Тонкие грани (том 4)

Глава 163

Хилстоун-стрит располагалась, как следует из её перевода, на холмах. Примерно той же дорогой в прошлый раз следовал я с Джеком, когда ехали на встречу с Ишкуиной. Этот вид: старые коттеджи, лачуги, заросшие участки, покинутые дома, покосившиеся заборы — напоминал кладбище чей-то жизни в прошлом. Были здесь и жители — это место явно не было покинуто при всём своём упадке. Машины, свет в домах, которые выглядели чуть лучше, чем остальные, кое-как сделанные дороги, где ямы были засыпаны землёй и заделаны кирпичами. Причём я видел тех, кого вполне мог назвать относительно молодыми, но… они выглядели как призраки былых времён.

Отсюда был виден и коттедж на вершине одного из холмов, который вызывал у меня ассоциации с обсерваторией, потому что находился едва ли не на краю вершины. Величественный и в то же время старый, будто рыцарь, который несёт пост, даже когда королевства не осталось.

Но участки, что мы сейчас проезжали, видимо, принадлежали обычным людям, так как когда машины свернули с неё на второстепенную дорогу в сторону дома на вершине холма, лачуги и небогатые домики сменились уже куда более внушительными коттеджами. Не тот замок, что на вершине, но явно не обычный рабочий класс… когда-то был. Здесь тоже встречались покинутые дома, целые особняки, но были и ещё живые, те, которые, казалось, пытались сохранить если не своё величие, то хотя бы более-менее живой вид. Немного обветшалые под гнётом времени дома, которым требовался ремонт, и это было видно невооружённым глазом. Я видел и людей, что там жили: остатки былых времён — вот какая ассоциация была у меня, глядя на них. Они не потеряли гордость и самоуважение, но лишились всего остального, включая ту искорку жизни, которая отличает человека от его тени.

Теперь, кажется, я понимал, что она имела ввиду, когда говорила, что их дом не в состоянии потянуть подобную ношу в одиночку. Вся эта улица, которая принадлежала дому, выглядела плачевно и была свидетельством того, что если у них и были когда-то деньги, то сейчас эти времена в прошлом.

Мы проехали в глубь этой улицы былой славы дома Ли, и вскоре машины стали притормаживать.

— Приехали, босс, — сказал водитель.

Им было доходчиво объяснено, что Мясником звать меня при таких людях не стоит. Вряд ли люди из дома не знают моего прозвища, но культуру никто не отменял. А в водители я взял исключительно своих. Трое в передней машине, трое в задней и один со мной. Все наши. Остальные отправились за наркотой в порт около угольных шахт.

К тому же, отправились они туда едва ли не сразу, как я получил приглашение. Так сказать, с ночёвкой на пикник. Если предположить, что потенциальному противнику известен день прихода груза, то он будет нас ждать там. А для верности ещё и проследит за грузовиками, куда они поедут, если вдруг планы сменились. Поэтому, немного подумав с Джеком, мы решили, что лучше сразу туда отправиться и им следить будет уже не за кем, а на том месте никого не будет. Попытаются с лодки зайти? Их сразу же заметят и пустят в расход — я разрешил захватить со складов РПГ и пулемёты, так что отбиваться будет чем.

Жаль, что лично проследить не могу за этим…

Поместье, к которому мы подъехали, ничем не отличалось от других. Его можно было увидеть через кованый забор, который был больше для виду, чтоб отметить территорию, чем выполнял реальную функцию защиты. Я заметил такую особенность, что дома, расположенные по периметру, были отгорожены высоким сплошным забором, чтоб проезжающий мимо чужак не мог ничего увидеть. Но вот уже на территории они не сильно пытались скрываться, не ставя заборы вовсе или делая их решётчатыми, за которыми всё видно.

Машины притормозили перед воротами и… начали сигналить. Вот идиоты.

— Скажи им, чтоб не сигналили, — попросил я.

Водитель тут же связался ними по рации.

— Парни, харе сигналить.

— Нам не открывают, и чё, ждать теперь?

— Приказ босса.

— Эм… да, хорошо, я понял.

Да уж, нам ещё учиться и учиться быть культурными.

Ворота то ли из принципа на то, что мы сигналили, то ли по каким-то внутренним своим законам открыли только через минуту. Наш конвой из чёрных тонированных джипов медленно въехал на участок рода Лань, шурша покрышками по гравию, которым была выстелена дорога к дому. Когда мы подъехали, на ступенях перед входом уже стоял дворецкий. Старый, усатый, азиатской наружности, с прямой спиной и гордым видом, он внушал как минимум уважение. Была в нём какая-то элегантность и благородство… в отличие от моего водителя, который, выйдя из машины, громко шмыгнул носом и потом, слегка сгорбившись, открыл мне дверь.

Картина маслом: дворецкий и гопник. Мне даже стыдно за своего, хотя, если судить по лицу парня, он даже не понимает, как жалко выглядит.

Я вылез из машины, стараясь выглядеть чуть лучше, чем мой сопровождающий, после чего едва заметно, как мне показалось, шепнул:

— Один косяк, и вы покойники.

Тот не ответил, но взбледнул заметно.

Дворецкий встретил меня поклоном головы, приложив правую руку к груди.

— Мы ждали вас, мистер Блэк. Приветствую вас в поместье рода Лань.

— Добрый день, — кивнул я.

— Позвольте проводить вас.

Вот честно, я не знал, что отвечать и как правильно себя вести. В интернете была информация, но по большей части она была бесполезна для того, кто никогда не крутился в высшем обществе. Иногда даже понять, где правильно так поступать, а где нет, было сложно. Единственное, что понял — существовали общепринятые нормы, которые, даже если ты и делаешь что-то неправильно, не оскорбят хозяина. И первое — элементарная вежливость абсолютно ко всем. Не надо кланяться в ноги, но сказать хотя бы «спасибо» стоит.

Хозяйка поместья уже ждала нас внутри дома в метрах десяти от входа, стоя в центре небольшого холла. Китаянка, полненькая, лет двадцати пяти — тридцати, встречала меня с мягкой улыбкой уверенной в себе женщины. Она выглядела действительно изящно, но что мне не понравилось, так это её лицо — уж больно хитрым оно было. Одета хозяйка была в голубое с золотым узором ципао с короткими рукавами — китайское национальное платье, можно сказать. Причём подобрано было явно умело: ни единой лишней складки или бугорка, несмотря на комплекцию хозяйки.

Надо сказать, что выглядела она не так уж и празднично, я бы сказал, повседневно, как если бы вышла между делом встретить гостя. Если уж на то пошло, я вообще почувствовал, что дом… если так можно выразиться, пустой. Да, вижу ковры, мебель и картины, но внутри будто бы был серым, пустым, заброшенным, не наполненным жизнью, как если бы здесь жили только эти двое. Не хватало для полноты картины пыли и паутины.

Она кивнула головой, приветствуя меня.

— Приветствую вас, мистер Блэк, в нашем доме. Надеюсь, ваше путешествие к нам не было утомительным.

— Добрый день, госпожа Лань, — поклонился я параллельно полу. — Мы хорошо добрались, спасибо за беспокойство.

Правила общения обязывали обращаться к тому, кто выше тебя по рангу, не иначе как «господин» или «госпожа», если у них нет определённого титула. Они же обращались в нижестоящему «мистер», «мисс» или «миссис». Или «мисси», но это или к совсем юным девушкам, или ласково. Иначе говоря, ниже рангом или равен — «мистер», выше рангом или равен твоему высокому положению — «господин». Эти хитросплетения меня лишь путали, но увы, без них было никуда.

— Если ещё чуть ниже поклонитесь, молодой человек, я буду чувствовать себя особой королевских кровей. Поэтому не смущайте меня такими жестами, — улыбнулась она. — Или же вы хотите покорить моё сердце, молодой сердцеед?

— Да нет…

— Да или нет? — продолжала улыбаться хозяйка поместья.

— Не буду разбивать ваше нежное сердце своими грубыми словами, госпожа Лань.

— Не разбивайте, нам ещё отобедать предстоит. Позвольте вас проводить к нашему скромному столу, — госпожа Лань развернулась и направилась в одну из частей дома. Мне ничего не оставалось, как следовать за ней. За спиной же ощущал присутствие дворецкого. Как понимаю, он мог порвать меня на части, появись в этом необходимость, и, помимо своей роли, выполнял функции телохранителя.

Меня проводили в небольшой вытянутый зал с достаточно длинным столом, чтоб он не выглядел скромным, но при этом не был длиной с футбольное поле, где придётся перекрикиваться, сидя по разные стороны. Здесь всё уже было накрыто — тарелки, бокалы, бутылки вина, два стула во главе стола с противоположных сторон. И вновь я почувствовал какую-то пустоту дома, будто мы были здесь вообще одни. Я, ещё когда мы въезжали на их участок, заметил некоторую… неухоженность. Высокая трава, заросшие клумбы, ржавчина на воротах. Отсюда возникало ощущение, что сейчас всё вокруг специально приготовлено для одного единственного зрителя — меня. Всё убрали, подчистили, сделали, чтоб выглядеть как род, а не как семейка Нижнего города.

Когда мы сели, в комнату вошли две служанки, которым было уже давно за шестьдесят. Они и расставили на столе блюда, после чего, поклонившись, так же молча удалились.

Повисла тишина.

— Насчёт денег… — наконец подал я голос, на что госпожа Лань только улыбнулась.

— Дела могут подождать и окончания обеда, — вполне миролюбиво ответила она, намекнув на правила этикета — за столом такие вопросы не решаются. — Незачем портить такие блюда столь серьёзными разговорами. Несварение схватите.

— И всё же позвольте полюбопытствовать немного, — настоял я.

— И о чём же? — прищурилась она. — Если вдруг вас не может отпустить моя красота, вынуждена предупредить, что у меня уже есть избранник.

— Думаю, для вас не секрет, кто я, — не обратил я на её слова внимания.

— Не секрет, — её улыбка стала шире. — По слухам, вы неординарный хулиган.

Она или развлекает себя, или… просто решила поиграться. Пусть, я здесь не для детских выходок.

— Тогда прибытие столь… неординарного хулигана не вызовет у вас репутационных проблем?

Госпожа Лань рассмеялась. Её голос был немного басовитым, оттого смех был грудным, низким и глубоким. Однако я не мог отделаться от ощущения, что он наигран, пусть и звучал натурально.

— Это так мило с вашей стороны, заботиться о репутации нашего рода, молодой человек. Ещё немного, и моё сердце будет вашим.

— Джентльмен всегда заботится о дамах, госпожа Лань.

— Янмэй. Зовите меня Янмэй, Томас. А то чувствую себя бабушкой.

— Как вам угодно, Янмэй.

— Что ж, раз вы настаиваете… Приди я к вам, вопросов было бы намного больше, Томас. Женщина, глава рода, и бегает в Нижний город к человеку с не совсем ординарной репутацией. Это бы выглядело куда хуже и действительно нанесло бы удар по моей репутации. Но приехали вы ко мне.

— А то, что вы связались с криминалом?

— Я? Связалась? Прошу вас, — отмахнулась она с улыбкой. — Наши дела будут касаться… не той стороны вопроса, с которой вы обычно имеете дело и всем прекрасно известно. Чтоб развеять ваши сомнения и тревоги, проясню кое-что, Томас. Кланы, уж простите такую вульгарность, как нижнее бельё. И тем, и тем пользуются люди, это всем известно и в этом нет ничего зазорного. Но, как и с нижним бельём, это не зазорно до тех пор, пока подобное не выставлено на всеобщее обозрение — вот тогда да, позор.

Круто, конечно, что нас сравнили с нижним бельём. Ничего не скажешь.

— Иначе говоря…

— Не стоит забивать себе голову, Томас, — улыбнулась она. — К тому же, на ваше счастье, вы не настолько известны, как ваш предшественник. И чем дольше вы будете сохранять анонимность, тем лучше.

— Всегда придёт тот, кто захочет взять от нас кусочек?

— Вернее будет выразиться, использовать. Помогут вам встать на ноги, а потом придут напомнить о долге. Пожизненном.

— А с Соломоном так же было?

— С мистером Соломоном? Нет, но к нему обращались за услугами. Важно отметить, что именно обращались, а не говорили ему сделать то или то, — отметила она. — Юный Томас, небольшой совет, если вдруг столкнётесь в будущем с аристократами — всегда, абсолютно всегда думайте, что говорите и делаете. Скажете, что вы чей-то должник, даже если он подал вам стакан воды, и всё, вы должник, причём с вас могут потребовать куда больше, чем вода. Сделаете слишком глубокий поклон, — это она сейчас обо мне, — и покажете себя ниже. Отношение будет такое же. У нас главное — не переусердствовать.

— Я понял, Янмэй. Благодарю за совет. Хотя удивлён, что вы его мне дали. Я уже ваш должник? — улыбнулся я.

— Нет-нет, — рассмеялась она. — Вы мне нравитесь. Пока что я с вами плохо знакома, однако ваша рьяная готовность принять участие в таком деле вдохновляет. Будь все люди, имеющие средства, такими, мир бы стал другим.

— А как другие дома воспринимают вашу работу?

— Ох, не напоминайте, — махнула Янмэй грациозно ладошкой. — Лучше разделите со мной обед. Не часто в нашем доме бывают гости, Томас.

И я разделил с ней обед.

Надо сказать, что приготовили всё отменно, этого не отнять. Надеюсь, что это всё сделано не на пожертвования, предназначающиеся маленьким онкобольным детям и калекам. Хотя я бы не удивился этому, как и не удивлюсь ещё много чему. Человеческая подлость, ненависть и жадность не знает границ, уж я-то на собственном опыте это знаю. И да, я не лучшего мнения о других, потому что они тоже люди и им это тоже свойственно. Не всем, но части точно.

— Как вам? — поинтересовалась она, пока мы трапезничали.

— Не сравнить с той едой, которой перебиваюсь я, Янмэй. Ваш повар мастер.

— Старая школа, — кивнула она с толикой гордости в голосе.

— Старая школа — это хорошо, — кивнул я. — У меня работают люди старой школы. Отменные работники.

— Да, старая школа хорошо, — кивнула она, но мне на мгновение показалось, что сказала она это с грустью.

— Простите моё любопытство, но, получается, Мингю ваша младшая сестра, верно?

— Верно. Самая младшая.

— А есть постарше?

— Ищете себе невесту, молодой человек? — улыбнулась она. — Знайте, я требовательна к кандидатам, мои требования вы очень навряд ли удовлетворите. Уж кого-кого, а младшую сестрёнку я отдам в надёжные руки.

Вообще, это можно было расценивать как оскорбление, однако мне корона голову не жмёт, гордость не давит и моё «я» не настолько толстое, чтоб обращать на такое внимание. В моей команде были некоторые кадры, которые прямо на говно исходились, стоило хотя бы немного задеть их чрезмерную гордость, однако я всегда относился к этому проще. Поэтому лишь без всякой задней мысли пожал плечами.

— Я понимаю и не претендую. Однако же, сколько у вас сестёр?

— Нас осталось трое, Томас. Я самая старшая, Мингю самая младшая. И наша Хуикинг. Она у нас девушка скромная, поэтому редко появляется на людях.

Осталось трое? Или несчастный случай, или же…

Как быстро может дом разориться? Зависит от обстоятельств, но чтоб разорить его полностью, это надо столько всего сделать, ведь он держится не на одной семье, верно? И просто кинуть на деньги дом не получится, так как это не какая-то маленькая конторка. Иначе говоря, самым вероятным остаётся война с другим домом. Причём едва ли не тотальная.

На эту мысль натолкнули меня её слова. Осталось трое. Приплюсовал сюда нищету их предполагаемого дома и получил вполне логичный ответ. Если только они сами на благотворительность своих родителей не сдали и туда же не отправили все богатства дома, но что-то в этом я сомневаюсь.

Зачем мне это? Просто для общего развития. Учитывая мои подозрения к их дому, это может стать одним из объяснений их интереса к моей персоне. Когда ты тонешь, то готов схватиться за любую соломинку, даже перепачканную кровью и грязью, я-то знаю.

— А у вас, Томас, есть семья?

— Боюсь, что я сирота, Янмэй.

— А родители?

— У меня их не было, — невозмутимо ответил я. — Я всегда был сам по себе.

— Это ужасно, — покачала она головой. — Но тем более вы должны понимать, как важно то, чем мы занимаемся. Поэтому мы рады любой помощи, даже маленькой, хотя чем больше… — она покачала головой в разные стороны, как маятник, показывая, что это будет только приветствоваться.

— Поэтому я и готов вам помочь, Янмэй.

— И всё же, вы из Сильверсайда, Томас?

— Нет, я не местный, — ответил я, потому что везде давал совершенно другую информацию и им не составило бы труда узнать её. Поэтому я строго следовал своей легенде. — Из Читы приехал.

— Далековато отсюда, — заметила она.

— Не так далеко от мечты стать кем-то больше, чем был.

— А кем вы были?

— На тот момент никем.

— Страшно, когда молодые люди встают на такой путь. Не мне вас удить и корить, но вы, видимо, и сами это понимаете.

— Увы, Янмэй, жить вообще страшно. Особенно в Нижнем городе.

— Не могу оспорить. Как вам суп из креветок?

— Спасибо, это было действительно вкусно. Передадите повару мою благодарность?

— Непременно. А это мы ещё второе не пробовали, Томас. Наш повар хранит кулинарные секреты нашего рода, некоторым из которых несколько веков.

— Внушительно, — уважительно кивнул я.

Янмэй улыбнулась.

И всё же я не мог расслабиться. Казалось, что она и ничего плохого не мыслит, однако лицо было настолько хитрое, словно пыталась расшатать меня, чтоб потом обрабатывать было легче.