Травоядный. Том III

Глава 11 Дуэль

Собрались все вместе мы уже на самой кромке джунглей. Не всем удалось выжить, из двадцати пяти зайцев осталось семнадцать, четверо из которых были ранены, пусть и не смертельно. Но к нам добавилось порядка тридцати невольников, больше было бы уже слишком. Пришлось чуть ли не силком прогонять лишних в джунгли. Жестоко? Может быть. Но только так мы сможем сбежать.

«И десяток приближённых к надзирателям, по типу того же Ронта, пытались убежать в колонию. Благо, никто им этого не позволил. Предателей не жалеют, даже если они твои собратья», — подумал я, рассматривая два трупа, лежащих у дерева, мы настигли их в самый последний момент. Ещё бы немного, и стало бы опасно.

— Ну что, братья мои зайцы? — спросил я у отдыхавших зайцидов, кто-то сидел на земле, кто-то перевязывал раны, — Не все сумели добраться до сюда. Восемь ваших товарищей пожертвовали своими жизнями ради вашей свободы. Ради идеи и мечты.

Зайцы молча слушали меня, забравшись так далеко, они уже не видели дороги назад. Да и не было её. Как только раскроется, что кучу надзирателей перебили зайцы, в джунгли без сомнений отправят карательные отряды. Я уже понимал, тем, кто остался, не жить. Но такова была плата за нашу жизнь.

— Они погибли, да, — продолжил я, — Но обменяли свои жизни на почти тридцать хищных смертей! — вскинув руку с зажатым кинжалом, выпалил я, — Мы убили тех, кто издевался над нами, насиловал наших сестёр и женщин! — с каждым моим словом их лица ожесточались. И если тем, кто пришёл со мной, воодушевления уже и не требовалось, закованные зайцы боялись, как им и положено, — Они говорят, что мы слабы! Так ли это⁈

— Нет! — рявкнул заяц, весь перепачканный в крови.

— Скольких ты убил? — спросил я.

— Двух! Тигра и койота! — грубо, жёстко ответил он.

Я перевёл взгляд на рабов, на закованных в кандалы зайцев и продолжил:

— Вам чуть ли не с рождения рассказывали сказки о предательстве Наиры, о вашем долге. Говорили, что вы слабы, что нет у вас прав, — я говорил спокойно, отчеканивая каждое слово, — Посмотрите на этого бесправного зайца, на раба и травоядного.

Все невольники перевели взгляды на окровавленного зайца. Он не стушевался, а с готовностью и уверенностью встретил взгляд каждого из них, да с таким напором, что им пришлось отводить глаза. У них ещё не было сил выдержать такой взгляд — взгляд воина, а не раба.

— Он убил сегодня двух хищников. Похож ли он на невольника? — спросил я, но они молчали, казалось, ответ очевиден, — Я убил Рихана… убил Сафила… убил многих.

Я видел, как их глаза наполняются неверием, удивлением, граничащим с безумием. Они знали эти имена. Рихан нанёс раны, незаживающие шрамы многим из нас.

— Декс — так меня звали раньше, — на их лицах проступило некоторое понимание. Я знал, обо мне не могли не говорить. А слава — великое оружие. — Это было моё имя, когда на ногах стучали кандалы. Когда я исполнял волю любого ублюдка, зовущего себя — хищник. Но это время прошло, я убил каждого, кто стоял на моём пути, и теперь моё имя — Марк!

Средь невольников пошёл шёпот. Тихий, наполненный благоговейным уважением:

«Это он…»

«Не может быть»

«Его же забрали. Как так?»

«У него чёрная шерсть…»

Думаю, время пришло показать им, на что я способен. Я вытянул левую руку вперёд и заговорил:

— Они продолжали твердить, что у нас нет сил, что мы слабы в своей сути.

Мою руку начал окружать тёмный дым, волны и всполохи кружили вокруг неё.

— Они пытались нас убедить в каком-то грехе. Хотели узаконить наше рабство, прикрываясь «долгом» от рождения.

Дым перетекал в ладонь, материализуясь в чёрный кинжал. Но я не останавливался, продолжил выпускать энергию, формируя… крылья за спиной.

— Они твердили, что наша судьба — ползать у их ног. Вымаливать новый день, который нам не принадлежал.

Крылья раскидывались в стороны, сотканные из чёрного дыма. Тень позади меня становилась всё больше и больше.

— Но мы более не будем просить дать нам вздохнуть ещё пару раз. Мы станем теми, кто будет сам брать и вершить свою судьбу… — крылья окончательно раскинулись на несколько метров в каждую сторону, — Травоядные не будут рабами. Мы не будем рабами!

Фу-у-х! Порыв ветра разошёлся в стороны! Я наполнил крылья и хлопнул ими, взметаясь вверх! Ветер, что был во мне, стал той энергией, что даст силу крыльям, созданным из тьмы нашей ненависти, боли и отчаянья!

— Я приведу вас к свободе! К воле! К той жизни, которую вы заслуживаете! — мой голос гремел всё сильнее, пока я вливал энергию в диафрагму и голосовые связки, — Вы готовы к свободе⁈

ДА-А-А! Закричали зайцы хором!

— ТАК ВСТАНЬТЕ! И НЕ ОПУСКАЙТЕ ГОЛОВЫ! НЕ ПРОСИТЕ ПРОЩЕНИЯ! — я гремел всё громче, мои слова перетекали в звериный рёв, — СОЖМИТЕ КУЛАКИ! И СКАЖИТЕ: «МЫ НЕ БУДЕМ РАБАМИ!»

Они вскочили на ноги, не в силах сопротивляться порыву! Каждый как один!

И закричали все вместе:

— Мы не будем рабами!

Я легонько улыбнулся удовлетворённо. Они продолжали кричать, потрясывая кулаками, пока я спускался на землю. А Шайя стояла позади всех и с лукавой улыбкой смотрела на меня. Рядом с ней стоял инженер — Хатис и тот самый заяц в капюшоне и тряпье.

«Пора начинать последний акт, — подумал я, — Отец, жди меня. Я стану сильнее и вернусь в этот город, и он падёт, как и ты».

Мы выдвинулись стройными колоннами, как и подобает носильщикам и сопровождающим их надзирателям. Я разделил всех на три группы. Кому-то вручили корзины с персиками, а кому-то с яйцами тварей. В итоге вышло так, что моя — первая группа, насчитывала семь надзирателей. В неё всё так же входила Шайя и капюшон, который мне всё так же не нравился. Ещё я взял Хатиса, его мне стоило защитить. И естественно, в моей группе ему будет безопаснее.

«Да уж, надзиратели не любят шлемов, а ведь голову стоит беречь. Нам повезло набрать больше десятка, остальные прикрылись обмотками и прочим. И у меня уже есть сомнения в такой странной маскировке. Остаётся лишь надеяться, что большинство будет на турнире, а случайные встречные не будут рассматривать нас, — рассуждал я, размышляя над нашим сумасшедшим планом, — Следующая группа должна выдвинуться через десять минут. Растягиваться сильнее не имеет смысла. Хорошо, что в третьей группе не оказалось смышлёных ребят, и они даже не поняли, как опасно для них идти последними».

Я и не рассчитывал, что к вратам доберутся все три группы. Даже надеялся, что последняя отвлечёт на себя внимание.

Рядом возникла Шайя и заговорила со мной тихо:

— Яйца ведут себя активно. Это становится опасным, они могут вылупиться в любой момент.

А вот и ещё одна причина, по которой третья группа вряд ли доберётся до финала истории.

— Значит, нужно спешить, — просто сказал я, — Передай всем, что нам надо ускориться.

— А как же остальные? — сказала она, бросив взгляд назад. Её лицо закрывал высокий шлем, нижнюю часть лица — лоскут ткани на подобии шарфа. Видимые части тела были перекрашены на манер тигриных полос.

Мы все немного приукрасили себя, Шайя заранее подумала об этом и взяла некоторые красители. Их в джунглях использовали для маскировки. Всё же даже твари с большей охотой нападали на зайца, а не на тигра. Впрочем, мне раскрас не требовался, чёрная шерсть не особо типична для зайцев. Потому было решено облачиться в одежды пантеры. Куда большую проблему составляли наши лапы — слишком уж они были узнаваемы. Высокие сапоги, юбки и кожаные штаны немного решили эту проблему, но двигательную специфику не изменили.

— Знаешь, чем больше я думаю о том, как мы выглядим, тем больше во мне сомнений, — сказал я, меняя тему.

— Думаешь? Надзиратели вообще не шибко смышлёные, иначе не оказались бы на таком дерьмовом положении. Да и если не присматриваться, доспехи, зайцы, всё не так плохо. Ты сам помнишь, насколько заинтересованы в своей работе привратники? И, как мне сказал Вират, сейчас довольно активный сбор персиков, гонят всех, и вряд ли кто-то будет серьёзно задерживать носильщиков с досмотрами.

— В твоих словах есть смысл.

— Ты так и не ответил, что с остальными? — не отставала она, — Если мы ускоримся, они окажутся в невыгодном положении.

— Мы в поле зрения второй группы, они поймут и тоже ускорятся.

— А третья?

Я повернулся к ней и посмотрел в глаза. В них ещё не остыла жалость, милосердие и доброта. Эти эмоции и чувства были редкими гостями в колонии. А я забыл о них куда раньше. Они были помехой, ненужным сердечным хламом. Одного примера Декса достаточно. И он же морочил мне башку, пока я не вернул все воспоминания.

— Ты ведь и сама всё понимаешь. Притворяешься, будто есть иной выбор, но в глубине — понимаешь, — ответил я и ускорил шаг, направляясь к голове колонны.

Вёл зайцев Хатис, облачённый в достаточно тяжёлые доспехи. Найти полный комплект было проблематично, а вот собрать его, снимая разные элементы с разных хищников, не составило труда. Потому он хоть и выглядел странно в разного вида элементах. Но при этом был куда более массивным и внушительным. Потому-то я и поставил его вперёд. Такая громила никак не напоминает зайцев.

— Хат! — бросил я.

— Да? — неуклюже повернув голову в закрытом шлеме с тонкими дырочками для глаз, отозвался он.

— Надо ускориться, — просто потребовал я, не вдаваясь в подробности.

— Понял!

И мне чертовски нравилось, что он не задаёт лишних вопросов. А ещё…

— Быстрее, еб*чии дети Наиры! Шевелите задницами, иначе высеку до костяшек!

…У него был актёрский талант. Как там говорится? Талантливый человек талантлив во всём? Вот это было про него.

Мы перевалили через бугор и петляющие дороги, те самые, по которым я недавно бежал, а теперь возвращаюсь. И, наконец, вышли к нашим старым-недобрым баракам. Деревянные халупы, компостные ямы, длинное деревянное здание, заменявшее столовую, и виднеющаяся вдалеке кузница, из трубы которой всё ещё не шёл дым. Это всё было их миром совсем недавно, и моим тоже, пусть я и был лишь гостем. И если те, кто ещё был в кандалах, со страхом смотрели на свои домишки, пленниками которых они были с рождения; другие, давно позабывшие вонь и утренние вопли надсмотрщиков, глядели с отвращением на эти символы узаконенного рабства.

«Улицы пусты, хорошо. Нечего тут делать, когда рабочий день в самом разгаре, — отметил я. — Дальше поля и сады — там даже в обычное время нет народа, а сейчас и подавно».

Мы без проблем прошли колонию, тянувшуюся на километры раскинутых домиков. Где-то вдалеке высилось более внушительное здание, и я заметил, как на него смотрит Шайя, хотя остальным не было дела. Я замечал его раньше, но оно значения для меня не имело. И всё же я спросил:

— Что там?

Она вздрогнула, шла на несколько шагов позади и быстренько поравнялась со мной.

— Там… большинство женщин, — сказала она с явной печалью, — И дети, они тоже там.

«Ах, помнится мне, говорили, что молодняк содержится отдельно. Значит, там и матери, — у меня невольно пробежали мурашки, — Они разводят травоядных как животных… контролируют их популяцию таким мерзким способом».

— А мужчины, они тоже там? — спросил я.

Она покачала головой и ответила:

— Нет, их туда приводят, и они уже не возвращаются. Я была там один раз. Там только женщины и дети. Живут словно…

— Свиноматки?

Она горестно кивнула.

— Если бы мы только…

— Что? Спасли бы их?

— Я просто…

— Шайя, мы не можем им помочь. У нас недостаточно сил для этого, времени нет, да и это просто самоубийство.

Она тяжело вздохнула, опустила голову, на её глазах навернулись слёзы.

— Мы ведь сбежим, но… ничего не изменится, — запинаясь, всхлипывая проговаривала она, — Тут всё останется так же! Они вырастят новых рабов, этот круг продолжится!

— Думаешь, ничего не изменится? — спросил я, — Мы сбежим, станем свободными. И поверь, это они скрыть не смогут. Легенда о зайцах в джунглях не умерла, и мы создадим новую, — говорил я, не то чтобы веря в какую-то высшую цель нашего побега, но суть оттого не менялась, — Они узнают, что есть шанс. Что у травоядных есть силы бороться.

Она молчала и просто шагала рядом. Впереди виднелся город, правее — квартал надзирателей. Нас окружали поля и сады, маленькими точками на них работали травоядные. Они вырывали сорняки, копали и собирали плоды на благо империи Дигор, во славу Первого хищника. И никто из них даже не подозревал, что по дороге совсем рядом идут их собратья. На лицах многих выступила странная гордость и боль одновременно. Они видели своих собратьев, понимали, что на закате они вернуться в бараки, лягут спать лишь ради того, чтобы на следующий день повторить тоже самое. Судьба животных.

— Когда-нибудь это прекратится? — прошипела Шайя уже без грусти, а со злобой.

«Это прекратится лишь с падением империи Дигор», — подумал я, смотря в даль на бескрайние поля.

— Да, — неожиданно даже для себя ответил я.

— Правда?

Тут уж я ничего не сказал, ибо и сам не знал.

Вскоре уже появились ворота. Тот самый первый рубеж. И сейчас двое привратников смотрели прямо на нас, чётко следили за тем, как мы двигались к ним. И я ощутил страх невольников.

— Не бойтесь! Они чуют страх! — бросил я.

Но они были не в силах сопротивляться, только псевдонадзиратели сжали кулаки, мужаясь.

— Идём ровно! Уверенно двигаемся, не мнёмся и не замедляемся!

Я быстренько нагнал громилу Хатиса и дал указания:

— Если спросит чего, говорить будешь только ты, — сказал я твёрдо, — Понял?

Хатис кивнул.

Чем ближе мы подбирались, тем отчётливее я ощущал, как им страшно, и надеялся, что этот страх спишут на естественную реакцию.

— Если что-то пойдёт не так… будьте готовы биться. — проговорил я громко, но не слишком.

Руки зайцев сами скользнули к рукоятям мечей и кандалов, повисли на ремнях.

«Левый — худой и высокий, издалека выглядит как леопард, — рассматривал я привратников. — А вот правый очень даже большой. Медведь или… бл*ть».

Нас отделяло не больше сотни метров, когда я рассмотрел, кто был правым привратником. Это был тот самый полярный волк — Уггель, который пообещал сразиться со мной вновь. И я не сомневался, что он узнает мой запах. Чёрт возьми! Если в прошлый раз он нас отпустил, в этот раз я в этом сомневаюсь.

— Слушай все! Я пойду вперёд, а вы продолжайте идти сквозь ворота, не останавливайтесь, чтобы не произошло! — приказал я и ускорил шаг.

— Марк! — попыталась окликнуть меня Шайя, но я даже не обернулся.

Сразу же потянул энергию, развязал все каналы, одновременно наполняя тело и дымом, и ветром. В той битве у этого волка не было дара, но он и так был до ужаса силён. Если бы не мой опыт и знания, я бы не победил. А если он пробудил Дар — теперь я и не знаю, какая меня ждёт битва.

Я ускорился, ноги оттолкнулись, и я рванул вперёд подобно порыву ветра! И остановился вплотную к одноглазому волчаре, так, что стоит протянуть ему руку, и он ухватит мою шею.

— Ты вернулся, значит! Ха-ха! Какой смелый! — прогремел он, тут же поняв, кто я.

— Угг, знакомый твой? — спросил леопардид.

— Гес, иди как погуляй минут десять, мне нужно с ним потолковать наедине, — потребовал волк.

— Подожди, мы не можем…

Глаза волка налились кровью, мышцы напряглись.

— Свали на хрен или я сломаю твою кошачью шейку! — рявкнул волчара, и его товарищ тут же опешил.

И спешно ушёл за стену, в небольшую деревянную кибитку.

— Ты ещё хочешь реванша? — спросил спокойно я.

— Ещё как! Ты мне, бл*ть, глаз выбил! — он указал пальцем в пустую глазницу. — Ещё никогда я не испытывал такого позора! И не дрался с таким бойцом! — гремел он.

Тем временем колонны зайцев поравнялись с нами и входили в город. Он мельком посмотрел на них и вновь на меня.

— Ну ты, конечно, безумец! Только сбежал, и уже вернулся! Да ещё и с товарищами! Истинно сумасшедший заяц! Ха-ха! — рассмеялся он.

«Он просто в одно мгновение всё понял. Его нюх на безумном уровне, и даже запах доспехов надзирателей не сумел обмануть его», — подумал я.

Я молча смотрел в его глаз, а он улыбался, хотя больше было похоже на оскал зверя. А зайцы прошли, и остались мы вдвоём.

— Думаешь, у тебя есть шанс победить меня? — спросил я.

— Узнаешь, когда увидишь мой Дар! — бросил он.

— А если проиграешь?

— Тогда стану твоим слугой, до тех пор, пока не убью! У меня дома так принято! — он распылялся, я видел, как растёт его азарт и предвкушение.

Я дёрнул кинжал и тут же призвал ещё один:

— Ну так начнём!