Тренировочный день 8

Глава 4

Глава 4

Во дворе пятиэтажки, среди аккуратно подстриженных газонов и молодых березок, стоял добротный деревянный стол с массивными вкопанными скамейками. Древесина потемнела от времени и дождей, но была еще крепкой — такую мебель ставили основательно, на десятилетия. На столешнице виднелись следы от многочисленных игр: царапины от ножей при вырезании «секретиков», вырезанные инициалы в сердечках, пятна от разлитого лимонада. Неподалеку сверкала свежими красками новая детская площадка — гордость двора и местного ЖЭКа. Яркие качели на металлических стойках, карусель с разноцветными сиденьями, горка с блестящими алюминиевыми скатами и песочница с чистым желтым песком. Все это великолепие появилось этой весной, и даже взрослые поначалу засматривались на современные конструкции.

За деревянным столом сидела Инна Коломиец, — высокая, подтянутая, с крепкими плечами пловчихи или легкоатлетки. Темные вьющиеся волосы собраны в хвост, а загар выдавал в ней любительницу спорта и активного отдыха. В спортивной майке и шортах она выглядела готовой в любой момент побежать или поплавать. Рядом с ней Оксана Терехова казалась особенно хрупкой — невысокая, тоненькая, почти прозрачная. Ее худенькие руки и острые локти говорили о том, что девочка либо мало ест, либо слишком быстро растет. Светлые волосы были заплетены в простую косичку, а на лице выделялись большие серые глаза. Она сидела за столом, погрузившись в чтение какой-то книжки и совершенно не замечая ничего вокруг.

Третья подружка, Яна Баринова была где-то посередине по росту, но природа наградила ее пышными формами, которые в пятнадцать лет уже привлекали взгляды мальчишек. Фигуристая, с пышной грудью под летним сарафаном, она старалась держаться чуть более сдержанно, чем остальные, словно осознавая свою рано проявившуюся женственность. Она уселась прямо на деревянный стол и качала загорелыми ногами в воздухе, демонстрируя миру новенькие кожаные сандалии.

Она оглядывается по сторонам и замечает идущую к ним девушку. Лиза Нарышкина сразу бросалась в глаза — загорелая, с модной стрижкой «каре» и в одежде, которой позавидовали бы многие московские модницы. На ней красовались болгарские джинсы идеального кроя, белая блузка с вышивкой и изящные босоножки на небольшом каблучке. На шее поблескивала тонкая цепочка с подвеской, а на руке — часики с кожаным ремешком. Даже сумочка у нее была какая-то особенная, явно заграничная. Быстрым шагом она идет к подружкам. Яна толкает Инну в бок и кивает на идущую к ним девушку.

— Привет девчонки! — машет рукой Лиза и прибавляет шаг: — как же я по вам всем соскучилась!

— Лизка вернулась! Ну наконец-то! — первой со скамейки вскакивает ее неразлучная подружка Инна Коломиец и раскидывает руки в стороны, чтобы обнять: — а уж я-то как соскучилась!

— Все соскучились. — замечает Оксана Терехова, пока эти двое обнимаются и целуют друг друга в щеки: — сколько времени тебя не было? Целый месяц наверное…

— Двадцать два дня на курортах братской Болгарии, Слынчев Бряг и Золотые Пески! — гордо заявляет Лиза, выпуская наконец Инну из своих объятий: — а ты чего молчишь, Барыня? Иди сюда, обниматься, или не соскучилась?

— Соскучилась. — кивает головой Яна Баринова, обнимаясь со своей подругой: — еще как соскучилась. Правда у нас тут скучновато было, я и не была нигде, только с мамой купаться выезжали пару раз на озера. Но зато вон, Ксюша в деревне была, коровам хвосты крутила. А Инна только-только из концентрационного лагеря вернулась.

— Из пионерского. — поправляет ее Инна: — но в целом там только вышек по периметру не хватает и эсэсовцев с овчарками. Да чего там, ничего интересного в лагере не было, лучше ты расскажи, как за границу съездила!

— Пфф… как говорят, курица не птица, Болгария не заграница. — пренебрежительно поводит загорелыми плечиками Лизавета: — вот были бы мы в Ницце или Венеции… а так, Слынчев Бряг в очередной раз. Чуть лучше, чем Ялта и Сочи, да и наших туристов там на каждом шагу. Даже английский язык негде практиковать, все русский там знают.

— Болгария! — восклицает Яна Баринова: — ну ты Боярыня везучая! Каждый год в Болгарию! Мне бы так, я за границей и не была никогда… максимум на курорты Минеральных Вод ездили с мамой по путевке. А… еще в «Артеке» была же…

— В «Артеке»! Очуметь, Барыня, ты чего — отличница по всем предметам что ли? — хмурит брови Инна Коломиец: — туда же только самых-самых отправляют, ты чего?

— Да не… — машет рукой Яна, явно стесняясь поднятой темы: — я же в команде по плаванью состояла в прошлой школе. Ну… до того, как вот это все выросло. — она опускает взгляд вниз. Некоторое время все молчат, глядя на Яну.

— Ну конечно. — наконец нарушает молчание Оксана Терехова, откладывая свою книжку: — и как у нас день пройдет без того, чтобы Барыня нам своей грудью похвасталась?

— Да я не хвастаюсь! Это горе какое-то! Я же третьей на региональных сборах была! А потом — выросло!

— Нехорошо хвастаться. — качает головой Лиза: — ты лучше скажи, что именно нужно делать чтобы так — выросло? У нас вон не растет.

— У всех растет, кроме меня. — уточняет Оксана: — вот у всех.

— Но не так как у нее!

— У вас хоть как-то растет! Отъели себе… — ворчит Оксана: — все, замяли тему, а то у меня глубокая депрессия будет. Давайте хоть минуту о чем-то другом поговорим чем Барыня и ее… эти вот самые!

— О! — поднимает палец Лиза и ставит на стол яркий пластиковый пакет с портретом юной девушки и надписью на иностранном языке: — точно! Сейчас будет раздача сувениров! Думаете я там просто так каталась и на песочке золотом нежилась?

— Честно говоря так и думаем. — кивает Инна: — еще как валялась и нежилась. А теперь хвастаться приехала. Лимону вон сходи поешь.

— Завидовать нехорошо, Коломиец. Сама небось в лагерь к своему вожатом съездила, а? А? Девчонки! Она же покраснела, глядите! — тычет в нее обвиняющим перстом Лиза Нарышкина: — гляньте! Точно покраснела! А ну колись!

— Не было ничего! — Инна складывает руки на груди: — не докажете!

— А нам и доказывать не надо. — замечает Оксана Терехова: — ты сама все расскажешь, как захочешь похвастаться своими подвигами. А уж если ты там в лагере подвиг Доброй Вожатой повторила, то и ждать не надо — нам все потом в «вечерке» напишут. Так и так, мол матерая школьница из третьей школы коварно соблазнила и изнасиловала всю смену пионерского лагеря, включая вожатых, завхоза, повара, директора и сторожа Макара Макарыча. В связи с чем лагерь закрывается совсем, всех пионеров и комсомольцев отправляют на реабилитацию в психушку, а коммунистам выдадут молоко. За вредность.

— Дура ты Терехова. — говорит Инна: — где я и где Добрая Вожатая. У меня, между прочим, парень есть. Теперь.

— Ну вот загадка и разрешилась. — пожимает плечами Оксана: — до лагеря не было, после лагеря появился. И как твоего парня звать? Случайно не «вожатые»?

— Ой, ну хватит! — говорит Яна: — лучше давайте Лизу послушаем! Она же из самой Болгарии приехала! Из Варшавы!

— Варшава это в Польше, невежественная ты, а еще Барыня. В Болгарии — София. — поправляет девушку Оксана: — но ладно, ладно, замолкаю. Тем более что Боярыня явно что-то привезла, а я подарки люблю. Особенно заграничные.

— Серьезно? И часто тебе дарят… заграничные? — моргает Яна.

— Один раз в год. Вот как Лизка из своих заграниц приезжает, так и дарит. — признается Оксана: — кто бы мне еще чего дарил. Теперь и тебе дарить будут. В прошлом году она мне такого угарного журавля, который воду пьет подарила. Сувенир. Жаль батя его сломал как нажрался в очередной раз после смены.

— Ошибок прошлых мы уже не повторим! — напевает Лиза, роется в пакете и достает оттуда… камень. Довольно большой, с кулак примерно. Камень срезан пополам и на месте среза отпечатана фотография каких-то гор и красуется золотая надпись «BULGARIA».

— Камень? — Оксана часто-часто моргает глазами и аккуратно принимает подарок двумя руками: — а, намек поняла.

— Вот пусть попробует этот сломать. — улыбается Лиза: — меня особо уверили что эту штуковину фиг сломаешь. Я хочу чтобы у тебя сувенир на память от меня остался на века!

— Камень… — Оксана вертит подарок в руках: — ну… что же, по крайней мере это точно хрен сломаешь… если только батя им мне же голову не проломит.

— Ксюха! — всплескивает руками Лиза: — ты чего⁈

— Да, ладно, шучу я. Камень так камень…

— Короче, Терехова, ты меня задрала. Ладно, хотела я над тобой пошутить, так что… вот тебе настоящий сувенир! — и Лиза вытаскивает из пакета сложенные джинсы: — та-дам! Настоящие «Левис»!

— Серьезно? — Оксана осторожно принимает подарок из Лизиных рук: — но… нет, я такое принять не могу, это же дорого!

— Не дороже денег. И потом, это мой тебе подарок, дурында. Их твой батя тоже не сломает, настоящие американские джинсы не порвешь!

— Ого. Спасибо… — Оксана разворачивает подарок и осматривает его со всех сторон: — какие классные… настоящие как ты там говоришь?

— Можешь даже не прикидываться. — машет рукой Лиза: — не обижусь. Я же знаю, что ты к шмоткам равнодушна.

— Оксана к шмоткам равнодушна? — спрашивает Яна и Инна Коломиец — кивает.

— Ксюха же улетевшая. Вечно в своих книгах или еще где. — говорит она: — ей что «Левис», что фабрика «Большевичка» — без разницы. Хорошо хоть что вообще одевается, а то ходила бы в школу голышом, как только погода позволила бы.

— Если бы у меня было что показывать — будь уверена, что ходила бы. — отвечает Оксана, бережно сворачивая джинсы: — если у тебя было что…

— Парни в классе на тебя и такую посмотрели бы. — отвечает ей Инна: — а что, примерить? Пошли за гаражи, сразу и наденешь!

— Да ну… вещь же новая… — сомневаясь, Оксана заново осматривает свой подарок: — замараю еще или порву…

— Между прочим джинсы они и придуманы для работы в поле, на секундочку, их порвать — это постараться нужно. Ковбои их носили. — говорит Лиза: — так что обязательно примерить нужно. Но потом. Сперва… — она достает джинсовую же курточку с надписью «СЛЪНЧЕВ БРЯГ» латинскими буквами и изображением солнца: — Инна, это тебе. Штаны я тебе в прошлый раз привозила.

— Офигеть! — хватает курточку Инна: — настоящая болгарская! А размер подойдет?

— Подойдет, я же знаю твои габариты, — смеется Лиза: — А вот Барыне… — она задумчиво роется в пакете: — Барыне я привезла вот это!

Из пакета появляется изящная керамическая фигурка — девушка в национальном болгарском костюме с кувшином. Фигурка была высотой сантиметров пятнадцать, выполненная из белой керамики с тщательно прорисованными деталями. Девушка в болгарском национальном костюме застыла в грациозной позе — одной рукой она придерживала глиняный кувшин на плече, другая была изящно отведена в сторону. Костюм поражал яркостью красок и детализацией: белая блуза с пышными рукавами была расписана красными и зелеными узорами, широкий пояс переливался золотистой краской, а длинная юбка украшена традиционным орнаментом из мелких цветочков и геометрических фигур. На голове красовался венок из полевых цветов, а темные волосы были заплетены в две косы, спадающие на плечи.

Лицо девушки было написано тонкими мазками — большие темные глаза, румяные щеки и легкая улыбка. Даже крошечные босоножки на ногах были тщательно прорисованы красной краской. На основании фигурки золотыми буквами была выведена надпись «BULGARIA», а сбоку мелким шрифтом — «Handmade». Керамика была покрыта глянцевым лаком, отчего краски казались особенно яркими и сочными.

— Ой, какая красивая! — восхищается Яна, осторожно беря статуэтку двумя руками: — а костюм какой нарядный! И личико такое милое… Это ручная работа?

— Болгарский народный, — объясняет Лиза: — видишь, какая вышивка? А юбка какая! Ты же любишь всякие красивые штучки.

— Красивая… — любуется Яна статуэткой: — я ее в сервант поставлю. Ой, нет, тогда я ее видеть не буду. Поставлю к себе в комнату на книжную полку чтобы видеть все время.

— Ладно, подарки я раздала. — говорит Лиза, глядя как Инна уже успела накинуть курточку и сейчас крутится, разглядывая себя сверху вниз. Яна передает ей небольшое зеркальце и Инна пытается окинуть себя взглядом, держа зеркальце в вытянутой руке.

— А у вас тут как дела? Рассказывайте. — Лиза садится на столешницу, закинув ногу на ногу: — что там за парень у Инны появился? Инна?

— Нормальный парень. Не вожатый, не подумайте. Я просто в лагере была и… ну он старшеклассник. Высокий такой и волосы вот так зачесаны. Он на гитаре играть умеет! И по математике одни пятерки, вот!

— Отличник и на гитаре играет, значит. — прищуривается Лиза: — круто. И что ты с ним в лагере была и все? Или телефончик домашний взяла? Он вообще откуда?

— А… он из нашей школы. В выпускной перешел. — говорит Инна и немного краснеет: — так что и телефон не нужен. Первого сентября увидимся.

— Точно, школа же через три дня. Вот и лето пролетело. — вздыхает Оксана: — давайте я сегодня джинсы эти мерять не буду, а? Завтра на улицу в них выйду.

— Не, не, не, Терехова, сейчас мы с тобой за гаражи пойдем, сдернем с тебя твою юбочку и напялим джинсы! Будешь у нас ков-герл и все тут! — упирает руки в бока Лиза Нарышкина: — как иначе? Будешь поражать всех вокруг! В школе все удивятся, придешь пару раз в этих джинсах. Даже Виктор Борисович челюсть уронит!

— Ээ… Виктор Борисович? — Оксана перевела взгляд на других девушек, на Инну и Яну: — погоди, так ты не знаешь еще?

— Чего я не знаю? — хмурится Лиза Нарышкина: — вы же не сказали мне ничего еще. О чем мне знать нужно? У Барыни тоже парень появился? Или Лермонтович снова чего выкинул?

— Да нет… — Оксана сглатывает и встает из-за стола. Дергает за рукав подругу: — Инна…

— А чего сразу Инна-то? — ворчит Инна Коломиец, отдавая зеркальце Яне: — как что так сразу Инна. Вон тебе джинсы задарили, так и прими на себя ответственность.

— Не могу я. — мотает головой Оксана: — не хочу я Лизку огорчать, она ж плакать сейчас будет, а я терпеть не могу, когда она плачет.

— Можно подумать я от такого тащусь. — закатывает глаза Инна: — кому ж нравится, когда Боярыня наша ревет как белуга. Никому не нравится. Эх… в общем Лиза, ты только не плачь, но я тебе один умный вещь скажу…

— Да вы издеваетесь! — говорит Лиза и соскакивает со стола, притопнув изящными босоножками в пыль обычного провинциального дворика: — что случилось-то⁈ Я уже волноваться начала…

— Ты главное не волнуйся. — говорит Яна, поднимая руки ладонями к своей подруге: — главное — дыши. И помни что у тебя есть мы — твои подруги. У тебя мама и папа есть и они тебя любят. И…

— И комсомольская организация. — поддакивает ей Инна: — они тоже тебя любят. И поддерживают. Не только мы.

— Все тебя любят. И поддерживают. — кивает Яна.

— Точно! — говорит Оксана: — а уж мы особенно. Мы — твои лучшие подруги, помни об этом. И я не из-за джинсов говорю, а от сердца.

— Вот теперь я точно начинаю волноваться. Что случилось, товарищи партизаны? — Лиза складывает руки на груди и обводит взглядом своих подруг: — или снова начнем с показательных расстрелов и пыток неугодных? Кто тут заводила и подстрекатель? Что за бунт на корабле?

— Виктор Борисович уволился из школы. — говорит Яна Баринова. Наступает тишина.

— Кто-то из вас сейчас поплатится за эту наглую ложь. — тихо говорит Лиза: — за эту крайне неуместную шуточку.

— А… может и не уволился. — тут же дает заднюю Яна: — может мне показалось. Я вообще дурочка, не ведаю что несу. У меня часто провалы в памяти случаются. Извините.

— Так. Погодите. Нет. — Лиза поднимает ладонь перед собой и ее глаза наполняются слезами: — когда? Нет. Зачем? Погодите — как уволился⁈

— Да мы и сами толком не знаем. — говорит Инна: — ты только не волнуйся, Лиза. Если у вас любовь, то вы и вне школы встретитесь, верно же, девчонки?

— Точно. — кивает Оксана: — обязательно. Он же в тебя влюбленный. И жить без тебя не может… наверное. Ну… ты сама же говорила.

— Мне нужно выпить. А потом мы пойдем.

— Куда?

— Как куда. К нему домой!