Трехликий II: Черная стража

Глава 11 Врата

Над Юмироном собирались тучи и грозили исторгнуть из своего рваного брюха новую порцию снега. На улицах было грязно и несмотря на холод — ужасно смердело. В отличии от предгорий, где уже вовсю лежал снег и правили заморозки, в человеческом городе осадки всё ещё таяли, марая сапоги слуг золотого круга смесью снега, воды и нечистот.

До того, как река схватится льдом, оставались считанные недели, и вдоль заречного района без конца курсировали лодки и ладьи, свозя продовольствие из разграбленных деревень, дичь, добытую ловчими отрядами, рыбу и даже нуждающихся в спасении через страдания.

Там, у причалов, стоял шум и гам. Схаркивали гной заражённые рабочие, а раздутые газами чумные смотрители, звеня колоколами на массивных наплечниках, стегали своих подчинённых кнутами и без конца возносили молитвы золотому кругу. Вере, которая спасла их от гибели и подарила искупление за грехи в вечном цикле исцеления и заражения.

Хрипящие, лишённые шерсти и покрытые гнойниками псы, натягивали ленты кожаных поводков и белёсыми, слезящимися глазами, следили за закованными в кандалы людьми, которых гнали в центр города.

Туда, где их ожидала инициация.

Перемотанные бинтами горожане, снующие туда-сюда по улицам, при виде звенящих цепями грешников, останавливались и возносили молитвы. Им было радостно за пленников, ведь те, даже не представляли какую честь им оказывает золотой круг.

Некоторые, следили за процессией из окон, прямо сквозь щели в покрытых плесенью и раздутых, перекошенных ставнях. Они не могли покинуть свои жилища. Срастались с ними подобно диковинным растениям. Порастали грибами и плесенью, распространяя по комнатам некогда жилых помещений, отвратительный запах и споры.

Весь город стал сплошным филиалом ужаса, но не внешний вид бывших горожан пугал взятых в плен людей, а то, что эти твари всё ещё считали себя людьми. Причём правоверными.

Возглавляющий процессию жрец, шлёпал пухлыми, белыми от нарывов губами и стуча по мостовой посохом, на вершине которого пристроилась клеть, полная светящихся насекомых, искренне молился за пленников. Желая, чтобы золотой круг как можно быстрее принял их в своё лоно и избавил от уязвимых к невзгодам тел.

В тёмных коридорах крепости консорга, за выбитыми и обращёнными в щепу вратами, их уже ждали.

Процессия втянулась под сводчатый потолок надвратной башни, и освещённая светом гудящих над головами насекомых вышла к тронному залу. Четыре десятка пленников, ходоков и местных, закованных в цепи, в сопровождении различных отродий, предстали пред той, что правила в чумном городе. Они стенали и охали. Визжали, когда насекомые кусали их и находились на грани безумия.

Та, которая некогда носила имя «Вил Грязная Рука» восседала на троне консорга. Она была единственной чьё тело не было отмечено скверной. Свежая, розовощёкая, снаряжённая в доспехи из намоленного, блистающего серебра и одетая в дорогие ткани, жрица дождалась, когда возглавляющий процессию упадёт на колени, и исторгнет из своего рта рвоту на покрытые красным ковром ступени:

— Новые аде… (звуки рвоты)…пты кха! — Прокажённый служитель сплюнул вязкую слюну. — Прибыли госпожа. Они грешны и уязвимы для страданий, но сила золотого круга уже просачивается в их кожу и лёгкие.

В зале было холодно… очень холодно. За троном, во весь размер огромной стены, был нарисован золотой круг, и людям, что стояли, сбившись в тесную кучу, казалось, будто золотые письмена вращаются в темноте, а внутренняя часть круга, глубокая словно беззвёздный космос, вытягивает из пространства каждую крупицу тепла.

— Почему последний без пут?

Вила разглядела за толпой укутанного в плащ странника, охраняемого сразу двумя осквернёнными латниками из дружины проклятого консорга. Сросшиеся со своими доспехами твари, были покрыты ржавым металлом с головы до ног, раздутым и искажённым точно так же, как и они сами.

Зал полнился звуками. Выл за стенами ветер, кряхтели и булькали уроды, бывшие пэры — приближённые консорга, местные франты и красотки, всё ещё разряженные в некогда красивые наряды и толпящиеся у стен. Все они продолжали считать себя людьми и не понимали, как выглядят со стороны.

Нормальные же люди, закованные в кандалы и окружённые подобными тварями, подвывали и тряслись, закрывая головы руками. Буквально сражённые неописуемым ужасом.

— Он уже познал очищение болью. В нём нет греха! Он не такой как эти заблудшие души!

Жрица прищурилась:

— Пусть подойдёт.

Ходока подвели к ней, но она не смогла разглядеть его лица в глубине капюшона и тогда повелела:

— Покажись.

Руки ходока плавно поднялись и ухватившись за края капюшона стащили его с головы. Три влажных отростка покрытых маленькими, круглыми пастями, торчали из изуродованной половины лица ходока. Вынырнув из приятной для них тени капюшона, они заверещали, показывая зубы и сокращаясь.

Губы на изуродованном лице шевельнулись и ходок ответил:

— Я Аркин и меня ведёт тропа изменений.

Брови жрицы выгнулись дугой. Стоящий подле трона консорг, проклятый и заключённый в ржавые доспехи подобно своим дружинникам, хрустнул всем телом поворачиваясь к тому, кто назвался Аркином. В отличии от заражённых, он был нежитью, мертвецом, чей череп раздробила булава жрицы, а магия поставила себе на службу. Сейчас он стоял, перекошенный и удерживающий волокущийся по полу, ржавый меч, повернув к ходоку единственное, что оставалось от его черепа — нижнюю челюсть. А Вил, упираясь руками в подлокотники, приподнялась и улыбнулась:

— Служителям господина в нашем городе всегда рады.

Друм проводил взглядом проплывший мимо камень противовеса. Звуки, издаваемые подъёмником, нервировали его.

— Вы уверены, что нам стоит туда спускаться?

Серриса усмехнулась:

— Ты же несколько часов назад распинался, как тебе хочется настоящей драки.

Карлик снял со спины боевую шестерёнку:

— А я от своих слов не отказываюсь. Но разве не глупо лезть туда, куда тебя заманивают?

Каждый из них был готов к столкновению и тем не менее они помнили, насколько хрупки аватары. Говорящий за мёртвых, глядя на скользящую вверх стену шахты, пробубнил из-под маски:

— Наша эффективность перевешивает риски. Если ситуация изменится, мы отступим.

И он был прав. Их отряд был одним из самых сильных (если не самым сильным) в окружающих землях. Если они не смогут пройти это испытание, то другие и подавно. А если так, то какой в испытаниях смысл? Вирт гибкая структура и не создаёт тупиковых загадок.

Пока отряд готовился к спуску, Серриса успела опробовать трофейный комплект ворона и по итогу этого эксперимента… отказалась его использовать. Воронов плащ и амулет позволяли перекидываться в каркающую напасть, но колдунья не могла оставить их себе.

На её шее уже висел амулет и его роль была куда как значимей. Он не позволял ей погибнуть.

По итогу её отказа Трёхликий предложил Ликвику забрать трофеи себе и тот согласился.

Теперь изуродованный ожогами эльф, носящий на себе кольчужный комплект из кожи болотных тварей, дополнил свой образ пернатым плащом. Украдкой окидывая его взглядом и анализируя, говорящий за мёртвых признал, что огнепоклоннику не хватает хорошего оружия. Короткий клинок на его поясе и малый, круглый щит за спиной, были добротными предметами и терялись на фоне вооружения остальных членов группы.

Платформа остановилась, а брёвна с гулом сели на посадочные места.

— Виллерт в авангард. — Говорящий за мёртвых указал рукой на тоннель. — Друм, закрываешь тыл. Мы с Серрисой и Ликвиком в ядре. Если будет уместно использовать атаки по площади, например произойдёт встреча с множеством противников или что-то необычное, я скомандую отступление, и все немедленно начинают оттягиваться никого не бросая, в то время как Друм наоборот, рвётся в авангард и активирует свою комбинацию. Вопросы?

Вопросов не было. Отряд был собран и сосредоточен. Шутки и переругивания остались позади, как и бесполезные сейчас разговоры. Все без исключения знали, насколько опасны бывают подземелья и почувствовав сладковатый запах, идущий от карьера, заметно напряглись.

Роли в группе давно были распределены. После того как изуродованный эльф стал более вменяемым на его плечи легла охрана колдуньи. А говорящий за мёртвых, в случае лобовой атаки на Виллерта, должен был его поддержать.

Ходоки были слишком опытными чтобы пороть отсебятину и понимали, что слаженность — залог успеха.

Отрезок штольни, мрачный и вытянутый до самого карьера, искатели приключений прошли без каких-либо проблем. А выйдя из его тёмной кишки, решили держаться стены. Чтобы заходя по спирали спускаться всё ниже и ниже, в ужасные глубины рукотворной пещеры.

Единожды они потревожили гнездо летучих мышей, и пищащие твари пронеслись над головами чтобы скрыться в непроницаемом мраке, скрывающем свод пещеры. Друм порядком струхнул, а Серриса так и вовсе выругалась. Все были взвинчены и предельно напряжены.

Ходоки несли в своих рюкзака запас световых кристаллов, но до поры их не использовали. Если поиск затянется, а карьер окажется значительно больше, чем им представляется, кристаллы могут стать отличной заменой прожорливым рунам.

Несколько раз на пути группы встречались следы насилия. Кровь на камнях, следы волочения, клочья чужих волос на углу деревянной балки…

Исследовав верхний уровень карьера и оказавшись перед очередным спуском, трёхликий остановил отряд и повернувшись к Серрисе спросил:

— Что-нибудь чувствуешь?

Колдунья, несмотря на краткие моменты близости с убийцей, объясняемые самой себе как встречи для «удовольствия и здоровья» с каждым днём всё сильнее и сильнее влюблялась. Её привлекала холодная расчётливость говорящего за двоих, умение выходить сухим из воды и вести за собой людей. И то, что он не проявлял к ней схожих чувств, лишь подхлёстывало терзавшую её бурю.

Впрочем, виду она не показывала:

— Смерть и кровь. Ты и сам всё видишь. Только энергии почти нет, кто-то всё вытянул.

Трёхликий махнул рукой Виллерту и получив отмашку алебардист взялся за рычаг. Новый подъёмник пополз к ним из мрака и пока они ждали, рассредоточившись кто куда, разговор продолжался:

— Что будет если мы встретим кого-то вроде тебя? Ты готова к такому исходу?

Он знал, что она не готова. Некромантов было слишком мало чтобы у самой некромантки появился опыт сражения с ними. Но Серриса ответила иначе:

— Я ко всему готова.

Отвечая, она неосознанно опустила руку на сумку, в которой была сокрыта чёрная книга Арландира. Источник её знаний и силы, следующая печать в которой открывалась одним единственным способом. Принесением в жертву собственного ребёнка.

Трёхликий знал об этом. Видел это. И… ничего не предпринимал. Человеческая часть его личности, путалась в своих ощущениях, от надежды, что колдунья не способна на такой шаг, до странных мыслей о том, что подобный «ребёнок» будет всего лишь неписью. Виртуальной симуляцией и фальшивкой, управляемой искусственным интеллектом.

Машинной же части его разума — было плевать.

Подъёмник остановился, а где-то внизу со свойственным ему гулом, остановился противовес. Отряд собрался на сложенной из досок платформе и продолжил спуск в глубины карьера. Они проделывали это трижды. Спускались по подъёмникам и вырубленных прямо в камне лестницах, пока не достигли пятого яруса.

Дна карьера всё ещё не было видно и говорящий за мёртвых путём визуального анализа понял, что пещера была нерукотворной. Тёмные методично обрабатывали её стены возводя ярус за ярусом, а не вырубали с нуля как он помышлял изначально.

Шагая по очередным, массивным ступеням, отряд подвергся атаке. Предвестником стал розовый пламень, загоревшийся в малых, давно охлаждённых жаровнях, что подпирали ступени с обеих сторон.

Трёхликий поднял руку и сжал пятерню в кулак останавливая отряд, а идущий первым Виллерт перехватил аллебарду и зарычал. В следующий миг, через пыль, что покрывала ступени толстым слоем, ударил розовый, яркий свет, а неожиданный порыв ветра, раздул эту пыль в стороны приоткрывая взгляду загадочные, выточенные прямо в камне, письмена.

Заклятье сработало, приводя ловушку в движение. Ступени ударили по ногам, качнулись так, словно были подвешены в воздухе, и, чтобы удержать равновесие ходокам пришлось напружинить ноги.

Но и на этом представление не закончилось.

В краткий миг сотрясения, розовый свет и письмена на ступенях погасли, а ослеплённые и дезориентированные ходоки не сразу поняли, что чужая магия, многократно увеличила расстояние между ними. Если несколько секунд назад они шли цепочкой, выдерживая дистанцию в два-три метра между друг-другом, то теперь их разделяли десятки шагов.

Трёхликий успел поднять взор на встающего с колен Виллерта и застал момент, когда горящие розовым огнём жаровни погасли вокруг воителя. Алебардист оказался окружён темнотой.

Один на один с ужасными, свистящими звуками.

Яростный крик воина, вооружённого ядовитой алебардой, возвестил о начале схватки. Слова, произносимые на мёртвом языке, резанули слух, больше не вызывая проверки страхом. Аватар трёхликого привык и больше не содрогался от ужаса. Он молча ждал, не обращая внимания на крики своей группы. Ждал, когда погаснут жаровни на следующем после Виллерта сегменте лестницы — его сегменте.

И ожидания — не обманули.

Жаровни вокруг говорящего за мёртвых погасли, а тьма сомкнулась на массивной фигуре. Магическая природа этой темноты не укрылась ни от одного из взглядов что упёрлись в неё без всякого толка. Виллерт и Трёхликий исчезли из поля зрения группы.

Но говорящий за мёртвых был готов к такому исходу.

Руна света Иллюминус, выдавленная на кожаной оплётке его левого наруча, напиталась выделенной для активации силой и озарила пространство чистейшим, солнечным светом. Этим светом встающий в полный рост воитель встретил тварей, спустившихся к нему с невидимого и далёкого потолка. Свистящих и похожих своей внешностью на эльфов, демонических созданий, перебирающих многочисленными лапками и скользящими вниз на канатах паутины.

Он знал кто они. Характеристики «интеллект» его аватара, как, впрочем, и аватара Серрисы, с лихвой хватало, чтобы осмотрев первого убитого эльфа, увидеть его истинную принадлежность.

Свет оказался им не по нраву. Его лучи разрушили заклинание и прогнали наведённую тьму. Отбросили её прочь и ударили по демоническим тварям, что не терпели его тёплых прикосновений. Закрывшись сверкающим предплечьем, говорящий за двоих продолжал вливать энергию в Иллюминус.

От свиста уродливых пастей, чья нижняя, вполне гуманоидная челюсть теперь была разделена на двое и напоминала скорее чудовищные жвала, заложило уши. Но ходоки увидели своего противника и тот же час ядовитый луч, исторгнутый посохом колдуньи, ударил в одну из висящих на паутине тварей, раздувая её изнутри ядовитой энергией и взрывая с жутким хлопком.

Остальные, числом в восемь штук, упали вниз.

Их тактика была проста и понятна. Разделить ходоков расстоянием и магически наведённой тьмой, не дать собраться воедино и прийти друг другу на помощь, а затем, создавая локальное преимущество в живой силе, перебить по одному. Но они просчитались. Говорящий за мёртвых всё рассчитал ещё на этапе нападения на алебардиста. Определил количество источников звука и их местоположение, проанализировал творимую волшбу признав магию некротической и используя её полную противоположность — руну света, сорвал покров тьмы вокруг себя, обжёг и растворил солнечными лучами демонические нити ополяя свистящие, паукообразные тела.

Упавшие наземь ДраК’Калис, искалеченные самим падением на ступени, встретились с огромным мечом. Расталкивая воздух гигантской чёрной лавиной, клинок пришёл в движение. Прорубил себе путь сквозь тело припавшего на восемь конечностей, поражённого скверной эльфа и протащив за собой останки искалеченного чудовища, врезался во второго.

Иллюминус сверкала ослепительной звездой, заставляя сразу трёх тварей биться на полу и сгорать заживо. Порождения мрака не просто так прятались в пещере. Солнце являлось злейшим врагов их осквернённой плоти.

Понимая, что не может сражаться тяжёлым мечом одной рукой, трёхликий перехватил рукоять второй и потушил руну Иллюминус, заставляя наруч погаснуть. Впрочем, руна уже сделала своё дело и боковой удар, уничтоживший сразу двух демонических пауков, перешёл в вертикальный рубящий нанесённый с разворота и обрушенный на ещё одну, пытающуюся убежать многолапую тварь.

Шустро перебирая обожжёнными, бледными конечностями, она сумела увернуться от удара в туловище, но лишилась всех лап с левой стороны уродливого тела. А лишившись, оглушительно свистнула, выплёскивая из ран тёмную лимфу. Впрочем, свист едва не утонул в громогласном хрусте, с которым чёрный клинок врубился в ступени.

Последний демон, избежавший прямого прикосновения лучей света, спасся бегством и наважденье тут же исчезло. Свистящие отродья пропали во мраке пещеры, отступая с лестницы прямо в бездонный провал, с которым она граничила.

— Вилли!

Колдунья промчалась мимо говорящего за мёртвых, к лежащему на ступенях телу. Аллебардист был ранен и вяло шевелился, опутанный нитями и искусанный. Проникая своим взглядом в саму суть его аватара, лидер отряда видел, что ужасный яд бежит по его почерневшим венам.

Бежит, но убить не может.

Аура пожирателя топи, распространяемая доспехом говорящего за мёртвых, давала серьёзную устойчивость к ядам не только самому мечнику, но и союзникам. И это, ещё не говоря о том, что Виллерт, являясь проклятым существом, и без того был серьёзно защищён от такого вида напастей.

Сократив расстояние рывковым приёмом, Друм вышиб раненное и лишённое половины конечностей тело эльфийского паука с лестницы. Отправляя его в свободный полёт таранным ударом, вслед за прочими свистящими в темноте уродцами.

Обернувшись и окинув поле боя взглядом трёхликий увидел, что алебардист успел-таки серьёзно покалечить одну из паукообразных, эльфийских тварей. Отрубленные конечности до сих пор содрогались на широких ступенях.

Пока отряд сбился в кучу и окружив раненного готовился встречать новую волну нападающих, Серриса срезала тёмные нити медным серпом и освободила воителя, помогая ему подняться на ноги.

При ближайшем осмотре оказалось, что ядовитые клыки нашли путь к телу проклятого, прокусив толстые кожаные ленты, которыми он бинтовал руки. Но сам Виллерт словно и не замечал этих дымящихся дыр. Не корчился от боли и не стонал. Лишь осмотрев свои раны рыкнул, да посильнее перехватил топор.

— Нужно двигаться дальше. Приготовьте руны света Иллюминус, и активируйте в случае следующего нападения. Их магия нетерпима к свету.

Некромантка, после того как сразу два её любимых мужчины, друг и любовник — попали в оборот к тёмным тварям… испытала стресс, и теперь глядя на аккуратные, дымящиеся дырки на руках Виллерта, не сдержалась.

— Ты не видишь⁈ Он ранен!

— Он не человек и выжил в яме короля жаболюдов, а болотный комплект ослабляет действие ядов и подхлёстывает регенерацию, причём даже у него. И именно по причине своей уникальной живучести Виллерт идёт впереди отряда.

Колдунья знала, что мечник прав, но не смогла остановиться:

— И что? Ты думаешь, что его не могут убить⁈ Почему сам не идёшь в авангарде отряда⁈

Несмотря на злые слова и неуместные в такую минуту нападки, говорящий за мёртвых сохранял хладнокровие:

— Осмотри трупы и в следующий раз будь готова к встрече с противником.

Колдунья фыркнула, но прикусила язык. Всё же она понимала, что подземелье не лучшее место для споров. Убедившись в том, что Виллерт в порядке и бросив на своего любовника злобный взгляд, будто это он был виноват в ранах алебардиста, она всё же выполнила приказ. И мягким, порывистым шагом взбежала к лежащим выше трупам.

Лидер окинул взглядом отряд и заметив, что Ликвик отвлёкся, одёрнул его:

— Ликвик. — Трёхликий махнул в сторону колдуньи рукой, напоминая эльфу его задачу, а затем, продолжая стоять у обрыва на краю яруса с мечом на готове, не оборачиваясь задал вопрос. — Виллерт… продолжать можешь?

Здоровяк зарычал и потряс алебардой:

— Арракис исмандир меортисс!

Воин выругался, но периодические проверки страхом уже закалили отряд и больше не заставляли их аватары вздрагивать. Сам того не ведая, Виллерт прокачал их волю и устойчивость к страху.

— Твоё желание поквитаться понятно, но будь осторожен. Серриса права — ты не бессмертен.

И обращаясь к отряду трёхликий скомандовал:

— В походный порядок!

Когда люди заняли положенные им места, мечник поинтересовался мнением колдуньи:

— Что-то нашла?

Некромантка повела плечами, от чего костяные наплечники её комплекта огласили пространство характерным хрустом:

— Они испытывают боль и страх, но возле трупов нет энергии смерти. Мои возможности будут ограничены если вы будете убивать их настолько быстро.

— Это всё?

— Нет, не всё. Они похожи на прихвостня эножи. Эльфы, но ушли в своей трансформе гораздо дальше, чем тот, с которого мы сняли воронов плащ. Из рёбер и боков торчат дополнительные конечности, а ноги изменились до неузнаваемости. Мерзкие твари и шустро передвигаются в любую сторону! Я попробовала взять у них яд, но емкость из железной глины прожгло насквозь! Даже название у них и-то по эльфийски зубодробительное — ДраК’Калис!

— А как же стекло? Мы видели, что ты покупала алхимические склянки. Они не выдержат их яд?

— Чёрт! Ты прав! Они у меня с собой! Погодите минуту.

Потроха необычных тварей могли стать прекрасными ремесленными ресурсами. Говорящий за мёртвых видел, что некромантка отрезала с десяток когтистых пальцев, вырвала редкие, похожие на проволоку волосы, торчащие из бледных тел, и срезала кожу. Лишь яд и измазанные в нём клыки не поддались ей, но после напоминания о склянках и они отправились в грубый рюкзак.

И только после этого, группа продолжила спуск в глубины пещеры.

Им удалось преодолеть без боя ещё один ярус и убедиться, что дно карьера сокрыто наведённой, непроницаемой темнотой. А затем их встретили. Что бы не таилось во мраке, демонические стражи и слуги, не горели желанием пускать туда чужаков.

Первыми предвестниками атаки стали шорох летящих стрел и щелчки спущенных тетив. Дробным перестуком шуршащая смерть ударила по каменной стене, к которой прижимался отряд. Где-то за спиной болезненно вскрикнула Серриса, а говорящий за мёртвых, молниеносно рассчитав траекторию, прикрыл наиболее уязвимые части своей фигуры широким клинком.

Одна из ядовитых стрел высекла искры из лицевой маски, другая ударила по чешуйчатому нагруднику и отлетела в стену ломаясь напополам, а третья, с характерным треском ударилась о клинок.

Машинная часть разума владельца тёмной маски задействовала максимум своих возможностей для этого боя, забирая бразды управления аватаром целиком в свои руки. И человеческая часть личности, была этому лишь рада. Щёлкнувшие по доспеху и стене стрелы, напомнили ей о едва не ставшим смертельным ранении, полученном у водопада, и последовавшим за ним падении в бурлящие воды. Напомнили боль и страх, ведущие в холодную темноту конца существования.

Умирать оказалось неожиданно страшно.

Впереди, за неясными очертаниями деревянных подпорок и вагонеток, взревело ужасное создание и пол под ногами содрогнулся от топота приближения чего-то большого. Виллерт, об чей доспех стрелы ломались с завидным постоянством, зарычав сломал несколько торчащих из кольчуги дротиков и разведя руки в стороны глухо взревел, бросая вызов бегущему в его сторону ужасу.

Под шуршание нового залпа стрел из тьмы проступила рогатая, бычья голова и мощные плечи. Врагом ходоков оказался минотавр. Настоящий великан трёхметрового роста, вооружённый огромной, рунной секирой.

Рывковый приём, использованный чудовищем издалека, стал настоящим шоком для Виллерта, который собирался действовать подобным же образом, но не ожидал, что рогатое чудовище превзойдёт его не только в скорости сокращения расстояния, но и в дистанции применения этого умения. Наклонённая рогатая голова, врезалась в него со скоростью пушечного ядра, ломая крепким черепом рёбра воителя и отбрасывая его далеко назад.

Сопровождаемый волной пришедшего в движение воздуха проклятый воин пронёсся мимо говорящего за мёртвых, едва не задев его своим телом и судя по звукам рухнул в самом хвосте отряда. Но удар по нему раскрыл для мечника новые возможности, и он ими воспользовался.

Празднуя «смерть» первого из тех, кто бросил ему вызов, минотавр снова взревел и шагнул вперёд, желая расправиться с остальными, но массивная нога его подвела, заставив огромную тушу завалиться вперёд.

Это чёрный клинок, разрубил толщу мяса и кости, многократно ускоренный всё тем же — рывковым приёмом.

От последующего за падением болезненного крика, у отряда заложило уши. А струя крови, ударившая из культи вслед говорящему за двоих, окропила его с ног до головы, вызвав настоящее восхищение у таящегося внутри доспехов, хищного разума.

Но убийце было плевать на минотавра, сковывать свою мобильность боем на одном месте при наличии такого количества стрелков в темноте, он не собирался.

На его наруче снова засверкала руна Иллюминус. Единственная из арсенала говорящего за мёртвых способная отбросить тёмный морок и приоткрыть для взгляда стрелков.

Пронзая тьму, лучи выхватили в десятке метров напротив яруса густо оплетённые паутиной строительные леса, а за ними, часть какой-то огромной постройки, выполненной из нетипичного для этой пещеры, рыжего камня. Ослеплённые эльфы, сжимающие в своих руках луки, и свистящие ДраК’Калис сидящие на паутине, отвернулись от света, а говорящий за мёртвых воспользовался этим шансом для последнего — сокрушительного рывка.

Используя остатки выносливости, он прошёл проверку силой, выстреливая своим телом в деревянные леса, нисколько не заботясь о том, что там его ждут десятки хищных пастей и ловких убийц. Распластавшись в прыжке, он преодолел разделяющее их расстояние и проломил своим телом сырые доски, запутавшись в распадающейся под действием света паутине, не давшей ему рухнуть ниже, а затем активировал волшебный герб на полученной ещё в Юмироне накидке.

«Разбитое зеркало» - погрузило округу в безумие.

Когда первая стрела с лёгкостью проложила себе путь сквозь бедро Серрисы, колдунья упала на колено и вскрикнула. И быть бы ей утыканной ими с ног до головы если бы не подоспевший на помощь Ликвик.

Обожжённый рыцарь, скрывший свою ужасную внешность за характерной для их отряда маской, прикрыл некромантку собственным телом и щитом. Этим, он спас её, но расплатился ранениями. Одна из острых смертей чиркнула по сапогу, калеча ступню, а другая врезалась в кольчугу и, не сумев с ней расправиться, вмяла звенья глубоко в тело, заставив эльфа глухо застонать от сковавшей дыхание боли.

Один лишь Друм, укрывшись сразу за двумя щитами, не получил ни одного повреждения.

Там, где машинный разум говорящего за мёртвых чувствовал себя как рыба в воде, для обычных ходоков события пролетали мимо веретеном слайдов. Вслед за первым залпом стрел и страшным рёвом, гремя доспехами по полу прокатился Виллерт, а повернувшись в сторону угрозы, Серриса увидела уже падающего наземь, гигантского минотавра.

Поднимаясь на ноги и борясь с болью, едва ли не в обнимку с продолжающим её прикрывать Ликвиком, она прикрылась от вспыхнувшего впереди света рукой и с ужасом увидела, как молчун прыгнул в пропасть. На встречу проступающим сквозь морок конструкциям и целому сонмищу тварей, что курсировали по строительным лесам и паутине.

— МОЛЧУН!!!

Подкатившая к горлу обида заставила её оттолкнуть Ликвика и наплевать на собственную безопасность. Энергии столь важные для её заклинаний насыщали воздух хриплым, болезненным рёвом минотавра и свистом обожжённых светом пауков.

Ухватив эти энергии ртом и втянув в себя подобно кислороду, Серриса использовала крик баньши, направляя звуковую атаку на строительные леса, среди паутины которых скрылся её любимый. Искажённая криком волна воздуха смела и эльфов, и одержимых отродий. В ворохе обломков они были низвергнуты вниз и повезло тем из них, кто запутался, не долетев до земли и не разбившись.

Она не знала, что говорящий за мёртвых активировал заклятье встроенное в накидку и тем самым подверг всех врагов проверке волей. И несмотря на то, что некоторые из них эту проверку прошли, многие пали в пучину безумия, нападая друг на друга и обращаясь в бегство.

С хрустом ударил по земле двухсторонний рунный топор, разбрасывая в стороны каменную крошку и искры. Полыхающие потусторонней энергией глаза минотавра нашли взглядом колдунью и раненное чудище потянуло своё огромное тело вперёд, в яростном желании изломать и расплющить хрупкую фигурку женщины.

Но на его пути встал карлик.

Являясь полной противоположностью огромного создания, Друм обогнул товарищей и бросился на чудовище с яростью обречённого. Призвав себе на выручку заклинание огненного плаща, щитобоец обжёг едва не схватившую его лапу, и распространяя вокруг себя волну промораживающей стужи, проскочил дальше.

На его беду, минотавр был слишком силён чтобы обратиться в ледяную статую. Покрытая инеем и ожогами рука достала его на обратном ходу и сбросила с яруса. Заставив пламенным метеором упасть в паутину.

Увидев падение своего друга, вперёд бросился израненный Ликвик. Яд уже распространялся по его венам, разукрашивая мир яркими цветами зарождающихся галлюцинаций. А кипящая в жилах боль, всё сильнее и сильнее захлёстывала разум.

Тем не менее именно тёмный стал той «соломинкой», которая переломила хребет этому «верблюду».

Под оглушительную боль в израненной ступне и рёбрах, Ликвик бросился наземь, уходя перекатом от вертикального удара секиры и взмывая в воздух чёрной, растрёпанной птицей. Оборотня попыталась перехватить огромная пятерня, но была остановлена ядовитым лучом, сорвавшимся с посоха колдуньи. Зелёная энергия проникла в глубины кожи и плоти, осветила изнутри ладонь и раскалив кости — спровоцировала взрыв, раскидавший ошмётки поражённого скверной мяса.

Ворон всё это время не бездействовал. Избежав встречи с рукой минотавра, он камнем упал прямо на спину лежащего на земле чудовища и в ворохе разлетевшихся перьев поднялся на ноги. Одноручный клинок, колол и резал истекающего кровью монстра пока огонь в его глазах не погас, а рогатая голова не уткнулась в землю.

Битва была закончена, но Серриса и Ликвик не чувствовали себя победителями. В их крови распространялся яд.