Турист

Глава 10 Цели и способы их достижения

Получив от фырчащей кофеварки двойную порцию ароматного напитка, я скинул с плеч куртку, сбрую с рюгерами и, повесив её на вешалку при входе в модуль, сграбастав чашку, рухнул в кресло у рабочего стола. Сигарета, всполох огня, глоток крепкого кофе… кайф!

Кресло мягко обнимало уставшее тело, над кружкой поднимался лёгкий парок, ноздри щекотала смесь запахов кофе и хорошего крепкого табака. Так сидел бы и сидел, но стоило мне расслабиться, как тут же дал знать о себе просыпающийся голод, верный признак того, что мой вымотанный прошедшими бессонными сутками организм почти закончил выход из «боевого» режима. А значит, у меня осталось от силы полчаса, чтобы запихнуть в желудок какой-нибудь снеди, после чего тело просто вырубится. Оно, может быть, и не плохо, но если я сейчас не поем, то утром меня ждёт самая отвратительная форма похмелья, которую только можно вообразить. И дело даже не столько в его тяжести, сколько в самом факте… ну в самом деле, что может быть хуже, чем расплата за пьянку, которой не было⁈

М-да, перестарался. Точнее, не рассчитал сил. С другой стороны… ну… можно сказать, что я проверил пределы собственных сил. В очередной раз. Да и дело сделал важное… по крайней мере, больше можно не маяться от неопределённости и не ждать ударов со всех сторон разом. И это не может не радовать. Честное слово, после приключений прошедшего дня у меня просто камень с души свалился!

Вздохнув, я всё же справился с навалившейся ленью и подзуживаемым ею желанием забить на ужин и сразу перекочевать в спальню. Кряхтя поднялся с кресла, залпом допил свой кофе и, затушив недокуренную сигарету в пепельнице, привычным уже напряжением воли выгнал табачный дым в вентиляционное отверстие. Шаг в окно, и я уже в столовой. Пустой, ввиду позднего времени.

Желания что-либо готовить у меня не наблюдалось, точнее… Разрываясь между накатывающей катком ленью и неприятием её дьявольского порождения, я всё же смирился и, отыскав в холодильнике упаковку сосисок, мгновенное её распотрошил. Надрезав полдюжины сосисок, чтоб не полопались в процессе разогрева, я тяжко вздохнул и отправил-таки их в чёртову микроволновку. Ну а пока основная часть моего ужина доходила до приемлемого состояния, я накромсал огурец с помидором и нашинковал лук. Так что к моменту, когда микроволновка звякнула, оповещая о готовности «блюда», на столе уже стояла миска с простеньким овощным салатом, заправленным нерафинированным подсолнечным маслом. Хлеб, кетчуп… ну и сойдёт, пожалуй. Приятного мне аппетита!

«Окно» в нашу с Олей спальню я открывал уже в полусонном состоянии. И только чудовищным напряжением воли, подогреваемым нежеланием расстраивать жену видом храпящего на чистой постели, изгвазданного в пыли и грязюке мужа, я заставил себя скинуть испачканную в ходе моих недавних изысканий одежду, после чего прошёлся по телу воздушным вихрем и, лишь совершив этот достойный воспевания в сагах подвиг, рухнул на кровать.

— Кирилл! — голос Оли донёсся до меня из такого далека, что я был готов признать, что он мне приснился, но вот сопровождающие возглас нотки раздражения, беспокойства и… гнева?… м-да, не сон. А жаль. Приоткрыв один глаз, я увидел стоящую на пороге спальни жену. Руки в боки, брови нахмурены… ей бы ещё скалку в ладонь или сковородку. И плевать, на каком ухе у меня тюбетейка.

— Скандал? — пробормотал я, чувствуя, что окончательно уплываю в сон. Но всё же успел договорить: — Устал. Давай утром, а?

— Нет, ну это уже наглость! — это были последние слова, что я успел услышать, прежде чем уйти на дно…

Оля с немым изумлением смотрела на сопящего зимним сурком мужа и никак не могла найти слов, чтобы… да хотя бы описать всю степень своего удивления, недовольства и… А, да что тут говорить-то⁈ В кои-то веки нашла повод для маленького воодушевляющего скандала с мужем, и такой облом. Вот! Обломщик он! Шлялся где-то больше суток, пришёл грязный… хм-м… нет, не вонючий, но мог бы и душ принять, перед тем как в кровать лезть! И спит, гад. Нагло, прямо у неё на глазах, уснул и в ус не дует. Р-р! И что, вообще, значит это его «утром», а? Можно подумать, скандал можно перенести, словно маловажную встречу! Хам.

Бывшая боярышня Бестужева, а ныне боярыня Николаева-Скуратова, разочарованно вздохнула, окинув взглядом пол перед кроватью, захламлённый сваленной как попало одеждой мужа, стрельнула глазами в сторону сладко сопящего Кирилла и, вздёрнув носик, решительно перешагнула через кучу запылённой одежды. Сам уберёт. Утром. После допроса и скандала.

Скинув комбинезон, Оля аккуратно убрала его во встроенный гардеробный шкаф и, взяв с нижней полки ненужное прежде второе одеяло, отправилась в кровать. В конце концов, не у одного Кирилла был тяжёлый день. Зато теперь Ольга могла с абсолютной уверенностью заявить, что пополнение коллекции наконец готово для демонстрации… и продажи. А сама совладелица единственного в мире ателье СЭМов наконец-то может выдохнуть и расслабиться с чувством выполненного долга. Ещё бы лежащее рядом и сопящее в обе носопырки «бревно» немного сдвинуть в сторонку, и можно отдыхать… А то, разлёгся, понимаешь, барин!

Понятное дело, что утром никакого скандала не вышло. Да и трудно накрутить себя, когда просыпаешься от того что ноздри щекочет завлекательный аромат горячей выпечки, к которому примешивается незатейливый, но такой по-домашнему приятный запах луговых трав, а открыв глаза, видишь перед собой довольно щурящегося мужа, в руках которого находится поднос с завтраком и маленьким букетиком явно только что собранных полевых цветов.

— Яйца по-шотландски, булочки бриошь с травяным маслом и ломтиками слабосолёной сёмги. Чай с лимоном, мадам, — только что не промурлыкал благоухающий её любимым одеколоном Кирилл, поставив на колени жены раскладной столик. А пока он был занят этим важным делом, Оля успела бросить взгляд на пол, где сейчас не было и намёка на разбросанную грязную одежду мужа…

— Подлизываешься? — спросила она и, прищурившись, провела пальцем по свежевыбритой гладкой щеке Кира, хмыкнула. — Точно, подлизываешься.

— Я⁈ — изобразил тотальное изумление тот, с силой ткнув себя пальцем в грудь и, прижав ладони к сердцу, замотал головой в отрицании. — Да ни в жизнь! Я ж из лучших побуждений! Хотел приятное сделать! Завтрак в постель, цветочки вот… романтика… не?

Последнее слово было сказано с грустью, в тоне которой так и слышалось: «не прокатило, да?». И это прозвучало так комично, что Оля не выдержала и, громко фыркнув, рассмеялась.

— Уболтал! — справившись с проглоченной смешинкой, проговорила она и, заметив улыбку мужа, тут же состроила суровое выражение лица… насколько это было возможным, конечно. Особенно учитывая, что оба чувствуют эмоции партнера, и никакими кривляньями и гримасами им друг друга не обмануть даже на миг. Если специально не закрываться, конечно. — О своих вчерашних похождениях-приключениях доложишь после завтрака. Полностью, Кирилл. Без утаек и прикрас! Понял?

— Уи, ма женераль! — вытянувшись во фрунт, муж бросил руку в воинском приветствии в стиле выспренных галлов… что в сочетании с его махровым голубым халатом и пушистыми тапочками в виде кроликов выглядело… в общем, выглядело, да…

— Свободен, — величественно махнула рукой Оля, подыгрывая мужу, а когда тот уже начал разворачиваться к ней спиной, чтобы исполнить повеление царицы, не удержалась и, поймав его за кисть пояса, потянула на себя. Поцелуй любимого оказался лучшим аперитивом к завтраку в постель. Ольга даже задумалась было о том, чтобы отложить приём пищи, но Кир вывернулся из её объятий.

— Завтракай и приводи себя в порядок. Я жду тебя в кабинете… с рассказом, — шепнул он и провалился в открытое под ногами «окно».

Вздохнув, Оля покачала головой, но почти тут же её внимание переключилось на принесённый мужем завтрак. Вот умеет же готовить, а! И где только научился, спрашивается. В том, что угощение было приготовлено Кириллом самостоятельно, Оля не сомневалась. Даром его уроки не прошли, и сейчас она просто чувствовала в приготовленных блюдах «авторство» её мужа. Приятно…

В кабинет Ольга пришла довольной и расслабленной, словно кошка умявшая честно слямзенный тазик сметаны. Кирилл, уже одетый в привычный «городской» камуфляж, встретил её улыбкой и, не дав жене устроиться в кресле за столом, похлопал ладонью по колену. Упрашивать Олю было не нужно. В последнее время, занятые делами, они уделяли друг другу не так много внимания, как того обоим хотелось бы. Потому она не стала играть пай-девочку и с удовольствием устроилась на коленях мужа.

— Итак… — проговорил он, обняв Ольгу. — Для начала… как обстоят дела с моделями для ателье?

— Хм, — она окинула Кирилла долгим взглядом. — Я думала, мы начнём с твоего доклада, до-ро-гой! Мне, знаешь ли, очень интересно, куда ты пропал на целые сутки и почему вернулся таким уставшим, словно железнодорожный состав с цементом разгрузил. Вручную.

— Я обязательно тебе об этом расскажу, — невозмутимо кивнул тот. — Но сначала, всё же, прошу, утоли моё любопытство. Это важно.

— Ла-адно, — протянула Оля. — Если вкратце, работа окончена. Двенадцать моделей готовы к транспортировке и последующей продаже. Хочешь — в виде «болванок», хочешь — с доработкой под конкретного пользователя. Жора с Вячеславом неплохо поломали головы над системой тонкой настройки, так что теперь для доработки под заказчика нет нужды лезть в дебри РСУ и производить отладку на низовом уровне. Достаточно иметь пару наших программ-настройщиков и подходящий инженерный вычислитель. Собственно… да, имею честь доложить, что обкатка тяжёлых СЭМов в полевых условиях прошла успешно. Ни одна тварь не пострадала. Лейтенант Николаева-Скуратова доклад закончила. Разрешите получить замечания?

— Лейтенант? Не рядовой? — деланно удивился Кирилл, на что Оля показала ему язык.

— Не в гвардии же, — отозвалась она. — А в номерных полках бояре рядовыми не служат. Так что лейтенант я. Старшой. Не меньше.

— Ну, так-то да… — задумчиво почесав бритый затылок, протянул Кир. — Если командир отряда — майор, а ты у нас главная по отрядным тарелочкам, то меньше старлея тебе не дашь. Не комильфо.

— Вот-вот, — Оля согласно покивала и дёрнула мужа за ухо. — А теперь прекращай вешать мне лапшу на уши и рассказывай, где тебя черти таскали целые сутки и почему ты вернулся в таком состоянии!

— Ага, — Кирилл нахмурился, чуть пожевал губами и, выдохнув, начал рассказ: — Понимаешь, когда я сдавал Вербицкому шпионскую ячейку, обосновавшуюся в Центре, то утаил от него один момент… точнее, одного фигуранта.

— Обалдел? — начало рассказа мужа Ольгу неприятно удивило. И было от чего. Если в Преображенском приказе станет известно, что некий боярин укрыл от недреманного ока государева шпиона или предателя, то никакой титул и заслуги не помешают приказным обвинить такого ухаря в измене родине! И на снисхождение государя в этом случае тоже рассчитывать не приходится. Жизни не лишит, может быть… а вот казнить гражданской казнью, с лишением титула, поражением в правах, конфискацией имущества и вечной ссылкой без права помилования — это запросто. А тут Кирилл так легко заявляет о том, что скрыл имя одного из шпионов… — А если другие сданные тобой агенты его назовут⁈ Ты об этом подумал⁈

— Подумал-подумал, — отозвался муж, обволакивая Олю своей волей и… спокойствием. — Не знают они его. Ефимович был куратором группы и ни с кем, кроме него, остальные агенты не общались. Сам же Герман знал о нём лишь благодаря стечению обстоятельств и некоторой небрежности их общего руководства.

— То есть, сам агент о том, что он раскрыт, не знает? — немного успокоившись, уточнила Ольга.

— Именно так, — кивнул в ответ Кирилл. — Ефимович дураком не был и своего знания никому не открывал. Опасался, что «вес» вскрытого им агента окажется выше его собственного и его самого актируют, чтобы не проболтался. В общем, не зря опасался, замечу.

— Та-ак, — Оля вновь напряглась. Уж очень многообещающе прозвучали слова мужа. — А ты откуда знаешь, что он не зря боялся? М-м?

— Скажем так, — Кир поморщился. — Я проследил за этим агентом и убедился в его «тяжеловесности». Он, видишь ли, фактически является своего рода ответственным за агентуру в Червоннорусском воеводстве.

— И при этом не знал о Ефимовиче? — удивилась Оля.

— Именно. Герман с подельниками работал, скажем так, по другой схеме и со «смотрящим» по воеводству не пересекались. Они вообще не должны были знать друг о друге, — развёл руками Кирилл. — И если бы не небрежность начальства, благодаря которой Ефимович узнал о наличии «дублёра» в воеводстве, так бы оно и оставалось впредь.

— Так… так… стоп, — Ольга нахмурилась и, встав с колен мужа, принялась мерить шагами кабинет. Четыре шага в одну сторону, четыре в другую. И по новой. — Скажи мне, дорогой… Нет, не так. Ответь честно, откуда ты взял эту информацию о «дублёре»?

— Я же говорю, проследил за ним, — пожал плечами тот. — Представитель воеводы поднял такую волну в городском Совете, что агент просто не мог не сорваться на доклад начальству. Вот я и проследил за ним.

— Ты подслушал его разговор… — это был не вопрос, а утверждение. И Кирилл согласно кивнул. — Ла-адно. А теперь скажи мне, что докладывал он по коммуникатору, а подслушал ты через «окно», как умеешь. Кирилл?

— М-м, не совсем, — муж замялся. — Видишь ли, этот «смотрящий», после шумихи в совете, очевидно, решил рвать когти из воеводства, пока его не наводнили «преображенцы» и не стали просеивать все Карпаты мелким ситом. Ну а я последовал за ним. И туда, и обратно. Начальство-то его оказалось совсем другого мнения и законопатило перепуганного агента обратно. Как знал…

— «Как знал», да? — Оля запыхтела от злости. — Объясни, зачем было рисковать, если ты мог в любой момент открыть к нему «окно» и не мучиться⁈ Кирилл, тебе меня совсем не жалко, да? А если бы тебя обнаружили?

— Это вряд ли, — покачал головой тот. — Если ты забыла, то меня крайне трудно засечь, если я того не хочу. А я не хотел. Очень.

— Ты издеваешься, — Ольга вздохнула. — Сам же рассказывал про расшифрованный Вячеславом артефакт церковников. Думаешь, ты смог бы укрыться от воздействия через эгрегор Веры? Там же совсем иные принципы сканирования! А если бы там, куда рванул этот агент, нашёлся подобный артефакт? Тогда что? Кирилл!

— Всё-всё-всё, — замахал руками муж. — Ты права, это было рискованно. Но я же практически и не совался на территорию церковников. Лишь сопроводил до неё этого «смотрящего», а там открыл маленькое «окошко» и следил уже через него. Собственно, я потому и был такой уставший, что почти сутки без отдыха держал сразу две техники. То самое «окно» для слежки и мой скрыт.

— И как? Оно того стоило? — внезапно растеряв все эмоции спросила Ольга. И нет, тут не было вины успокоившего её супруга. Эмоции просто вырубились, будто перегорели.

— Ещё как, — чуть заметно усмехнулся Кирилл. — Во-первых, теперь мне известно, что фактически всей разведывательной деятельностью Речи Посполитой заправляет католическая церковь, как, цитирую, «единственная организация в королевстве, не имеющая иных интересов, кроме государственных». Представляешь⁈ Так и написано! Во-вторых, теперь я знаю большую часть ляшской агентуры на территории Русского государства, поимённо! Спасибо самоуверенности господ шпиёнов. Они там совсем мышей не ловят. Посчитали, что обычной охраны достаточно для обеспечения безопасности архива. А он бумажный, паролем не закроешь…

— Ты же сказал, что только следил за «смотрящим», — вкрадчиво проговорила Оля. Кирилл открыл рот… закрыл… снова открыл.

— Упс?

— Убью скотину, — абсолютно индифферентным тоном сообщила потолку молодая женщина. — Чтоб нервы не мотал.

— Э-э… последнюю новость говорить? — неловко почесав затылок, тихо спросил Кир. Оля смерила его долгим взглядом и кивнула.

— Добивай уже, — вздохнула она.

— Коадъютор епископа Лодзинского, Винченцо Тименский, изволит посетить с визитом нашу вотчину не позднее чем через три дня.