Трехликий II: Черная стража

Глава 15 Вьюга

После памятного разговора с Шадаратом, эножей и предателем, прошла седмица. И каждый день из семи, Трёхликий был нарасхват.

Сначала в таверну доставили серебро, обещанное за зачистку шахты, а затем… приглашение в медовый зал.

Ярлу захотелось услышать историю о подвигах группы и говорящий за мёртвых, выпивая за длинным столом багровый мёд, рассказал о своих приключения. С той лишь оговоркой, что тёмный колдун, отправивший их на верную смерть, оказался в этой истории добрым заказчиком, желающим очистить шахту от зла. Умолчал воитель и о заброшенном храме, в который к тому моменту уже была послана ватага карлов, набранных Талым Воском, разбойником и убийцей, возглавляющим только-только формируемое крыло ещё не зарегистрированного клана.

Поступившие в распоряжение Ликвика карлы должны были организовать у входа в шахту оборону и быт. Перед отбытием, возглавляющий их черноволосый бандит, изменивший свою разномастную экипировку на добротный кольчужный комплект, предоставил говорящему за мёртвых схематическую карту местности. С привязкой к ориентирам, но без хоть сколько-нибудь понятного масштаба. На этой карте ватажные карлы отметили интересные места вокруг Въёрновой пади и сопроводили это всё целой кучей записок.

Так, например, в предгорьях были отмечены пещеры и место под названием «лагерь». В сопроводительной записке пояснялось, что там полно старых кострищ и следов диких гоблинов. В лесу на западе, отметили поляну и назвали её логовом бирвольфа, огромного медведя на которого уже ходили боем несколько групп ходоков, но успеха не имели и дважды откатывались, оставляя трупы друзей на растерзание огромному зверю.

Талый Воск развернулся не на шутку и со всей серьёзностью подходил к своим обязанностям. Став вожаком ватаги, он стал жёстче и никому не позволял оспаривать своего лидерство. Под его руководством, финансируемая говорящим за мёртвых шайка разрослась до двух десятков голов, а сам бандит, стал существенно крепче.

Приказав черноволосому карлу не останавливать вербовку в городе и продолжать привлекать в отряд ходоков, говорящий за мёртвых, отправил его формировать лагерь у железнорудной шахты, наказав организовать дозоры и посты, предупредив, чтобы ходоки опасались скрытых атак и тёмной магии.

Трёхликий знал, что Шадарат не смериться с поражением.

Кроме всего перечисленного, Талый Воск представил говорящему за мёртвых своего помощника и по сути заместителя. Несмотря на обилие карлов в отряде, ходок оказался человеком. Обладатель нескольких волшебных тату на своем лице походил внешностью на варяга и откликался на имя Грум. Именно на его плечи легла ответственность за дисциплину в лагере у шахты.

Говорящий за мёртвых был готов к росту численности отряда и подхлёстывал его как мог. Пользуясь промежутками между бесконечными делами, он купил чернила, перья и сшил из тонкой выделанной кожи целую книгу, чтобы сформировать максимально простой и понятный кодекс. Свод правил и нормативов, по которым должен жить его орден.

С помощью детей, которые подрабатывали в таверне собирателями слухов и разнорабочими, воин отправил в мастерские весть о наличии у него товаров на продажу, оружия и ингридиентов добытых в логове паучихи. А голову минотавра, с посиневшим и вываленным языком, он подарил ярлу, обещавшему повесить её в медовом зале.

Полученная в результате зачистки логова репутация стала хорошим подспорьем. Шадарат был вынужден сдержать слово и обеспечить отряд своей рекомендацией перед ярлом. Отныне дорога в верхний город, за крепостную стену, была для них открыта.

Трёхликий знал, что за ним наблюдают. Знал, что находится в смертельной опасности. И знал, что рано или поздно на его жизнь последует покушение. Но это его знание, не мешало убийце продолжать действовать.

На седьмой день в таверну завалились остатки отряда. Все, кроме Ликвика.

Они вошли под завывание вьюги. Хлопая плащами и топая, сбили с одежды снег и окинув притихший зал взглядом, двинулись к очагу, у которого восседал говорящий за мёртвых.

— Йо-хо-хо! Ну и погодка! — Шагая к столу рыжий стряхнул снег с бороды. — А где наш монструозный друг?

Трёхликий оторвался от своей книги:

— Виллерт наверху, охраняет наше имущество.

Падая на стул, карл сбросил себе под ноги тяжёлый рюкзак и хлопнул по столу:

— Трактирщик! Кружку горячего мёда и похлёбки замёрзшему карлику!

Серриса прошла мимо своего любовника, не удостоив его даже взглядом. Забрала у стойки ключ от комнаты, оставив взамен несколько монет и потащилась наверх.

Друм кивнул в сторону пропавшей из вида некромантки и протянул руку для рукопожатия:

— Дуется. Всю неделю была злобной как тысяча чертей. Одного из твоих бандосов придушила какой-то чёрной ниткой. Зверь, а не женщина.

Звякнув острыми косами шлема, трёхликий качнул головой и ответив на приветствие спросил:

— Что послужило причиной?

Карлик снял перчатки и с благодарностью принял кружку горячего мёда от местной служанки:

— Малец сам виноват, отпустил сальную шутку и тут же сдох, зато остальные сразу перестали шутить.

Говорящий за мёртвых отложил испачканное в чернилах перо и поймав взгляд трактирщика показал на кружку карла:

— Мы приказали им занять домики рудокопов и наладить оборону шахты. Они справляются с задачей?

Друм пожал плечами наблюдая за огнём в очаге и отхлебнул из кружки:

— Как тебе сказать… ни шатко не валко. Мужик с татухами на лице вроде как серьёзный, на нём всё и держится. Вход в шахту перекрыли, на скале чуть выше оборудовали наблюдательный пункт, с которого просматривается тропа за поворотом. Но сами ходоки один придурашней другого. Вчерашние свежаки, гонору много, силёнок с гулькин нос.

От стойки трактира к говорящему за мёртвых направилась женщина с подносом, а наверху заскрипели половицы. Это Виллерт, чью походку без труда различал машинный разум трёхликого, встретился с Серрисой и теперь оба спускались.

Дождавшись, когда некромантка закажет для себя бочку для омовения и сядет к столу вместе с Виллертом, трёхликий отодвинул от себя кружку:

— Шадарат расплатился и мы продали большую часть трофеев. Серебра хватит, чтобы купить в этом городе дом.

— Дом? — Карлик выгнул бровь. — А на кой нам дом? Ты же клан хотел создать.

— Колыбель карликов, Сьётунхейм, неподалёку. Марраз’Гул, глубинный город эльфов, тоже. Во Въёрнову падь стекаются и эльфы, и карлы. Причём те из них, кто уже прошёл первый этап отбора и выжил. Этот город отличное место для вербовки.

Карл кивнул и махнул рукой в сторону:

— Да и Ликвик отказывается уходить из храма. Я бы не хотел… бросать его здесь. Он, конечно, сам себе на уме, но парень неплохой. Рано или поздно эта блажь с храмом пройдёт.

Говорящий за мёртвых взглянул владельцу шестерёнок в глаза:

— Ты можешь не беспокоится насчёт эльфа. Мы его не бросим.

Серриса сняла свою ужасную маску и отхлебнув из кружки с благодарностью приняла от служанки миску дымящегося рагу:

— А как же мы? Меня порядком подзадолбала вся эта движуха. Нужных мне ингридиентов на рынке не найти. Их сбор требует тишины и осторожности.

Колдунья понизила голос до шёпота:

— Мне нужно наведаться на местное кладбище. И достать кровь невинного. — Некромантка осмотрелась чтобы убедиться, что никто не подслушивает их разговор. — Как вы можете заметить любое из этих дел вряд ли обрадует местных и поэтому придётся тщательно заметать следы.

Трёхликий взглянул на то, с каким пылом уставшая колдунья принялась за рагу и ответил:

— Именно поэтому мы хотим купить дом. Там будет место для твоих алхимических изысков и не будет лишних ушей.

Серриса помахала в воздухе грязной ложкой:

— Ты уже что-то присмотрел?

Говорящий за мёртвых покачал головой.:

— Нет. Мы займёмся этим все вместе.

И он не соврал. Они вышли в город на следующее утро. Позволив Друму и Серрисе дать отдых ногам.

В Песках выл ветер.

Буря захлестнула посёлок неожиданно. Пришла среди ночи со стороны промёрзших болот с ураганным ветром и снегом. Ледяной стужей прогнала дозорных поближе к разожжённым жаровням и заставила накинуть на себя тяжёлые плащи из пожелтевшей шерсти.

Видимость снизилась так сильно, а мороз был столь колюч, что одинокого всадника не заметили до тех пор, пока он не оказался у врат.

Старик дозорный, спрятавший тетиву своего арбалета под плащ, пытаясь разглядеть путника, склонился над зубьями деревянной стены. Раскрыл было рот, чтобы его окрикнуть, да так и замер.

У всадника не доставало головы.

В первые мгновения старику показалось, что конь вынес мертвеца к воротам случайно. Но потом он перевёл взгляд на согнутую руку с зажатым в пальцах древком штандарта, заметил оголённые рёбра лошади и потустороннее свечение мелькающие за пеленой сметаемого снега.

Крик дозорного совпал с первой атакой. Призраки явились за живыми визжащей толпой. Закружили вокруг огня жаровен, нашёптывая людям безумные мысли. Со смехом преодолели стену и рассеялись по деревне.

За воем ветра, никто не услышал воя собак.

Авангард нежити состоял из самых сильных и обласканных ледяным ветром существ. Их не могли остановить деревенские заговоры и амулеты, слишком слабые, чтобы пережить встречу с концентрированной злобой, они рассыпались пылью и углями на пути танцующих, бестелесных проклятых.

Ворота скрипнули и с шумом отварились, а лошадь, всё так же уныло бредущая вперёд, понесла мёртвого консорга дальше, туда, где в пылу ночных кошмаров метались в своих постелях деревенские. Позади раздался едва слышимые за шумом бури звуки борьбы. Высекли искры клинки, перевернулась жаровня, со стены прямо в снег упали сцепившиеся дозорные. Пока сидящий сверху топил в снегу своего товарища, лежащий под ним старик без конца тыкал его под рёбра ножом. Старику не хватало замаха для сильного удара, а многочисленные одежды не позволяли ножу проникнуть в плоть на всю длину лезвия. Но всё это было не важно, потому что оба человека по сути своей были обречены ещё в тот миг, когда провалили проверку волей и поддались безумию.

Консорг остановился на деревенской площади. Остановился и подняв штандарт к небу с силой опустил его вниз, вонзая прямиком в мёрзлую землю.

Буря утихла, парящие в воздухе снежинки медленно падали вниз. Но тишина продлилась недолго. Кто-то вскрикнул в соседней избе. Где-то на краю деревни тоненько завыли девичьим голосом. Скрипнула дверь, на зимнюю улицу шагнул нагой староста, одетый лишь в кровь домашних, что покрывала и его, и сжатый руке топор.

Всадник хрустнул промёрзшей шеей, наклоняя болтающуюся на ней челюсть вбок. У ворот, за стеной бури, что всё ещё терзала окрестности несмотря на тишину в самих Песках, раздался колокольный звон. В деревню медленно потянулись всадники. Личная дружина консорга, его рыцари.

Проклятые представляли собой полную противоположность себя живых. Они были неспособны налететь на кого-то и сбить с ног. Их лошади едва волочили промёрзшие тела. Некогда начищенные доспехи померкли и покрылись ржой, а вместо боевых кличей раззявленные рты издавали исключительно хрипы.

Аура страха влекомая за ними чёрным, незримым плащом, заставляла выживших забиваться в щели и тихонько подвывать. Всех, кроме одного единственного ходока, что в ворохе щепы выбитой двери в таверну, вылетел на улицу и свалился в снег.

Полумаг перевернулся на спину, нащупал выпавший из руки меч и со стоном поднялся. В таверне уже вовсю полыхал огонь, пожирающий тела безумцев, устроивших среди ночи резню.

Ходоку повезло, он был развит, силён и крепок. Появившийся в его комнате призрак, был уничтожен мощным охранным заклинанием, подарившему воину время, чтобы накинуть на себя одежду и взяться за меч.

Но везение его кончилось сразу, как только он оказался на улице.

Привлечённый звоном колокольчиков он отвернулся от пожара и сделал это вовремя. Безумный староста налетел на него и попытался раскроить голову ударом топора, но пройдя проверку ловкостью, ходок сместился в сторону, ловким ударом рассекая окровавленный бок мужчины. Беззащитная кожа разошлась в стороны зигзагообразной линией в том месте, где её коснулась заточенная сталь. Орошая снег кровью, безумец развернулся, но взглянул куда-то за спину ходока и заскулив попятился. И пятился до тех пор, пока под стоны и вой не зашёл прямо в огонь чтобы свернуться в нём калачиком и издохнуть под шипение собственной шкуры.

Поражённый увиденным полумаг несколько раз моргнул и снова услышал перезвон колокольчиков. Развернувшись к источнику звуков, парень опустил меч и произнёс лишь одно слово:

— Чёрт…

Десятки мёртвых всадников на чьей броне висели маленькие колокольчики, смотрели на выжившего сияющими потусторонним светом глазами. Их было так много, что не было никакой надежды выйти из этой схватки победителем.

И тогда ходок побежал.

Он бежал так быстро как мог и не разбирал дороги. Банальный страх гнал его всё дальше и дальше. Сначала прочь от площади. Затем прочь от стены. А затем в самые глубины бушующей за пределами деревни бури.

Всюду ему чудился звон колокольчиков и далёкий зловещий вой призраков. Окружая себя защитными знаками и укрываясь от летящей прямо в лицо снежной крупы, он брёл по колено в снегу, углубляясь в чащобу.

Присмотренный дом был хорош.

Из-за соседства с ремесленным цехом в котором карлы обрабатывали выделанные шкуры, на улице скверно пахло и было шумно. Но внутри, в двухэтажном домине с обширным подвалом и пыльным чердаком, стоял запах дерева и тишина.

Но что самое важное, из-за обстановки снаружи, он стоил почти так же, как дома в незащищённом стеной пригороде.

Серриса одобрила выбор сразу. Она чувствовала крохи некротической силы, разлитой по улице. Эхо смерти животных, чьи шкуры тут обрабатывали. Да и запах колдунье был на руку.

Видя, что некромантка согласна на покупку, Друм возмутился:

— Ужас, только не говорите, что собираетесь его купить! Ветер приносит чудовищную вонь!

Говорящий за мёртвых качнул головой имитируя стандартное человеческое поведение и привёл доводы:

— Внутри нет неприятного запаха. Толстые стены, широкий проход с высокими потолками, нетепичными для карлов, хорошая шумоизоляция и расположение. Дом топили, в нём нет сырости. Два этажа, восемь комнат, большой зал и своя маленькая баня в пристройке. Ты уверен, что стоит от него отказываться?

— А если летом в открытые ставни будет долбить эта жуткая вонь?

Серриса поморщилась:

— Хватит ворчать, до лета ещё дожить нужно. Как временный штаб этот домина пойдёт. Здесь нет лишних ушей, я куплю сушёных трав и станет даже лучше, чем сейчас. Тебя самого не задолбало торчать в тавернах?

Друм пожал плечами и пожмяков губами курительную трубку выдохнул из ноздрей дым:

— В тавернах подают мёд. Разве плохо?

На этом вялый спор закончился. Для покупки дома требовалось разрешение ярла, и он его дал при условии, что ходоки принесут в медовый зал голову снежного тролля, нападающего на караваны, идущие из ущелья выше по склону. Трёхликий на это условие согласился, решив взять с собой в поход всю команду, кроме застрявшего в храме Ликвика, которого планировал навестить на обратном пути.

Запланированное посещение храма, затевалось вовсе не из-за эльфа. Говорящий за мёртвых хотел лично убедится в исполнении приказов подконтрольной ему ватаги.

Узнав у хозяина дома все подробности и осмотрев жилище вдоль и поперёк, ходоки ушли. Серрисе не терпелось начать обустраивать подвал, и она даже пыталась склонить любовника выдать торговцу задаток, но говорящий за мёртвых отклонил эту идею.

Он считал, что, если эножа Шадарат узнает об их планах, планируемый к покупке дом может стать не самым безопасным местом. С тёмным эльфом вообще всё было очень не просто. Его требовалось убить, но сделать это грубой силой в самом центре города не представлялось возможным.

Трёхликий знал, что за ними следят и поэтому осмотрел ещё три дома в разных уголках города, прежде чем вернулся в таверну. На следующее утро, они вышли в новый поход.

Про ледяных троллей ходили разные слухи, но большая часть информации была не более чем досужими россказнями местных. На самом деле тролли являлись полуразумными дикарями, жестокими чудовищами и «ледяные» ничем особенным среди остальных не отличались. Большая физическая сила, живучесть и почти полный иммунитет к холоду. Смертельный противник для начинающих ходоков, свирепый для опытных и добыча для таких, как говорящий за мёртвых.

Тем не менее, расслабляться ходоки не собирались.

Серриса подготовила четыре эликсира сопротивления холоду, а говорящий за мёртвых в полной мере восстановил свой резервуар продолжительной медитацией.

В предгорьях стояла ясная погода. Солнечная до такой степени, что бликующий свет заставлял ходоков щуриться. Они шли по транспортной артерии, заметённой снегом дороге, пешком. После решения о покупке дома, назревало решение о покупке туда же бытовой мебели и прочей мелочёвки, буквально высасывающей все денежные ресурсы из группы. Поэтому покупку ездовых животных пришлось отложить на потом.

Финансовая часть была одним из краеугольных камней будущего клана. Одними только заданиями и битвами сыт не будешь, нужны ресурсы. Железо, шкуры, пища, любые ходовые товары чья добыча поставлена на поток и может выступать в роли бартера или прямой продажи.

Железнорудная шахта, в которой располагался очищенный светом Ликвика храм, могла стать отличным фундаментом для роста численности клана. Но говорящий за мёртвых знал, что вот так запросто присвоить себе это место не выйдет. Вставшие на её защиту ватажные бандиты, не смогут удержать оборону, вздумай к ней наведаться воины ярла или Шадарат со своими прихвостнями. А они наведаются, ведь это событие всего лишь дело времени.

Погружённые в думы ходоки прошли мимо поворота к шахте и продолжили подъём по склону. От леса, ухватившего корнями землю по левую руку от отряда, их отделяли сотни метров, позволяя путешественникам не беспокоились о возможных засадах. Далеко не каждый стрелок сможет послать пернатую смерть на такое расстояние, и это, ещё не говоря о точности.

Дорога привела группу к ущелью лишь вечером и времени для поисков не осталось. Ходокам пришлось разбить лагерь, чтобы не умножать прогрессирующие штрафы к выносливости, навязанные усталостью от долгого перехода.

На пороге ущелья выл ветер и не было ни единого шанса развести огонь ввиду полного отсутствия топлива для костра. Ходокам пришлось забиваться под скальный карниз от ветра и разложив спальники засыпать, проживав по куску вяленого мяса и запив его разогретой с помощью магии водой.

Не спал только Виллерт. Молчаливый немёртвый страж обеспечивал отряду нормальное восстановление сил и охрану. Он сидел на валуне, подложив под себя свёрнутый плащ, и очерченный лунным светом, напоминал угловатую глыбу.

Среди ночи, сокрытые подвыванием ветра, в темноте раздались щелчки.

Дробным перестуком ядовитые дротики обрушились на проклятого. Нашли щель между шлемом и наплечником ужалив в шею, проникли в самые уязвимые места и впрыснули в его тело яд. Любой другой, окажись на его месте, мог погибнуть мгновенно. Но утыканный арбалетными болтами немёртвый поднялся в полный рост и разведя руки с зажатым в них оружием в стороны, издал оглушительный боевой клич, обрушивая на каждого услышавшего, проверку страхом.

Остальных ходоков — спасли охранные руны.

Нарисованные прямо на скале кровью трёхликого знаки вспыхнули и погасли, отражая летящую в спящих смерть. Путешественники вскочили на ноги, но говорящий за мёртвых единственный из них кто не только вскочил, но и предпринял конкретные действия.

Не утруждая себя тяжёлым мечом, он бросился в темноту рывковым приёмом, задействуя руну света иллюминус. Привычная тактика сработала. Тени бросились прочь, а вместе с ними и застигнутые врасплох легконогие эльфы.

Руна безудержных энергий «Курт», отреагировала на активацию, сорвавшейся с руки заклинателя молнией. Разряд электричества догнал одну из гибких теней и огласив округу громким треском, бросил эльфа на землю. Другого беглеца попыталась достать Серриса, но налётчики оказались не простыми парнями и едва не попавший в ловушку некромантки убийца, попросту прошёл проверку ловкостью и проскользнул между протянувшимися к нему от земли тёмными нитями.

Через мгновенье в освещённом руной пространстве остались лишь ходоки и сбитый с толку эльф, над которым навис трёхликий и поблагодарил за нападение несколькими жёсткими ударами тяжёлого кулака. Глухой голос говорящего за мёртвых ударил в длинные уши налётчика:

— Сколько вас⁈

Эльф попытался извернуться, даже успел выхватить из рукава кинжал, но получил новый удар, бросивший его на землю и новый вопрос:

— Кто послал⁈

— Твоя сссмерть.

Ответ трёхликому не понравился. Зато понравились изображения пауков, ползущие по окантовке плаща тёмного эльфа. Следующий удар вышел сокрушительным, послышался стон и хруст кости. Говорящий за мёртвых добил врага сапогом. Вмял кадык в тонкую шею и оставил извиваться, в агонии царапая кожу ногтями.

Озираясь и укрываясь за шестерёнкой (вторая висела на спине, защищая его с тыла) рядом возник Друм. Окинув взглядом убитого эльфа, он сказал:

— Убийцы Шадората… они вернутся.

Трёхликий не стал отвечать карлику и обратился к колдунье, предварительно потушив руну света:

— Нам нужна твоя помощь.

Не было никакого смысла ждать нового нападения. Посланные по души ходоков убийцы чурались лобовых сражений и тот факт, что удалось настигнуть одного из них, ни капли не радовал. Ходоки понимали, что враги учтут ошибки и явятся вновь.

Именно по этой причине они решили охотится сами.

Серриса использовала труп в качестве источника энергии. Спустя минуту её стараниями группу укрыл полог непроницаемой темноты и укрываясь под этим пологом они пошли по следам.

Ходокам пришлось отдать должное легконогим эльфам. Петляя на местности словно зайцы, они делали это вовсе не хаотично, а разными маршрутами устремлялись к точке сбора, которая находилась на самом краю ущелья. Между обрывом и отвесной скалой.

Пользуясь рунами ночного виденья Иргус, ходоки сумели застать эльфов врасплох. Точно так же, как они сами застали врасплох Виллерта и спящих под скальным карнизом ходоков. И то, что эльфы в этот момент не спали, а спешно сворачивали лагерь, им не помогло.

Первым на стоянку ворвался здоровяк Виллерт, и его появление, полное оглушительного рёва и сокрушительных ударов тяжёлым оружием совпало с заклинанием Серрисы. Воздух стал вязким как патока и могильной стужей проник в тела эльфов замедляя их и путая мысли.

Убийц, вооружённых небольшими арбалетами и коротким оружием ближнего боя было пятеро. Двое погибли сразу, не сумев оказать сопротивления. Третий умер под клинком говорящего за мёртвых, разрубленный от плеча и до самого паха, а оставшиеся в живых, ответив на атаку бросками себе под ноги сосудов с удушливым газом, попытались скрыться, но были настигнуты карликом.

Друм проскользнул между воинами и активировал огненный плащ, накрыв последующей за пламенем волной стужи не только отступающих эльфов, но и собственных союзников. Что, впрочем, было оправданно. Болотные доспехи были защищены выточенными на них рунами и там, где раньше Виллерт и мечник могли обернуться ледяными статуями, они лишь получили ущерб холодом, выраженный в обморожениях и толстом слое инея на доспехах.

Эльфам повезло меньше. Друм расправился со скованными лазутчиками, дробящими ударами своих щитов-шестерёнок. Серриса отбросила наведённую тьму и перешагнула границу лагеря чтобы тут же харкнуть на ближайший труп и сказать:

— Мы должны убить этого ублюдка Шадората пока он не добрался до нас. Рано или поздно удача отвернётся и мы погибнем.

Трёхликий с хрустом повёл плечами сбрасывая наросший на доспехе иней:

— Дело не в удаче. Мы прожили в этом мире достаточно чтобы быть сильнее многих, нас уберегает трезвый расчёт и осторожность. Ликвидировать Шадарата в городе слишком рискованно, тебе ли не знать какие ловушки могут ждать убийцу в логове колдуна. А стража не будет разбираться и встанет на сторону эножи. Нам это не нужно.

— И что? — Серриса склонилась над ближайшим мертвецом и пыталась снять с него кольцо. — Так и будем отбиваться от эльфов пока они все не закончатся?

— Мы найдём способ устранить угрозу. Но сейчас будем решать приоритетные задачи.

Ходоки сняли с трупов всё мало-мальски ценные вещи, от бижутерий и оружия, до одежды, но и мертвецов не оставили коченеть на камнях. Их мясо, стало достойной наживкой.

На сворачивание обоих лагерей и перетаскивание трупов в ущелье ушёл остаток ночи. Но отдых, итак, был испорчен, а бонусы к выносливости — потеряны.

К рассвету ветер усилился. Снежная крупа выметалась из трещин в камнях и царапала броню ходоков, с остервенением вгрызаясь в каждую чешуйку и складку. Погода портилась и делала это быстро.

Трупы эльфов окоченели и были изрублены топорами Виллерта. Эти разделённые куски плоти, были разбросаны у оползня, притащившего в ущелье целую кучу разномастных глыб.

Именно за глыбами и укрылась засада.

Тролль, обитающий в ущелье, не мог не почуять кровь. Полузверь жил охотой и уже попробовал крови разумных, нападая на караваны.

Трёхликий надеялся, что если не голод, то любопытство приведут к ним охотника. Аналитика подсказывала, что вероятность подобного исхода очень высока, но как оно обычно бывает, реальность внесла свои коррективы.

Сокрытые под рунами отвода глаз и укутанные в заснеженные плащи, ходоки прятались с подветренной стороны, не желая примешивать свой запах к запаху выпотрошенной плоти. Но к оползню вышел вовсе не тролль.

На запах пожаловали волки.

Заметив, как напряглись его люди, трёхликий поднял в верх руку в молчаливой прозьбе не двигаться. Волки обладали исключительным нюхом и звериной внимательностью, но даже она не была беспредельной. Принюхиваясь, первый из серых хищников обошёл кровавые останки, сваленные у валунов по кругу, несколько раз остановился, хватая носом воздух и подняв голову к небу, завыл.

На этот его вой, из снежной кутерьмы непогоды вынырнули десяток теней и их белоснежные зубы вцепились в мёрзлое мясо. Звери ели жадно, беспокоились и постоянно оглядывались. Шерсть на их загривках стояла дыбом.

Серриса, озираясь по сторонам сделала движение как будто хочет перебежать между валунами к своему любовнику, но была остановлена его жестом. Она чувствовала изменения в воздухе и не понимала, что грядёт. Энергии смерти, витающие в пространстве и такие желанные для некромантки, с каждой минутой всё больше и больше прибывали, смущая колдунью. Ибо взяться им тут было неоткуда. Насилие, произошедшее гораздо выше, на спуске в ущелье, не могло оставить такой нарастающий отпечаток.

Трёхликий тоже чувствовал изменения в вирте. И дело было вовсе не в волках и раскиданной поодаль мертвечине. Невидимая угроза шагала к ходокам семимильными шагами вместе с завывающим ветром и снегом. Действовать в такой ситуации было сродни безрассудству и потому раздвоенный разум просто ждал, анализируя входящую информацию.

И дождался.

Среди волков началась кутерьма. Скулёж, рык и неразбериха. Непогода снизила видимость и трёхликий не мог в полной мере увидеть происходящее, зато он видел, что характеристики промороженных останков изменились.

Они стали нежитью.

Зачастую именно расчленение один из действенных способов борьбы с восставшими из мёртвых, но не в том случае, когда восстают не сами останки, а огрызки неупокоенных душ. Нематериальные твари, рождённые из насильственной смерти и посмертного эха.

Снежная крупа взметнулась наперекор ветру, и в этой крупе, среди отрубленных рук и объеденных волками голов, зашипел рассерженный дух. Дикие звери были не робкого десятка и нашлись среди них те, кто кинулся на него оскалив клыки.

Серые тени налетели на восставшего с нескольких сторон, но ухватили зубами лишь снег. Останки рухнули обратно вместе с ворохом поднятого снега. Нематериальная суть противника серых волков, привязанная к останкам словно к якорю, была неуязвима для обычных атак и пока звери наворачивали круги вокруг странного места, призрак нанёс ответный удар.

Один из хищников взвизгнул, уходя под снег, где его крик тут же оборвался. Следующий, получил удар призрачными когтями такой силы, что его туша отлетела к валуну, за которым прятался говорящий за мёртвых и оросив камень кровью из открытых ран, свалилась к его подножью.

Волки бросились прочь, исчезая за пеленой непогоды и снежной крупы, а говорящий за мёртвых поднялся, сбрасывая с плеча клинок и перекрикивая шум ветра:

— Серрриса, ты сможешь остановить его⁈

— Я попробую!

Им не пришлось гоняться за своим противником, он сам начал охоту. Первым за спиной лидера отряда вскрикнул Друм. Схватив карлика своими призрачными лапами, нежить утащила его под снег, и ходоки увидели, как белоснежным бугром их друг проноситься под снегом между валунами. Но на беду восставшего, владелец шестерёнок пропахав почти десятиметровую траншею, активировал огненный плащ, впервые заставив духа подать голос.

Крик на языке мёртвых был сродни боевым крикам Виллерта и группе повезло, что их аватары были закалены присутствием в отряде проклятого воина. Каждый из них прошёл проверку страхом и увидел, как в клубах пара, смытого порывом ледяной стужи, взвилась над землёй призрачная фигура в мешанине останков и уже привычной белёсой мути.

Именно в этот миг Серриса нанесла свой удар.

Снег вокруг карлика сначала вскипел и раздался в стороны паром, а затем был проморожен активацией шестерёнок и разбросал ледяную шрапнель далеко в стороны. Трёхликому пришлось наклонить голову чтобы уберечь глаза от секущего удара ледяной крошкой, и он не увидел, как взмывший в воздух, кричащий призрак, стал материальным под действием ледяной магии. И именно в эту промороженную субстанцию ударил зелёный луч, сорвавшийся с посоха Серрисы.

Громкий хлопок разбросал дымящиеся останки в стороны. Лёжа в снегу, плоть гнила и распадалась прахом под действием некротической магии, а от призрака осталась лишь тёмная клякса магической субстанции, собранная некроманткой сразу, как только группа убедилась, что карлик не нуждается в экстренной помощи.

Друм не обошёлся без ранений. Лапы призрака оставили на его ногах красные отпечатки, но руна исцеления активированная карлом решила это проблему и поставила его на ноги.

Пока ходоки возились у камней, непогода усилилась. Ветер стал штормовым. Штрафы от холода вместо обычного зимнего фона стали настоящей опасностью, грозящей со временем убить каждого из них.

Охота закончилась, так и не успев начаться. Наматывая на руки плащи и укрываясь ими от ветра, вся группа потянулась прочь из ущелья. И без того сильный ветер, зажатый между скал, становился сильнее и уже через десяток минут едва не сбивал с ног бредущих по склону ходоков.

— Нам придётся вернуться в город! Мы не можем встать лагерем. Слишком холодно, а магия не сможет согревать нас сутки напролёт!

Говорящий за мёртвых был прав. Условие, при котором непогода могла длиться множество дней делало её смертельным испытанием. Встать лагерем у скал означало замёрзнуть. А свернуть к шахте Ликвика, возможность потеряться из-за сильно сниженной видимости.

Поднимаясь по склону вслед за любовником, опираясь на посох и натягивая на лицо капюшон, не в силах совладать с развивающимся под порывами ветра плащом, Серриса прокричала:

— Дело не в ветре! Что-то не так! Я чувствую смерть!

Трёхликий не ответил, он и сам прекрасно видел изменения вирта говорящие о том, что они оказались в зоне действия виртуального сценария. События, из которого обычные ходоки могли вынести массу полезного… а могли и погибнуть.

В его планы не входили подобные риски. Сражения в Юмироне подарили его аватару массу сил и возможностей, но сейчас он, итак, превосходил большую часть живущих по силе, а значит не был заинтересован в разнообразных «приключениях».

Преодолев шквальный ветер, оскальзываясь и падая, отряд выбрался из ущелья. Виллерту пришлось помогать карлику, ибо его буквально сдувало ветром.

Бредя цепочкой среди беспросветной белёсой мглы и наклоняя головы чтобы не позволять ледяной крошке сечь глаза, отряд оказался в предгорьях. Трёхликий опирался на память машинной части своего разума, ибо человек в окружающей кутерьме, с большой долей вероятности не смог бы найти дорогу.

Но добраться беспрепятственно до Въёрновой пади, у ходоков не вышло.

Некротический мираж возник в десятках метров впереди, но по странному стечению обстоятельств видимость в этот момент улучшилась и его увидел каждый. Мёртвые восстали скульптурами из снега. Завыли, подступая к ходокам и рассыпались, сделав первые же шаги — бесследно.

— Что это было?!!!

Видя замешательство карлика, говорящий за мёртвых гаркнул:

— Не останавливаться! Не отходить друг от друга!

Мираж вызывал проверку волей и страхом, но отряд держался, успешно блокируя все попытки тёмных сил привнести в их движение хаос. Впрочем, не одни они попали в снежную бурю полную зловещих сюрпризов.

Вскоре, сквозь непогоду проступили совсем не иллюзорные фигуры карлов. Крепыши стояли вокруг массивного ездового барана, нагружённого многочисленными мешками. Покрытые снегом и неподвижные, они сразу вызвали тревогу у идущего первым лидера.

И как оказалось не зря.

Животное повернуло к пришельцам голову, и ходоки увидели, что половина её отсутствует, напрочь снесённая неизвестным оружием и уже покрытая коркой красного льда.

Через мгновенье в толпу ударил ядовито зелёный луч и хлопком разнёс восставшее животное на истлевающие части. Зацепило и остальную нежить, но погибшие ходоки, словно не замечая разрушительных отметин и увечий, дружно шагнули навстречу к пришельцам.

Впрочем, говорящий за мёртвых даже не замедлил шага.

Глодатель костей заложил полукруг и смёл чудовищ с пути отряда. Человеческая часть личности зло улыбнулась, чувствуя своё превосходство и фыркнула, провоцируя небольшую рассинхронизацию, пробежавшую судорогой по губам и правой щеке.

Удар огромным мечом не убил нежить, но этого и не требовалось. Ходоки поспешили дальше, не обращая внимания на барахтающиеся в снегу тела, изломанные и разрубленные огромным мечом.

Сквозь воющий ветер непогоды и возникающие в пурге пугающие образы рассыпающихся умертвий, они пробились к городу и неожиданно обнаружили, что он осаждён.

Армия мёртвых пришедшая от Юмирона, заявила на Въёрнову падь свои права.