Трудовые будни барышни-попаданки 5

Глава 46

Ох уж эта дремотная расслабленность. Не успела ни испугаться, ни собраться с мыслями, как услышала:

— Да. Через версту направо свернуть, и еще версты три. Там еще одна развилка. Сразу налево — и будете.

Это голосок подала Лизонька. Еремей если и был готов ответить, то тотчас отказался от намерения — барыня говорит.

Предводитель отряда помолчал чуть-чуть, будто пытаясь понять, как относиться к такому источнику информации.

— Благодарю, — наконец сказал он. Послышался учащенный стук копыт — отряд обтек повозку и устремился путем, указанным Лизонькой. В общем-то, верным… Ну, так в Москву из Питера можно и через Псков ехать. В нашем случае — лишние четыре версты.

Я выглянула, посмотрела на удалявшихся конников. Добротная рысь. Если не встретят прямо сейчас того, кто исправит навигационную ошибку, то окажутся в Голубках часа через три.

— Эмма Марковна, поспешить? — спросил Еремей тоном человека, знающего ответ на заданный вопрос. Я кивнула, кнут хлопнул, и лошадки ускорились. Вторая повозка тоже прибавила ходу.

В Голубках мы были через час, уже начинало темнеть. Семейные обнимашки длились минут пять. Потом я сказала супругу о том, что новости поездки позже. Сперва надо принять зловещих визитеров. Зловещих потому, что, как мы уже поняли в этом мире, конный отряд — это признак чего-то неофициального. Государственная полиция пользуется тройками.

— Мушка, нам ли бояться? — спокойно сказал муж. — Догадываюсь, но не будем терять время — разгадка скоро сама к нам пожалует. Давай-ка поиграем в правовое государство, а стрелять будем в самом крайнем случае.

— И Зефирка поможет, — сказала Лиза как полноправный участник разговора. — Она медведя не испугалась.

— О мишке и старце потом расскажу, — пояснила я удивленному мужу. — Солнышко, давай-ка ты будешь ответственной за братьев. Персональное поручение тебе и Зефирке: проследить, чтобы Орловы-младшие, и в первую очередь Александр Михалыч, не залезли в трюм корабля или в подвал.

Сашка, тоже присутствовавший, заявил обиженным тоном, что великая плотина на реке Голубке еще не построена и поэтому никаких кораблей нет, а подвалы здесь не таинственны, как в Кремле. Но был отконвоирован сестрой и Зефиркой, вместе с Алешей, в старую детскую. Павловне был поручен дополнительный надзор.

Мы с Мишей тоже распорядились и насчет дальней разведки, и насчет церемониальной группы встречи, а также приданного ей вооруженного резерва. Заодно велели привести гостиную в максимально празднично-пафосный вид. Лишь после этого выдохнули и позволили себе по бокалу вина и закусочному пирожку.

— В конце концов, чем мы хуже Аракчеева с его дворцом-казармой или твоего сумасшедшего князя Козлова-Ростовского? — проворчал муж, зацепляя на блюде второй пирожок.

— Мы лучше — с нами прогресс, добро и любовь! — согласилась я, поцеловав супруга в щеку и отметив, как тотально он выбрит. Конечно, не черт ради кого, а перед приездом своей любимой и верной.

Мы чуток утомились. Супруг хлопнул пару настоек, а я потребовала по-утреннему крепкого кофе — после дороги всегда в сон тянет. Наконец нам сообщили, что верховые въезжают в Голубки.

Разумеется, их встретили еще у ворот усадьбы, вежливо расспросили и милостиво позволили пожаловать лишь двоим. Поначалу хотели лишь одного пропустить. Так как группа встречающих состояла из пятнадцати самых крепких мужиков с ружьями и рогатинами, пришлось согласиться.

Я смотрела из окна на двух визитеров в мундирах, идущих с некоторой настороженностью между двух шеренг слуг с факелами.

— По гусарскому образцу, без полковой принадлежности, — заметил супруг. — Маскарад-с.

Я усмехнулась и села в кресло, поставленное напротив двери. Рядом в такое же кресло сел Миша.

Как-то мы косплеим Изабеллу Кастильскую и Фердинанда Арагонского — ту самую коронованную парочку, что объединила Испанию и отправила Колумба открывать Америку. Интересно, много ли было в истории таких же семейных монархических пар, чтоб равноправные, на двух соседствующих тронах?

Посторонние размышления пришлось прервать: пожаловали незваные гости.

Швейцар распахнул двери, возгласил:

— Ротмистр особого эскадрона Федор Штерн и его адъютант Николай Луценко!

— Уж очень особый эскадрон — ротмистру адъютант положен, — шепотом заметил Миша.

— Штерн в гостях у Шторм, — улыбнулась я. — Сейчас все узнаем.

Едва визитеры переступили порог, на них были направлены зеркальные лампы с прожекторным эффектом. А вот мы сидели в тени. Приятно наблюдать, как незнакомцы, освещенные от головных уборов до заляпанных сапог, пытаются разглядеть хозяев, щурясь и чертыхаясь.

— Эмма… Да уберите этот чертов блеск! Эмма Орлова-Шторм, — продолжил визитер в гусарском мундире, но в фуражке, — я прибыл к вам по поручению…

В самом начале монолога я толкнула ногой супруга: включай патриархат!

— По какому праву вы обращаетесь к моей супруге в присутствии ее законного супруга? — спросил Миша самым серьезным тоном.

— Сударь, мы имеем поручение непосредственно к ней! — заносчиво сказал «гусар».

— Молодой человек, извольте обратиться как положено! Вы столь слепы, что не видите перед собой чиновника второго класса⁈

По моей команде лампы были сфокусированы на нас, вернее на Мише. Отставка с поста помощника министра не означала лишения чина, поэтому он был в служебном мундире — надел впервые с июня.

— Простите, ваше высокоблагородие, — сказала «фуражка», слегка притушив апломб, — мы действуем по поручению его сиятельства графа Андрея Аракчеева. Нам предписано….

После этих слов решимость гостя угасла окончательно. Я уловила почему. Человечек-то наглый, но недалекий. Явно рассчитывал встретить напуганную барыню, которая при виде такого отряда, да еще услышав имя всесильного временщика, падет в обморок. А тут все не в его пользу. И приходится выкручиваться.

— Так что же вам предписано? — спросила я с доброй улыбкой.

— При… Пригласить вас к его сиятельству, — неуверенно закончил ротмистр Штерн.

— Как скажет мой супруг, — смиренно ответила я.

— Скажу, что в наши планы не входит посещение его сиятельства, — резко отчеканил Миша. — Да, кстати, господин Штерн. Вы были отчислены из Гродненского гусарского полка после не очень красивой истории, связанной с полковой казной. Дело еще не закрыто. У вас уже новый чин в Поселенческих войсках?

Ротмистр что-то промямлил. Слово взял его спутник-адъютант, до того стоявший в стороне. Его грубое лицо покрывали шрамы от сабельных ударов, а вот тон оказался вежлив.

— Ваше высокопревосходительство, уважаемый Михаил Федорович. Уважаемая Эмма Марковна. У нашего графа большое горе случилось: убит человек, близкий его сердцу. Всем известно ваше предречение — она до Покрова не доживет. Вышло по вашему слову. Его сиятельство желают узнать, откуда это стало вам известно.

«Зачем же было жечь лицо горничной щипцами для завивки? Конечно, при этих условиях зарежут».

Я приготовилась процитировать Булгакова. Подумала: может, гуглануть на точность? Сообразила, что сейчас нет ни гугла, ни Булгакова.

— Его сиятельство, — повысил голос супруг, — не уполномочен проводить следственные действия и не имеет права принуждать к общению даже частных лиц. Ее высокопревосходительство Эмма Марковна Орлова-Шторм не намерена покидать пределы своего имения и совершать визиты.

Последние слова были особо громогласны и резки. Миша даже рубанул воздух рукой — всё!

Между прочим, мог бы добавить, что мы в ссылке и нам предписано не покидать имение. Но надо ли напоминать о недавнем понижении нашего статуса?

Несколько секунд длилась такая тишина, что я, впервые за последние месяцы, поняла, что часы нуждаются минимум в смазке, если не в ремонте.

Потом натужное тиканье заглушил несмелый голос адъютанта Луценко:

— Ваши высокопревосходительства, войдите в наше положение. Нам предписано без Эммы Марковны не возвращаться.

— Да! — подал голос осмелевший ротмистр. — Велено вас в Грузино доставить!

Ну, велено так велено. Можете без меня не возвращаться — просто не возвращаться. Поить и кормить буду влежку, а рядовым чинам найду работенку. Если, конечно, господа-аракчеевцы на такой вариант согласятся.

Между нашими креслами — журнальный столик, под газетой револьвер. Пусть этим мужским инструментом пользуется Миша. За дверями — вооруженные мужики.

Блин, как не хочется!

Между тем донесся звон колокольчика.

— Вот и официоз пожаловал, — заметила я, а супруг кивнул.