Трудовые будни барышни-попаданки 5

Глава 36

Спала я крепко, проснулась легко. Все равно осталось легкое беспокойство. Да, дел много. Но не слишком ли быстро я переключилась с разговора об опасности на золотые фантазии о Калифорнии и Аляске?

Завтракали в неполном семейном составе — Сашка остался в гостях у тезки-царевича. Зато присутствовала Настя, вернувшаяся на рассвете. Я предложила ей выспаться, но как удержать верного сотрудника, стремящегося сделать доклад?

Она рассказала о всех решенных проблемах, дала прочесть письмо Егорьевскому управителю — я подписала почти не читая.

А потом последовала неожиданная просьба:

— Эмма Марковна, я вам вчера говорила, что аргентинский граф хотел бы посетить ваше поместье?

— Нет, милая, — ответила я. И улыбнулась: похоже, знакомства с ним не избежать. Надо же иногда разбавлять интриги и труды заморской, верней, заокеанской экзотикой.

— Он наслышан о вашей особой зимней одежде, а также о модельной железной дороге через горы, — продолжила Настя немного усталым голосом.

— Пусть заглянет в ближайшее воскресенье.

— Эмма Марковна, он завтра в Гельсингфорс уезжает, потом в Стокгольм, не знает, вернется в Петербург или нет, — произнесла секретарша совсем уже тихим и виноватым тоном. — И я… Я вчера ему сказала, что Эмма Марковна позволит ему заглянуть в Славянку сегодня.

— То есть, милая, ты его сегодня пригласила? — уточнила я.

— Ну да, — произнесла Настя, окончательно спикировавшим тоном.

— Позвал Барбос в гости Бобика без уведомления дедушки, — бросил реплику Миша.

Зря, кстати говоря. Так я бы сделала выволочку Насте. Не столько начальственную, сколько дружескую. Но теперь, когда она уперла взгляд в тарелку, будто намереваясь по ней гадать…

Как я могу на нее обижаться? Проехала со мной две тысячи верст, по снегу, распутице и пыли. Вставала раньше меня с Лизонькой, ложилась позже. Бралась за любые дела, вживалась в любую роль, от горничной до ниндзя и Сюзанны. Как вернулись, дня с мужем не провела, сразу же ринулась подчищать и разгребать. Стала по сути повар-менеджером, я только сливки снимаю. Осталась на ночь в офисе.

И я буду ее корить за непродуманное приглашение?

— Сегодня нам точно не до гостей, — сказала я. — Коли пригласила — тогда оставь дела и сопроводи его сюда. Сама понимаешь, — мой тон стал строже, — какие кабинеты и мастерские он не должен посетить. Если этому, как его, Сильве де Сильваресу завтра в путь, экскурсия долгой не будет.

Похоже, супруг хотел возразить. Но я кинула на Мишу такой свирепый взгляд, что он оставил свое намерение. Или хотя бы отложил.

По пути в город Миша все же дал Насте дополнительные инструкции о том, куда гостю можно, куда нельзя. Я, со своей стороны, разрешила достать из зимнего хранилища взрослый анорак и подарить. И пару банок икры — калорийный деликатес, идеален для полярных условий. Кстати, может, граф приобретет партию мясных консервов? Или не надо так издеваться — предложить везти говядину в Аргентину?

Вот что точно не сообщу гостю, так это принцип работы ледокола. Не нужен он в аргентинских водах. Да и не надо забывать — путь в те края идет через Лондон. О консервах англичане знают, анораком поделюсь, а вот ледоколы пусть изобретают сами, если захотят.

Анастасия все запомнила. Еще раз поблагодарила. И заснула в кресле на корме, благо день ясный и жаркий.

Утром, когда Настя делала доклад и просила разрешить графу нанести визит, ее лицо было усталым и напряженным. Сейчас она расслабилась. На лице появилась блаженная, мечтательная улыбка. Пожалуй, ее я прежде не замечала. Будто деревенский ребенок слаще малины ничего не ел, а тут дали большой леденец. Или щедрую ложку меда.

Ну и ладно. Пусть поспит-позагорает… кстати, сейчас велю раскрыть большой зонт, чтоб не сгорела.

Сначала я доставила Настю и супруга в их офисы, потом направилась на Чумной остров.

Пациент уже прибыл. Правда, по гусарско-драгунской привычке принял успокоительные меры, то есть попросту принял на грудь. Доктор Пичугин, как завязант со стажем, понял это сразу и познакомил Якубовича с анестезиологом.

Василиса, крепостная девка в прошлом году, принялась прессовать капитана, деликатно, но беспощадно. Рассказывала о маленьких пациентах из Воспитательного дома, о том, как они доверяют докторам, как ну ничего-ничего не боятся. Доктор Пичугин, со своей стороны, предлагал пациенту самые проверенные опохмеляторы. Так что уже скоро Якубович если и был красным, то лишь от стыда.

Меня пригласили на консилиум, и совместно было решено: пациент готов.

— Ох, беда, красные девицы вокруг, по-русски не выскажешься, — вздохнул Якубович перед эфирной маской. Я еле сдержала смех: сколько раз так же говорили в такой ситуации купцы, мастеровые, уж совсем простые мужики.

При самой операции я не присутствовала — чего глазеть, мешать людям. Погуляла по островку, полюбовалась на игры выздоравливающих детей. Вздохнула: проще дать России конституцию, чем убедить современное общественное мнение, что загар полезен и красив. Впрочем, так ли полезен?

Ладно, буду просто любоваться на солнышко.

Тут прибежал посыльный с сообщением, что манипуляция завершена. Я поспешила в операционную и обнаружила уставшего Пичугина, безмятежную Василису, спящего пациента и жестяную миску с пригоршней свинца.

— Пожалуй, ничего инородного не осталось, — заявил доктор. — День полежать у нас — и, если поклянется соблюдать диетические и прочие рекомендации, на квартиру. Недели через три будет вполне готов к службе.

Все равно я подождала, пока Якубович придет в сознание. Удивится, что все уже закончилось. И огорчится лишь одному: до утра постельный режим.

— Спасибо, девицы-красавицы, — внятно, даже бодренько сказал он. — Если и правда считаете, что минеральные воды способствуют заживлению — черт с ней, с гвардией, вернусь на Кавказ.

Ох, Эммочка, высоко летаешь! Сняла с доски одну из ключевых фигур.

Мой кораблик всегда под парами. Едва удивилась, что с несостоявшимся декабристом (надеюсь!) все в порядке, как поспешила в офис. Где выяснила, что три часа назад Анастасия вместе с графом-иностранцем отплыла в Новую Славянку.

Не помчаться ли следом, чтобы аргентинец чего-нибудь не наураганил в моей вотчине? Но что я, Насте не доверяю? К тому же хватает иных дел. Например, навестить старшего сыночка. Который вчера отпросился ночевать у друга, а друг — бывают же такие друзья — живет во дворце, который через столетие станет Дворцом пионеров.

У парохода множество достоинств, но есть один очевидный недостаток: невозможно затеряться среди других судов и подплыть незаметно. Когда я ошвартовалась и сошла на гранитную пристань, ко мне уже бежали двое мальчишек, а следом — бонна и пара лакеев.

Саша-царевич, как всегда, принялся осматривать пароход — никак не мог привыкнуть к плавающей водной машине. А вот сын, пользуясь тем, что обслуга сосредоточилась на безопасности тезки, подманил меня на секретный разговор. И судя по сияющей мордашке, желал он поделиться чем-то ну очень хорошим.

— Маменька, а я смог Сашку уговорить! У него, как и у меня, сейчас зубы молочные, потому-то он и пустился в разговор о зубах с отцом. А я подслушал.

— Умница. Но без «Сашки» и чуть тише.

— Виноват, маменька. Вчера Александр Николаевич выведали у своего папеньки, что у того и правда один зуб болит-болит — вырывать надо, и другие побаливают. Папенька, — тут голос сына стал совсем тихим, — даже рассердился и сказал: «Вот будут у тебя не молочные зубы — узнаешь каково».

Тут бонна наконец-то убедила будущего цесаревича, что тот увидел на корабле все что нужно и пора идти во дворец к ужину. Александр Николаевич едва ли не тянул меня за рукав, но я пока не решалась — все же сегодня не раут, можно ли без приглашения? Но прибежавший лакей передал, что великий князь изволят ждать меня в павильоне к чаю.

По такой жаре чай в павильоне — самое милое дело. И я отправилась.

Первый же вопрос будущего императора едва не поверг меня в столбняк.

— Ну как, состоялась манипуляция над драгунским капитаном с насвинцованной головой?

Да уж. Рифма к слову «слухи» — «мухи». В данном случае имела место реактивная модификация.

Я поведала царевичу, что манипуляция состоялась, причем прошла успешно, весь металл из черепа вынут и уже скоро капитан будет годен для службы престолу-отечеству.

— Это славно, — заметил Николай Палыч. После чего понизил голос, предложил выйти из беседки и спросил еле слышным, даже застенчивым шепотом: — Эмма Марковна, а возможно ли сонное лечение не головы, а зубов?

Как бы не пуститься в пляс на палубе, со всеми опасностями этого процесса? Как бы не разбежаться в надежде, что взлечу на крыльях эйфории?

Будто я подошла с армией к стенам неприступного замка. Велела трубить — пусть везут тараны и катапульты. И от трубы ближайшая стена рухнула сама.

Да, Николая Палыча беспокоит зуб. Как минимум один. И он готов к тому, чтобы манипуляции над зубами были проделаны во сне. Хоть завтра. Потому что кто уж не ждет, так это зубная боль.

Поэтому кораблик донесся на всех парах до Чумного острова. Пичугину великокняжескую ротовую полость не доверят, а вот Василиса завтра пригодится. Недавняя беглая холопка в розыске должна быть готова погрузить в сон будущего императора.

Оттуда — к мужу. Надеялась взлететь по лестнице, но он ждал на набережной.

— Как дела, Мушка? — сказал таким тоном, что крылышки мои слегка отяжелели.

Но вопрос требовал фактического ответа. И я рассказала о главных достижениях этого дня: Якубович прооперирован, ему нет нужды остаться в Петербурге и обнадежить этим фактом будущих декабристов. А великий князь готов на операцию, которая по своим последствиям будет эффективней десятка уговоров и нравоучений.

Лицо супруга посветлело. Но туча осталась. И крылышки мои опустились совсем-совсем. Если уже такое его не обрадовало…

— Что случилось, Миша?

— Так, мелкая неприятность. Впрочем, пока не разобрался, не такая уж и мелкая. Ты помнишь мои и Сашкины приключения в Москве?

— Забудешь такое, — проворчала я, но поняла неуместность тона. — Милый, что случилось? Злодеи наложили на себя руки или оговорили тебя?

— Нет. Но прошлой ночью кто-то проник в здание МВД и выкрал вещественные улики.