Тропа Глупца

Глава 24

«Итак, что мы имеем? Колчан с пятнадцатью обычными стрелами, тремя бронебойными и двумя срезнями. Не так и много, однако…»

Хис-Тир прыгнул вперед и, развернувшись в воздухе, выстрелил в сторону преследовательницы, но та, как и в прошлый раз, отвела стрелу.

Приземлившись, лучник припустил еще дальше, стараясь завести свою жертву куда-нибудь в более спокойное место. Ему не слишком нравилось во внутреннем дворе — тут было чересчур много сражавшихся друг с другом людей, именно поэтому северянин уводил чародейку как можно дальше от них.

Развернувшись, Хис-Тир выстрелил вновь, и, забежав за угол, уперся в глухую стену.

— Н-да, неудачно вышло, — усмехнулся Хис-Тир, накладывая на тетиву следующую стрелу, и осматривая свое грядущее поле боя. — С другой стороны, не так все и плохо.

Дочка Дракона появилась секунду спустя. Она не спешила — шла, грациозно покачивая бедрами, длинный и тонкий клинок покоился на сгибе локтя. Всем своим расслабленным видом женщина давала понять, что ее противник сам загнал себя в ловушку, из которой ему не выбраться.

«Ну это мы еще посмотрим», — усмехнулся Северный Лис, выпуская одну за другой две стрелы. — «Итого, одиннадцать обычных, три бронебойных, два срезня».

— Не сработает, — голос у магессы был томный и волнительный, и вполне соответствовал ее внешности изысканной аристократки.

Не говоря ни слова, Хис-Тир метнулся вбок и выстрелил еще два раза. Клинок метнулся с невообразимой скоростью, и две стрелы разлетелись по сторонам, но не успели они опуститься на камни, как Хис-Тир выстрелил снова и снова. От одной стрелы его оппонентка увернулась, а вот вторая оцарапала ее щеку.

Но мастер лука не останавливался — в полет отправились один за другим оставшиеся два срезня и бронебойная стрела, при этом северянин выстрелил их столь хитро, что когда верхний срезень, направленный в левый глаз чародейки разминулся с ним, бронебойная стрела метила в живот, защищенный бригантиной, а третий срезень — в то место, куда секундой спустя должна была ступить ее нога.

На лице воительницы отразилась ярость, но она каким-то чудом сумела избежать встречи с первым метательным снарядом и отбить второй, для чего ей пришлось подставить ногу точно под выстрел третьего. Она почти увернулась, будь это обычная стрела, все обошлось бы, но широкий ножеподобный наконечник резанул чуть выше колена, заставив чародейку вскрикнуть от боли и схватиться за поврежденную ногу.

Не теряя ни секунды, Хис-Тир выпустил оставшиеся бронебойные стрелы, метя в поножи. И вновь магия не помогла — одну из стрел красавица сумела отбить, однако вторая, с легкостью пробив бронированную пластину, вонзилась в икру, выйдя, как Хис-Тир знал наверняка, с другой стороны.

Женщина снова закричала и упала на одно колено.

— Предвидение — это один из редчайших Даров, о прекрасная незнакомка, — произнес лучник, делая шаг назад и в сторону, и накладывая новую стрелу на тетиву. — Но даже оно не спасет от стрел, пущенных со столь короткого расстояния. Погнавшись за мной, ты обрекла себя на поражение.

Он умолк и усмехнулся, разглядывая прекрасную женщину, которая чем-то походила на Малику, но вместе с тем отличалась от нее так, как изысканный клинок из лучшей стали отличается от дубины.

— Но ведь в этом и заключался план?

Красавица посмотрела ему прямо в глаза и звонко рассмеялась, стараясь заглушить проскакивающие нотки боли.

— И как же ты догадался, о доблестный лучник?

— Это было очевидно с самого начала. Ты попыталась скрыться, спустившись по веревке. Внизу, скорее всего, ожидал проход к укромной бухте или пещере, где ждала небольшая лодка. Выход, прямо скажем, не слишком надежный, а потому, стоило нам появиться, ты поняла, что есть иной вариант. Однако ты опасалась — причем справедливо — Антэрна, полагая, что тот может пожелать разделаться со всеми своими родственниками по отцовской линии. Но когда я выстрелил в тебя, сомнения отпали сами собой. Маг клинка, владеющий предвидением, просто не мог не понять, что мои стрелы не должны были причинить никакого серьезного вреда. И ты решила, что сдаться в плен — куда безопаснее, чем пытаться добраться до материка. Я ничего не перепутал?

На лице прекрасной чародейки появилась улыбка.

— Все верно.

— Один вопрос. Зачем было доводить до этого? — он указал на стрелу, торчащую из ноги колдуньи.

— На случай, если мой отец все-таки победит, — с готовностью ответила ему собеседница. Не хочу, чтобы он спрашивал, почему это я вместо того, чтобы героически погибать за него на стенах, решила позаботиться о себе.

Хис-Тир ничуть не был удивлен этим признанием. Нечто такое они с Антэрном и предполагали.

— А давно ли он решил сдать замок?

— После того, как не удалось засыпать ваши подкопы. Что и говорить, мы все недооценили талант и решительность брата. А заодно, — она одарила Хис-Тира уважительным взглядом, — дарования его спутников. Хочу поинтересоваться, ты знаешь, что стало с Маликой?

— Да, — Хис-Тир посерьезнел. — Она мертва.

— Как это произошло?

— Я втерся к ней в доверие, выведал, где она живет и помог Анту пробраться в имение через потайной ход. Он и прикончил твою сестру.

— Глупо, — фыркнула чародейка. — Впрочем, в этом все наше семейство. Мозги в нем достались лишь отцу и мне.

— И еще Антэрну.

— И еще Антэрну, — согласилась она.

Несколько секунд ничего не происходило, и, наконец, чародейка бросила свой меч к ногам Хис-Тира.

— Нидтирна баронесса Ларская.

— Твой скромный слуга отзывается на имя Хис-Тир, и я — всего лишь граф, а также — глаза и уши его императорского величество в землях южных варваров, — сказав это, посол изящно поклонился, затем подошел ближе и ногой оттолкнул меч подальше от пленницы. — А теперь, когда мы представились, не будешь ли ты, о несравненная Нидтирна, любезна, убрать из-за голенища и из рукава спрятанные там ножи? После этого можешь замотать свои раны. — Он бросил короткий взгляд на стену и улыбнулся. — А после подождем моих людей и скоротаем время за интересной беседой. Я уверен, что мы с легкостью найдем общую тему для разговора.

Рилат был стар. Он знал это, и в отличие от Золотого Копья, пытавшегося молодиться, воспринимал происходящее как данность.

«Скоро я умру», — иногда думал он длинными нудными ночами. — «И что останется после?»

Бессонница — лучшее средство для того, чтобы стать философом, так всегда считал наемник, который в молодости мог проваляться в кровати сутки кряду.

Он уже ощущал дыхание вечности, видел прекраснейшую из дам, маячившую где-то неподалеку. Но не боялся. Страх вообще был неведом этого прославленному воителю, чья храбрость, граничившая с безумием, позволила ему подняться от простого наемника до капитана целой армии. Тут было другое.

Иногда он задавал себе вопрос — что? Отчего в голову лезут эти идиотские мысли? Как заставить их уйти? Алкоголь и женщины не помогали. Всяческие же зелья Рилат не стал бы принимать и под страхом смерти — он видел, что опиум делает с людьми и не желал превращаться в развалину, живущую в мире грез.

Окончательного ответа старый воин так и не нашел, однако сумел достичь чего-то вроде промежуточного решения. Он посчитал, что обязан помочь глупому мальчишке Антэрну с его глупой местью. И уж тут старый наемник отлично понимал, что движет им. Для него, не оставившего наследника, гениальный парнишка стал точно родной сын.

А какой отец захочет видеть смерть своего ребенка?

Именно поэтому последние полгода, когда в деле Антэрна наметились серьезные сдвиги — об этом его информировала Тишайя — Рилат держал своих ребят под рукой, и заранее утряс все детали с наймом Черных Таранов.

А потому, сейчас, отражая атаки сквернословящего подростка, который годился Рилату если не во внуки, то в дети-то уж точно, капитан с трудом сдерживал рвущуюся наружу улыбку. Ему было весело и хорошо, и это несмотря на то, что жизнь висела на волоске.

«Просто…Когда ты рискуешь годами напролет, рано или поздно перестаешь обращать внимание на мелочи вроде опасности», — подумал старый воин, отражая очередную атаку паренька, имени которого он не запомнил. Какой смысл помнить покойников?

Тот выкрикнул нечто нечленораздельное и постарался достать Рилата в прыжке.

Старый воин подставил щит, толкнул им паренька, затем крутанулся на носках и обрушил свой меч на голову противника, потерявшего равновесие. Тот сумел отразить атаку, не прекращая оглашать окрестности непристойной бранью, и закружился вокруг Рилата, пытаясь задеть его хотя бы чуть-чуть. Сделать это было непросто — воин привык сражаться со щитом и в доспехах.

Мерзкий мальчишка, надо отдать ему должное, своими двумя клинками орудовал мастерски, точно родился с ними. Эйрише — этой невероятно одаренной ученице Антэрна, должно быть, несладко приходилось с ним, хотя и сама она предпочитала вести бой в схожей манере.

Главным минусом двуручного стиля являлась его очевидная трудозатратность. Что Эйриша, что мелкий гаденыш, тратили непозволительно много сил на ерунду, из-за чего Рилат — мужчина, не вчера разменявший четвертый десяток, и упакованный в комплект доспехов, уставал медленнее, чем подросток с двумя короткими клинками и легкой броней.

Он в очередной раз оттолкнул от себя назойливого парня, одновременно с этим уколов того в ногу, которую тот не успел вовремя отвести назад. Получилось несильно, но очень обидно, а потому паренек разразился новым потоком брани, кружась вокруг Рилата, точно гиена.

«Какой раздражительный молодой человек», — размышлял мечник, следя за парнишкой. — «Использовать это, что ли? А почему нет?»

— Не притомился, малыш? — ласково спросил он.

— А иди ты в… — парень весьма образно указал направление.

— Ты, я погляжу, завсегдатай этого места? — Рилат мерзко хихикнул и подмигнул.

«Нет, было бы просто глупостью не воспользоваться злобой этого дурачка».

— Предпочитаешь принимать, верно я угадал?

Парень позеленел от ярости и, заорав благим матом, атаковал.

Скорость его — тут Рилат готов был снять шляпу — действительно впечатляла, вот только толку от нее не было ровным счетом никакого — капитан наемников прекрасно защищал все жизненно важные органы, одновременно с этим отводя атаки своего оппонента в стороны, и не получая никакого ущерба.

Когда парнишка уже почти закончил свою яростную серию атак, Рилат сумел-таки задеть его краем щита, чиркнув тем по лбу.

Зазубренная от множества попаданий окраина прочертила ровную полосу, тотчас же окрасившуюся в алый цвет.

Брань паренька превратилась в бессвязный вой, в котором, однако, Рилату послышался нарастающий страх.

«А вот не надо было тратить всю свою магию раньше времени», — подумал он. — «Это же была твоя козырная карта, нужно было беречь ее для того, чтобы вырваться с острова или, хотя бы, сдаться в плен. А теперь, все, мой маленький друг, скорость тебя не спасет».

Да, его противник был быстр, но и Рилат, когда того хотел, умел орудовать своим прямым одноручным мечом со скоростью, недоступной простым смертным. Собственно говоря, именно поэтому, а отнюдь не из-за щита, он благополучно отразил все атаки бешеного парнишки.

Сперва его клинок задел левую кисть у самого основания, чуть-чуть не достав до вены. Следующий удар пришелся по незащищенному плечу — еще один порез.

Парнишка попытался контратаковать, но Рилат не собирался давать ему ни малейшего шанса. Против некоторых противников даже самая поразительная скорость не работает. Капитан наемников был именно из их числа.

«Пора с этим заканчивать», — подумал воин. — «Представление затянулось».

— Магия кончилась, да? — участливо поинтересовался он, и когда глаза паренька расширились от обиды, рубанул.

Этому удару он лично обучил Антэрна, и считал его своим лучшим приемом. Клинок устремился в живот юнца, но, когда тот перевел свои клинки, чтобы защититься, точно живой, повинуясь лишь силе кисти, вскинулся вверх, чиркнув по шее.

Удар был смертельным.

Булькая и харкая кровью, паренек попробовал сделать еще что-то, но все, что у него получилось, так это выругаться:

— Сука…

И он упал лицом вниз.

Рилат огляделся и вздохнул — сражение и не думало прекращаться. Его люди теснили бойцов Дракона, но те отчаянно боролись, хотя то здесь, то там уже начинали появляться небольшие группки воинов, бросающих оружие, в основном, как Рилат понял по эмблемам — наемники из наспех собранных в крепости отрядов. Их пока что было немного, но старый воин знал, что если процесс уже пошел, то очень скоро его будет не остановить. Сперва наемники, которые не желают умирать непойми за что, а затем и простые воины Дракона начнут вверять свои жизни на милость победителям. Конечно же, не все, только те из них, кто ценит эту жизнь выше, нежели такие абстрактные понятия, как клятва и присяга.

Стало быть, колеблющихся врагов стоило подтолкнуть к принятию правильного решения. Воин вздохнул, удобнее перехватил свой щит и, крутанув мечом восьмерку, ринулся в водоворот схватки.

«Поединки — это хорошо, но кто-то же должен и поработать», — подумал он, обрушивая страшный удар на незащищенную спину какого-то мечника, которому вздумалось биться вне строя. — «Да, кто-то должен поработать. Как всегда. Сундуки не наполнятся золотом сами собой».

Тишайя держалась из последних сил.

Раненый, лишившийся своего оружия, сразивший до этого почти четыре десятка воинов, маг клинка все равно был сильнее. Она — воительница, всегда гордившаяся своей феноменальной скоростью — поняла, что у простых людей есть пределы, переступить через которые они не смогут, а вот у магов, похоже, таких ограничений нет.

Лишь мастерство Тишайи позволяло ей кое-как блокировать атаки верткого, точно обезьяна, северянина. При этом у нее больше ни разу не получилось перейти в контратаку. Максимум, чего Серебряная Молния сумела добиться — так это слегка чиркнуть по его груди, перекрестив уже полученную рану.

И с каждой новой отбитой атакой Серебряная Молния все больше и больше погружалась в пучину отчаяния. Она все еще справлялась, однако была достаточно опытна для того, чтобы понять — сражению осталось идти не больше минуты. Небольшая ошибка, незначительная усталость, из-за которой рука среагирует на долю секунды позже, чем следует, и все закончится.

Она даже не пыталась уследить за своим оппонентом, это все равно было бесполезно. Нет, вместо этого прославленная воительница, своими стремительными атаками заслужившая кольцо мастера меча, предугадывала действия колдуна, каждый раз уклоняясь, либо парируя его атаки в самый последний момент.

«Если бы я могла пользоваться обеими руками», — в отчаянии подумала она. — «Если бы эта бесполезная левая рука сгодилась бы хоть на что-нибудь!»

И тут Тишайю словно ударило молнией.

«Левая рука… Сгодилась бы…А ведь это идея…»

Она посмотрела на противника, продолжавшего кружиться по сокровищнице, и набрала воздуха в грудь.

«Если все получится, у меня будет лишь один шанс. Провалю его — не увижу больше Анта, а значит — никаких ошибок!»

И с этой мыслью она бросилась в атаку, постаравшись достать своего врага в очередном глубоком выпаде. При этом она чуть-чуть — так, что обычный воин и не заметил бы, — приоткрыла левый бок. Колдун, естественно, увернулся, с его скоростью в этом не было проблем. А уже в следующую секунду он воспользовался ее ошибкой.

Серебряная Молния скорее почувствовала, нежели увидела, человека, оказавшегося слева от нее. А еще в свете факелов, валявшихся на полу между трупов, она сумела различить блеск занесенного клинка. Противник — раненый и уставший — решил закончить все одним мощным рубящим ударом.

Этого Тишайя и ждала. Она дернула левой рукой в сторону, и меч, разрезав бинты и дощечки шины, с чавканьем вошел в плоть, дойдя до кости и с хрустом остановившись в ней.

Боль была такая, что Тишайя заорала не своим голосом. Перед глазами все поплыло, но она не позволила себе потерять сознание. Серебряная Молния знала, что это ее единственный шанс, ведь, как и в прошлый раз, невероятно быстрый северянин может потратить драгоценную секунду. И она, что было сил, ударила вперед, метя точно в сердце и моля бога о везении.

Северянин был неимоверно быстр, магия давала ему просто поразительную скорость, но все-таки, сегодня создатель был на стороне Серебряной Молнии, а потому, когда колдун отпрыгнул, острие Жнеца уже пропороло кожу. И все-таки, сын Дракона почти успел, почти. Чтобы избежать удара ему не хватило ровно одной секунды, той самой, которую он потратил, пытаясь извлечь намертво застрявший меч из раны.

Клинок погрузился до середины своей длины, выйдя из спины врага Тишайи. Тот умер, не издав ни единого звука, а Тишайя рухнула рядом. Левую руку точно жгло огнем, но сил, чтобы вырвать засевшее в кости лезвие, уже не оставалось. Серебряная Молния прислонилась к стене, закрыла глаза и грубо выругалась.

Весь расчет строился на том, что бинты и дощечки сумеют смягчить удар, и вместо того, чтобы перерубить кость, меч намертво засядет в ней. Так и произошло, вот только ни одна победа не причиняла Серебряной Молнии таких нечеловеческих страданий.

Мысли путались, но одна была ясной, точно солнечный свет:

«Если я упаду тут в обморок, то умру от потери крови. Нужно идти».

Она с трудом отлепилась от стены и пошла, двигаясь медленно и неуверенно, точно сильно пьяная.

Свет почему-то померк, но Тишайя продолжала двигаться на ощупь. Боли она уже не чувствовала.

«Это шок», — промелькнула где-то на самом дне сознания. — «Скоро я умру».

Она уткнулась во что-то твердое и начала правой рукой что-то щупать. Мысли путались и перемешивались, и Тишайя не понимала, что делает, и зачем.

Что-то дернулось и скрипнуло, и она потеряла равновесие, уткнувшись во что-то мягкое и теплое. Зачем-то Серебряная Молния принялась ползти.

«Что я делаю? Зачем?»

Она не смогла найти ответ на этот вопрос и в блаженстве растянулась, ощутив, как накатывает сонливость. Какая-то еще мысль пыталась достучаться до одурманенного болью сознания, но у нее это не получилось. Непроглядная чернота затопила все вокруг.