтобы подготовиться.
Люди закивали. Тут и там по дощатому полу заскрипели стулья, когда клерки, уже предвкушавшие его инструкции, поспешили убрать папки в соответствующие шкафы. Другие склонились над своими столами, гусиные перья летали, когда они стремились к разумной точке остановки. Тимоти несколько секунд наблюдал за ними, затем продолжил путь к парадной двери ратуши.
Ратуша стояла на холме в центре маленького городка Лейквью. Лейквью неуклонно рос, и Тимоти понимал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем он перешагнет ту неуловимую черту, отделяющую "маленький городок" от "городка". По многим причинам он не был уверен, что чувствует по этому поводу,. Но как бы он ни относился к этому, не было никаких сомнений в том, что чувствовали Бог и архангелы, и это делало любые чисто личные оговорки с его стороны бессмысленными.
Он видел, что слухи распространяются. Люди спешили по мощеным улицам и тротуарам, склонив головы в возбужденном разговоре с товарищами или просто широко улыбаясь. Сигнальный фонарь на шпиле церкви отца Майкла был специально установлен так, чтобы его было видно как можно большей части города, и Тимоти мог видеть его сильное янтарное сияние с того места, где он стоял, несмотря на яркое летнее солнце.
Зазвонил колокол на высокой колокольне церкви. Его глубокий, раскатистый голос пел в летнем воздухе, выкрикивая радостные новости для всех, кто не видел сигнального огня, и Тимоти кивнул яркому, переливчатому пузырю счастья. Затем сам направился к церкви, спокойно кивая людям, мимо которых он проходил. В конце концов, он был мэром Лейквью, что накладывало на него определенную ответственность. Более того, он был одним из медленно, но неуклонно сокращающегося числа Адамов Лейквью, точно так же, как его жена Сара была одной из Ев города. Это возлагало на них обоих особую обязанность поддерживать надлежащую атмосферу достойного уважения, обожания и благоговения перед одним из бессмертных слуг Бога, который вдохнул само дыхание жизни в их ноздри.
Он добрался до церкви, где его ждал отец Майкл. На самом деле священник был моложе Тимоти, но выглядел намного старше. Майкл был одним из самых первых детей, появившихся на свет здесь, на Сэйфхолде, в ответ на Божье повеление плодиться и размножаться. Сам Тимоти, конечно, вообще не был "рожден". Бог создал его бессмертную душу Своей Собственной рукой, а архангел Лэнгхорн и его помощник, архангел Шан-вей, создали физическое тело Тимоти в соответствии с Божьим планом.
Тимоти проснулся прямо здесь, в Лейквью, стоя с другими Адамами и Евами на городской площади, и одно воспоминание о том первом великолепном утре - тот первый взгляд на великолепные голубые небеса Сэйфхолда и яркий свет Ко-чжи, прорвавшийся через восточный горизонт, как капающий шар расплавленной меди, с высокими зелеными деревьями, полями, уже вспаханными и ожидающими богатого урожая, темно-синими водами озера Пей и рыбацкими лодками, пришвартованными и подготовленными в доках - все еще наполнял его душу благоговейным трепетом. Если уж на то пошло, это был первый раз, когда он увидел свою Сару, и это само по себе было чудом.
Но это было почти шестьдесят пять лет назад. Если бы он был таким, как другие мужчины, рожденные от союза мужчины и женщины, его тело давно бы начало слабеть. Действительно, хотя он был на четыре года старше отца Майкла, священник был сутулым и седовласым, его пальцы с возрастом начинали скрючиваться, в то время как волосы Тимоти оставались темными и густыми, не тронутыми сединой, хотя в его бороде кое-где пробивалось несколько серебряных прядей.
Тимоти вспомнил, как отец Майкл был краснолицым, плачущим младенцем на руках у матери. Сам Тимоти уже был взрослым мужчиной - мужчиной в расцвете ранней зрелости, каким были все Адамы при пробуждении. И поскольку он был тем, кем он был, прямым творением божественных рук, следовало ожидать, что его жизнь будет длиннее, чем жизни тех, кто еще дальше удален от прямого прикосновения божества. Но если Майкла это как-то возмущало, Тимоти никогда не видел ни единого признака этого. Священник был смиренным человеком, всегда помнящим, что разрешение на его священническую должность было прямым и ощутимым знаком Божьей благодати, той благодати, которой ни один человек никогда не мог быть по-настоящему достоин. Что не освобождало его от попыток стать таким.
- Радуйся, Тимоти! - сказал теперь священник, и глаза его загорелись из-под густых седых бровей.
- Радуйся, отец, - ответил Тимоти и ненадолго опустился на одно колено, чтобы Майкл возложил руку на его голову в благословении.
- Пусть Лэнгхорн благословит и сохранит вас всегда в Божьих путях и законах, пока для всех нас не наступит Долгожданный День, - быстро пробормотал Майкл, затем легонько похлопал Тимоти по плечу.
- А теперь вставай! - скомандовал он. - Ты здесь Адам, Тимоти. Скажи, что я не должен так нервничать!
- Ты не должен так нервничать, - послушно сказал Тимоти, вставая, чтобы обнять своего старого друга за плечи. - Действительно, - добавил он более серьезным тоном, - ты молодец, Майкл. За твоей паствой хорошо следили со времени последнего Посещения, и она неуклонно прирастает.
- Ты имеешь в виду нашу паству, - ответил отец Майкл.
Тимоти начал было качать головой, но потом подавил этот жест. Со стороны Майкла было любезно так выразиться, но они оба знали, что, как бы добросовестно Тимоти ни стремился выполнять свои обязанности администратора Лейквью и окружающих ферм, вся его власть в конечном счете исходила от архангелов, а через них и от Самого Бога. Это означало, что здесь, в Лейквью, высшая власть в любом вопросе, духовном или мирском, принадлежала отцу Майклу, как представителю Матери-Церкви.
Но это похоже на него - так говорить, не так ли? - подумал Тимоти с улыбкой.
- Пойдем, - сказал он вслух. - Судя по характеру сигнального огня, теперь это не займет много времени. Нам нужно подготовиться.
К тому времени, когда светящийся нимб кесей хи появился далеко над голубыми водами озера Пей, все было готово.
Все население Лейквью, за исключением нескольких рыбаков, которые были слишком далеко на огромном озере, чтобы увидеть сигнал к возвращению, собралось на городской площади и вокруг нее. Прибыли также семьи с нескольких ближайших ферм, и достаточно большой площади Лейквью уже не хватало, чтобы вместить их всех. Они вышли за ее пределы, плотно заполнив подъездные улицы, и Тимоти Харрисон почувствовал глубокую, удовлетворяющую волну радости от доказательства того, что он и его товарищи Адамы и Евы действительно были плодотворны и размножались.
Кесей хи подскочил ближе, быстрее, чем могла бы скакать самая быстрая лошадь, быстрее, чем мог бы атаковать самый быстрый ящер-резак. Шар света становился все ярче и ярче по мере того, как приближался к городу. Сначала это было всего лишь блестящее пятнышко далеко над озером. Затем он стал больше, ярче. Он стал звездой, упавшей со свода собственных небес Бога. Затем еще ярче появилось второе солнце, меньшее, чем Ко-чжи, но достаточно яркое, чтобы бросить вызов даже его ослепительной яркости. А затем, когда он пронесся последние несколько миль, стремительный, как любая пикирующая виверна, его яркость полностью превзошла яркость любого простого солнца. Он полыхал над городом, не вызывая жара, но в то же время слишком яркий, чтобы его мог вынести любой глаз, отбрасывая тени с резкой, как лезвие ножа, остротой, несмотря на полуденное солнце.
Тимоти, как и любой другой мужчина и женщина, склонил голову, прикрывая глаза от этого ослепительного великолепия. А затем сияние уменьшилось так же быстро, как и появилось, и он медленно поднял голову.
Кесей хи все еще был над Лейквью, но он поднялся так высоко в небеса, что снова был немного ярче, чем Ко-чжи. Все еще слишком яркий, чтобы на него смотреть, но все же достаточно далекий, чтобы простая смертная плоть могла вынести его присутствие. Но если кесей хи удалился, то существо, чьей колесницей он был, этого не сделало.
По всей городской площади люди преклоняли колени в почтении и благоговении, и Тимоти сделал то же самое. Его сердце пело от радости, когда он увидел ангела, стоящего на возвышении в самом центре площади. Эта платформа была зарезервирована исключительно для подобных моментов. Ни одной ноге смертного человека не могло быть позволено осквернять его поверхность, кроме ног посвященного священства, ответственного за ритуальное очищение его и поддержание в постоянной готовности к подобным моментам.
Тимоти узнал ангела. С последнего Посещения прошло почти два года, и ангел не изменился с момента того появления в Лейквью. У него действительно был такой вид, будто он постарел по крайней мере, немного с тех пор, как Тимоти впервые увидел его сразу после Пробуждения. Но ведь в Писании говорилось, что, хотя ангелы и архангелы были бессмертны, тела, которые им были даны, чтобы учить и направлять народ Божий, были сделаны из того же материала, что и мир смертных. Оживленные сургой касаи, "великим огнем" собственного прикосновения Бога, эти тела будут существовать дольше, чем любое смертное тело, точно так же, как тела Адамов и Ев будут существовать дольше, чем тела их потомков, но они тоже будут стареть. Действительно, в конечном счете наступит день, когда все ангелы - даже сами архангелы - будут призваны в Божье присутствие. Тимоти знал, что Сам Бог предопределил это, и все же он был глубоко благодарен за то, что сам закроет глаза в смерти до того, как настанет этот день. Мир, в котором больше не живут ангелы, показался бы темным, затененным и унылым тому, кто видел собственных посланников Бога лицом к лицу во славе самых первых дней существования этого мира.
Во многих отношениях ангел мало чем отличался от смертного. Он был не выше самого Тимоти, его плечи были не шире. И все же он был одет с головы до ног в блестящие, переливающиеся светом одежды, чудесное одеяние постоянно меняющихся и струящихся цветов, а его голову венчал потрескивающий голубой огонь. На поясе у него висел посох - жезл из нетленного хрусталя длиной в половину человеческого предплечья. Тимоти видел, как использовали этот жезл. Только один раз, но его молния повергла атакующего ящера-резака на землю одним катастрофическим раскатом грома. Половина тела ящера была буквально сожжена, и у Тимоти еще несколько часов после этого звенело в ушах.
Ангел несколько секунд молча смотрел на благоговейно преклонившую колени толпу. Затем он поднял правую руку.
- Мир вам, дети мои, - сказал он невероятно чистым и громким голосом, но при этом не кричал, не повышал голос. - Я приношу вам Божьи благословения и благословение архангела Лэнгхорна, который является Его слугой. Слава Богу!
- И Его слугам, - прогрохотал ответ, и ангел улыбнулся.
- Бог доволен вами, дети мои, - сказал он им. - А теперь идите все по своим делам, радуясь в Господе. Я принес весть отцу Майклу и мэру Тимоти. После того, как я поговорю с ними, они скажут вам, чего Бог желает от вас.
Тимоти и Майкл стояли бок о бок, наблюдая, как многолюдная площадь и прилегающие улицы пустеют, быстро и в то же время без спешки и толкотни. Некоторые фермеры из-за пределов города проделали большой путь, а в некоторых случаях буквально пробежали несколько миль, чтобы быть здесь в момент прибытия ангела. И все же не было ни обиды, ни разочарования в том, что их снова так быстро отправили по своим делам. Их радостным долгом было приветствовать Божьего посланника, и они знали, что, увидев ангела своими собственными глазами, были благословлены больше, чем любой подверженный ошибкам, грешный смертный.
Ангел спустился с освященной платформы и подошел к Тимоти и Майклу. Они снова опустились перед ним на одно колено, и он покачал головой.
- Нет, сыновья мои, - мягко сказал он. - Для этого будет достаточно времени. А пока мы должны поговорить. Бог и архангел Лэнгхорн довольны вами, довольны тем, как Лейквью рос и процветал. Но вы можете быть призваны столкнуться с новыми испытаниями, и архангел Лэнгхорн поручил мне укрепить ваш дух для выполнения задач, к которым вы можете быть призваны. Идемте, войдем в церковь, чтобы мы могли поговорить в подходящей обстановке.
Пей Ко-янг сидел в удобном кресле, его лицо было бесстрастной маской, когда он слушал дебаты.
Снаружи светило солнце G6, которое они назвали Ко-чжи в честь его брата. Было чуть больше полудня по местному времени, и северное лето было жарким, но прохладный ветерок с озера Пей дул в открытые окна, и он мысленно поморщился, когда тот мягко дохнул на него.
Эти ублюдки не смогли осыпать нас достаточным количеством "почестей", не так ли? Назвали местное солнце в честь Ко-чжи. Полагаю, озеро тоже в его честь, или, может быть, они хотели назвать его в честь нас обоих. В то время, может быть, даже Шан-вей. Но это все, на что они собираются пойти. Интересно, не потому ли управление миссией выбрало Лэнгхорна и Бедар, что планировщики знали об их подверженности мании величия?
Он пытался убедить себя, что это было только из-за усталости, которую почти шестьдесят стандартных лет - почти шестьдесят пять местных лет - наблюдения за ними обоими в действии сделали неизбежным. К сожалению, он не мог отделаться от мысли, что люди, которые выбрали Эрика Лэнгхорна главным администратором колонии, а доктора Адоре Бедар ее главным психологом, точно знали, что делали. В конце концов, выживание человеческой расы "любой ценой" было гораздо важнее, чем любые незначительные ограничения основных прав человека.
- и мы еще раз умоляем вас, - сказала стройная седовласая женщина, стоявшая в центре прохладной комнаты для слушаний, - подумать о том, насколько важно, чтобы по мере роста и созревания человеческой культуры на этой планете она помнила о Гбаба. Что она понимает, почему мы пришли сюда, почему мы отказались от передовых технологий.
Ко-янг посмотрел на нее каменными карими глазами. Она даже не взглянула в его сторону, и он почувствовал, как один или два члена совета покосились на него с тем, что, как они наивно полагали, было скрытым сочувствием. Или, в некоторых случаях, скрытым весельем.
- Доктор Пей, мы уже слышали все эти аргументы раньше, - сказал Эрик Лэнгхорн. - Мы понимаем, о чем вы говорите. Но боюсь, что сказанное вами вряд ли изменит нашу устоявшуюся политику.
- Администратор, - сказала Пей Шан-вей, - ваша "установленная политика" упускает из виду тот факт, что человечество всегда создавало инструменты и решало проблемы. В конце концов, эти качества проявятся здесь, на Сэйфхолде. Когда они это сделают, без институциональной памяти о том, что случилось с Федерацией, наши потомки не узнают об ожидающих их там опасностях.
- Это особое беспокойство основано на ошибочном понимании социальной матрицы, которую мы здесь создаем, доктор Пей, - сказала Адоре Бедар. - Уверяю вас, что благодаря мерам предосторожности, которые мы приняли, жители Сэйфхолда будут надежно защищены от технологического прогресса, который может привлечь внимание Гбаба. Если, конечно, - глаза психиатра сузились - нет какого-то внешнего стимула нарушить параметры нашей матрицы.
- Не сомневаюсь, что вы можете, даже что вы уже "создали антитехнологическое мышление на индивидуальном и общественном уровне", - ответила Шан-вей. Ее собственный голос звучал ровно, но не нужно было обладать психологической подготовкой Бедар, чтобы услышать неприязнь и личную антипатию под его поверхностью. - Я просто верю, что чего бы вы ни могли достичь прямо сейчас, какие бы ограничения и гарантии вы ни наложили в этот момент, через пятьсот лет или тысячу, наступит момент, когда эти гарантии потерпят неудачу.
- С ними этого не случится, - категорично сказала Бедар. Затем она заставила себя немного отодвинуться от стола и улыбнуться. - Понимаю, что психология - не ваша область, доктор. И я также понимаю, что одна из ваших докторских степеней - по истории. Поскольку это так, вы совершенно справедливо отдаете себе отчет в том, какими бешеными темпами развиваются технологии в современную эпоху. Конечно, исходя из истории человечества на Старой Земле, особенно в течение последних пяти или шести столетий, может показаться, что "ошибка инноваций" встроена в человеческую психику. Однако это не так. В нашей собственной истории есть примеры длительных, очень статичных периодов. В частности, я обращаю ваше внимание на тысячи лет существования древнеегипетских царств, в течение которых значительных инноваций практически не происходило. То, что мы сделали здесь, на Сэйфхолде, - это воссоздали тот же базовый образ мышления, и мы также установили определенные институциональные и физические проверки для поддержания этого образа мышления.
- Степень, с которой египтяне и остальные средиземноморские культуры были настроены против инноваций, была значительно преувеличена, - холодно сказала Шан-вей. - Более того, Египет был лишь крошечной частью всего мирового населения того времени, а другие части этого населения, безусловно, были инновационными. И несмотря на попытки навязать постоянный теократический контроль над...
- Доктор Пей, - прервал ее Лэнгхорн, - боюсь, вся эта дискуссия бессмысленна. Политика колонии была тщательно обсуждена и одобрена административным советом. Она отражает консенсус этого совета, а также мое мнение, как главного администратора, и мнение доктора Бедар, как главного психолога. Она будет соблюдаться всеми. Это ясно?
Должно быть, Шан-вей было трудно даже не смотреть в его сторону, - подумал Ко-янг. - Но она этого не сделала. Пятьдесят семь лет они жили порознь, разделенные горькими публичными разногласиями по поводу будущего колонии. Ко-янг был одним из умеренных - группы, которая, возможно, не соглашалась со всем, что делали Лэнгхорн и Бедар, но которая горячо поддерживала запрет на все, что могло привести к возрождению передовых технологий. Сам Ко-янг иногда высказывал озабоченность по поводу степени, до которой Бедар скорректировала первоначально предложенные психологические шаблоны для колонистов, но он всегда поддерживал основные причины, по которым Лэнгхорн их модифицировал. Вот почему он оставался старшим военным офицером колонии, несмотря на то, что его бывшая жена была лидером фракции, чьи противники называли их "технари".
- При всем моем уважении, администратор Лэнгхорн, - сказал Шан-вей, - я не верю, что ваша политика действительно представляет собой настоящий консенсус. Я сама была членом совета, если вы помните, как и шесть моих коллег из нынешнего Александрийского правления. Все мы были против вашей политики, когда вы впервые предложили ее.
Что, - подумал Ко-янг, - разделило голоса восемь к семи, что на два голоса меньше того большинства, которое было необходимо по колониальной хартии, чтобы изменить шаблоны, не так ли, Эрик? Конечно, ты уже наплевал на это и все равно изменил их, что оставило тебя с крошечной проблемой. Вот почему Шан-вей и другие оказались произвольно устранены из совета, не так ли?
- Это правда, - холодно сказал Лэнгхорн. - Однако никто из вас сейчас не является членом совета, и его нынешние члены единодушно одобряют эту политику. И какую бы другую древнюю историю вы ни хотели затронуть, повторяю, что политика останется в силе, и она будет применяться по всей колонии. Который включает в себя ваш так называемый Александрийский анклав.
- А если мы решим не соблюдать ее? - голос Шан-вей был мягким, но по всему залу для слушаний пробежали мурашки. Несмотря на десятилетия все более ожесточенных дебатов, в первый раз кто-либо из технарей публично предположил возможность активного сопротивления.
- Это было бы... неразумно с вашей стороны, - сказал Лэнгхорн через мгновение, искоса взглянув на Ко-янга. - Раньше это было просто вопросом общественного обсуждения политических вопросов. Однако теперь, когда политика установлена, активное несоблюдение становится государственной изменой. И предупреждаю вас, доктор Пей, что, когда на карту поставлено выживание или вымирание человеческой расы, мы готовы принять любые меры, которые покажутся необходимыми для пресечения измены.
- Понимаю.
Голова Пей Шан-вей повернулась, когда она медленно обвела всех сидящих советников ледяными карими глазами, такими темными, что они казались почти черными. Сегодня они выглядели еще темнее, - подумал Ко-янг, - и выражение ее лица было мрачным.
- Я сообщу о результатах этой встречи остальным членам правления, администратор, - сказала она наконец, ее голос был ледяным. - Я также сообщу им, что мы обязаны соблюдать вашу "официальную политику" под угрозой физического принуждения. Уверена, что у правления будет ответ для вас как можно скорее.
Она повернулась и вышла из зала слушаний, ни разу не оглянувшись.
Пей Ко-янг сидел на другом стуле, на этот раз на причале, уходящем в огромные темно-синие воды озера Пей. В скобу рядом с его стулом была воткнута удочка, но на крючке не было наживки. Это был просто удобный реквизит, помогающий держать людей подальше.
Мы знали, что может дойти до этого или чего-то в этом роде, - сказал он себе. - Ко-чжи, Шан-вей, Нимуэ, я, Проктор, - мы все знали с того момента, как вместо Халверсена был выбран Лэнгхорн. И теперь это произошло.
Были времена, когда, независимо от того, лечился он антигероном или нет, он чувствовал каждый божий день своих ста девяноста стандартных лет.
Он откинулся на спинку стула, глядя вверх сквозь темнеющую синеву приближающегося вечера, и увидел медленно движущуюся серебряную звезду находящегося на орбите звездолета "Гамилкар", последнего уцелевшего из сорока шести гигантских кораблей, доставивших колонию на Ко-чжи.
Гигантская задача по транспортировке миллионов колонистов на новую родную планету была бы невозможна без массового использования передовых технологий. Это было само собой разумеющимся, и все же почти наверняка именно предательские выбросы той же технологии привели к обнаружению и уничтожению единственного флота другой колонии, прорвавшегося через блокаду Гбаба. Итак, планировщики операции "Ковчег" сделали по-иному две вещи.
Во-первых, план миссии операции "Ковчег" требовал, чтобы флот колонии оставался в гипере минимум десять лет, прежде чем даже начать поиск нового родного мира. Это унесло его буквально на тысячи световых лет от Федерации, достаточно далеко, чтобы даже разведывательному флоту Гбаба потребовались столетия, чтобы прочесать звездную чащу, в которой он затерялся.
Во-вторых, колонии был предоставлен не один, а два полных терраформирующих флота. Один был отделен и назначен для подготовки выбранной планеты, в то время как другой оставался в качестве резервного в непосредственной близости от транспортов, прячась далеко от Ко-чжи. Если бы Гбаба обнаружили корабли, действительно работающие на Сэйфхолде, они, несомненно, были бы уничтожены, но их уничтожение не привело бы Гбаба к остальной части флота, которая затем путешествовала бы еще десять лет, по совершенно случайному вектору, прежде чем снова искать новый дом [в таком случае почему бы после первоначального терраформирования Сэйфхолда не отправить резервный флот и половину спящих колонистов на подобный поиск и основание еще одной колонии? Это вдвое увеличило бы шансы на выживание человечества!].
"Гамилкар" находился с этим скрытым флотом как флагман гражданской администрации операции "Ковчег", и его удерживали так долго, потому что основной план операции "Ковчег" всегда предусматривал требование по крайней мере некоторого начального технологического присутствия, пока колония не будет полностью жизнеспособна. Огромный транспорт, лишь в два раза меньше крупнейшего дредноута Федерации, работал на минимальном уровне мощности, при этом постоянно действовали все его многократно дублированные стелс-системы. Разведывательный корабль Гбаба мог находиться на орбите рядом с ним, не обнаруживая его, если только не приближался к нему на расстояние двухсот-трехсот километров.
Тем не менее, несмотря на его огромную ценность как административного центра, орбитальной обсерватории и аварийного промышленного модуля, его время было на исходе. В этом была причина сегодняшней конфронтации между Шан-вей, Лэнгхорном и Бедар. Колониальные анклавы Сэйфхолда существовали уже почти шестьдесят стандартных лет, и Лэнгхорн и его совет решили, что наконец-то пришло время избавиться от всех оставшихся технологий экспедиции. Или, во всяком случае, почти всех.
Кораблей-побратимов "Гамилкара" давно уже не было. От них избавились так быстро, как только это было возможно, простым способом - сбросом их в центральную термоядерную печь звездной системы, сразу после доставки их "грузов". Не то, чтобы из-за модификаций Бедар в психологических шаблонах эти "грузы" использовались именно так, как первоначально предполагал центр управления.
Глубокая, фундаментальная часть Пей Ко-янга почувствовала дрожь смятения, когда центр управления впервые проинформировал его и его брата обо всем, что связано с операцией "Ковчег". Даже того факта, что каждый из находящихся в криогенной заморозке колонистов был полностью информированным добровольцем, было недостаточно, чтобы преодолеть его историческую память об усилиях его собственных предков по "контролю над мыслями". И все же он был вынужден признать, что в решении имплантировать каждому колонисту то, что составляло подробную память о совершенно фальшивой жизни, был элемент логики.
Почти наверняка оказалось бы невозможным убедить восемь миллионов граждан высокоразвитой технологической цивилизации отказаться от всех передовых технологий, когда дело доходило до этого. Независимо от того, насколько все они были готовы отправиться в свой новый дом, независимо от того, насколько они были подтянуты, молоды и физически энергичны, реальность жестких требований культуры, основанной на мускулах, убедила бы по крайней мере некоторых из них изменить свое мнение. Поэтому центр управления решил исключить такую возможность, предоставив им воспоминания, которые больше не включали в себя передовые технологии.
Это была нелегкая задача, даже для технической базы Федерации, но как бы сильно Ко-янг ни презирал Адоре Бедар, он должен был признать технический талант женщины. Колонисты были сложены, как дрова, в своих криокапсулах - в случае действительно больших транспортов, таких как "Гамилкар", их было до полумиллиона на борту одного корабля, и они провели все десятилетнее путешествие в постоянном перепрограммировании своих умов.
Затем они, надежно спрятавшись, пробыли в крио еще восемь стандартных лет, пока гораздо более малочисленный активный персонал миссии отыскал их новый родной мир, и команда альфа-терраформирования подготовила его для них.
Мир, который они назвали Сэйфхолдом, был немного меньше Старой Земли. Ко-чжи была значительно холоднее Солнца, и хотя Сэйфхолд вращался ближе к ней, средняя температура планеты была заметно ниже, чем на Старой Земле. Ее осевой наклон также был немного более выраженным, что в результате привело к несколько большим сезонным вариациям. У нее также была более высокая доля суши, но эта земля была разбита на множество небольших гористых континентов и больших островов, и это помогло, по крайней мере, немного смягчить климат планеты.
Несмотря на свой незначительно меньший размер, Сэйфхолд также был немного более плотным, чем первоначальный родной мир человечества. В результате его гравитация была почти такой же, как та, в которой изначально эволюционировала человеческая раса. Его дни были длиннее, но годы короче - всего чуть больше трехсот одного местного дня каждый, и колонисты разделили его только на десять месяцев, каждый из которых состоял из шести пятидневных недель. Местный календарь все еще казался Ко-янгу странным (он предполагал, что в этом есть смысл, но он пропустил январь и декабрь, черт возьми!), И у него было больше проблем, чем он ожидал, с адаптацией к длинным дням, но в целом это была одна из самых приятных планет, на которых поселилось человечество.
Несмотря на все ее положительные стороны, конечно, было несколько недостатков. Так было всегда. В этом случае местные хищники, особенно водные, представляли исключительные проблемы, и экосистема в целом оказалась гораздо менее приспособленной, чем обычно, к земным видам растений и животных, необходимым для подготовки планеты к заселению людьми. К счастью, в подразделения, приписанные к каждой целевой группе по терраформированию, центр управления включил высокоэффективный корабль биологической поддержки, чьи генетики смогли внести необходимые изменения, чтобы адаптировать земную жизнь к среде Сэйфхолда.
Несмотря на это, завезенные земные формы жизни оставались чужаками. Генетические модификации помогли, но они не могли полностью решить проблему, и в течение первых нескольких лет успех терраформирования Сэйфхолда висел на волоске.
Это было тогда, когда Лэнгхорн и Бедар нуждались в Шан-вей, - с горечью подумал Ко-янг. - Она возглавляла команды по терраформированию, и именно ее лидерство привело к успеху. Она и ее люди под присмотром флагмана Ко-янга, КФЗФ "Гулливер", сражались за подчинение планеты, в то время как большая часть колонизационного флота неподвижно ждала, удерживаясь в глубинах межзвездного пространства, в световых годах от ближайшей звезды.
Это были головокружительные дни, - признался себе Ко-янг. - Дни, когда он чувствовал, что он, Шан-вей и их команды действительно продвигаются вперед, хотя эта уверенность была омрачена постоянным страхом, что корабль-разведчик Гбаба может пролететь мимо, пока они висят на орбите вокруг планеты. Они знали, что шансы были в подавляющем большинстве в их пользу, и все же они были слишком болезненно осведомлены о ставках, на которые они играли, чтобы утешаться шансами, несмотря на все меры предосторожности, заложенные в планирование миссии. Но у них все еще было это чувство цели, стремление отодвинуть выживание от пасти разрушения, и он помнил их огромное чувство триумфа в тот день, когда они поняли, что наконец-то повернули за угол и послали "Гамилкару" сообщение, что Сэйфхолд готов принять своих новых обитателей.
И это был тот момент, когда они обнаружили, как Бедар "модифицировала" психологические шаблоны спящих колонистов. Без сомнения, она подумала, что это значительное улучшение, когда Лэнгхорн впервые предложил это, но Ко-янг и Шан-вей были в ужасе.
Спящим колонистам добровольно имплантировали ложные воспоминания о ложной жизни. Но, кроме того, их, не ставя в известность, запрограммировали на то, чтобы верить, что командный состав операции "Ковчег" был Божьими архангелами.
Конечно, это было не единственное изменение, внесенное Лэнгхорном. Он и Бедар систематически делали все возможное, чтобы исключить возможность любого повторного появления передовых технологий на Сэйфхолде. Они намеренно отказались от метрической системы, которая, как подозревал Ко-янг, представляла собой личное предубеждение со стороны Лэнгхорна. Но они также устранили всякую память об арабских цифрах или алгебре, сделав шаг, рассчитанный на то, чтобы выхолостить любое развитие продвинутой математики, точно так же, как они устранили любые ссылки на научный метод и восстановили птолемееву теорию Вселенной. Они систематически уничтожали инструменты научного исследования, а затем придумали свою религию как средство обеспечения того, чтобы они никогда больше не появлялись, и ничто не могло быть рассчитано лучше, чтобы возмутить кого-то со страстной верой Шан-вей в свободу личности и мысли.
К сожалению, было слишком поздно что-либо с этим делать. Шан-вей и ее союзники в административном совете попытались было, но быстро обнаружили, что Лэнгхорн был готов к их сопротивлению. Он организовал свою собственную клику путем кажущихся разумными переводов и замен среди командного состава основного флота, в то время как Шан-вей и Ко-янг были благополучно устранены с дороги, и этих изменений было достаточно, чтобы свести на нет все усилия Шан-вей.
Вот почему Ко-янг и Шан-вей очень публично поссорились. Это был единственный способ, который они могли придумать, чтобы организовать своего рода открытое сопротивление политике Лэнгхорна, одновременно сохраняя присутствие в самом сердце официальной командной структуры колонии. Репутация Шан-вей, ее лидерство в блоке меньшинства в административном совете сделали бы невозможным для кого-либо поверить, что она поддерживает администратора. Итак, их дальнейшие роли были предопределены, и они отдалялись все дальше и дальше друг от друга, погружаясь во все более глубокое отчуждение.
И все напрасно, в конце концов. Он бросил женщину, которую любил, они оба отказались от детей, которых могли бы еще вырастить, пожертвовали пятьюдесятью семью годами своей жизни ради публичного притворства гнева и яростного несогласия, и все напрасно.
Шан-вей и другие "технари" - чуть менее тридцати процентов первоначального состава администрации команды операции "Ковчег" - удалились на самый южный континент Сэйфхолда. Они построили свой собственный анклав, свой "Александрийский анклав", намеренно взяв название от знаменитой Александрийской библиотеки, и строго придерживались первоначальных приказов миссии, когда дело касалось технологий.
И, что еще более непростительно с точки зрения новых планов Лэнгхорна и Бедар, они отказались уничтожать свои библиотеки. Они настаивали на сохранении истинной истории человеческой расы, и особенно войны против Гбаба.
Это то, что действительно застряло у тебя в горле, не так ли, Эрик? - задумался Ко-янг. - Ты знаешь, что нет никакого риска того, что Гбаба обнаружит ту доэлектрическую "технологию", которую Шан-вей все еще использует в Александрии. Черт возьми, любая из воздушных машин, которые ты все еще готов позволить своему командному составу использовать в качестве "архангельских колесниц", излучает более мощный и сильный сигнал, чем все в Александрии вместе взятое! Ты можешь сказать, что любая местная технология - даже воспоминание о такого рода технологиях - представляет угрозу начала более продвинутого, более легко обнаруживаемого развития, но на самом деле тебя беспокоит не это. Ты решил, что тебе нравится быть полубогом, поэтому ты не можешь терпеть никаких еретических писаний, не так ли?
Ко-янг не знал, как Лэнгхорн отреагирует на угрозу открытого неповиновения Шан-вей. Несмотря на его собственное положение военного командира Сэйфхолда, он знал, что администратор и подхалимы из административного совета Лэнгхорна не полностью доверяют ему. Он не был одним из них, несмотря на его давнее отчуждение от Шан-вей, и слишком многие из них, казалось, пришли к убеждению, что они действительно были полубожествами в глазах запрограммированных Бедар колонистов.
А люди, которые считают себя полубогами, вряд ли будут проявлять большую сдержанность, когда кто-то бросает им вызов, - подумал он.
Пей Ко-янг наблюдал, как далекая мерцающая точка "Гамилкара" уносится к горизонту, и старался не дрожать, когда вечерний бриз становился прохладнее.
- Отец. Отец!
Тимоти Харрисон пробормотал что-то на грани сна, и рука на его плече встряхнула его снова, сильнее.
- Проснись, отец!
Глаза Тимоти открылись, и он моргнул. Его третий сын, Роберт, дедушка Мэтью, стоял, склонившись над кроватью, с горящей свечой в руке. На мгновение Тимоти был просто сбит с толку, но затем отметил находящееся в тени выражение лица Роберта, несмотря на странный свет, падающий на него снизу, когда свеча дрожала в его руке.
- Что такое? - спросил Тимоти, садясь на кровати. Сара рядом с ним пошевелилась, затем открыла глаза и села. Он почувствовал ее желанное, любимое тепло на своем плече, и его правая рука потянулась, нашла и сжала ее руку, словно инстинктивно.
- Я не знаю, отец, - обеспокоенно сказал Роберт, и в этот момент Тимоти еще раз напомнил, что его сын выглядит намного старше, чем он сам. - Все, что я знаю, - продолжал Роберт, - это то, что прибыл гонец от отца Майкла. Он говорит, что ты нужен в церкви. Немедленно.
Глаза Тимоти сузились. Он повернулся и на мгновение посмотрел на Сару, и она посмотрела на него в ответ. Затем она покачала головой и протянула свободную руку, чтобы нежно коснуться его щеки. Он улыбнулся ей так спокойно, как только мог, хотя она, несомненно, была последним человеком в мире, которого он действительно мог надеяться обмануть, затем снова посмотрел на Роберта.
- Посланник все еще здесь?
- Да, отец.
- Он знает, зачем я нужен Майклу?
- Он говорит, что нет, отец, и не думаю, что это был просто способ сказать мне, чтобы я не совал нос не в свое дело.
- В таком случае, попроси его немедленно вернуться. Попроси его передать отцу Майклу, что я буду там, как только смогу одеться.
- Сделаю, отец, - сказал Роберт, даже не пытаясь скрыть своего облегчения, когда его отец взял на себя ответственность.
- Майкл?
Тимоти остановился у самых дверей церкви.
Церковь, как всегда, была мягко освещена красным сиянием огней присутствия. Великолепная мозаика из керамических плиток и полудрагоценных камней, которая образовывала стену за главным алтарем, была более ярко освещена лампами из граненого хрусталя, которые наполнялись только чистейшим маслом пресноводного кракена. Огромные, величественные лица архангела Лэнгхорна и архангела Бедар смотрели с мозаики, их благородные глаза наблюдали за Тимоти, когда он стоял в дверях. Тяжесть этих глаз всегда заставляла Тимоти осознавать свою собственную смертность, свою собственную подверженность ошибкам перед божественностью избранных Божьих слуг. Обычно это также наполняло его уверенностью, обновленной верой в то, что Божья цель создания Сэйфхолда как убежища и дома для человечества в конце концов должна увенчаться успехом.
Но сегодня вечером, по какой-то причине, вместо этого он почувствовал озноб. Без сомнения, это был просто беспрецедентный характер призыва Майкла, но казалось, что по лицам архангелов пробежали тени, несмотря на непоколебимое пламя огней.
- Тимоти!
Голос отца Майкла отвлек Тимоти от этой тревожной мысли, и он поднял глаза, когда Майкл появился в боковой двери, недалеко от святилища.
- Что все это значит, Майкл? - спросил Тимоти. Он остановился, чтобы преклонить колени перед мозаикой, затем встал, приложив пальцы правой руки к сердцу, а затем к губам, и зашагал по центральному проходу. Он знал, что его слова прозвучали резко, отрывисто, и попытался смягчить свой голос. Но эта нерегулярность, особенно так скоро после Посещения, заставляла его нервничать.
- Мне жаль, что я вызвал тебя таким образом, - сказал отец Майкл, - но у меня не было выбора. У меня ужасные новости, ужасные новости. - Он покачал головой. - Худшая новость, которую я мог себе представить.
Сердце Тимоти, казалось, остановилось всего на мгновение, когда он уловил ужас в голосе Майкла. Он замер на полпути, затем заставил себя продолжить движение к священнику.
- Какого рода новости, Майкл? - спросил он гораздо мягче.
- Пойдем.
Это было все, что сказал священник, и он отступил за дверь. Она вела в ризницу, понял Тимоти, следуя за ней, но Майкл продолжил путь через другую дверь в дальнем конце ризницы. Узкая лестница вела наверх, и священник даже не остановился, чтобы зажечь свечу или подсвечник, когда вел Тимоти вверх по ней.
Лестница вилась вверх, и Тимоти быстро узнал ее, хотя прошло более сорока лет с тех пор, как он в последний раз поднимался по ней сам. Они шли вверх по высокой прямоугольной колокольне к огромным бронзовым колоколам, расположенным под остроконечным шпилем на самом верху.
Тимоти тяжело дышал к тому времени, как они достигли вершины, а Майкл буквально спотыкался от усталости при заданном им темпе. Но он по-прежнему ничего не говорил и не делал паузы. Он только просунул плечо под люк, приподнял его и пролез через него.
Странное, тусклое сияние пролилось через открытый люк, и Тимоти на мгновение заколебался. Затем он собрался с духом, потянулся к своей вере. Он последовал за своим другом и священником через люк, и сияние усилилось, когда тот, кто ждал их, повернулся к нему, и распространилась мощь его присутствия.
- Мир тебе, сын мой, - сказал ангел.
Пятнадцать минут спустя Тимоти Харрисон обнаружил, что смотрит на ангела с выражением, которого он никогда не ожидал увидеть ни у одного из Божьих слуг: выражением ужаса.
- итак, дети мои, - сказал ангел с серьезным выражением лица, - хотя я предупреждал вас всего несколько дней назад, что вас могут ожидать новые испытания, даже я не верил в это.
Он печально покачал головой, и все же, если бы это не было нечестиво, Тимоти назвал бы выражение ангела не столько обеспокоенным, сколько "серьезным".
Возможно, так оно и есть, - подумал мэр. - А почему бы и нет? Даже ангелы - даже архангелы - сами по себе не являются Богом. И чтобы случилось что-то подобное ...
- Это печальный и ужасный долг - принести вам это слово, эти повеления, - грустно сказал ангел. - Когда Бог создал Сэйфхолд для вашего дома, место, где вы могли бы научиться познавать Его и служить Его воле, нашим долгом было уберечь его от зла. А теперь мы потерпели неудачу. Это не ваша вина, а наша, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы исправить ее. Тем не менее, вполне возможно, что борьба будет суровой. В конце концов, мы должны восторжествовать, ибо именно мы остаемся верными Божьей воле, и Он не допустит, чтобы Его защитники потерпели неудачу. Но за нашу неудачу с нас еще могут потребовать определенную цену.
- Но это не... - начал Тимоти, затем решительно закрыл рот, когда ангел посмотрел на него с легкой улыбкой.
- Не "справедливо", сын мой? - мягко спросил он. Тимоти уставился на него, не в силах больше говорить, и ангел покачал головой. - Архангел Шан-вей пала, сыновья мои, и мы не несли дозор, который должны были нести. Ее действия не должны были застать нас врасплох, но так получилось, потому что мы доверяли ей как одной из своих.
- Она была одной из наших, но теперь она предала нас, как предала себя. Она обратилась к Тьме, принесла зло в Божий мир из-за своего собственного хваленого честолюбия, слепая в своем безумии к верному знанию того, что никто, даже архангел, не может противопоставить свою волю Божьей и восторжествовать. Обезумев от своей жажды власти, больше не довольствуясь служением, она потребовала власти, чтобы править, переделывать этот мир так, как она хотела бы, а не так, как предписывает Божий план. И когда архангел Лэнгхорн отверг ее требования и дал отпор ее безумным амбициям, она подняла против него нечестивую войну. Многие меньшие ангелы и даже некоторые другие архангелы, соблазненные ее знаменем, собрались вместе с ней. И, не довольствуясь проклятием собственных душ, они обманули и ввели в заблуждение многих из своей смертной паствы, заставив их следовать своим собственным греховным путем.
- Но... но что же нам делать? - спросил отец Майкл голосом, который, как заметил Тимоти, почти не дрожал. Но было ли это потому, что священник снова обрел мужество, или потому, что чудовищность греха, описанного ангелом, была просто слишком велика, чтобы он мог полностью осознать ее?
- Ты должен быть готов пережить дни тьмы, сын мой, - сказал ангел. - Вашей пастве будет трудно понять скорбь о том, что она, которая была одной из самых ярких среди нас, пала так низко. Среди этой паствы могут быть те, кто нуждается в утешении, но вы также должны быть бдительны. Некоторые даже из ваших, возможно, были тайно соблазнены приспешниками Шан-вей, и от них нужно остерегаться. Возможно даже, что другие ангелы могут прийти сюда, заявляя о Посещении от имени Лэнгхорна, хотя на самом деле они служат Шан-вей.
- Простите меня, - смиренно сказал Тимоти, - но мы всего лишь смертные. Как мы узнаем, кому на самом деле служит ангел?
- Это справедливый вопрос, сын мой, - сказал ангел с обеспокоенным выражением лица. - И, честно говоря, не знаю, можно ли дать вам полный ответ. Однако архангел Лэнгхорн поручил мне сказать вам, что если вы подвергнете сомнению инструкции, данные вам любым ангелом от его имени, он простит вас, если вы не решитесь им подчиниться, пока не попросите их подтверждения у меня, как вы знаете, по-прежнему служащего его воле и воле Божьей.
- И, - выражение лица ангела стало гневным и решительным, почти ненавидящим, такого Тимоти никогда не ожидал увидеть на нем, - таких ангелов будет немного. Гнев архангела Лэнгхорна уже высвобожден, за ним стоит Божий святой огонь, и ни один слуга Тьмы не может противостоять Свету. В Сэйфхолде идет война, дети мои, и пока она не разрешится, вы должны...
Ангел резко замолчал, и Тимоти с отцом Майклом повернулись к открытой стороне колокольни, когда на северном горизонте вспыхнул яркий, ослепительный свет. Он был далеко, возможно, на дальнем берегу огромного озера, но, несмотря на огромное расстояние, он был невероятно ярким. Он рассек темноту, отражаясь в водах озера, как в зеркале, и, вспыхивая, поднимался все выше и выше, как какой-то пылающий гриб, поднимающийся на фоне ночи.
Ангел уставился на него, и, вероятно, было даже к лучшему, что ни Тимоти, ни священник не могли оторвать глаз от этого ослепительного маяка, чтобы увидеть шок и ужас на лице ангела. Но затем, когда столб далекого пламени достиг своей максимальной высоты и начал медленно-медленно тускнеть, ангел снова обрел свой голос.
- Дети мои, - сказал он, и если слова были не совсем твердыми, ни один из двух смертных, находившихся рядом с ним, не был в состоянии заметить это. - Я должен идти. Война, о которой я говорил, подошла ближе, чем ожидали я или мы. Архангелу Лэнгхорну нужны все мы, и я иду, чтобы присоединиться к нему в битве. Помните, что я вам сказал, и будьте бдительны.
Он посмотрел на них еще раз, затем шагнул в проем колокольни. Несомненно, любой смертный рухнул бы на землю, раздробив при этом свое тело. Но ангел этого не сделал. Вместо этого он быстро и бесшумно поднялся в темноту, и Тимоти собрался с духом, чтобы высунуться и посмотреть ему вслед. Когда он посмотрел, далеко вверху расцвела блестящая точка, и он понял, что кесей хи ангела поднял его.
- Тимоти?
Голос Майкла был мягким, почти еле слышным, и он умоляюще посмотрел на мэра, затем снова на далекое сияние, все еще исчезающее на горизонте.
- Я не знаю, Майкл, - тихо сказал Тимоти. Он повернулся к священнику и обнял его. - Все, что мы можем сделать, это положиться на нашу веру на Бога и архангелов. Это я понимаю. Но дальше?
Он медленно покачал головой.
- Дальше я просто не знаю.
1 октября 3249 года
Горы Света,
Сэйфхолд
Она проснулась. Что было странно, потому что она не помнила, как заснула.
Сапфировые глаза открылись, затем сузились, когда она увидела изгиб гладкого, как стекло, каменного потолка над собой. Она лежала на спине на каком-то столе, сложив руки на груди, и никогда в жизни не видела этой комнаты.
Она попыталась сесть, и прищуренные глаза широко раскрылись, когда она обнаружила, что не может. Ее тело совершенно не реагировало, и внутри нее закипало что-то очень похожее на панику. А затем, внезапно, она заметила крошечные цифровые десятидневные часы, плавающие в углу ее поля зрения.
- Привет, Нимуэ, - произнес знакомый голос, и она обнаружила, что, по крайней мере, может двигать головой. Она повернула ее в сторону и узнала голографическое изображение, стоящее рядом с ней. Пей Ко-янг выглядел намного старше. На нем была повседневная гражданская одежда, а не униформа; его лицо было изборождено морщинами возраста, труда и горя; а глаза были печальными.
- Я сожалею больше, чем могу когда-либо выразить, что оставляю это сообщение для вас, - говорило его изображение. - И я знаю, что все это сваливается на вас как снег. Я тоже сожалею об этом, но избежать этого было невозможно. И, чего бы это ни стоило, вы вызвались добровольцем. По крайней мере, в некотором роде.
Его губы изогнулись в подобии улыбки, и его изображение уселось в кресло, которое внезапно материализовалось в поле голограммы.
- Я становлюсь немного староват, даже с антигероном, для того, чтобы стоять без дела во время длинных объяснений, - сказал он ей, - и боюсь, что сегодняшнее будет длиннее, чем другие. Вы также обнаружите себя обездвиженной, пока я не закончу говорить. Приношу извинения за это, но крайне важно, чтобы вы оставались на месте, пока не выслушаете меня полностью. Вы должны полностью понять ситуацию, прежде чем принимать какие-либо решения или предпринимать какие-либо действия.
Она наблюдала за выражением его лица, ее мысли кружились, и она не удивилась, обнаружив, что не дышит. Цифровой дисплей уже предупредил ее об этом.
- Как я уверен, вы уже поняли, на самом деле вас здесь нет, - говорилось в записанном сообщении коммодора Пей. - Или, скорее, нет вашего биологического тела. Тот факт, что вы были единственным участником того, что, полагаю, вам пришлось бы назвать нашим "заговором" с ПИКА последнего поколения, сделал вас единственным практическим выбором для этой конкретной миссии.
Если бы она дышала, то, возможно, вдохнула бы от удивления. Но это было не так, потому что, как только что сказал Пей, на самом деле ее не было в живых. Она была ПИКА: Персонально Интегрированным Кибернетическим Аватаром. И, мрачно усмехнувшись, маленький уголок ее сознания - если, конечно, можно сказать, что у меня действительно есть разум, - подумал, что она была первоклассным ПИКА. Подарком от непомерно богатого отца Нимуэ Элбан.
- Знаю, что вы не вспомните ничего из того, что я собираюсь вам сказать, - продолжил коммодор. - Пока мы не поднялись на борт корабля, вы не понимали, что будет какая-то причина загружать текущую запись личности, и у нас не было времени записать новую, прежде чем вы перешли на "Экскалибур". Если уж на то пошло, мы не могли рисковать тем, что кто-то задастся вопросом, почему вы это сделали, даже если бы у нас было время.
Ее глаза - лучшие искусственные глаза, которые могла создать технология Федерации, точно имитирующие непроизвольные реакции человеческого "живого оборудования", для эмуляции которого они были созданы, - снова сузились. С тех пор, как впервые были разработаны ПИКА, почти за столетие до появления мира Крествелла, для большинства людей они были просто невероятно дорогими игрушками и именно таким Дэффид Элбан видел свой подарок дочери. Для других, тех, у кого были серьезные проблемы с подвижностью, которые не могла исправить даже современная медицина, они были чем-то вроде совершенства в протезировании.
По сути, ПИКА был высокоразвитым роботизированным транспортным средством, специально разработанным для того, чтобы позволить людям совершать опасные поступки, в том числе заниматься экстремальными видами спорта, фактически не подвергая себя физической опасности в процессе. ПИКА первого поколения были очевидными машинами, примерно такими же эстетически продвинутыми, как один из утилизирующих, плавающих как бочки с нефтью, антигравитационных роботов с конечностями-щупальцами, используемых санитарными департаментами по всей Федерации. Но версии второго и третьего поколения постепенно совершенствовались, пока не стали внешне полностью подобными, с полным сенсорным интерфейсом, виртуальными двойниками своих первоначальных человеческих моделей. В конце концов, форма следовала за функцией, и вся их цель состояла в том, чтобы позволить этим человеческим моделям на самом деле испытать именно то, что они испытали бы, делая то же самое во плоти.
С этой целью "мускулы" ПИКА были сконструированы из современных композитных материалов, чрезвычайно мощных, но в точности повторяющих естественную человеческую мускулатуру. Их скелетная структура дублировала человеческий скелет, но, опять же, была во много раз прочнее, а их полые кости использовались для размещения молекулярных схем и передачи энергии. А молицирконовый "мозг" последнего поколения ПИКА (расположенный примерно там, где у человека из плоти и крови была бы печень) был почти вдвое меньше первоначальной протоплазменной модели. Он должен был быть таким большим, потому что, хотя "нервные" импульсы ПИКА перемещались буквально со скоростью света - где-то примерно в сто раз быстрее, чем химически передаваемые импульсы человеческого тела - соответствие взаимосвязям человеческого мозга требовало эквивалента шины данных шириной буквально в триллионы бит.
ПИКА мог быть напрямую нейронно связан с человеком, для которого он был создан, но требуемая пропускная способность ограничивала связь относительно короткими дальностями. И любой ПИКА также был запрограммирован так, чтобы помешать любому другому человеку когда-либо связаться с ним. Это было конкретное юридическое требование, призванное гарантировать, что никто другой никогда не сможет им управлять, поскольку лицо, управляющее ПИКА, несет юридическую ответственность за любые действия, совершенные этим ПИКА.
В конце концов, достижения кибернетики наконец достигли уровня, приближающегося к возможностям человеческого мозга. Конечно, они делали это не совсем так же. Несмотря на все достижения, ни один созданный до сих пор компьютер не мог полностью соответствовать всем взаимосвязям мозга. Для молекулярных схем не составляло большой проблемы обеспечить хранение памяти человеческого мозга; но обеспечение необходимой "мыслительной" способности потребовало разработки процессоров с энергетическим состоянием, так что, наконец, разницу удалось просто компенсировать скоростью вычислений и обработки. "Мозг" ПИКА мог быть сконструирован с учетом совершенно других ограничений, но конечные результаты были практически неотличимы от оригинальной человеческой модели даже изнутри.
Эта возможность наконец-то сделала возможным удаленное управление ПИКА. Владелец ПИКА последнего поколения мог фактически загрузить полный электронный аналог своей личности и воспоминаний (в конце концов, простое хранение данных никогда не было проблемой) в него, чтобы использовать его в потенциально опасных условиях за пределами ограниченного диапазона передачи прямой нейронной связи. Аналог мог управлять ПИКА, не беспокоясь о риске для физического тела владельца, и когда ПИКА возвращался, его воспоминания и переживания могли быть загружены владельцу как его собственные воспоминания.
Когда появилась эта возможность, возникло некоторое беспокойство по поводу возможных "мошеннических ПИКА", буйствующих под личностными аналогами, которые отказались стираться. Лично Нимуэ всегда считала, что эти опасения были не более чем затяжной паранойей, вызванной тем, что один древний писатель назвал "комплексом Франкенштейна", но общественное мнение было непреклонно. Вот почему закон требовал, чтобы любая загруженная личность автоматически стиралась в течение абсолютного максимума в двести сорок часов с момента активации хоста ПИКА под контролем аналога.
- Последняя запись личности, которую вы скачали, была сделана, когда вы все еще планировали ту экспедицию на дельтаплане в Андах, - напомнила ей голография коммодора Пей. - Но у вас никогда не было времени на поездку, потому что, как часть моего персонала, вы были задействованы в чем-то, что называется "Операция Ковчег". Чтобы вы поняли, почему мы ведем этот разговор, мне нужно объяснить вам, что такое операция "Ковчег", и почему вы, Ко-чжи, Шан-вей и я намеревались саботировать ее.
Ее глаза - и, несмотря ни на что, она не могла не думать о них как о своих глазах - расширились, и он усмехнулся без всякого юмора.
- По сути, - начал он, - концепция была...
- итак, - сказал ей Пей Ко-янг добрый час спустя, - с того момента, как мы узнали, что для командования экспедицией вместо Франца Халверсена был выбран Лэнгхорн, мы знали, что будет большое давление, чтобы вырыть как можно более глубокую яму, заползти в нее и заткнуть проход за собой. Лэнгхорн был одним из тех, кто говорит: "Мы сами навлекли это на себя из-за нашего собственного технологического высокомерия", и, по крайней мере, он собирался применить самые строгие из возможных стандартов к уничтожению технологий. На самом деле, нам казалось вероятным, что он попытается построить примитивное общество, которое было бы полным разрывом со всем, что было до этого, что он может решить стереть все записи о том, что когда-либо существовало технологически развитое человеческое общество. В этом случае, конечно, вся память "или, по крайней мере, вся точная память" о Гбаба также должна быть устранена. В конце концов, он не мог убедительно объяснить столкновение с ними при нашем достижении фазы межзвездных путешествий, не поясняя, как мы это сделали.
- Никто из нас не мог усомниться в необходимости "уйти в кусты", чтобы избежать обнаружения, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, но там, где Лэнгхорн был полон решимости предотвратить любую новую конфронтацию с Гбаба, мы чувствовали, что она фактически неизбежна. Когда-нибудь, несмотря на любые попытки воспрепятствовать развитию высокотехнологичной цивилизации, потомки жителей нашей новой колонии снова пойдут по тому же пути, который привел нас к звездам и нашей встрече с ними.
Он печально покачал головой.
- В свете этого мы начали очень тихо обдумывать способы помешать нашим далеким потомкам попасть в ту же ситуацию, в которой оказались мы. Единственное решение, которое мы могли видеть, состояло в том, чтобы гарантировать, что память о Гбаба все-таки не была потеряна. Что наши потомки будут знать, что им нужно оставаться дома, не привлекая внимания, в своей единственной звездной системе, пока они не достигнут уровня технологий, который позволит им победить Гбаба. Тот факт, что Гбаба существовали так долго, предполагал, что они все еще будут представлять угрозу, когда человечество отважится вернуться в космос, но тот факт, что они существовали так долго без каких-либо значительных достижений, также предполагал, что уровень угрозы, вероятно, не будет намного выше, чем сегодня. Так что, если у наших потомков был бы какой-то способ узнать, какой уровень технологических возможностей им требуется, чтобы выжить против Гбаба, они также знали бы, когда для них должно быть безопасно "или относительно безопасно" вернуться к межзвездным полетам.
Одним из способов сделать это было бы поддержание доэлектрического уровня технологий в нашем новом доме, по крайней мере, в течение следующих трех или четырех столетий, избегая любых предательских выбросов, сохраняя при этом записи о нашей более ранней истории и истории нашей войны с Гбаба. Предполагая, что мы сможем убедить Лэнгхорна или, по крайней мере, большинство административного совета согласиться с нами, мы также разместили бы два или три корабля экспедиции на полностью затерянных орбитах где-нибудь в выбранной нами звездной системе, чтобы они были бы всего лишь горсткой дополнительных астероидов без каких-либо активных выбросов, которые невозможно обнаружить или отличить от любого другого куска породы без прямого физического осмотра, но которые можно восстановить после возвращения к местным космическим полетам. Они послужили бы достаточной отправной точкой для технологического прогресса, а также были бы критерием, по которому можно было бы оценить относительные возможности более поздних разработок.
Его голографическое лицо скривилось, в глазах появилась горечь.
- По сути, это было то, к чему призывал первоначальный план миссии для операции "Ковчег", и если бы командовал Халверсен, это то, что было бы сделано. Но, честно говоря, с Лэнгхорном во главе мы никогда не давали этому варианту больше сорока процентов вероятности на то, что он реализуется, хотя, очевидно, это был бы лучший сценарий. Но поскольку шансы на достижение этой цели были очень малы, мы искали второй вариант. Мы усердно искали, но так и не смогли найти ничего. Только когда мы все сидели после ужина в тот самый вечер перед нашим отъездом, тогда вам и Илайэсу Проктору пришла в голову идея, которая привела к этому разговору.
- Именно вы указали, что та же технология, которая использовалась при создании ПИКА, могла быть использована для создания фактически бессмертного "советника" для колонии. Советника, который на самом деле помнил все, что должно было быть в записях, которые, как мы все боялись, Лэнгхорн не хотел бы сохранять, и который мог бы направлять или, по крайней мере, влиять на развитие новой колонии на самых опасных этапах. К сожалению, для реализации этой идеи не было времени, даже если бы планировщики операции "Ковчег" каким-либо образом согласились бы с любой такой идеей. И даже если бы планировщики миссии согласились на это, кто-то вроде Лэнгхорна почти наверняка приказал бы уничтожить "советника", как только он окажется выявлен.
- Но Илайэс был очень поражен вашим наблюдением, и он, в свою очередь, указал, что единственное, что мешает существующему готовому ПИКА использоваться для выполнения той же роли, - это протоколы, ограничивающие автономную работу ПИКА не более чем на десять дней. Но все эти протоколы были заложены в программное обеспечение. Он был относительно уверен, что сможет обойти их и деактивировать. И единственного ПИКА, особенно того, у которого полностью отключена мощность, было бы относительно легко скрыть не только от Гбаба, но и от Лэнгхорна.
ПИКА на столе, который решил, что с таким же успехом может продолжать думать о себе как о молодой женщине по имени Нимуэ Элбан, чьими воспоминаниями она обладала, кивнул бы, если бы мог пошевелить головой. Доктор Илайэс Проктор был самым блестящим кибернетиком, которого Нимуэ когда-либо знала. Если кто-то и мог взломать программное обеспечение ПИКА, так это он. Конечно, попытка это сделать была бы уголовным преступлением по законам Федерации, наказуемым минимум пятнадцатью годами тюремного заключения.
- К сожалению, - выражение лица Пей Ко-янга снова стало грустным, - единственный ПИКА последнего поколения, принадлежащий кому-либо, кому, как мы знали, мы могли доверять, был вашим, и у нас не было времени приобрести другого. Конечно, не без того, чтобы заставить центр управления задаться вопросом, для чего, черт возьми, нам это нужно. На самом деле, вы были тем, кто указал нам на это. Поэтому в последнюю минуту я подписал корректировку груза, которая включила ваш ПИКА в состав вашего личного багажа, на том основании, что он может оказаться полезным для работы в неблагоприятных условиях где-то на этом пути. А затем, после того, как весь наш персонал и груз были погружены, вы вызвались перейти в штат Ко-чжи на борту "Экскалибура".
Глаза Нимуэ застыли, и он медленно кивнул, как будто мог их видеть.
- Это верно. Вы добровольно пошли служить на флагман, зная, что он будет уничтожен, если сработает операция "Отрыв". И когда вас перевели на "Экскалибур", в официальном манифесте вашего снаряжения было указано все, что вы взяли с собой на борт "Гулливера", включая ваш ПИКА. Но на самом деле вы не взяли его с собой, и я лично перенес его в грузовой отсек, где он мог быть навсегда "потерян". Это был единственный способ полностью исключить его из всех подробных списков оборудования в компьютерах Лэнгхорна.
Его изображение, казалось, смотрело прямо ей в глаза в течение нескольких секунд. Затем он глубоко вздохнул.
- Было нелегко отпустить вас, - мягко сказал он. - Вы были так молоды, и вам еще многое предстояло сделать. Но никто не мог придумать другой сценарий, который давал бы нам такие же хорошие шансы на успех. Если бы вы не исчезли до того, как мы добрались до Сэйфхолда, перечни грузов показали бы, что вы все еще держите ПИКА. Вы были бы вынуждены передать его Лэнгхорну для уничтожения, и если бы вы вместо этого объявили, что каким-то образом "потеряли" его, сработали бы всевозможные сигналы тревоги, особенно учитывая, насколько поздно в процессе он был добавлен к вашему багажу. Так что, в конце концов, у нас действительно не было выбора. И все же, если быть до конца честным, несмотря на тот факт, что вы сознательно пожертвовали своей жизнью, чтобы предоставить нам эту возможность, мы все надеялись, что она нам никогда не понадобится.
- К сожалению, боюсь, что так оно и случилось.
Он откинулся на спинку стула, на его лице застыло жесткое выражение, которое она видела раньше, когда на его тактическом дисплее появились военные корабли Гбаба.
- Лэнгхорн и Бедар оказались не просто фанатиками, но и страдающими манией величия. Я оставил для вас полное досье со всеми подробностями. У меня не хватает духу пересказать их все вам сейчас. Но короткая версия такова: оказывается, Лэнгхорн и его внутренняя клика никогда не доверяли мне так полно, как я думал. Они развернули полную орбитальную систему кинетической бомбардировки, даже не сказав ни слова об этом мне, как их старшему военному офицеру. Я никогда не знал, что она там была, не мог предпринять никаких шагов, чтобы нейтрализовать ее. И когда Шан-вей и ее сторонники воспротивились их попыткам превратить себя в богов, они воспользовались этим. Они убили ее, Нимуэ, ее и всех людей, пытающихся открыто сохранить хоть какую-то память о нашей истинной истории.
У ПИКА не было сердца, ни в каком физическом смысле, но сердце, которым больше не обладала Нимуэ Элбан, сжалось от боли, и коммодор прочистил горло, а затем резко покачал головой.
- Честно говоря, я думал о том, чтобы разбудить вас, поговорить с вами лично, но боялся. Я живу уже давно, Нимуэ, но вы все еще молоды. Я не хотел рассказывать вам о Шан-вей. По многим причинам, на самом деле, включая тот факт, что я знаю, как сильно вы любили ее, и я был слишком труслив, чтобы смотреть в лицо вашей боли. Но также и потому, что я знаю вас. Вы бы не захотели "снова заснуть", пока лично не предприняли бы что-нибудь в связи с ее убийством, а я не могу позволить себе потерять вас. Не сейчас. По многим причинам. Кроме того, вы, вероятно, попытались бы поспорить со мной о моих собственных планах. И когда вы перейдете прямо к делу, для вас не пройдет времени между этим моментом и тем, когда вы действительно увидите это сообщение, не так ли?
Его горько-сладкая улыбка была кривой, но когда он заговорил снова, его голос звучал бодрее, почти нормально.
- Мы сделали все возможное, чтобы предоставить вам хотя бы некоторые инструменты, которые вам понадобятся, если вы решите... если вы решите, как человек, которым вы являетесь сейчас, а не как Нимуэ Элбан, которая изначально вызвалась на это... продолжить эту миссию. На самом деле мы не думали, что сможем это сделать, поскольку не знали, что Лэнгхорн решит оставить "Гамилкара" с основным флотом вместо того, чтобы лично наблюдать за терраформированием Сэйфхолда. В то время мы были рады, что он это сделал, потому что это давало нам гораздо больше свободы. Конечно, - он горько улыбнулся, - тогда мы не понимали, почему он там оставался. Однако даже при том, чтобы он не заглядывал нам через плечо, мы не могли начать давать вам все, что мне бы хотелось. Все еще существовали ограничения на то, что мы осмеливались "утерять" из списков оборудования, но мы с Шан-вей проявили немного творчества во время операций по терраформированию. Таким образом, у вас будет некоторая компьютерная поддержка, самые полные записи, которые мы смогли предоставить, и, по крайней мере, некоторое оборудование.
- Я установил таймер, чтобы активировать это... хранилище, полагаю, через семьсот пятьдесят стандартных лет после того, как закончу эту запись. Я выбрал именно это время, потому что наши лучшие прогнозы показывают, что, если Гбаба не решат, что флот Ко-чжи - это все подразделения операции "Ковчег", и если их корабли-разведчики продолжат движение наружу, им потребуется максимум около пятисот лет, чтобы пройти в пределах легкой досягаемости обнаружения радиоизлучения или нейтрино из этой системы. Поэтому я накинул еще пятьдесят процентов, чтобы с запасом перебросить вас через интервал угрозы немедленного обнаружения. Вот как долго вы будете "спать".
Он снова покачал головой.
- Я даже представить себе не могу, каково это будет для вас, Нимуэ. Хотел бы я, чтобы был какой-то способ, любой путь избежать перекладывания этого бремени на вас. Я не смог найти ни одного. Пытался, но не смог.
Он снова несколько секунд сидел молча, его голографические глаза смотрели на то, чего никто другой никогда не мог видеть, затем моргнул, снова сфокусировался и выпрямился в кресле.
- Это последнее сообщение, последний файл, который будет загружен на ваш компьютер в хранилище. Кроме меня, только один человек знает о вашем существовании, и завтра вечером у нас с ним назначена встреча с администратором Лэнгхорном и административным советом. Я не знаю, принесет ли это какую-нибудь пользу, но Лэнгхорн, Бедар и их подхалимы вот-вот обнаружат, что они не единственные, у кого в запасе есть немного нераскрытой военной техники. Выживших не будет. Это не вернет Шан-вей или кого-либо из остальных моих "наших" друзей, но, по крайней мере, я получу от этого немного личного удовлетворения.
Казалось, он посмотрел на нее в последний раз и снова улыбнулся. На этот раз это была странно нежная улыбка.
- Полагаю, можно было бы утверждать, что вы на самом деле не существуете. В конце концов, вы всего лишь электронные шаблоны внутри машины, а не реальный человек. Но вы - электронный образец действительно замечательной молодой женщины, знакомство с которой было для меня большой честью, и я верю, что во всех отношениях вы и есть та самая молодая женщина. Тем не менее, вы также являетесь кем-то другим, и этот кто-то другой имеет право выбирать, что вы сделаете с тем временем и инструментами, которые мы смогли вам предоставить. Что бы вы ни выбрали, решение должно быть за вами. И что бы вы ни решили, знайте: мы с Шан-вей очень любили Нимуэ Элбан. Мы чтили ее память в течение шестидесяти лет, и мы совершенно удовлетворены тем, что оставляем решение в ваших руках. Что бы вы ни решили, что бы вы ни выбрали, мы все равно любим вас. А теперь, как вы однажды сказали мне, благослови вас Бог, Нимуэ. Прощайте.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ