Тонкие грани (том 4)

Глава 169

Вот так закончилась моя встреча с начальником полиции. Не зря у меня к этому душа не лежала. Словно чувствовал, что меня попытаются просто обокрасть. Особенно скверно вышло с тем, что мы ещё и поругаться сумели. Вернее, он попытался, а я поставил точку. Теперь надо было волноваться о том, чтоб он не попытался мне вставить палки в колёса, хотя я довольно точно описал, что будет, если меня убить, и что будет, если мы будем сотрудничать. Под конец, мне не нужно было всё, достаточно просто того, что имею, о чём ему и сообщил. Поэтому оставалось надеяться на его благоразумие и понимание, что первым я точно стрелять не буду.

Хотя полученный на него компромат может всё же заставить его сделать необдуманные поступки…

Нет, не сделает. Руссо слишком долго играет в этом городе, чтоб по-глупому броситься забирать у меня компромат. Может быть время и отсутствие угроз сделало его слишком самонадеянным, но точно не дураком.

К тому же, сейчас, когда мы вроде как договорились, я немного запустил свои пальцы в полицейское управление, чтоб решить последнюю проблему — найти безымянных мстителей, которые терроризируют мой картель. Что-то мне подсказывает, что дальше будет хуже, почему надо как можно быстрее поднять всё и найти уродов. А пока…

— Ты что такая неугомонная?

— Апь-фпь-фпь-фпь… — был мне слюнявый ответ. Пузырей напускала…

— Да-да-да… — вытер я ей лицо. — Осветим тебя, и посмотрим, какой ты счастливой будешь.

— Аутьфу…

— Сама атьфу.

В дверь постучались.

— А вот и нянька для куклы. Ну всё, пришёл час расплаты, Эйко, осветим тебя Святым Светом, — подхватил я буянку и открыл дверь. Там уже стояла женщина. — Я покормил, перепеленал её. Всё, мы будем… до вечера рассчитывайте пока.

— Я поняла вас.

Я вышел в коридор и спустился на первый этаж, где направился на задний двор. Там уже стояли три знакомые мне машины. На этот раз я ехал в последней. Эту привычку менять машины я взял у Бурого, чтоб не повторяться и не облегчать работу возможным убийцам.

Кстати, насчёт убийц. Мне недавно прислали коробку с гранатой внутри. Открываешь крышку, чеку выдираешь, и она взрывается. Её отправил кто-то курьером прямо к нам, парни её приняли и сообщили мне о посылке. А так как в последнее время у нас неспокойно, а посылка сама по себе уже выглядела подозрительно, так как не от кого получать, мы открыли её на улице. Теперь у нас новое правило — коробки просвечивать. Я даже для этого рентгеновский сканер решил купить, который уже в пути.

Что касается этого подарка, то я подозревал в этом банды, так как слишком бездарно это было сделано. Куда эффективнее была бы бомба с дистанционным взрывателем. К тому же, не похоже было на почерк того, кто до этого проредил нам конвой — граната на фоне его выкрутасов выглядела слишком просто.

Вообще, теперь-то и на улице было опасно появляться мне, если так брать. Но проблема в том, что запереться в штабе не получится по двум причинам:

Репутация. Дела насущные.

Про дела и так ясно, два месяца недостаточно, чтоб сделать автономную структуру, где я смогу всё контролировать сверху, увы.

А вот репутация — вещь несколько более сложная. Я согласен, спрятаться от греха подальше было бы правильно, да только остальные не поймут. Я ведь босс наркокартеля, главная его сила, которая диктует свои правила. А здесь прячусь от каких-то отморозков и ничего не могу с ними сделать. Так что прятаться было нельзя даже по этой причине — война ещё ладно, но здесь просто покажет мою слабость, а в криминале это чревато. И пусть врагов не так уж и много, даже имеющиеся смогут вытрясти из меня душу.

Кстати о врагах, мне тут напели со стороны, что некоторые кланы, более-менее сильные, положили глаз на Сильверсайд и в частности Нижний город, который им показался оптимальным вариантом по понятным причинам: после войны, ослабленный картель, куда большая свобода для действий.

Так что нет, страх показывать я не имел права. Если я здесь король, то и вести себя должен соответственно. Поэтому немного закинуться и в путь с песней.

Доехали мы до храма без каких-либо приключений. А в самом храме я, видимо, застал время сразу после молитвы, так как из него сплошным потоком выходили люди. Пятились, кланялись собственным фантазиям и быстренько расходились. Дождавшись, пока тротуар перед храмом опустеет, и потом подождав ещё немного, чтоб перекурить, я быстренько вылез из машины и вошёл в храм. Там только-только улеглась суета после молитвы, а младшие святые сёстры уже закончили убираться после прихожан.

— Прошу прощения, младшая святая сестра… — тихо обратился я к одной из девушек.

— Да-да, чем могу помочь? — посмотрела на меня девчушка, держа в руке метлу.

— Святой отец… Мне бы ребёнка осветить, — показал я спящую на руках Эйко. — Не подскажете, где мне найти его?

— Вы можете пока присесть, мистер. Святой отец только-только закончил полуденную молитву и отошёл. Но скоро точно вернётся.

— Благодарю.

Как и в прошлый раз, я прошёл к переднему ряду и сел на скамью, дожидаясь, пока здесь где-нибудь появится Святой отец. А мои глаза раз от раза возвращались к золотому чану и кубкам, вокруг которых крутились мысли настоящего бездуховного человека: если их переплавить, сколько я смогу выручить? Миллион будет?

И это мысли человека, который купил бутылку вина, стоящую больше, чем полмиллиона. Человеческая жадность — это то, что у нас в крови. Всегда будет всего мало и всегда будет хотеться больше.

— Вы вновь пришли, мистер, — раздался за моей спиной голос уже знакомой сестры.

— Младшая святая сестра, — встал я со скамейки, — вы сегодня работаете, как вижу.

— Я всегда на службе у света, мистер, — слегка поклонилась девушка.

— Вы прямо как солдат, всегда на службе.

— Я бы не назвала это именно такой службой. Мне в радость здесь находиться, как и в радость нести свет в жизни людей.

— И подметать полы?

— Это вызывает чувство удовлетворённости, когда становится чисто, — не смутилась и нашлась с ответом она.

— Понятно… — огляделся я по сторонам. Ещё две младшие святые сестры убирались где-то в дальнем углу зала, но вряд ли слышали нас. — Я, наверное, должен извиниться за прошлый раз. За то, что оскорбил вашу веру и вас в частности.

— Так вы уверовали?! — сложила она ладошки вместе и буквально приподнялась с таким счастьем на лице, что мне стало неловко.

— Нет, просто попросил прощения, потому что поступил некрасиво. И не должен был оскорблять ни вас, ни вашу веру.

— Это маленький шаг к искуплению грехов, — сообщила девушка мне с улыбкой.

— Боюсь, тогда расстояние, которое мне придётся прошагать, будет как от Солнца к Земле.

— Никогда не поздно начать, мистер. Я не приняла ваши слова близко к сердцу, но мне приятно, что вы попросили за это прощения. Внутри вас скрывается добрая душа, что бы вы ни пытались доказать. И признание неправоты — маленький шажок к истине.

— Да, хорошо, как скажете, — пожал я плечами и сел обратно.

Святая сестра мягко приземлилась рядом. Не так близко, как сидят парочки, но и расстояние не особо держала.

— Может быть вы хотите по…

— Нет, — тут же хрипло отрезал я. — Никаких молитв. Тот факт, что я извинился, не означает моё желание приобщиться к вашей вере. И уж тем более моё мнение не изменилось. Просто я посчитал невежливым оскорблять вас. Ни больше, ни меньше.

— Вы добрый человек, мистер.

Ну началось…

— Зря вы закатываете глаза. Я говорю лишь то, что вижу в вас. Жизнь сама по себе полна греха и тьмы, мистер, поэтому каждый да соприкоснётся с ними. Куда важнее, что он несёт в своей душе.

— Ну и что же вы несёте в своей душе, юная мисс? — поинтересовался я.

— Прощение и понимание, — ответила так, будто только и ждала этого вопроса.

— Интересный набор… — протянул я. — А как же вера?

— Верой наполнена моя душа, мистер. Это само собой разумеющееся.

— А прощение и понимание нет?

— Я прощаю врагов своих и понимаю людей, кои далеки от меня своими взглядами на жизнь, мистер. Вы не верите в Святой Свет, я с вами не согласна, однако я могу взглянуть с вашей точки зрения и понять, от чего вы так думаете.

— Вот бы все умели смотреть с другой точки зрения… — вздохнул я.

— Люди несовершенны, так как бог сделал их такими. Ибо так мы становимся лучше, стремясь к идеалу.

— Хотите стать проповедницей? — спросил я, посмотрев на неё.

— Я хотела бы дослужиться до святой матери, чтоб иметь возможность нести свет в души людей.

— Вы и так можете это делать.

— Да, но… некоторые вещи мне недоступны в связи с моим рангом в церкви.

Ох уж эти ранги…

— Что доказывает мою версию насчёт всей этой веры.

— Вы не правы, — покачала девушка головой. — Просто моя вера недостаточно сильна, как и я сама, чтоб действительно направлять людей. Но… — многозначительная пауза. — Я уже могу помочь нуждающимся.

— Мне уже не нравится, как вы на меня смотрите, — нахмурился я. Да-да, в этих святых глазёнках я видел желание. Желание творить добро, подозрительную целеустремлённость и нацеленность на мою персону. Так смотрят хищники на жертв.

— У нас есть круг анонимных наркоманов, — выдала она мне в лоб.

— Ну начало-о-ось… — протянул я. — Вот как чувствовал!

— Но мистер…

— Я что, похож на наркомана?

— Да, — кивнула сестра, после чего посмотрела на мои руки. — У вас пальцы немного трясутся.

— Это от нервов. Я волнуюсь в церкви. Ваш Святой Свет слишком слепит мою душу.

— Вы хороший человек, мистер, но я видела тех, кто хочет бросить наркотики, однако не могут. Поэтому иногда я могу точно определить, когда человек принимает наркотики.

— Слабаки…

— Не все могут… — начала было она, но я закончил мысль.

— …решили бросить наркотики. Не смогли пройти весь путь настоящего наркомана до конца.

Я не смог сдержать улыбки, глядя, как наша святая сестра насупилась. Это было прямое попадание по её идее, которую она была готова защищать. А если готова защищать, значит, сама идея не так уж и устойчиво стоит. Девушка посмотрела на меня осуждающим взглядом, после чего вздохнула.

— Вредный вы человек, мистер. Осветить вас светом надо.

— Звучит как угроза сжечь на костре, словно еретика, — заметил я. — Или огреть половником.

— Наша церковь и в частности святая сестра Надя проводят по понедельникам, средам и пятницам дни, где могут собраться люди, страдающие от наркозависимости или уже пытающиеся бросить.

— Зачем собираться?

— Они могут выговориться, получить поддержку друг от друга, понять, что не одни, что им всегда готовы помочь и поддержать в трудную секунду.

— И помогает?

— Помогает, — кивнула сестра. — Вы тоже можете присоединиться к нам, мистер.

Наркобарон посещает группу наркозависимых. Вот смеху-то будет… Девушка явно не представляет, кто я… Так, меня вообще в лицо мало кто знает. Многие знают, что в картеле сменился босс, однако его в лицо мало кто знает. Иначе говоря, знала бы она правду… Было бы интересно посмотреть на её реакцию.

— Я пас, юная мисс.

— Не будет вам в обиду, мистер, но я, быть может, старше вас.

— И какого вы года рождения? — поинтересовался я.

— Вы очень любезны не спрашивать у девушки её возраст напрямую, — улыбнулась она, — но я могу сказать и прямо. Мне восемнадцать.

— Нет, мы ровесники, — соврал я.

— Что же, хорошо, — кивнула сестра. — И всё же подумайте над моим предложением присоединиться к группе.

— Боюсь, что я не интересуюсь подобным, святая сестра, — покачал я головой. — Но могу вас заверить, вы меня уже застыдили и мне совестно.

— Просто мне жаль видеть, как вы, мистер, себя убиваете, — покачала сестра головой. — Ваше доброе светлое сердце пронзает всё сильнее и сильнее тьма от наркотиков. Вы потеряете себя, если не прекратите. Оттого мне грустно.

— Я брошу.

— Мне не надо говорить, как часто это приходится слышать, мистер? — улыбнулась она. — И раз уж мы заговорили об этом, не поймите меня неверно, я не собираюсь лезть со своими советами к вам, но ребёнок… — девушка посмотрела на свёрток в моих руках, где спала, светя румяными щеками, Эйко. — Вы курите рядом с ней. Это делает её здоровье хрупким, как стекло. Если не ради себя, то ради неё откажитесь от этой привычки.

— Я постараюсь.

— Или же старайтесь не курить в её присутствии. Девочка прекрасная у вас растёт и будет чудесной девушкой со светлой душой. Но было бы грустно видеть, как болезни из-за пассивного курения отнимают отведённые ей долгие и счастливые года.

Покосился на эту девицу, которая вглядывалась в лицо Эйко. Её правильность пугала, если честно. Не знаю почему, но меня это несколько напрягало…

— Вас как звать?

— Мария дель Кармен, мистер. А могу узнать ваше имя?

— Эрнест, — тут же брякнул я, хотя какой нахрен Эрнест?

С другой стороны, я не мог назвать своего реального имени или то, что носил сейчас. Что я скажу? Я Томас Блэк? Наркобарон? Нет, Томасов может в городе и много, да только с моим лицом Томас есть только один. Причины моей конспирации были в том, что если человек не знает, кто я, то пусть так и остаётся. Неизвестность — лучшее средство для долголетия в этом деле.

— Красивое имя, — кивнула она.

— А вас можно звать сокращённо? Мария или… Кармен?

— Мария, пожалуйста, — улыбнулась девушка. — А теперь хотите исповедаться?

Что ж тебя так тянет выслушать меня?

— Вряд ли что-то изменилось, чтобы у меня появилось такое желание, Мария, — покачал я головой.

— Говорят, чем ближе человек, тем легче ему раскрыться, Эрнест. Но если вдруг возникнет желание, знайте, я всегда буду рада выслушать вас.

— Наверное, у вас любят работать сплетницы, — брякнул я.

— О нет, если вы об этом волнуетесь, то конечно же нет. Мы храним все секреты в своём сердце, — коснулась Мария двумя руками груди, словно пыталась прикрыть его. — Они живут с нами и умирают с нами.

— И даже между собой не сплетничаете? — покосился я.

— Нет, Эрнест. Мы не сплетничаем, так как это противоречит тому, во что мы верим. Мы обязаны хранить все самые тёмные истории в себе, чтоб тьма не распространялась.

— А если педофил вам что-то расскажет? Расскажете полиции?

— Да, — тут же ответила Мария, ни на секунду не задумываясь.

— А как же сохранить тайну?

— К сожалению, иногда бывают исключения, Эрнест. Да, я должна молчать, однако не могу оставить молодую невинную душу на растерзание. Ведь потом тьма разрушит её изнутри.

— На растерзание? Но если человек раскаялся, разве он не пустил, как вы говорите, свет в душу?

— Тем более, он уже открылся свету, а вторую невинную душу только предстоит вывести на него, — уверенно заявила Мария.

— А убийство?

— К сожалению, спасти уже некого. Если человек действительно раскаялся и открылся для света, мне остаётся надеяться, что это не повторится.

— А если повторится?

— Полиция, — тут же ответила она. — Я буду защищать людей от тьмы, даже если придётся нарушить правило.

— А как же вера? — усмехнулся я.

— Вы не совсем правильно понимаете смысл Света. Не люди созданы для Святого Света. Это он создан для людей, чтоб оградить от тьмы, особенно той, что внутри нас. Поэтому в первую очередь я защищаю людей от тьмы. Наша вера защищает людей. И сначала надо спасти тех, которым угрожает тьма, а потом уже и источник.

— Интересный подход, — кивнул я.

— Хотите раскаяться? — тут же спросила Мария.

— Нет, не хочу. Мне не в чем раскаиваться, и я не поддерживаю вашу веру, как бы вы мне её ни проповедовали сейчас.

— Понимаю. Но вас всё же осветили, не так ли? Ведь поэтому девушка, мать девочки, попросила вас?

— С чего вы взяли?

— Просто чувствую, — улыбнулась она. — Значит, даже если вы не верите в Святой Свет, он всё равно освещает вам путь во тьме, и я могу быть спокойна. Ещё один человек не заблудится на своём пути.