Трон галактики будет моим! Книга 3

Глава 5 Финишная прямая и последний козырь

Как же, всё же, приятно, когда тебя снова называют «капитаном». Чуть менее приятно, когда при этом тебе говорят что-то вроде:

— Отсутствует соединение, капитан, — как сказал только что Илья.

Вот так-то. Вот что значит — навешивать и подключать новую систему в последний момент.

— Что ж, чините. Перезапускайте. Ищите проблему на физическом или логическом уровне! Мы должны скинуть эту дрянь.

По счастью, хода мы почти не потеряли. И подсистема управления двигателями была Дашей закатана в изолированную защищённую сеть, многократно продублированную. Поэтому как мчали вперёд на всех парах, так и продолжили.

Скотинка только ныл по поводу недоступных систем, Даша с Октавией наглухо уткнулись в консоль, а я рулил и рулил, обходя особо крупные обломки.

— Череп! — крикнул я через салон. — Как ты достиг чёрного уровня бластфайта? Где учился?

Ответ последовал не сразу.

— Войпель, — ответил он.

— Это… какая-то планета за третьим поясом, так?

— Ага, знаешь астрографию, рыцарь! Когда моих родителей порешали бандюганы из города, а я в Княжьем Порту кошельки стал подрезать — меня поймал Мастер Никто.

— У-у, — присвистну я. — Да, становится понятнее.

— Они ещё живы? — подал голос Илья. — Вроде бы разогнали всех.

— Живы, — вздохнула Октавия. — Только в центральных планетах почистили. К сожалению.

«Мастера Никто» — известная ещё во времена моей молодости преступная группировка, выросшая из одной столичной школы бластфайта. Эдакая «франшиза наёмников», которая, как я прочитал совсем недавно, превратилась на фоне упадка в нечто вроде распределённой бандитской республики.

— Ага, живы… Подбирал подкидышей в наших краях, по которым войны прошли. Меня и ещё троих посадил в клетку и вёз два месяца неизвестно куда, хе-хе. Вот я обосрался тогда! Мелкий же был. А потом стал учить.

— Хм… Расскажи, что это за планета.

Череп неожиданно разговорился.

— Да так, населения мало, в честь какого-то божества названа. Один континент, сплошные леса от моря до моря. И бластеры там всегда были запрещены. Ну, пока имперский гарнизон стоял, и старейшины правили. А потом туда пришли Мастера Никто. Их нанял кто-то из строителей. Вырезали совет старейшин и стали бегать по лесам, искать сторонников старого порядка. Ну, и на соседние планеты наведываться. Было весело, да!

— Это ты поэтому Империю не любишь? — догадался я. — Научили, получается, не любить в школе бластфайтеров? Выучили охотиться на имперских чиновников?

— А ты чего хотел? Империя же нас бросила! — снова огрызнулся он. — Тебе ли не знать, лыцарь, а? Сами сидели в столицах и опорных системах, поджав хвосты, когда Орда сунулась! Всё сами! За пределами центральных систем в первые годы ни одного сражения флот не выиграл, ни одного!… Лишь когда начали набирать легионы…

И вот тут я рассвирепел.

— А! Значит, не одного выигранного сражения? Этому тебя учили твои учителя истории в школе бластфайта, да? Видимо, на их страницы решили сэкономить чернила, и не рассказать о том, как бригада Артемия Волошина приняла бой на орбите Сердолика и отбросила орду на три системы? Как Константин Жуковский-младший на трёх малых крейсерах и четырёх эсминцах в первые же недели сжёг трёх великанов и все ульи на дальнем юго-западном рубеже Туманного Края, в окрестностях Эквы? Как один крейсер и эскадрилья истребителей восемнадцатого патрульного флота Данилы Соколовского, совсем молодого, младше меня… то есть, моего ровесника, предотвратила вторжение шести маток и роя вакуумных москитов в Трёхзвездие Триллиума в Великом Княжестве Бессарабском? А Стёпка… то есть Степан Матвеевич Захаров, всего на трёх корветах, при поддержке семи орбитальных батарей обратил в бегство десантный кокон, залетевший на транзитную систему звезды Яшма-Три в Тихвинском Герцогстве? Этому вас не учили?

— Да тише-тише! Остынь! — попытался меня заткнуть Череп. — Вижу, шаришь ты в истории, да… Ты ещё Леонова вспомни!

Но хрен-то там он меня теперь заткнёт.

— Про мен… про подвиг Леонова каждый дурак знает, — стиснув зубы, констатировал я. — А подвиг десятков, если не сотен других полководцев, подвиг десятков тысяч младших офицеров планетарной обороны, как и подвиг миллионов истинных сынов Империи, чьи истлевшие останки теперь размазало по орбитам защищённых ими планет — этот подвиг планомерно подвергается забвению из-за таких, как ты, Мариус Чемберлен. Все эти победы затеряются во времени, как слёзы в дожде… Ты спросил, мне ли не знать о том, как нас бросила Империя. Вот мой ответ Чемберлену — ты и был Империей. Ты сам себя бросил, сам себе злобный Буратина. Ты сам предал свою историю и решил, что мудрый лысый киллер-бластфайтер, которому дало на лапу поднявшееся ворьё — теперь лучший вариант. Нет, конечно, тебе помогли так решить, из года в год кормили историями о том, какая Империя плохая и неправильная. Но конечный выбор, кто плохой, а кто хороший — ты сделал сам и только сам. Только вот грядущую финальную битву за будущее человечество выиграет не хитрый наёмник, не чахнущий над златом провинциальный царёк и не зарвавшийся строительный магнат…

— Да ты тише будь! Я уже давно с этим завязал! И сам на Герберу вернулся. Я теперь сам по себе, ты понял? — попытался вставить фразу Череп.

Я же продолжал, меня всё ещё несло.

— … И даже не честный пират, воин без страха и упрёка, которого ты из себя теперь корчишь! Последнюю битву за будущее человечество можно выиграть только всем вместе. Именно для этого и нужны Империи, и всегда будут нужны в истории — чтобы сплотиться и дать единый, безоговорочный ответ врагу. Но перед этим надо выиграть битву у тебя самого, ты понял? Выбрать собственный путь. Только хватит ли у тебя на неё смелости?

Все как-то даже и замолчали после этого моего диалога.

Первым ответил Андрон.

— Разреши, о владыка, зафиксировать данный текст. Мне кажется, он неплохо сработал бы в пропагандистских целях.

— Золотые слова, капитан! — поддакнул Скотинка. — Вот ей-богу, складно так всё сказали…

Сети меж тем были перерезаны. Свет и все системы корабля заработали штатно.

— Саша, осторожнее… — тихо сказала Даша. — Ты сейчас заведён какой-нибудь обломок пропустишь.

— Ты закончил, рыцарь? — вдруг подал голос Череп. — Если да — то у меня для тебя плохая новость. У тебя сейчас совсем другая битва, ты в курсе, да? Не забыл? И ты идёшь предпоследним… Где там твой хвалёный козырь из рукава?

В этот момент прямо по курсу вспыхнула яркая точка.

Мина. Мина на отсечке, которую заложил Череп, всё-таки сработала.

— Таблица! Октавия, таблица на отсечке перед последней стрельбой⁈

— Погодите, через пару минут, ещё не все прошли…

1 место — Сверчок (оранжевые)

2 место — Луиза (чёрные) — + 1,5 минут

3 место — Буцефал (зелёные) + 5,5 минут

4 место — Скотинка (фиолетовые) — ожидание прохождения

5 место — Левиафан (голубые) — ожидание прохождения

Чёрт. Всё-таки Буцефал уцелел, остался на ходу. И именно сейчас, прямо перед нашим прохождением отсечки, заходит на стрельбище.

А заходил он очень медленно. На маневровых.

— Интересно, засчитают ли ему выстрелы на такой скорости? — спросил Илья и тут же усмехнулся: — Да разумеется засчитают, это же команда Крестовских.

Значит, нам предстоит перестрелка. Это шанс для нас, конечно. Но и одновременно — испытание. Встреча с врагом один — на один.

Мы вышли на расчищенное в обломках пояса стрельбище на полном ходу.

Какое-то очень пустое стрельбище это было. Хотя, казалось бы, последняя стрельба, должны были весь флот челноков пригнать.

Ни одного зрителя — лишь крохотный челнок жюри. Возможно, даже беспилотный, автоматический.

Возможно, решили обезопаситься после «Рагнарёка». Возможно — что-то знали заранее. Что будет какой-то нездоровый замес…

Первый выстрел — точно.

И у Буцефала — тоже.

Второй — у нас тоже тоже…

А когда мы были готовы сделать третий выстрел, «Буцефал», который, казалось, ровно шёл мимо позиций для стрельбы, плавно развернулся бортом к нам и сделал выстрел из штатной бластерной пушки.

Прямо в нас.

Боковой щит принял удар, стенки фюзеляжа передали треск и разрушение композита.

Затем он выстрелил ещё раз.

— Саша! Развернись! Дай выстрелить в ответ! — взмолилась Даша. — У нас всего один патрон! А у них — три запасных.

— Держать строй! Мы выиграем по правилам! — сказал я. — Илья, пли!

И Илья выстрелил. Закрыл третьим выстрелом, попав в самый край мишени!

— Ходу, ходу! — сказал я, больше сам себе.

— Перегрев маршевых на пятнадцать… двадцать процентов! — рапортовала Октавия.

— Молю, тише, тише… — ныл Скотинка.

А сзади прилетел ещё один выстрел. А затем рванула слепящая ракета-петарда, окрасившая вспыхнувшей плазмой всё пространство вокруг «Скотинки».

Нет, мы не удирали, ослеплённые, от своего преследователя. Мы летели вперёд, к победе.

От которой нас разделяло добрые десять минут. При том, что общее время прохождение финального отрезка — двадцать пять минут.

Итак, первое, что я сделал, это прицелился и вызвал «Первозданный свет» прямо в кабину пилотов «Буцефала». Подержал пару минут, чтобы они слезли с хвоста, завалились куда-то на бок и выпустили ещё две ракеты. Видимо, оружие последнего шанса, простые кинетические болванки, набитые болтами, которыми должны были нас пробить.

Одну сразу принял я щитом, ракета сдетонировала в десятке метров по курсу от носа «Буцефала». Вторую приняли на подлёте наши лазеры для хаотичной резки по площадям.

Второе — выпустил единственную нашу пылевую ракету прямо в лоб потерявшему ориентацию «Буцефалу».

И третье, что я сделал — это встал с места и сообщил экипажу.

— Объявляется план «Б». Октавия, открывай. Дарья, возьми выше!

Октавия прыгнула с места к заранее приготовленному сейфу. Илья открыл шлюз. Я бережно достал из сейфа, словно из рукава, наш последний козырь — поговорил с ним, установил таймер и положил в камеру шлюза.

Мы шли теперь сильно выше курса, на добрые полтысячи километров. Наше отставание стало ещё больше, да, и я знал это.

Череп смотрел на нас, как на придурков, не понимая, что происходит, и что за хрень мы положили в сейф.

А может, и понимал, но боялся себе признаться в правоте предположения.

Мы достигли самого дальнего края мусорного пояса, до орбиты захоронения, туда, где болтаются только самые крупные и стрёмные обломки, а чуть дальше уже начинаются магнитные пояса планеты.

— Торможение, — приказал я. — Погасить маршевые.

Десятком секунд спустя створки камеры шлюза открылись с наружной стороны. Аккуратный тангаж на маневровых, чтобы наш подарок выкатился наружу, словно шарик в детской головоломке.

Я включил «прозрачную кабину» и отошёл к корме. Уселся на пол перед закрытым грузовым шлюзом, спиной к сиденью, к которому был привязан Череп.

Хорошо, что мы его привязали к одному из штатных кресел. А не к тому, в котором он прилетел. А не то бы нас расплющило.

— Ты чего делаешь, рыцарь? Ты совсем рехнулся⁈ — усмехался он за спиной.

— Надень маску, в которой был, Череп, — приказал я. — Экипаж. Лёгкие аварийные скафандры. Пристегнуться и принять комфортную позу для перегрузок. Гравитаторы на минимум. Левее на метр… На полметра правее…

— Я вижу, — сказал Илья. — Камеры же.

Затем мы молчали ещё десятка два секунд, наблюдая за таймером в углу экрана.

Это время нужно было мне для медитации. Для пропитывания моего энергетического тела силой Большого Взрыва.

Ну, и для того, чтобы расстаться с жизнью — на случай, если что-то пойдёт не так. Экипаж был в носовой части. Она, возможно, уцелеет. А вот я… И Череп…

— Отлично. Отсчёт пошёл. Десять… девять… восемь… семь…

— Ох-ох, святая Материнка, дай мне силы и крепости духа… и корпуса… — тихо пробормотал Скотинка.

— Да что вы, мать вашу, творите⁈ — взревел Череп, буквально извиваясь на месте. — Покажите! Что там за хрень⁈

— Четыре… Три… Два… Один!

Я буквально вывернулся наизнанку, выдал всего себя, выставив полусферический щит в добрые полсотни метров диаметром

Относительный щит, с привязкой к корме «Скотинки».

А секундой спустя сдетонировала тактическая ядерная граната «Подкидыш-Два» из арсенала бабули, двадцать пять килотонн чистейшего ядерного распада. И вся эта злая сила ударила в мой щит, который я прочно держал за кормой.

Нас понесло вперёд.

Всё, что было не закреплено — пролетело мимо меня и наглухо прилепилось к задней стенке

Орали все.

— А-а-а! Горячо! — орал Скотинка.

— Ма-амочки! — визжала Даша.

— Ой, — сдержанно высказалась Октавия.

— Курс! Держите курс! — кричал я. — Включайте маневровые через десять секунд!

Отстегнулся и пополз по полу к кабине — из-за ускорения ощущение было такое, как будто взбираюсь по отвесной скале на высоте Эвереста.

Мы летели со скоростью, близкой ко второй космической, а гравитаторы почти не действовали, чтобы не мешать ускорению. Но я дополз до кресла пилота как раз, когда ускорение достигло своего предела, и щит уже можно было отпускать.

Обломки всё это время хлестали по кабине, щиты и лазеры откровенно не справлялись, но мне хватило остатков силы, чтобы, схватившись одной рукой за штурвал, выставить второй щит, уже поменьше — перед кормой.

И после этого мы прибавили ускорения, врубив одновременно и маршевые, и маневровые. Последние выключились почти сразу, не выдержав нагрузки. Обломки и космическая пыль горела, окрасив плазмой нос корабля. Словно крепкое раскалённое сверло мы вгрызались в толщу мусорного пояса, оставляя за собой тоннель толщиной в десяток и длиной в тысячи метров.

На трассу мы вернулись через четыре минуты, обогнав «Буцефала» и «Левиафана», идущих бок о бок и стреляющих друг в друга всем возможным арсеналом.

«Левиафан» побеждал.

Ещё через две минуты мы обошли «Луизу», а ещё через полминуты — «Сверчка». Мы шли вниз и вперёд, к поверхности планеты, к Лифту, у которого всё это шестичасовое безумие и начиналось.

И на выходе из мусорного пояса мы шли первыми!

Первыми!

«Зафиксировано успешное освоение нового аспект способности императорского Дома „Кокон“ — пятьдесят процентов»

Только вот проблема — сила Большого Взрыва во мне кончилась.

— Саша! — вдруг захныкала Даша. — Сашенька… мы разобьёмся… Маневровые перегреты… они не отвечают. Гравитаторы тоже… Мы разобьёмся… Саша, прости, что так вышло! Можно я сниму маску?.. Я хочу…

— Отставить! — крикнул я, держа ровно штурвал. — Не снимать маску!

— Мы пролетим мимо Лифта… Мы не сможем остановиться…

— Держись в коридоре. Просто пролети рядом с Лифтом, по касательной. Чтобы победу точно засчитали. Мы будем садиться в море. Оставь дело гравитации и атмосфере! Октавия!

— Вероятность крушения выше семидесяти процентов, господин рыцарь. Была большая честь быть рядом с вами.

— Ага-ага, взаимно. Илья?

— А что я? — пробубнил он через маску. — Я уже простился с Алевтиной. Перед вылетом.

— Проверь системы спасения? Ничего не отказало⁈

— Всё в норме!

Мимо нас мелькнуло что-то яркое — я даже не сразу понял, что это платформа орбитального лифта с голографической «лентой победителя».

«Зафиксировано успешное применение ядерного оружия в стратегических целях»

«Зафиксирована победа в региональном спортивном соревновании»

«Ваш ранг в очереди наследования повышен до 987-го»

А следом что-то засвистело и зашипело в салоне. Всё-таки пробило щиты микрометеоритом, ага.

— Включить трансляцию, Октавия!

Оказалось, уже позабытый за часы молчания голос ведущего прямо-таки охрип.

— … И совершенно неожиданным безоговорочным победителем! С рекордным за всем годы проведения результатом! Пять часов пятьдесят пять минут! Новым обладателем ежегодного всепланетарного кубка орбитального биатлона Герберы! Не побоюсь этого слова, тёмная парнокопытная лошадка сегодняшней гонки! Фиолетовый экипаж челнока «Скотинка» под командованием имперского рыцаря Александра Игнатьевича Иванова! В составе победной команды со вторым пилотом Дарьей Фёдоровной Крутовой, первым стрелком Ильёй Иннокентьевичем Калашматовым и вторым стрелком и бортинженером, сервом высшей категории Октавией! Радуется, экипаж, спокойно совершенно, получая удовольствие от каждого движения. Надо же, принцип ядерного взрыволёта, какой серьёзный аргумент!..

— Мда, — прокомментировал я. — Заметили, значит.

— … Рано нас хоронить! — не унимался ведущий. — Мы по-прежнему планета с большой буквы В — Великая Спортивная Держава, можете так и написать у себя. Да, ещё на борту присутствует Мариус Чемберлен из челнока «Разрушитель Лекс», милосердно спасённый Александром… Интересно, теперь жюри запишут его в состав победного экипажа, ха-ха⁈ Но куда же вы, господин имперский рыцарь⁈ У вас что, отказали тормоза⁈ «Скотинка» пролетел мимо лифта, на полном ходу несётся к поверхности планеты, если он разобъётся, то победителем станет второй экипаж, это…

— Вырубай радио, — приказал я. — Максимальное аэродинамическое сопротивление! Приготовиться. Пять… Четыре… Три… Два… Один…

А к голове стучало набатом: только бы долететь. Только бы долететь…