Трехликий II: Черная стража

Глава 14 Оскверненный храм

Трёхликий пришёл в себя от холода и немедленно зашевелился, собирая и анализируя информацию. Его тело не было повреждено, экипировка уцелела и сработала регенерация, а вокруг стало сильно светлее. Не говоря уже о том, что откуда не возьмись, появился снег.

Много снега.

Лишь окинув пространство взглядом, говорящий за мёртвых понял, что всё это время в потолке пещеры присутствовал огромный пролом, закрытый до поры паутиной. Сияние Ликвика сожгло проклятые нити, и вниз, прямиком на площадку, обрушились тонны снега.

Воителю пришлось повозиться, прежде чем он умудрился выбраться.

Ликвик лежал там, где его застала схватка с красной королевой. Обожжённый рыцарь был жив, хоть и истощён. Говорящий за мёртвых видел это по течениям вирта. А ещё он видел, что тёмный эльф претерпел новую волну изменений.

Осмотревшись в поисках меча и не найдя его взглядом, он вспомнил своё местоположение в пространстве, сложил его с местоположением по пробуждению и рассчитав траекторию, узнал точку возможного нахождения меча. Но стоило ему начать разгребать снег, как в отдалении раздался стон, сменившийся надрывным кашлем.

Чтобы увидеть источник шума ему пришлось бросить поиски меча и двинуться на звук. Серриса лежала у стены шпиля, очищенного от паутины и демонических знаков. И снег, налипший на её лицо, был пропитан кровью.

Его силы хватило чтобы вытащить её из-под снега и подняв на руки прижать к себе:

— Дыши. Всё позади, дыши.

Человеческая часть его личности не могла оставаться безучастной. Она сопереживала некромантке несмотря на понимание, что выбранная девушкой стезя не располагает к сочувствию.

Серриса закряхтела и очнулась, хватаясь за его доспех рукой:

— Чёрт! Как же болит голова… — Женщина взглянула на мир сквозь прорези в уродливой маске. А взглянув, дёрнулась. — Где эта тварь⁈

Воин опустил колдунью на ноги и придержал, увидев, что та покачнулась:

— Мы не знаем. Возможно, где-то под снегом.

Его ответ заставил Серрису закрутить головой:

— Виллерт⁈ Где проклятый⁈ А Ли… — Увидев лежащее на холодном полу тело и подальше ещё одно, она пихнула любовника в их сторону и не удержавшись на ногах осела в снег. — Оставь меня! Я в порядке! Помоги эльфу и карлику!

Трёхликий знал, что оба живы. Друму спасла жизнь аура, дающая бонусы к сопротивлению ядам, а Ликвик потерял сознание из-за полного опустошения энергетического резервуара.

Подойдя к эльфу, он без всякого труда перевернул его на спину, а затем приподнял и проходя проверку силой, поднял на ноги. Естественно, Ликвик не очнулся и пытался сложиться обратно, но трёхликий поднырнул под него и подставил плечо.

Оставлять его на холодных камнях было нельзя. Постоянные штрафы от холода суммировались, грозя привести не только к обморожению, но и смерти. Он понёс эльфа к карлику перекинутым через плечо, под эхо своих шагов в почти мёртвой тишине пещеры, добрался до Друма и наклонившись, ухватил того за загривок.

Через десяток минут под стеной очищенного от паутины шпиля, разгорелась жаровня, и жёлтое пламя с радостью заплясало по обломкам строительных лесов, собранных говорящим за мёртвых. Серриса сама приковыляла к огню, опираясь на едва тлеющий своей вершиной ядовитый посох. А приковыляв, не глядя в сторону любовника, сухо каркнула:

— Нужно найти Виллерта.

Он не стал спорить, хотя другой бы на его месте вспыхнул в ответ на скверный характер некромантки. Она разговаривала с ним так будто он был её вечным должником, но машинная часть его разума прекрасно читала Серрису, и знала, что вся эта напускная дерзость — показная. Тем не менее Виллерта и впрямь, требовалось найти.

Первым воитель откопал из-под снега Глодатель Костей. Зловещий меч с радостью ткнулся в его руку и позволил извлечь себя из холодного плена. Он был всё так же огромен и чёрен как в первый день после своего создания, а клинок, почему-то тёплый на ощупь, оставался заточенным и не тупился о кости уложенных в землю противников.

От них кстати, ничего не осталось. На камнях лежали лишь трупы эльфов, а одержимые, изменённые демоническим началом и пропитанные тёмной магией, оставили на холодных плитах лишь светлые, окружённые тёмными нимбами отпечатки. Такие, словно были сожжены высокотемпературной вспышкой. И наверняка светлая магия, безвредная для обычных созданий из плоти и крови, таковой для них и являлась.

Виллерт нашёлся почти там, где сумел выбраться из паутины. Упавший с потолка снег сбил его с ног и придавил обломками строительных лесов. Из-за уникальных свойств своего аватара, алебардист даже не терял сознания, но гораздо быстрее накапливал штрафы от холода и к тому моменту, когда трёхликий его отрыл, практически полностью утратил способность двигаться.

К жаровне, его пришлось тащить волоком.

Вернувшись к Серрисе, говорящий за двоих обнаружил, что некромантка не теряла времени даром. Несмотря на полное истощение, она сумела выложить обломки лежащих у стен досок таким образом, чтобы устроить импровизированные места отдыха. Поверх легли притороченные к рюкзакам походные лежаки и когда трёхликий, скрежеща доспехами Виллерта по камням, притащил его к жаровне, некромантка уже укладывала на первый из лежаков отравленного карла.

Друм был плох. Не приходя в сознание, блевал и бредил.

Ликвик в отличии от него хоть и замёрз, но уже постепенно приходил в себя. Эльф открыл глаза и свернувшись в комочек под плащом из воронова пера, дрожал, пытаясь согреться. Добравшись до жаровни говорящий за мёртвых, бросил проклятого и помог Серрисе. Так, шаг за шагом, они постепенно развернули настоящий бивуак вокруг жаровни, стащили к нему рюкзаки и отогреваясь, приступили к приготовлению отваров и пищи.

Из пролома в потолке пещеры падал свет и снежинки. Медный бассейн был полностью завален снегом и лишь край площадки перед ведущими к подножию шпилей ступенями, устоял перед натиском ледяной крупы.

Некромантка поставила на угли сразу два походных котелка и доставая из мешочка смесь из сушёных овощей и кореньев крошила их в воду:

— Как думаешь, где она?

Вопрос был адресован мечнику, сидящему на лежаке и смотрящему на падающие из пролома снежинки. Трёхликий шевельнулся и ответил:

— Тела её слуг исчезли, а «свидетель» записал в актив достижение «очищающий свет». Логово зачищено, но награда либо сокрыта в тайнике, либо завалена снегом.

Обойдя говорящего за мёртвых, она сунула в руки Ликвику дымящую кружку отвара:

— Мы не сможем уйти отсюда в ближайшие сутки. Друм никакущи…

Она недоговорила, заметив, как внимательно Ликвик смотрит на воина, а тот на него. Не выдержав, колдунья спросила:

— Я чего-то не знаю? Хрен ли вы пялитесь друг на друга?

Ответ прозвучал тихим голосом эльфа:

— Молчун сказал, что пламя не единственная сила, принимающая молитвы.

Серриса склонилась над Друмом не прерывая диалога:

— И ты решил из всех возможных выбрать именно свет? Чтобы лишать меня всей моей силы?

Оттаявший тёмный уселся на лежаке и сняв перчатки обхватил кружку руками, сделав аккуратный глоток:

— Он сам позвал меня… — рука указала в сторону колодца. — … оттуда. Когда молчун использовал первую руну. А потом ещё громче. Его заперли здесь, осквернили. Он хотел вырваться наружу и искал проводника.

Хриплый голос трёхликого упал на землю камнем:

— Ликвик, сними маску.

Эльф потянулся рукой к чернённому металлу, но не закончил движение с возрастающим трепетом рассматривая собственные пальцы. Он наконец заметил то, что внимательный воин рассмотрел в первую же секунду:

— Я…

Серриса впервые тепло улыбнулась:

— Твои ожоги исчезли.

Сказать, что Ликвик был писанным красавчиком, это ничего не сказать. Он обладал слишком грубыми чертами лица для тёмного эльфа, но это играло ему на руку. Мужественный, волевой подбородок и резко очерченные, словно вырубленные из дерева черты лица, смягчались нежной, без единого пенька щетины кожей и тонкими губами.

И сейчас этот расписной красавец, твёрдо смотрел в глаза лидера и повторял:

— Я не могу уйти. Моя работа здесь не закончена.

Серриса ударила посохом о камни и прорычала:

— Ты что идиот? Здесь холодно и в любой момент могут пожаловать охотники за наживой! Не говоря уже о разных тварях, которые сожрут твою тупую задницу и не посмотрят, что она теперь нежная как попка младенца!

Но тёмный стоял на своём:

— Свет нуждается в защите. Его храм осквернён, и он выбрал меня для своей защиты!

С памятной схватки прошли сутки. Трёхликий сумел восстановить часть своего резервуара медитацией, а комплект королевского пожирателя плоти постепенно исцелили все синяки и шишки, оставшиеся после сражения.

Друм помучался много часов, прежде чем действие яда сошло на нет. У Серрисы закончились эликсиры, а энергии чтобы исцелить его заклинаниями просто не было. Говорящий за мёртвых помог ему лишь ночью, начертав на нём руну собственной кровью и тем самым выдернув из муторного, тошнотворного состояния.

Карл был подавлен, физическое состояние его аватара оставлять желать лучшего. И тем не менее именно его говорящий за мёртвых решил оставить в храме:

— Один ты здесь не останешься. Друм и Серриса помогут тебе, а мы с Виллертом вернёмся в город и отправим сюда карлов из нашей ватаги. В этих подземельях полно руды и мы могли бы сделать их своей опорной базой. Эльфы вытесали множество блоков из камня и доставили сюда дерево. Эта пещера, может стать крепостью.

Серриса тут же показала характер:

— А с хера ли я с ними должна оставаться?

Но у трёхликого на всё находился ответ:

— Ты единственный боец дистанционного боя и в состоянии усилить их до нужного уровня. А мы с Виллертом обладаем достаточным показателем силы, чтобы донести собранные трофеи до города и реализовать их.

Разговор происходил на краю площадки между двумя шпилями. На границе света. Друм, осунувшийся и уставший, мусолил свою трубку сидя на первой каменной ступеньке подложив под задницу многократно свёрнутый плащ:

— Здесь теплее, чем снаружи. И больше не воняет сладким.

Ликвик кивнул:

— Друм прав. Мы не замёрзнем если будем поддерживать огонь. А свет не покинет нас даже если пламени и вовсе не будет.

Но Серриса не собиралась сдаваться. Она не разделяла оптимизма тёмного эльфа и не оставляла попыток переубедить воителя:

— А этот ублюдок эножа, придворный маг, отправивший нас сюда? Думаешь он спустит нам всё это с рук? Вас убьют сразу, как только вы пройдёте за врата города!

Говорящий за мёртвых повернул к ней железную маску и взглянул прямо в глаза. В этом его взгляде она увидела всё, что ждёт любого, кто попытается их убить:

— Соберите трофеи. Мы отправляемся через час.

Некромантка хотела что-то сказать, но осеклась. Даже сейчас, спустя многие часы близости, целые лиги истоптанных дорог и десятки убитых тварей, вирт шептал о скрытой угрозе и опасности, что ждала своего часа за этим холодным взглядом.

Говорящий за двоих и проклятый забрали с собой много трофеев. Редкие эльфийские комплекты, дающие бонусы к ловкости и скрыту, было решено оставить в храме. Но разнообразная бижутерия, зачарованная и разномастная отправилась в рюкзаки, точно так же, как и некоторое оружие. Пузырьки с ядом, кинжал способный становиться призрачным в момент удара и проникать сквозь броню, амулет, отводящий взгляды… всё это могло стать отличным подспорьем для увеличения благосостояния группы.

Их нёс на себе говорящий за мёртвых, оставив Виллерту голову минотавра.

Короткая ядовитая алебарда, потерянная немёртвым воином во время битвы на ярусе выше, нашлась на обратном пути. Застряла в трещине между камнями, на скалистом склоне пещеры и несмотря на то, что алебардист нашёл себе куда лучшее оружие, алебарду он не оставил, явно намереваясь в дальнейшем использовать сразу два двуручных предмета.

Трёхликий знал, что параметров силы у проклятого не хватает, и поэтому ему придётся мериться со штрафами к выносливости и точности. Но в перспективе, такой подход мог серьёзно раскачать силовую сторону его аватара и позволить орудовать двуручниками без каких-либо неудобств.

Поднимаясь по ярусам всё выше и выше, оба ходока не встречали сопротивления или признаков наличия хоть кого-то в очищенной вспышкой пещере. Свет, ниспадающий из пролома, в веретене спускающихся вниз снежинок, отгонял темноту и делал ярусы сумрачными.

Единственный раз, когда говорящему за мёртвых пригодились осветительные кристаллы, наступил в тот миг, когда они с Виллертом покинули территорию пещеры и углубились в штольни. Свет сжатого в пальцах кристалла, отражался от вкраплений руды в стенах штольни.

Миновав последний подъёмник и обойдя растянутую на выходе ловушку Серрисы, оба ходока оказались на поверхности. Буран уже утих и напоминал о себе бесконечными и нетронутыми залежами хрустящего под сапогами снега. Отражающийся от него свет, болезненной резью впивался в глаза.

Ходоки не стали спускаться к заметённым домикам, их путь пролегал мимо скалы, прочь от горного массива, к городу. От былой тропы ожидаемо остался лишь один ориентир — сложенные пирамидками камни, торчащие тут и там из снега. Но и этого опытным путешественникам хватало, чтобы не заблудиться.

Они шли, щуря глаза от слепящего света, сменившего непогоду. Видели огромного саблезубого тигра, вышедшего из рощи выше по склону, окинувшего путников взглядом и убравшегося восвояси. Неторопливо, как и подобает настоящему хозяину этих мест.

Выйдя к памятному перекрёстку, они встретили запряжённые сани. Карлы-охотники похвастались за оружие, но успокоились, когда здоровяки в чудных доспехах поравнялись с ними и не выказывая агрессии прошли мимо. Лишь массивный ездовой баран, бил копытом землю и вызывал их на бой, оглашая округу дерзким и вибрирующим блеяньем, пока его не заткнули, натянув уздечку.

Эти сани с лежащей поверх пятнистой тушей, разделываемой прямо на ходу, так и тащились позади них до самой Въёрновой пади. Карлы здраво рассудили, что так будет безопасней, по достоинству оценив отрубленную голову минотавра, лежащую на спине Виллерта.

К предместьям ходоки вышли после обеда. Город встретил их сизым дымом печных труб, запахом свежей сдобы и крепкого мёда. Горожане оборачивались на воителей, а наблюдатели наверняка доложили об их появлении, но препятствий никто не чинил и трёхликий увлёк Виллерта к вратам в город, туда, где им было запрещено появляться.

И ожидаемо, в город их не пустили.

Стража преградила путь ходокам щитами и пиками. Остановила громкими криками и угрозами. Нацелила самострелы и шутить явно не намеревалась. Но говорящий за мёртвых не повёл даже бровью. Десятник надвратной башни, отличающийся от остальных закованных в латы карлов посеребрённым наплечником, вышел вперёд, удерживая в крепких руках двуручный молот:

— Проваливайте! Врата для вас закрыты!

По обе стороны от надвратной башни начинали собираться зеваки. Трёхликий находил подобное поведение по человечески нелогичным. Зачем собираться там, где риски распрощаться с жизнью без всякой выгоды резко возрастают?

— У нас есть информация для ярла. — Трёхликий намеренно повысил голос чтобы зеваки его слышали. — Один из его советников, эножа Шада…

— Пропуссстите их! Они здесссь по моему поручению.

Тёмный эльф торопился. Был растрёпан и ошеломлён. Глубокий капюшон слетел с его головы, а на синих одеяниях, среди рисунков созвездий отпечатались белые, снежные следы. Такие, как если бы эножа упал, но забыл отряхнуться. По сбитому дыханию было видно, что он бежал от самого медового зала. Появление ходоков, отправленных на смерть, стало для него настоящим шоком.

Десятник надвратной башни закинул молот на плечо и хмыкнув отступил в сторону. Стражи с лязгом разорвали сцепку щитов и подняли пики в небо освобождая дорогу. По толпе прошелестели шепотки и смешки. А взгляд эножи, на краткий миг поймавший взгляд говорящего за двоих, был полон ненависти.

На лице тёмного эльфа появилась заискивающая, недобрая улыбка:

— Идите за мной воины. Я вижу вы ссславно потрудилиссь.

Говорящий за мёртвых находил эту встречу маловероятной. Куда вероятнее было бегство Шадарата после зачистки ходоками логова паучихи, но эножа остался в городе, а значит не знал о вспышке, уничтожившей и пауков, и паучиху.

Трёхликий пошёл вперёд, а за ним следом фыркая и порыкивая на зевак потопал Виллерт. Но далеко они не ушли. Сразу за надвратной башней Шадарат свернул в переулок, и говорящий за мёртвых остановился, не рискнув в него углубляться. Здесь можно было говорить, не опасаясь чужих ушей.

Перестав слышать скрип их шагов, колдун обернулся:

— Идёмте воины. Это короткий путь к медовому залу. Там вы получите ссвою награду!

Говорящий за двоих расстегнул лямку рюкзака позволив ему свалиться в снег и толкнул плечом лезвие меча, отчего оно описало дугу и с глухим звуком проникло в истоптанную, снежную наледь:

— Мы не пойдём с тобой демонопоклонник. Та, которой ты служил, повержена. А она была куда сильнее тебя. Осталось получить ответ только на один вопрос: ты выберешь смерть, или договор?

Шадарат оскалился в его глазах полыхнула магия, а по рукам пробежали огни:

— Великую Иноклисс не так проссто убить! Она вечна!

Трёхликий наклонил голову:

— Возможно, но точно не в этом мире.

Колдун словно получив пощёчину отступил назад и прошипел:

— Один мой крик и вся стража сбежится на помощь. Ярл не простит тебе их смертей!

Говорящий за двоих встретился с колдуном взглядом:

— Ты сам отправил нас туда. Ты сам подвёл её и просчитался. Единственный на чью благосклонность ты всё ещё можешь рассчитывать, это ярл. Поэтому мой вопрос всё ещё актуален. Что ты выберешь? Смерть… или договор?

Несколько мгновений тёмный эльф сверлил воителя ненавидящим взглядом, а затем встряхнул руками и свечение в его глазах погасло. Битва здесь и сейчас сулила ему одни неприятности. Он боялся потерять всё чего добивался долгое время. Боялся ходоков, загубивших стольких стражей и воплощённую Иноклисс. Боялся, что даже если победит их, у ярла появятся вопросы, на которые у него не будет ответов.

— Я выбираю договор.