Тренировочный день 8

Глава 16

Глава 16

— Хороший у тебя удар, как молотом приложил. — говорит Анвар и осторожно, кончиками пальцев трогает свою челюсть, словно бы проверяя на месте ли она. Морщится от боли и качает головой.

Дворик общежития утопает в густых вечерних тенях. Редкие фонари бросали желтоватые пятна света на потрескавшийся асфальт, где кое-где пробивались упрямые сорняки. Где-то на верхних этажах мерцали окна — кто-то готовился к экзаменам, кто-то просто не мог уснуть. Воздух был прохладным и влажным, пахло чем-то сладко-цветочным с соседнего двора и чем-то неопределенно городским. Скамейки стояли пустые, только на одной валялся забытый кем-то учебник. Тишину изредка нарушал гул проезжающих вдалеке машин да приглушенный смех из открытых окон.

Трое сидят на лавочке во дворе общежития Комбината, вернее двое сидят — Виктор и Анвар, Айгуля же стоит напротив, сложив руки на груди и окидывая этих двоих скептическими взглядами.

— Но ты мне не врешь же? — беспокоится Анвар: — точно?

— Да какой смысл мне тебе врать? — разводит руками Виктор: — так все и было. Вон и сестра твоя подтвердить все может. Не было у нас ничего.

— Эй, куток боши, амига ский! — бормочет Анвар себе под нос: — так чего ты сразу с кулаками тогда? Сказал бы все как есть, а ты сразу в морду! Не, все-таки дикие вы люди, сибирские мужики… правильно про вас говорят.

— Он за меня заступался! — встревает в разговор Айгуля: — чтобы ты меня не обидел!

— Вообще-то я твой старший брат. — Анвар поднимает вверх руку и неторопливо загибает один палец: — это раз. Во-вторых, это ты меня ударила, а не я тебя. Вот как так получается, что я за тобой пришел и два раза в морду получил, а? Это я сейчас заявление должен писать, как потерпевший.

— А ты меня бабой назвал!

— А кто ты есть, мехрибоним? Скажи еще что мужик! Совсем со своим волейболом поехала уже!

— Я тебе сейчас еще раз врежу! Или… вон Витька тебе сейчас еще раз врежет! Если я не могу…

— Все ты можешь, Салчакова, у тебя антропометрические данные хорошие, руки длинные и сильные, тебя учить только портить. Знаешь что? Ты в следующий раз просто представь, что ты по мячу бьешь и все. Только попасть тебе нужно крученным, вот как Маша Волокитина подает, только снизу. Хотя… — Виктор задумывается: — в общем можно и сверху. Бей — вот сюда, где шея с головой соединяется, не выбьешь челюсть, так по шее врежешь… а там и яремная вена, и сонная артерия сразу. С твоей силой подачи ты любого вырубишь, если попадешь… ну а если перестараешься…

— Что?

— А… ну пока тебе это не надо.

— Чему ты ее учишь, Витя. — качает головой Анвар: — она и так выросла такой вон дылдой, мать не слушается, на брата руку поднимает. Кто ее замуж возьмет? Тебе хорошо, поматросил и бросил, а она куда? Ладно, признаю, был неправ, ты ей предлагал замуж, она сама дура, но ты-то почему ее слушаешь⁈

— А? В смысле? — Виктор поднимает бровь: — а кого слушать еще? Ее жизнь, ей и решать.

— Ай, вот совсем вы русские мужики ничего не понимаете! — машет рукой Анвар и снова морщится от резкого движения, хватается за голову: — башку ты мне стряхнул здорово, медведь такой!

— Ну ты же сам говорил, что боксер. Разрядник.

— В тебе сколько килограммов? Девяносто? Сто? А я в первом полулегком выступаю, у меня шестьдесят пять уже перевес! Чуть голову не оторвал! Вот видишь! — Анвар тычет Виктору пальцем в грудь: — вот где не надо так вы сразу лапами головы отрывать! А где нужно своей бабе показать да заставить слушаться, так вы все подкаблучники!

— Витька, он опять меня бабой назвал!

— Да погоди ты конфликт обострять, Салчакова! Погоди! Уймись!

— Эй, шишинам куток джери! Больно же! Вот чему ты ее учишь⁈ И зачем⁈ Она так убьет кого, кто отвечать будет⁈

— Салчакова! Фу! Прекрати уже!

— Я тебе не овчарка чтобы на меня фукать!

— Бешенная совсем стала… — Анвар отодвигается на скамейке подальше: — Вить, ну ты видишь? Видишь? Как ее такую замуж выдавать? Кто такую возьмет кроме тебя? Слушай, женись на ней, а? Свадьбу в ресторане сделаем, дядя Миша там поваром работает, в «Плакучей Иве», подарков сообразим! Ты не думай, семья у нас нормальная, поможем сразу. Ты только драться не лезь, ты подумай.

— Да я ж не против. Только муж из меня как барабан из полкового знамени. — разводит руками в стороны Виктор: — вон и сестра твоя сказала, что я бабник и что ей верный нужен.

— Ай, да кого ты слушаешь! Я же говорю, вот где не надо ты крутой, а где надо мягкий как свечка. Хватай ее поперек и это… в седло, вот! Нашел кого слушать! А то, что ты бабник, так все мужики бабники, это даже хорошо, что у тебя много баб. У нас на родине некоторые до сих пор с несколькими женами живут и все нормально. Традиция же. Только воли ей не давай, видишь она какая…

— Анвар! Ты что такое говоришь! Ты же мой брат! А ты, Витька, даже не думай! — Айгуля упирает руки в бока, в вечерней полутьме видно, что ее глаза начинают метать молнии.

— Вот! Вот! — Анвар торжествующе разводит руками: — ты видишь⁈ Видишь? Как такую замуж выдать⁈

— А что? — Виктор оценивающим взглядом окидывает Айгулю с ног до головы: — очень даже можно. За такую красавицу любой мужчина ухватится. Комсомолка, активистка, спортсменка, красавица! А когда сердится, так вообще ух!

— Витька! — Айгуля пятится назад, обходя скамейку по широкой дуге: — вот даже не вздумай! У тебя Лилька есть, так что нечего!

— Мне, между прочим, твоя семья разрешила. Вот только что. — кивает Виктор: — вон старший мужчина так и сказал, мол забирай, вся твоя. А с Лилькой ты подружилась уже.

— Чего-то я не понял. — говорит Анвар и его лоб пересекает глубокая морщина: — вы чего тут?

— В самом деле. — Виктор встает с лавочки и делает вид что отряхивает свои синие тренировочные штаны: — чего это я тут? Удачу нужно хватать за волосы и тащить к себе, даже если эти волосы в косички заплетены. Вот что мне у вас в восточной культуре нравится — никакой демократии. К черту демократию, даешь право сильного. Я тут самый сильный, кого хочу того и беру. Салчакова, а ну пошли ко мне домой будешь мне завтрак с утра готовить. Потому как я проголодаюсь за ночь…

— Чего⁈ Хрен тебе на рыло, Полищук! Я — свободная женщина Востока! Развели тут домострой! — говорит Айгуля и заходит за спину своему брату: — Анвар, а Витька меня обесчестить хочет!

— Э, ты завязывай! — Анвар встает с лавочки и расправляет свои худые плечи: — я может и мухач, но за сестру впишусь по полной! Руки прочь! Только после свадьбы!

— Вас, товарищей с Востока, не поймешь. — разводит руками Виктор: — так я ж ее похищать должен. Какое же похищение при непротивлении сторон? А! Понял! Вы тут мне спектакль разыгрываете как в «Кавказкой пленнице», да? Будто сопротивляетесь а на самом деле хотите чтобы я ее похитил и изнасиловал, а потом замуж как опозоренную взял! Вона оно что! Так вы сразу говорите, чего рассусоливать! Я намеки туго понимаю… но сейчас понял! Анвар, дружище, насколько нужно тебя за честь семьи покалечить?

— Э… чего?

— Ну вот смотри. — терпеливо начинает загибать пальцы Виктор: — ты же парень крутой, разрядник по боксу… да и честь сестры и семьи на кону. Просто так ты ее мне не отдашь, верно?

— Ну…

— Я так и понял. Ты — крутой! — Виктор ободряюще хлопает Анвара по плечу, от чего его перекашивает на сторону: — вот это сила духа! Значит придется тебя сильно покалечить. Я постараюсь позвоночник не трогать, руки и ноги переломаю… ну может сотрясение будет… кстати два раза подряд сотрясение — это плохо, буду, с другой стороны, бить, авось выправится…

— Чего⁈ Ты чего это задумал, шайтан⁈

— Да не кричи ты, люди спят! Поздно уже, а мы под окнами!

— Витька, отстань от моего брата! Он тебя в два раза меньше!

— Зато у него бойцовский дух! Разряд по боксу!

— Юношеский! Прекрати моего брата третировать!

— Как так — юношеский? Был же взрослый… — удивляется Виктор, но потом светлеет лицом: — да какая разница! Тем слаще будет победа! Давид и Голиаф! Честный неравный поединок!

— Иногда мне так охота тебя треснуть, Полищук!

— Господи, да заткнитесь вы уже! — раздается крик откуда-то со второго этажа общежития: — час ночи уже! Завтра рабочий день! Идите в другое место горланить, а то я милицию вызову!

— Эй, ты сам там замолчи, да⁈ У нас тут семейное дело! — срывается с места Анвар: — сейчас вот поднимусь и разберусь с тобой!

— С бабой своей сперва разберись. — советуют сверху: — и валите отсюда, пока дружинники не подошли!

— В самом деле. — говорит Виктор, понижая голос: — чего мы будем мешать людям спать? Похитить твою сестру я всегда успею.

— Слушай, Вить, я тебе по-доброму скажу. — говорит Анвар, тоже начав говорить тише: — отстань от моей сестры. Не дай бог ты чего с ней против ее воли сделаешь — я тебя найду. И… сделаю что-нибудь. Вот мамой клянусь.

— Хм. Все-таки драться будем? Тебя сколько переломов устроит? Четыре достаточно будет?

— Витька, не дай бог ты моему брату что-то сломаешь, я тебе сама все сломаю! И Лильку подговорю чтобы тебя укусила!

— Так вы все-таки родственники, а? Друг за друга горой! — усмехается Виктор и поднимает руки: — да понял я, понял уже. Извини Анвар что врезал не разобравшись. Понимаю, что ты с добрыми намерениями, вот только Айгуля сама решает, чего она хочет. Я вот пытался навязаться и что толку? Отшили меня, видишь.

— Правильно отшили. — кивает Анвар: — ты ж варвар. У тебя кулаки вперед мозгов работают. Моей сестренке такого мужа не надо. Другого будем искать. Юриста там или музыканта. А лучше, конечно, товароведа. Вот тетя Хадиджа-хон будет довольна. Ладно. — он поворачивается к Айгуле: — домой тебе не стоит возвращаться, тетя Хадиджа еще не остыла. Так что не смей пока домой являться, я тебе запрещаю, ясно?

— Э? — Айгуля некоторое время моргает глазами, потом собирается с мыслями и быстро кивает: — ясно! Какая жалость! Я так домой хотела!

— Ты это… палку-то не перегибай, Салчакова… — толкает ее в бок Виктор.

— Так что живи в общежитии, тем более оно женское…

— Вообще-то смешанное…

— Тем более оно женское. А я тете Хадидже скажу, что с тобой все в порядке. И постарайся меньше позорить нашу семью… хотя это, наверное, из разряда фантастики. Я тебе вот что скажу, сестренка, — Анвар садится на скамейку и вздыхает. Морщится, ощупывает челюсть.

— Один умный вещь? — пытается угадать Айгуля, а ее глаза мечут веселые искорки.

— Ай, все такие умные, и как у тебя череп не треснул еще? — качает головой Анвар: — смотри, твоя мама и дядя они конечно же будут на тебя ворчать. Ты вот на Олимпиаду собралась? Помнишь Ахунову Турсуну? Она же из наших краев.

— Ахунову? Которая в шестидесятых Звезду Героя Социалистического Труда получила? Женщина — бригадир хлопкоробочной бригады? — смешно морщит лоб Айгуля.

— Вот-вот. — кивает Анвар: — она тоже из Чиназкого района родом. Так вот, а ты знаешь, что она так замуж и не вышла?

— Что, серьезно? Погоди-ка… а ведь точно, про ее семью я ничего не знаю. Она всегда на фотографиях одна…

— И ее тоже из дома выгнали. — усмехается Анвар: — но кто ей что сказал? Уверен, что с самого начала говорили, но когда она звезду Героя получила — все заткнулись. Так что, если хочешь свой путь тропить, сестренка, уж будь добра выиграть на этом пути.

— Выиграю. — уверенно кивает головой Айгуля.

— Уверена? У меня вот не получилось. Даже мастера спорта не получил, в гараже работаю. — говорит Анвар и встает с лавочки, отряхивая штаны: — сколько ни старался. Уж если выбрала дорогу, то иди. Мама тебя все равно не простит. Пока ты домой Звезду Героя или там олимпийскую медаль не принесешь. Ну или там чемпионкой страны не станешь.

— Стану. — снова кивает головой девушка: — стану, вот увидишь.

— Да? Ну… тогда ладно. — Анвар вздыхает и протягивает руку Виктору: — а ты ничего, тренер. Если чего-то случится, то заезжай к нам, у нас СТО, кооператив создали. Что починить в машине, без очереди обслужим. Только сестру мою не смей обижать.

— Конечно. — Виктор пожимает протянутую ему руку: — как иначе. Ее обидишь, она сама кого хочет обидит.

— Это точно. И как-нибудь заходи вечерком в клуб «Ринг», это на Старой Барахолке, рядом с шахматным клубом и мебельным магазином. Наденем перчатки и разомнемся. — Анвар пожимает руку и уходит, взмахнув на прощание. Виктор с Айгулей смотрят ему вслед.

— Странный ты человек. — задумчиво говорит девушка, глядя как сгущающиеся сумерки поглотили удаляющуюся фигуру ее брата.

— Нормальный. — пожимает плечами Виктор.

— Ты чего тут делал? Машкин дом в другой стороне.

— А… ну к тебе шел, если честно. — говорит Виктор и чешет в затылке: — я с Аней Чамдар говорил, она мне рассказала про твои… проблемы. Может не надо тебе с нами в Ташкент ехать? Мы и сами там сможем…

— Это не мои проблемы а мамины. — твердо заявляет Айгуля: — да и фамилия у меня другая теперь, а Хозяина еще в прошлом году посадили. За махинации с хлопком. Следственная группа Иванова и Гдляна, до сих пор разборки идут. При Андропове все началось…

— Твой брат не уверен что это разумно — ехать на родину.

— Мой брат идиот, который меня дома запереть хотел. И вообще, Полищук, вот ответь мне честно — у нас больше шансов со мной или без?

— Конечно с тобой. Ты играешь на уровне высшей лиги, тебе бы уверенность подтянуть и выносливость. И над подачей поработать. И…

— Ага и веник в жопу. Все тебе мало. — хмыкает Айгуля: — но ты понял, да? Я поеду и это не обсуждается. Ничего там со мной не случится, главное, что Ахмаджан Одилов в тюрьме сидит и ничего сделать не сможет уже. Слышала я что ему там глаз выдавили… так ему и надо, гадине.

— И все-таки я рекомендовал бы тебе быть осторожнее… как говорят на Корсике и Сицилии, мафия — бессмертна.

— У них сейчас своих дел полно, как свои собственные задницы прикрыть, не до мести им. — машет рукой Айгуля: — но если что я же с тобой. Ты меня защитишь, рыцарь в сияющих доспехах? Вот сегодня защитил…

— Ну знаешь ли… лучше скажи как твоя мама умудрилась дорогу Одилову перейти?

— Долгая история, Вить. Ты домой идешь? Поздно уже… завтра у нас тренировка…

— Конечно пойду.

— А то можешь зайти… — она кивает на общежитие за своей спиной: — я одна в комнате живу… у меня и матрац есть.

— Да? А я только что твоему брату обещал, что ничего не сделаю против твоей воли…

— Ну так ты ничего против моей воли и не будешь делать…