Турист

Глава 13 Воспоминания и сюрпризы

— И тебя совсем не волнует, что засада фактически провалилась и вся эта рискованная игра оказалась зряшной? — поинтересовалась Оля, когда я рассказал ей о результатах нашей «встречи в верхах». В ответ я пожал плечами.

— Почему же? — затушив сигарету, я поднялся с кресла и, шагнув к окну, уставился на открывающийся за ним вид летней Москвы. — Провала не было, солнце. Да, я порубил в капусту нападавших, не оставив ни одного из святош для допроса. Но тут вина их же артефакта. Проецируемый им эгрегор веры долбит по мозгам не только самим святошам, но и всем, кто попадает в зону его действия. Но если самих католиков артефакт превращает чуть ли не в паладинов, бьющихся за веру в лучших традициях Крестовых походов, то в людях, не связанных с эгрегором их веры, «костыль» будит страх и ужас. А у меня… весьма специфическая реакция на эти чувства. Планка падает, знаешь ли… М-да. Но, главное не это. Во-первых, благодаря происшедшему в вотчине, мы теперь совершенно точно знаем, как именно выкормыши Лойолы Проклятого умудрились провернуть убийства некоторых грандов, а это уже дорогого стоит. А во-вторых… кто сказал, что напавшие на меня бойцы с возглавлявшим их епископом были единственными «гостями» в тот вечер?

— То есть? — не поняла Оля. Процокав каблуками по наборному паркету, она встала передо мной и пытливо уставилась мне в глаза.

— То и есть, — вздохнул я. — Помимо группы зачистки епископа, там присутствовали наблюдатели для фиксации происходящего. Вот они-то уйти от развёрнутой Вербицким сети и не смогли. Так что, помимо информации о способе ликвидации грандов, в распоряжении Преображенского приказа и государя имеются вполне себе живые участники нашей встречи с епископом. И честно слово, милая, я им не завидую. Какими бы фанатиками они ни были, какими бы несгибаемыми бойцами за веру себя ни мнили, утаить что-либо во время профессионального допроса им точно не удастся. Так что день-другой, и запоют они певчими птичками. Уверен. А значит, есть шанс, что помимо уже попавших в поле зрения преображенцев агентов иезуитов, тех, что устроили епископу и его людям «экскурсию» в нашу вотчину, вскроются и иные интересанты. В общем, можно считать, что вкупе со смертью самого коадъютора, интрига с моей «немощью» выполнила свою задачу на все сто процентов.

— Вот, кстати, — Оля поёжилась. — Я почему-то считала, что тебе достанется от моего батюшки и Анатолия Семёновича за смерть епископа. Всё же, разведчиков такого уровня обычно убивать не принято…

— Не принято, если они сами не нарушают неписанные правила игры, — весёлый голос ворвавшегося в гостиную тестя заставил нас обоих обернуться. — Так что, если бы у его преподобия хватило ума не соваться на место проведения операции, он остался бы жив, и максимум, что ему грозило даже в случае успеха его дурной затеи — это высылка за пределы государства Российского. Но епископ совершил феерическую глупость, самолично напав на подданного русского государя в его собственной вотчине. Так что теперь и с нас взятки гладки. Удачно получилось, да… — рухнув в кресло у камина, Валентин Эдуардович довольно ухмыльнулся и, подмигнув нам, развёл руками: — но вот на официальную награду за ликвидацию этого святоши, Кирилл, можешь не рассчитывать. Не те условия и не тот случай. Впрочем, я буду не я, если государь не выкажет тебе свое благоволение каким-то иным способом.

— Да ещё, небось, обставит всё так, что не поймут реальных причин этого самого благоволения только белые медведи на острове Врангеля, да и то лишь потому, что газет не читают, да? — понимающе усмехнулся я в ответ. Бестужев вновь развёл руками и, плеснув коньяка в стоящий здесь же на столике хрустальный «тюльпан», с широкой улыбкой отсалютовал им в нашу с Олей сторону. Ну да, ну да, кто бы сомневался. Чего-чего, а злить врагов наш государь умеет лучше многих. И ведь не отмазаться никак.

— Не забивай себе голову ерундой, Кирилл, — словно прочитав мои мысли, прогудел тесть. — Под молотки тебя совать никто не собирается. О смерти коадъютора в газетах не напишут и в салонах болтать не будут. Выехал епископ из своих владений и пропал. Эка невидаль, в Речи Посполитой-то! Там и магнаты порой без следа пропадают… А уж про всяких ксёндзов и говорить нечего.

— А если вдруг… — начала Ольга, но отец её перебил.

— А вот если вдруг, тогда и запись визита епископа в звенигородскую вотчину Скуратовых всплывёт, а с ней и информация о войне с Вишневецкими и её причины, а там и кадры вызволения из застенков иезуитских вивисекторов умученных ими девушек по Паутинке гулять начнут… Поверь, доча, если всё это правильно подать, такая волна поднимется, что нынешний епископ Римский замается каяться, а иезуитам не останется ничего иного, кроме как свернуть свою лавочку и убраться с территории Европы обратно в Новый Свет. Тем более, что у них там то ли очередной Крестовый поход намечается, то ли шестая Война Ересей…

— Вот только я сильно сомневаюсь, что Анатолий Семёнович или тот же отец Илларион согласятся обнародовать такой компромат без купюр и цензуры, — вздохнул я. — Не любят спецслужбы такими знаниями делиться. Ой, не любят.

— А кто их спрашивать будет? — в голосе тестя неожиданно лязгнула сталь, а улыбку словно в момент стёрло с лица. — Государь прикажет, и поделятся, как миленькие. Ещё и подерутся за право представить свою подборку. И это не моё мнение, если что. Понятно?

— Понятно, — протянул я. Что ж, такой расклад не может не радовать. В отличие от своего наследника, государь пока не давал повода сомневаться в его слове. А в том, что именно его обещание Бестужев нам сейчас и озвучил, я был практически уверен. Плавали, знаем.

— Вот и замечательно, — потянувшись огромным котом, Валентин Эдуардович вновь расслабился и на его губах снова появилась довольная улыбка. Прикончив коньяк, он вернул хрустальный бокал на столик и кивнул. — Ну а теперь, скажите, когда уезжать надумали.

— После презентации новых машин в ателье, — отозвалась повеселевшая Оля. — Послезавтра проведём демонстрацию, потом день на проверку спасплатформы и сборы. Думаю, одного дня нам для этого вполне хватит, так что следующим утром отправимся в дорогу.

— Значит, четыре дня, да? — задумчиво протянул тесть. — Зверей своих оставите где-то или с собой возьмёте? Про учениц-учеников не спрашиваю, и так понятно, что они вам в путешествии только помехой будут. Всё ж, медовый месяц, пусть и чуть запоздалый, м-да…

— Блюфросты наши — ребята самостоятельные, — рассмеялся я. — Они сами себе место выбирают. Захотят — догонят, захотят — вернутся.

— Это как? — удивился Валентин Эдуардович.

— Да кто бы знал⁈ — развёл я руками… чуть покривив душой. Всё же, кое-какие исследования способностей и умений песцов я провести успел. — Но они мне то в Костроме попадались под ноги, то на базе в столовой проходу не дают. Да и в доме, что в Сокольниках, я их неоднократно из собственной постели выдворял, хотя сам туда зверят не привозил. Не иначе, «окнами» пробираются.

— Во дела! — тесть изумлённо и совсем не по-боярски почесал затылок. — Гранды животного мира, чтоб их… А это точно, Кирилл?

— Точнее не бывает, — кивнул я в ответ и поторопился успокоить заволновавшегося Бестужева, явно вспомнившего террор, устроенный блюфростами, оставленными мною на охране его московского особняка, когда мы с учениками ездили «в европы». — Да вы не волнуйтесь, Валентин Эдуардович. Как я понял, шастают они не абы как, а лишь когда поблизости есть один из «их» людей. Нас с Олей, например, они частенько навещают. Анну с Ингой тоже… Бывает, и к другим ученицам заглядывают за почесушками и угощением. А вот к тому же Гдовицкому, например, или к Ведьме не суются. Да и майора «Гремлинов» тоже стороной обходят.

— И Вячеслава, — поддержала меня Оля. — Так что не волнуйся, пап. Если нас здесь не будет, песцы сами в особняк не сунутся.

— Ты не представляешь, как меня это радует, — покачал головой тесть, поднимаясь с кресла. — Пока вас не было, они мне чуть охрану до инфаркта не довели. А Сергей Львович так и вовсе до сих пор от них обувь прячет, чтоб не погрызли, аспиды. Успокоили вы меня, дети. Эх… ладно, пойду жену отыщу. Узнаю, что нас сегодня на ужин ждёт. Не скучайте здесь…

Дверь за Бестужевым закрылась и мы с Олей переглянулись.

— Думаешь, стоило ему сказать, что Малая и Толстый повадились у Раисы буженину выпрашивать? — протянула жена.

— М-да… вот будет сюрприз тестюшке, когда он это обнаружит… А уж Сергей Львович, боюсь, и вовсе к нам под Звенигород сбежит, — вздохнул я. — Будет там здоровье поправлять охотой на аномалии.

— Кстати, да! — вскинулась Ольга. — Надо будет его попросить, пусть, пока нас не будет, съездит туда, осмотрит территорию. А то ведь, с вашими битвами-сражениями-засадами, чёрт его знает, как там себя аномалии поведут. А?

— Верно мыслишь, — согласился я. — Опять-таки, совершенно неясно, как мог повлиять на местный фон дурацкий артефакт иезуитов. Помнится, он не меньше половины вотчинных земель своим куполом накрыл. И кто его знает, во что он мог превратить нашу «дичь»…

На презентации новых моделей СЭМов, часть которых была представлена первыми собственными разработками Ольги и Рогова, дополненными парой тяжёлых образцов-секстаподов, я надолго не задержался. Пошатался по ателье в форме охранника, скрыв физиономию за глухим забралом шлема, поглазел на набившуюся в залы, словно сельди в бочки, золотую молодёжь, не стесняющуюся прикладываться к шампанскому с утра пораньше и, порадовавшись за жену, отправился окном в наш сокольнический дом. Здесь я пообедал, накормил просквозивших чуть ли не прямиком из Костромы песцов и, убедившись, что играть обожравшиеся до состояния колобков блюфросты не намерены, свалил в Алексеевские ряды. Это Ольга может считать, что для дальней поездки на спасплатформе ей хватит только тех вещей, что она сможет вытряхнуть из своих многочисленных гардеробных. Я же прекрасно понимал, что одной одеждой сборы не ограничиваются, и с интересом окунулся в торговую круговерть… из которой вынырнул, лишь когда закатное солнце окрасило полнеба в алые оттенки. М-да, а ещё говорят, что мужчины не подвержены шопингу. Ну да, ну да… Это смотря что покупать. Я вот, оказавшись в оружейном магазине, не удержался и прикупил пару мощных охотничьих арбалетов, невольно вспомнив начало своей жизни в новом мире. Хм, интересно, где сейчас тот увлечённый парень, что когда-то завалил меня информацией об этом оружии? Причём было это как бы не в этой же самой лавке… Да уж, всего три года прошло, а ощущение, словно все тридцать три минуло. Эх… А тут и ещё одно напоминание о прошлом подкатило.

— Вижу, стоящий за твоим плечом по-прежнему радует великую, — тихий голос, раздавшийся от лавки с выставленным в витринах холодным оружием, заставил меня вздрогнуть. Я оглянулся и, наткнувшись на взгляд чёрных глаз, кивнул торговцу, когда-то продавшему мне мои кхукри. Впрочем, уже через секунду его скрыла от меня проходившая мимо, о чём-то ссорящаяся прямо на ходу парочка, а когда они прошли… за прилавком было пусто. Стоп, но я ведь покупал их в Замосковоречье… Разве нет?

Тряхнув головой, чтоб избавиться от не вовремя накативших воспоминаний, я отошёл чуть в сторону от катящегося по рядам потока людей, устроился за только что освободившимся столиком под навесом небольшого кафе и, привычно открыв небольшое окно в сокольнический дом, сунул в него футляры с только что купленным оружием и свёртки с боеприпасами. Болты для арбалетов, стрелки для рюгеров и… пары приобретённых специально для Ольги итальянских стреломётов Валле. Не удержался, да. Хороши стрелялда. Ну и… навевают воспоминания. Уж больно похожи изделия этого самого Валле на знакомые мне по прошлому миру девяносто вторые беретты. Да что там, у них не только внешнее и конструктивное сходство налицо, но даже возможность ведения автоматического огня присутствует. Понятное дело, что стихийнику её сил такое оружие фактически ни к чему, но кто сказал, что это повод отказываться от обладания такими игрушками. В конце концов, ещё сто пятьдесят лет назад ни один боярин, каким бы он гриднем или даже ярым ни был, не мог даже подумать о том, чтобы выйти из дому без сабли или ещё какого палаша у бедра. Замечу, совершенно обычного палаша. Купленные же мною валле предназначены специально для одарённых… собственно, если бы не этот факт, то чёрта с два бы мне их здесь продали. Возраст, чтоб его. И никакая эмансипация, титулы и звания этого исправить не могут. Ай, да и чёрт с ним!

Расправившись с чашкой кофе и затушив сигарету в массивной пепельнице, я оставил под ней пару купюр и, глубоко вздохнув, вновь нырнул в поток покупателей, мерно текущий по галереям и переходам Алексеевских рядов. Оружие — это хорошо, но надо бы и прочую походную амуницию прикупить…

Домой в Сокольники я вернулся, когда солнце уже окончательно скрылось за горизонтом. Уставший, голодный, но довольный, как слон. Освободив стол на кухне от сваленных на него многочисленных покупок, я распахнул дверцы холодильного шкафа и, обозрев его содержимое, вытащил из недр холодильника огромную стерлядь, купленную мною всё в тех же Алексеевских рядах и отправленную окном в холодок ещё в самом начале моего сегодняшнего шопинга. Что ж, прогулка выдалась царской, пусть и ужин будет не хуже…

Не прошло и часа, как я вернулся домой и встал у плиты, а за воротами уже слышен знакомый звук мотора. Ну а раз «Лисёнок» здесь, значит, и Ольга сейчас в двери войдёт.

Так и вышло.

— Чуйка у тебя на еду, что ли? — поцеловав жену в щёку и держа изгвазданные в процессе готовки руки на отлёте, проговорил я. Оля фыркнула и, ответив таким же коротким поцелуем, молча просквозила мимо меня на кухню. Пришлось мчаться следом и следить, чтоб она не разоряла блюда до того, как сядем за стол. Вовремя! Еле успел отобрать у неё тарелку с уже напластанным отварным говяжьим языком… и блюдо с соленьями… и…

— Ольга!

— Что⁈ Я голодная! — с деланным возмущением в голосе отозвалась жена и, подхватив с доски ломтик порезанного мною помидора, взвизгнула, схлопотав разряд пониже спины.

— Руки мыть! На кухню не входить. По крайней мере, в ближайшие полчаса! — рыкнул я в ответ и, чуть помедлив, договорил: — Можешь пока мои покупки разобрать. Я их в спальне сложил. Там и для тебя кое-что имеется.

— Да? Ой!

Вжух! Хлоп! И исчезла, будто её и не было здесь. Вот так всегда… вломится на кухню, разорит всё что можно, а что нельзя — перевернёт и разбросает… Иногда мне кажется, что блюфросты свою манеру поведения взяли именно у Ольги… Я посмотрел вслед исчезнувшей за дверью ванной комнаты жене и, покачав головой, принялся наводить порядок на кухне. Нет, ну всего две минуты её присутствия, а по помещению словно Мамай прошёл.

Вернув на свои места всё перевёрнутое и разбросанное, я заглянул в спальню и, убедившись, что жена занята распаковыванием моих покупок, с облегчённым вздохом вернулся на кухню. Проверил запекающуюся в духовке рыбку, дострогал салат и по новой выложил на блюдо потревоженную нарезку… Чуть подумал, и убрал всё приготовленное в холодильник. От греха. Ольга, конечно, занята осмотром приобретений и ей сейчас не до того, но… на всякий случай, лучше поберечься, иначе ужинать может оказаться и нечем.

— Кир… — Оля протянула мне чашку чая и, устроившись в соседнем кресле на веранде, помахала ладонью, разгоняя дым, поднимающийся от моей сигареты. После сытного ужина напрягаться было совершенно неохота. Настолько, что я даже отозвался одним мычанием.

— М?

— Я там в спасплатформу кое-какие обновки засунула, — лениво протянула Оля, укладывая свои длинные ноги мне на колени. — Вот предупреждаю, чтоб ты не удивлялся, когда увидишь.

— Угу, — кивнул я в ответ и, отхлебнув горячего чая, откинулся на спинку кресла, аккурат на подушку, только что подложенную Олей. У меня замечательная жена. Заботливая…

Да-да. Замечательная, заботливая… Так я успокаивал себя на следующий день, обнаружив в боковых отсеках спасплатформы установленные в походных стендах ЛТК, чем-то напоминающие когда-то понравившиеся мне «Визели». Но не они… Ну, Оля!