Трон галактики будет моим! Книга 3

Глава 10 Р-р-рам-дам-дам!

Питер Блейз перезвонил мне через час.

— Ну, как у нас дела? — спросил я первым.

— Я уже говорил, что ты на редкость везучий сукин сын? — поинтересовался Блейз.

— Да, припоминаю, что уже как-то такое говорил, — усмехнулся я.

— Ага, — покивал Блейз. — Ну, тогда я второй раз скажу — везучий ты сукин сын. Я передал твои данные на самый верх. И тебя там услышали и восприняли всерьез. Завтра в это же время в Ассамблее Западной Герберы состоится экстренный Совет Баронов. Тебя там ждут. Доставишь хреновые новости нашим баронам прямо в руки, лично.

— Ха, — усмехнулся я. — Помниться. мне обещали поставить в Совете табуреточку для имперского города Королёв. Проверю, как там на ней сидиться. Я буду.

— Табуреточку…- задумчиво покачал головой Питер Блейз. — В Совете Баронов. Везучий же сукин сын. Ладно, жду завтра в Ассамблее, там и увидимся.

— До завтра, — кивнул я, и Блейз отключился.

Неужели у меня все налаживается? Совет Баронов, высший совещательный орган планеты Герберы, он же и главный исполнительный, пока место планетарного графа вакантно. Там мы действительно можем многое решить. И кто знает, если мы выступим единым фронтом… Хочется на это надеяться. Очень хочеться.

— Октавия? — позвал я своего верного андроида. — Мой новый форменный китель городского губернатора уже закончен? Завтра он мне понадобиться. У меня выступление в Ассамблее Западной Герберы.

Новый китель-то по-помпезнее прошлого будет, может, и не зря его Иоланта в клочья при нашей первой встрече разнесла…

— Я еду с вами, господин рыцарь, — то ли спросила, то ли заявила Октавия.

— А то как же, — согласился я. — Куда я без тебя. И, знаешь… А захвати-ка ты из песцового арсенала бомбу, что побольше. Сама знаешь, как убедительнее слово доброе, если к нему дубину приложить достаточно тяжелую.

— Будет сделано, господин рыцарь, — ответила Октавия. — Я всё приготовлю к нашему отлету.

Ладно надо бы и мне самому подготовиться к завтрашним прениям, в основном выспаться. День будет тяжелым.

Но не успел я покинуть кабинет как ко мне постучалась Иоланта.

— Учитель, позволите?

— Ну, входи, — вздохнул я. — Как медитация?

— Норму на сегодня я уже перевыполнила, — должила Иоланта проходя через кабинет и садясь на стул для посетителей.

— Ага, славно, славно… — задумчиво произнес я. — А как космическая баллистика? Двигается?

— Готовлюсь к экзаменам, Октавия очень много со мной занимается, — сообщила Иоланта. — Господин учитель, я слышала, вы завтра летите в Западную Герберу?

— Нда, был такой план, — не стал я отпираться.

— Возьмёте меня с собой, — выдала эта девица.

Не «возьмите», а «возьмёте»? Нифига себе, у неё запросы. Растут.

— А зачем? — с обоснованным сомнением спросил я.

— Я и моя свита придадим вашему выходу нотку сдержанного превосходства и разнузданной роскоши, — хищно прищурившись, выдало это сумрачное дитя. — На самооценку провинциалов это действует неотразимо разрушительно. Мама всегда так делала.

— Ха, — поразился я. — А я думал, ты все модные бутики Западной Герберы хочешь обнести!

— Там есть бутики? — с огромным сомнением отозвалась Иоланта. — В этой дыре? Мне придётся самой завести там себе магазин, чтобы покупать иногда хоть что-нибудь приличное.

Да, это верно. Гм. Ну, если подумать… Пожалуй, мне нравилось то здравое зерно, что содержалось в этой безумной идее.

Ну а чего, в самом деле? Пусть девчонка разомнется, развеется. Она вкалывает как проклятая, в конце-концов. Заслужила маленькое поощрение. Посмотрит вблизи на местную большую политику, ей полезно будет, для общего развития, эрцгерцогиня она или кто?

И, к тому же, другого подходящего случая эрцгерцогине повидать местный свет уже может и не случиться, если к нам «Стервятник-Хохотун» лично нагрянет…

— Ну, раз мама так делала, — проговорил я. — Кто я такой, чтобы противиться родительской воле? Иди, готовься, завтра с утра вылетаем.

Счастливая Иоланта унеслась собираться.

По-моему, сегодня в отеле «Пять Звезд» никто спать не будет. Завтра по городу гуляем же. Нужно прифрантиться так, чтобы у всех встречных глаза блеском со ста метров выбивало.

Спаслось мне в эту ночь хреновенько, всё ждал общего сигнала тревоги о вражеском нападении…

Но с утра встал, долбанул кофейку, встретил рассвет вдумчивой медитацией, влез в новый губернаторский китель и — вот! Готов к труду и обороне, до отвращения свежий и хрустящий. А там и Иоланта с остальными подтянулась.

Так вот после обеда мы при полном параде и вылетели на свежепочиненном Скотинке в западное полушарие. На Совет.

Надеюсь, нас там заживо есть побоятся. Мы хоть и пушистые, да костистые, токсичные и неудобоваримые. По идее, все заинтересованные уже должны быть в курсе.

Без проблем долетели, здесь все ещё было раннее утро.

Мы привезли с собой в западное полушарие свой собственный глайдер, тюнингованный в нашем городском стиле, и наняли уже в городе на прокат ещё два бизнес-класса. Форсить, так форсить! Один раз гуляем! Глайдеры ждали нас у здания вокзала.

Оттуда наш дипломатический кортеж не спеша двигался от космодрома к зданию Ассамблеи, вызывая утробный вой у очевидцев. Черные флажки с золотым городским гербом в середине мотыляло встречным ветром.

Через полчаса феерического триумфа мы прибыли на площадь Ассамблеи и подрулили к самой лестнице.

Встали. Ветер пронес через площадь перекати поле.

Ну, мы вовремя. Погнали. Представление начинается.

Макс поднялся с кресла и первым ступил на пыльную улицу тяжелой стопой, жёстко-верено, как завоеватель. Весь в лаковых чёрных доспехах с платиновым рамками по краям элементов, отражая свет Сефирота кожей гладо выбиритой головы. На плече в помпезной рамке гербового картуша отделана золотом эмблема города Королёв, взлетающая в бархатно черном круге ракета с гнездом топливных баков на корме. На глазах черные очки с точками городского герба в уголке каждой непроницаемо черной линзы.

Выглядел Макс, судя по реакции взвывших в ультразвуковом диапазоне окрестных кумушек, неотразимо. Словно танк он внимательно обвел окружающее пространство непроницаемым взглядом черных очков, неспеша приблизился к глайдеру, открыл дверь и выпустил на свободу демона в черных кружевах, ее Высочество эрцгерцогиню Иоланту Сибиллу Маргариту Евгению Милюсенду Церберскую-Хитклифф Вторую!

Кумушки взвыли уже в передаваемом человеческим ухом диапазоне. На окрестных чердаках сонные летучие мыши в ужасе попадали со своих стропил.

Блистающая, как драгоценная кукла Иоланта от бедра шагнула от исходящего черным лаковым сиянием глайдера к мраморным ступеням Ассамблеи. Все препятствия сами убирались с её пути задолго до столкновения. Кроваво алая ковровая дорожка скатилась по ступеням ей навстречу и успела растелиться полностью, прежде чем оказалась невозмутимо припечатана высокопоставленной ножкой в черном лаково блистающем сапожке.

У меня в этот момент заиграла в памяти ритмичная неслыханная здесь минималистичная музыка заокеанских преступных кварталов.

Р-р-рам-дам-дам!

Да-дарам-дарам-дам!

Ну, а теперь пошли девочки! Пошли! По одной! В атаку!

Горничные Иоланты, расфуфыренные лишь чуть сдержаннее своей госпожи, выходили из глайдеров одна за другой, словно модели на подиум, окатывая все сущее вокруг материально ощутимой волной первосортного высокомерного презрения.

Первая несла за Иолантой её черный, как душа всех грешников, зонт на длинной ручке. Зонт легендарный, по слухам, способный противостоять не только солнечным лучам, дождю и граду, но и проникаюшей радиации, балистическим снарядам и даже выстрелу корабельного бластера в упор. Не знаю, не проверял, может и врут.

Другая горничная несла ту козырную Иолантину трость с палладиевым навершием в форме шара с картой её титульной планеты Коварол. Внутри трости спрятан от чужих взоров обоюдоострый композитный меч по имени Язык Зла. Могу подтвердить из личного опыта — язык этот у Иоланты весьма острый и злой.

Третья, аж наклонившись назад, шествовала, едва удерживая на поводках рвущихся вперед и роющих землю когтистыми лапами моих красноглазых раптусов, Юлия и Цезаря, в широких парадных шипастых ошейниках. Рапторов мы прихватили просто прогуляться, ну и подпустить пыли в глаза. Народ, собравшийся на нас поглазеть, от их сдавленного ошейниками рычания просто в стороны шарахался. На плечах раптусов сиял городской герб начертанный Иолантой лично, краской из собственного косметического набора.

Четвертая горничная невозмутимо и изящно, без малейшего напряжения несла на кончиках пальцев черный лаковый поднос с черными бархатными перчатками эрцгерцогини, украшенные сияющим на солнце бриллиантами. Вдруг потребуется какому хаму в бесстыжую морду перчатку кинуть. Не с руки же её сдирать?

Пятая горничная на похожем подносике и столь же непосредственной манере несла сияющий гранями узкогорлый кувшин с прозрачной, как слеза водой, и два тонконогих фужера. А то вдруг его Высочеству потребуется срочно горло промочить в общественном присутствии, а в гостях мы чужого ни-ни. Не пьем.

Народ, окружающий огороженную стражей баронов площадь, наш триумфальный парад тщеславия вполне оценил. Кто-то у входа в Ассамблею даже жвачку из распахнутого в изумлении рта выронил.

Такую церемонию не сочинить, даже специально, сплошная же артистическая импровизация на почти голом, так сказать, энтузиазме.

Привратники, согнувшись вдвое нечеловечески синхронно распахнули обе створки дверей Ассамблеи перед надвигающейся Иолантой без всякого стороннего побуждения, на одном сословном инстинкте и восхищенном энтузиазме. Она прошла внутрь, не одарив их даже намеком на внимание, как и ожидалось от столь высокопоставленной особы.

Пока внимание всех было отвлеченно на парад моделей, я спокойно и без шума покинул глайдер и поднялся по лестнице.

За мной скромно и не отсвечивая следовала Октавия с бомбой в стильном рюкзачке за плечами. Бомбой способной разнести и этот город и космодром и пол-планеты вообще…

Бдительный, как филин, Макс замыкал наше скромное шествие. Надеюсь, местные лестницы и перекрытия выдержат его вес, здание-то не новое…

— Ну ничего себе! Вот это явление! — приветствовал меня Питер Блейз в холле Ассамблеи. — Ну ты и выдал марш всех родов высокомерия!

— И тебе тоже привет, Питер, — пожал я ему руку. — Ну, а чего? Пусть знают наших. Имперский город растет и процветает, и это должно быть всем заметно.

— Где ты набрал столько сногсшибательных девиц? — весело поинтересовался Блейз.

— Не поверишь, — улыбнулся я. — Сами пришли. Ну, что, пошли в зал?

По флагам в холле вижу, что все бароны уже прибыли. Значит, и нам пора.

Зал совета отпирали только по особым случаям вроде нашего. Ну и еще раз в год когда в далеком прошлом планета подбивала итоги единого налогового сбора, который больше не проводился, каждый барон решал свои вопросы с князем на Орхидее в личном порядке. Теперь это был просто повод собраться и покалякать о делах наших скорбных. Я в этом зале оказался в первый раз.

Круглый зал. Под куполом наверху герб когда-то единой Герберы, плантарного графства на основе цветка той самой герберы. Так и будет там висеть, пока сам не обвалится.

На мраморном полу, внезапно, круглый стол, с разрывом. Стол в виде буквы С. Во главе стола, напротив разрыва, судя по гербу на спинке, место графа. Никем не занято, естественно. Слева, судя по знакомым и не довольным мордам, места баронов Западной Герберы, справа места для Восточной. На Восточной стороне полно свободных мест. Трудно и мало живут бароны Восточной Герберы почему-то. Климат, наверное нездоровый, население себе на уме, пустынгеры опять же…

Итак, слева у нас рыжим козырем старший Церберов лично. Виктор. Победитель, значит. С ним легко не будет.

Через кресло от него старший же Крестовский, знакомая недовольная морда. С угоном «Песца» прямо у него из-под носа мы ему знатную публичную плюху накинули. С ним сразу будет всё ещё сложнее. Учтем.

Барон Васильев. Врод бы я ещё не успел ему на ногу наступить, но смотрит на меня за компанию волком. Не похоже, что он будет придерживаться нейтралитета.

На этом с западом все. Там пустует место единственной баронессы на этой стороне, Дианы Мендес. Вся в делах и заботах, где-то торгует чем-то очень ценным, даже заместителя не прислала, ей не до нашей возни в герберской песочнице…

На восточной стороне собственно симметрично занято только одно место.

Мой старый знакомый барон Меркурьев, темноволосый, темнолицый, вспыльчивый. Жена ему изменяет, и это все знают, отчего барона все и бесит. Вот как сейчас. С ним тоже легко не будет, ведь он меня подозревает в том же в чем подозревает весь свет. Я даже уже сомневаюсь не следует ли мне предпринять некие минимальные усилия и эту репутацию на самом деле заслужить.

Остальные три места вакантны. Голос как минимум одного из свободных мест, которые занимать нельзя, контролирует Церберов. Перекупить его действительно по такому случаю, что ли? Всего-то пятьдесят миллионов просят, отдают практически даром, мда…

Одно место освободил я сам. Тут кислотный барон сидел. А теперь в пустыне лежит. И все за этим столом это знают. Тоже не накидывает очков в мою пользу. Вон как зыркают. Если бы взглядами можно было убивать, изрешитили бы уже мою тушку насквозь.

В общем не очень они хотели меня тут видеть. А хотели бы они меня по тихому где-то за городом закопать в пыльной канаве и забыть как страшный сон.

А вот хрен вам. От меня так просто не избавишься.

И тут еще две горничные Иоланты внесли в зал вслед за нами, то что Семеныч, впервые увидев и сдержав чувства обозвал губернаторским выездным походным троном. Его всю ночь готовили горничные Иоланты. Вкалывали не покладая рук. Получилось то еще изделие сумеречного сознания тронутое разлагающей гнилью готичненько интерпретированного рококо с налетом ампира.

Я назвал этот мебельное исчадие ада Чорной Табуреточкой.

Раскладное кресло с небольшим, но разнузданно декорированным в духе городского брендинга бадалхинчиком над ним. Получилось что-то вроде навороченного пляжного стула с навесом.

— А это что? — с непередаваемым выражением лица спросил Блейз.

— А это моя скромная табуреточка, — улыбнулся я. — Всё своё ношу с собой, понимаешь. А то вдруг ассамблейские лакеи забудут поставить к столу баронов лишний стул, с ними это же постоянно случается.

— Предусмотрительно… — пробормотал Блейз.

Горничные под остановивщимся взглядами онемевших баронов взяли под ручки кресло кислотного барона и оставили к стене. А на освободившееся место поставили мою Чорную Табуреточку.

На перекошенные морды баронов смотреть было тошно. Особенно когда я в эту вызывающую конструкцию уселся, прямо в середину, раскинул руки в расшитых золотом рукавах на подлокотники и ногу на ногу в черных ботфортах, блещущих отраженными бликами прямо по глазам дерзко закинул.

Иоланта присела на скромный надувной пуфик, установленный резвыми горничными справа от меня. Горничные выстроились позади нас, выставив свои преимущества самым вызывающим образом. Мои рапторы на поводке шумно дышали и роняли слюну на мраморный пол.

— Это ещё, что вашу гнилую гать, такое? — процедил Крестовский-старший, узрев моё скромное сидение почти напротив себя. — Ты чего себе позволяешь, Иванов? Это не твоё место. Твоё место вон там. У двери!

Я покосился на сиротливый стульчик без спинки, заботливо приготовленный для губернатора города Королёв и всеми забытый у дверей в зал и усмехнулся:

— Похоже, я гораздо лучше вас, любезный, знаю, где мое место. А если вас что-то не устраивает, то придется немного потерпеть. Я здесь ненадолго, и поскольку дело моё не терпит отлагательств и касается всех здесь присутствующих я, пожалуй, начну.

Я обвел всех вопросительным взглядом. Никто больше ничего не добавил по поводу моего появления и занятого места. Бароны были готовы меня слушать таким какой я есть.

— Как все вы уже, наверное, знаете, у меня для вас пренеприятнейшее известие, — мрачно произнес я. — В нашу систему нагрянула Орда.