Тонкие грани (том 4)

Глава 186

— Если ты так осторожен, нанял бы сразу человек шестьдесят, — сказал Сэндмэн на следующий день, когда за семейкой Рич выехали. — Чтоб наверняка.

— Чтоб наверняка спалить себя такой братией? Мне он нужен живым, чтоб задать несколько важных вопросов.

— Кто стоит за ним?

— Нет, за ним никто не стоял, — ответил я, покачав головой. — Это мстители сами по себе и вряд ли бы действительно согласились на помощь.

— Почему?

— Потому что это личное, — я просто знал это, как многие знают, что два плюс два равняется четырём. — Но это не отменяет того, что им кто-то мог помогать. Подкидывать стволы, патроны, может ещё что по мелочи. Жучок тот же самый. Как поймаем, обязательно глянем, что это за устройство.

— Надеюсь, это того стоит. Парни жаждут крови ублюдка.

— Не сомневаюсь.

— Слышал про Гвоздя и Ржавого? — задал вопрос Сэндмэн.

— Гвоздь и Ржавый? Это… — вновь включилась помять, быстро перебирая всех, кого я знал, видел и слышал. — Из старой гвардии? Два брата, если не изменяет память… Одного из них пристрелили у грузовиков на угольных шахтах.

— Да, братья, старший и младший. Не стало младшего, Ржавого. Так Гвоздь спит и видит, чтоб снести голову тому, кто это сделал.

Опасно… Не нравятся мне родственные связи в этом плане, так как люди теряют голову из-за жажды мести. Я их понимаю, действительно понимаю. Но и осознаю, что если им покажется, что я дал слабину перед теми, кого надо было карать, они могут сморозить ерунду. Действительно наломать дров. В этом бизнесе родственные связи действительно опасны, как мне кажется. Случаев ещё не было, но и проверять у меня желания нет.

— Поставь Гвоздя куда-нибудь подальше от нас, когда их схватят. Не хочу прецедентов, что какой-нибудь мудак выскочит и пристрелит их.

— Ладно, окей.

По информации, которую нам удалось достать, семья переехала из зоны картеля к бандитам. Причём расположилась на задворках, практически рядом с районом, который я считал сначала заброшенным. Кстати, в том районе живут люди. Ради интереса я пробивал по этой части города информацию и пришёл к выводу, что та часть заселена очень слабо, из-за чего маленькая плотность и слишком много заброшенных зданий. А ещё там толком ничего не убирается, что лишь добавляет такие странные ощущения и ассоциации о городе призраке. И вот на краю территории банд, рядом с районом-призраком, они и расположились. Потребовался день, чтоб выйти на них.

По плану, их должны были брать ближе к вечеру. Группа из двадцати человек приблизится задворками и на машинах очень маленькими группками. Наши люди встанут со стороны района-призрака, проехав туда через бабочек. Бойцам же будет важно не дать уйти семье Рич в глубь территории банд, где мы не сможем их достать, если только войной.

Управлял операцией, естественно, не я, а куда более опытный человек из наёмников. Я же просто знал примерно план и ждал результатов.

В десять вечера ко мне в кабинет вошёл Джек и сказал:

— Мы взяли их.

Не знаю почему, но внутри я почувствовал волнение. Немного странно, наверное, это говорить, но я будто хотел, чтоб они просто сбежали и избежали участи попасться к нам в руки. Просто уехали и никогда не возвращались сюда. Это, конечно, невозможно, так как парень не оставил бы нас в покое, но всё же.

Если говорить начистоту, то силы изначально были неравными. Огромный картель, по меркам одной семьи, вооружённые люди, не профи, но умеющие стрелять, большие деньги, полиция, доступ к информации, повсюду кто-то есть. Одна малейшая ошибка или недочёт, и по этой нитке мы могли спокойно раскрутить весь клубок.

Теперь же их будущее было незавидным. Но это уже не моя вина. И не их. Таковы правила игры.

— Отлично, где они? — спросил я, вставая. — Уже здесь?

— В подвале.

— Хорошо…

Это было действительно хорошо. Раньше, в клубе картеля, где мы веселились, были установлены генераторы помех импульса. Отнюдь не маленькие агрегаты, которые перебивали волны импульсников, тем самым мешая им использовать собственные силы. Эти агрегаты мы и стащили ещё во время войн, когда Брюссель не захватил территории Мачо, но картеля уже не было. Теперь эти машины, создававшие десятиметровую зону безопасности от импульса, стояли у нас. Они не отменяли уже пущенный импульс, но мешали его создать.

И как раз один был внизу, так что, оказавшись там, мы лишили последней надежды их семью выбраться.

В подвале, помимо камер, где сидела Фея, в другой стороне были технические помещения. Глухие комнаты, которые использовали то ли для допросов, то ли для складирования оружия. Сейчас там ничего не было, не считая генератора помех и труб, что проходили под потолком. Одна единственная лампочка, как и полагается, с металлическим грибовидным плафоном, как на какой-то базе второй мировой войны.

У одного входа в комнату дежурило человек пятнадцать, что мне напомнило коридор в больнице к единственному терапевту. Сам коридор — снизу зелёный, сверху побелка, частично обвалившая — словно говорил о унынии и смерти, как это было в моей больнице.

— Что вас так много? — нахмурился я.

— Там ещё столько же, — кивнул один из наёмников, окинув меня взглядом. Явно не ожидал такого юнца увидеть. — Парень оказался крепким орешком. Четырёх в минус. Но мы взяли его с семьёй.

— Всей?

— Да. Все: мать, он, сестра, младший брат и ребёнок.

— Это девочка, — непонятно зачем сказал я и направился к двери.

Открыл и очутился в просторной подвальной комнате. У входа действительно стояло пятнадцать человек. Они словно боялись тех, кто был напротив, привязанных к стульям, столпившись так, будто готовы были броситься бежать.

Только автоматами в них не тыкали разве что, хотя таковые держали уже в руках.

— Это они, — сказал за спиной Джек.

— Да я догадался.

Нет, не все были привязан к стулу — самую маленькую они скотчем примотали, и та, кажется, мирно спала.

Когда я вошёл, все четверо подняли ко мне глаза и у каждого читалось что-то своё: ненависть, обречённость, страх… Парень, зачинщик и исполнитель, сразу выпрямился. Он буквально прожигал меня взглядом, немного морщась, будто перед ним лежала куча навоза. Всем видом показывал, что не боится меня, его не запугать и он готов умереть, если это потребуется.

Женщина, мать, наоборот, сгорбилась. Склонила голову и бросила на меня лишь мимолётный взгляд, будто хотела лишь убедиться в том, кто пришёл сюда, после чего вновь упёрлась в пол. Девушка тоже не смотрела на меня, направила взгляд куда-то в пол перед собой и плакала, шмыгала носом и иногда вздрагивала. Паренёк шести лет смотрел на меня испуганным взглядом, как смотрят некоторые дети на врачей или злых учителей. До него явно не доходило, где они оказались, и это был скорее естественный страх на подобную ситуацию.

Целая семья.

— Босс? — тихо позвал меня один из наших. — Что делать с ними?

Казалось, что это послужило чем-то вроде триггера для всей семьи. Ненависть на лице парня стала уже откровенной, он даже сплюнул, показывая отношение ко мне. Мать лишь подняла взгляд ещё раз, присмотрелась ко мне, и потом вновь опустила голову. Девушка заплакала громче, уже не сильно скрывая это по звукам. Мальчишка всё так же таращился испуганно на меня, поглядывая на сестру.

— Все вышли, — сказал я, разглядывая их.

— Но…

— Ты плохо слышишь? Или я неразборчиво говорю? — холодно поинтересовался я у боевика. — Валите нахер все из комнаты.

— Всё, парни, уходим, — поддержал меня Джек и тихо добавил. — Мы за дверью, если что.

Я дождался, пока в комнате не остались мы одни. Стало непривычно тихо, не считая плача, так как исчезли посторонние шумы типа перешёптываний или шороха амуниции. Да и комната будто сразу стала больше.

Остались мы. Один на один. И мне было неспокойно, будто это меня поймали, а не их. Никогда бы не подумал, что дойду до сопереживания противнику… Хотя конечно жалко их, что тут скажешь?

Я подошёл поближе, рассматривая пленников.

— Вот, значит, какие вы… — пробормотал я, пройдясь перед ними. Остановился напротив матери, которая не поднимала головы. — В первый раз встречаемся лицом к лицу. Не считая тебя, — кивнул я на парня.

В ответ он лишь плюнул в мою сторону.

Я другого, собственно, и не ожидал в ответ. Перед ними стоит убийца сына и брата, причина всех бед. Какую реакцию я ещё должен был вызывать у них? Да будь я на месте этой семьи, сделал бы то же. И всё же…

— Зря вы ввязались во всё это. Тем более зря ты ввязал в это семью, парень. Теперь спрос будет с вас всех.

— Они здесь ни при чём, — тихо ответила мать. — Это всё я.

— И ваш старший сын, миссис Рич. Вы вдвоём это устроили. Жучок, нападения… Я даже не удивлюсь, если пытали моих людей вдвоём, — и не вольно покосился на девушку. — А может и втроём.

— Она здесь не причём, говна ты кусок, — прорычал этот партизан.

Я лишь пожал плечами.

— Если бы вы пришли ко мне, то это можно было бы решить миром.

— Что, блять? — расхохотался парень. — К тебе? Да кем ты себя возомнил, уёбок?

— Тем, кто виновен в смерти твоего младшего брата, — ответил я. — Не буду отрицать, я не умею возвращать людей к жизни, но мы бы могли договориться, чтоб не доводить ситуацию до подобного.

— Договориться? Купить жизнь брата? Ты об этом?! — покраснел он от злости.

— Выплатить компенсацию, — поправил я его, — как делают во всём мире. Я знаю, деньги ничего не изменят, не исправят и не вернут вашего сына и брата, это естественно. И справедливость бы тоже не восторжествовала. Из-за этого осталось бы чувство несправедливости, боль и обида, знаю. Особенно для вашей семьи, которой и так досталось. Однако… — я развёл руками, — по-вашему это лучше?

Молчат. Парень, видимо, от злости, ничего не может сказать, но остальные просто молчат.

— Вы ничем не отличаетесь друг от друга, — тихо произнесла мать. — Вы все.

— Да, не отличаемся, миссис Рич. Но мне хочется, чтобы вы знали: мне действительно жаль, что так вышло с вашим сыном. И с вашим мужем, и вами, — сказал я матери.

— Отъебись от неё, — бросил мне парень. — Хочешь поговорить, поговори со мной, уёбок.

— С тобой? — посмотрел я на него. — А что ты хочешь услышать от меня? Извинения? Что-то я сомневаюсь.

Он открыл рот и… закрыл его, с ненавистью смотря на меня. Не знал, что сказать.

— Бесполезно что-то говорить, потому что ты не хочешь от меня что-либо слышать. Да и что бы я теперь ни сказал, ситуацию это, к сожалению, не изменит.

— Вы даже не остановились… — продолжила негромко она. — Бросили его умирать на асфальте, одного. Просто уехали, будто… будто сбили насекомое. А теперь ты говоришь, что сожалеешь. Но тебе плевать, ведь не ты и не твои родные были на его месте. И твоя жалость не вернёт его. Ничего уже не вернёт моего сына. Как и не исправит эту ситуацию.

— Если бы наше противостояние не зашло так далеко, то я бы смог исправить ситуацию. Но… боюсь, та черта уже пройдена.

— Тогда хули ты выёбываешься здесь? Зачем ты вообще припёрся? Чтоб построить из себя, блять, благородного отца-основателя или чё? Чтоб залить здесь всё жирным пафосом, какой ты невъебенно благородный, что снизошёл до нас и попросил прощения? Ах же блять, сам наркобарон просит прощения! Да я сейчас обосрусь от счастья!

— Нет, просто хотел, чтоб вы знали это. Потому что посчитал, что должен это сделать, — спокойно ответил я.

— И ты просишь у каждой разрушенной семьи его? — усмехнулся он.

Он прав, я не прошу его у каждой семьи. Просто именно они меня тронули, и я хочу, чтоб они знали, что мне действительно жаль, что так произошло. Лицемерие ли это? Или же родственные души? Чёрт знает, но в этом мире нет правильного или неправильного в большинстве случаев — есть лишь точка взгляда.

— Боюсь, что нет, — я вытащил пистолет, — не у каждой. Но в данном случае… я просто понимаю тебя.

— Да неужели?

— Да, — как это не странно. — Только в этот раз уже я по другую сторону баррикад.

— Если ты действительно сожалеешь о том, что сделал и… хотел бы исправить ситуацию, отпусти их. Они здесь ни при чём, — тихо сказала мать, кивнув на девушку с детьми. — Они не участвовали в этом.

Я и не собирался их трогать, однако от такого случая отказываться не стал.

— Хорошо, но тогда мне нужен лишь ответ на один вопрос, — я выдержал паузу, привлекая их внимание. — Кто вам помогал в этом деле? Ответе, и я отпущу их, отправлю из города подальше, чтоб никто до них не добрался, так как слишком многим вы перешли дорогу. Я обещаю вам.

Они на несколько секунд смолкли. Мать посмотрела на старшего, а тот… да, он был не в восторге от этого предложения, как погляжу. Но я видел, как его глаза возвращались к сестре и тем, кто помладше. Парень сомневался, в нём боролось желание между тем, чтоб насолить мне, и тем, чтоб спасти хотя бы тех, у кого был шанс. Да, он любил свою семью, хотя я и без этого знал — иначе бы этой заварушки не было.

— Я дам пятьдесят тысяч им. Чтоб у неё и детей не возникло финансовых проблем в начале, — сделал я предложение. — Обещаю, что их вывезут и отправят в ближайший город с деньгами. Но мне надо знать, кто вам помогал.

Парень зло посмотрел на меня.

— Никто не помогал. Достаточно было схватить одного из ваших, и всё.

— Оружие, жучки? Прямо-таки никто?

— Ты знаешь, кто я, не так ли? Думаешь, бывшему солдату со связями сложно будет что-то достать? Особенно, когда ты работал как на дома, так и на государство и везде есть старые знакомые?

— Думаю, что не сложно.

Сейчас сказать, правда это или нет, я не мог. Можно спросить иначе, но желания заниматься этим у меня не было. В конце концов, передо мной была обычная семья, шагнувшая на тропу войны, а не убийцы или отморозки. И пусть они такое сотворили, но точно не заслужили после всего пыток. Так что если будут проблемы — будем решать их.

— Ясно… хорошо, уговор есть уговор, — поднял я пистолет. — О них можешь не беспокоиться, их никто не тронет.

— Жаль, что я не добрался до тебя тогда, на улице, — бросил мне в лицо напоследок парень.

Мне нечего было ответить на это. Я просто выстрелил ему в лоб.

Послышался то ли вскрик, то ли громкий всхлип девушки. Проснулся и заплакал ребёнок. Мать судорожно выдохнула.

Из-за двери раздался голос Джека.

— Всё в порядке?

— Да, — громко ответил я, встав напротив женщины. — Мне жаль, миссис Рич. Я говорю это не из-за лицемерия или чтоб почесать собственное чувство величия. Просто мне действительно жаль, что так получилось.

— Будь ты проклят… — выдохнула она и посмотрела на дочь. — Я люблю тебя, милая. Береги детей.

— Мам… — только и смогла выдавить девушка.

Через мгновение пуля уже вошла женщине в голову, заставив тело вздрогнуть. Её тело обессилено повисло на стуле.

Вот и всё, война с партизанами, которые третировали нас несколько месяцев, закончилась.

Из-за выстрела девушка вскрикнула от неожиданности и расплакалась. Она звала мать, что-то говорила ей, пыталась угрожать мне, но я уже не слушал. Просто развернулся и вышел из комнаты. Честно говоря, с меня было уже достаточно этого. Я не чувствовал какой-то душевной боли, грусти или чего-то подобного, но мне было неприятно. Не хотелось находиться рядом с ними и лишний раз капать себе на нервы. Ситуация вышла скверной, и я понимал, кто в ней прав.

Просто в этот раз победили злодеи… будто бывает в мире иначе.

За дверью в прямом смысле слова ждала уже толпа.

— Концерт окончен. Все расходятся, — громко объявил я и посмотрел на наёмников. — Один из вас пусть поднимется наверх к моему кабинету, к секретарю. Скажите, что контракт закрыт и вы ждёте выплаты. Она скажет, где вы сможете забрать остальную сумму.

Те ничего не ответили, лишь один кивнул, видимо, самый главный, и после чего толпой вышли. Остались только наши.

— Чего встали, расходимся, — кивнул я им.

Они переглянулись, но спорить никто не стал. Через несколько минут здесь остался только Джек и я.

— Ты убил не всех, — сказал он. — Всего два выстрела.

— Девушку с детьми не стал трогать.

— Другим это не понравится, — заметил Джек.

— Потом скажешь, кому именно, я лично объясню, кто в картеле устанавливает правила. Я им плачу не за мнение.

— Вряд ли кто-то осмелится вслух сказать такое даже мне, — усмехнулся он. — Так что делать с остальными пленными?

— Дождись, пока все рассосутся здесь. Потом дай ей денег…

— Денег? — удивился он.

— Девчонка с детьми вряд ли в чём-то виноваты, а я пообещал. Дай им пятьдесят штук, отвези на автовокзал и посади на автобус до ближайшего города. Проследи, чтоб они уехали и никакой мудак не попытался им отомстить. Найдётся — сразу пулю в голову. Возьми только тех, кому доверяешь и кто не станет делать глупости.

— Ты их отпускаешь? Вот так? Они многим дорогу перешли.

— Маленькие дети? — хмыкнул я. — Война закончилась, Джек.

— А Брюссель? А банды? — напомнил он.

— До них ещё дойдёт время. Сейчас же… — я вздохнул. — Считай всё, мирное время. Больше нет врагов, — по крайней мере, я надеюсь на это, — мы всех победили, эти последние, кто действительно угрожал картелю.

— То есть отпускаем, — подытожил он.

— Это просто девушка с детьми, Джек. Просто часть семьи, которая объявила нам войну. Но мы победили, виновники наказаны, всё, конец, — махнул я руками накрест. — Ещё не хватало детей расстреливать.

— Просто они тоже из той семьи. То есть тоже причастны. Многие так думают.

— Это каким же боком? — холодно осведомился я. — Дети не отвечают за грехи своих отцов. Умирать и отвечать должны только те, кто устраивает и участвует в войне. Да, бывают случайные жертвы, но я никогда, слышишь, никогда не буду убивать других только потому, что они родственники врагов. И другим не позволю.

— Даже если это будет кровная месть в будущем?

— Даже если месть, — и не сдержал невесёлого смешка. — У каждого должна быть возможность выбирать.