Теперь я не Адвокат 3

Глава 21

Задохлик задохликом, а ехал быстро, уверенно, прям как спортсмен. Опыт, судя по всему, имеется. Митя свернул за поворот, я бросился глянуть, где он там, но его уже и след простыл.

Два варианта: либо он едет до лаборатории все так же на велосипеде, либо отъезжает подальше, а там пересаживается в автомобиль. В обоих случаях вычислить, куда он направился, очень сложно. За час езды на велосипеде можно уехать не знамо куда, а на автомобиле — тем более. Вдоль дороги за селом — густой смешанный лес с высокими деревьями. Дорога — тонкая ниточка среди него.

Я попробовал использовать «темное зрение», но толку от него не было. Если бы Митя шел пешком, другое дело, но велосипед следа практически не оставлял, а те крохи, что можно заметить, испарялись прямо на глазах. К тому же дорога была асфальтовой, хотя и старой, и машины по ней ездили. Прямо сейчас мимо меня прогромыхал огромный грузовик, обдав выхлопом солярки, словно облаком. В таких условиях мои способности почти бесполезны.

Что называется, приплыли. Я обругал себя последними словами за то, что не смог предусмотреть настолько простое развитие событий, но теперь делать было нечего.

Поезд назад в Москву шел через полчаса, и я отправился обратно на перрон. Вернусь домой, сяду в автомобиль и объеду окрестности. Может чего и замечу. Лаборатория, по идее, должна излучать ауру совсем не так, как деревенские домики — может, это меня и сориентирует. Что еще придумать, не знаю.

…Через два с половиной часа я был здесь снова, но уже за рулем. Надеюсь, гаишники не остановят, а то на свою фотографию с водительских прав я похож не очень. Не криминал, но объясняться не хочется.

Гаишники не объявились, но толку от моих поездок не было никакого. Деревень вокруг очень много. И больших, и маленьких, и цветущих, и загнивающих. Я проехал даже несколько заброшенных, поросшими травой, с черными сгнившими домами. Вот где надо снимать фильмы ужасов, никакие декорации не сравнятся. Аура смерти и разрушения клубится здесь черным туманом и зазывает к себе. Приходи, уставший путник, ложись спать и умри вместе с нами.

Может, туристический маршрут организовать, заработать денег? У вас все хорошо, вы не в депрессии и уверенно смотрите в будущее? Тогда мы ждем вас! Три дня поездок по заброшенным селам, и вы станете другим человеком! Мрачным и нелюдимым! Звони прямо сейчас! Действует система скидок!

Шутки шутками, а делать что-то надо, причем быстро, иначе события на стройке повторятся, и не раз. И, возможно, во все большем масштабе. А для чего эти ублюдки хотят использовать собранную темную энергию — только догадываться.

А вдруг, именно они и сообразят ту самую дыру в реальности, через которую наш мир соединится с астральным, и настанет конец света, о котором говорила Майя? Подумав это, я поежился. В принципе, несмотря на невероятность, все сходится.

И я ничего не могу сделать.

Полиция будет раскачиваться не знаю сколько.

Неужели нет выхода?

Нет, есть. Но выйдет ли что из этого — неизвестно. Очень рискованно.

Когда Митя поедет назад, поймаю его, затащу в лес, и, угрожая расправой, расспрошу обо всем. Может сработать, а может и нет. Понять, что в голове у безумных ботаников, невозможно. Логика здесь бессильна. Митя — псих с манией величия, презирающий людей и готовый абсолютно на все. Такие или раскалываются на первой же минуте, или молчат, как еретики в лапах испанской инквизиции.

Если случится второй вариант развития событий, то для меня все станет очень плохо. С точки зрения закона то, что я хочу сделать, квалифицируется статьей «похищение человека», и тюремное заключение по ней будет долгим. Да и мафия колдунов ждать моего выхода на свободу не будет.

Увы, других способов нет. Если ничего не получится и Митя напишет на меня заявление, начну все отрицать, хотя положение мое окажется шатким. В таких случаях дела обычно возбуждают и выходят в суд на арест под предлогом того, что подозреваемый может скрыться или оказать воздействие на свидетелей и потерпевших. В моем случае это окажется чистой правдой. Да, я могу сделать и то, и то. Запросто.

Возвращается, кстати, Митя уже сегодня. Из «наружки» сообщили, что последние дни у него такой график — утром туда, вечером — обратно.

В восемь часов вечера отходит от станции электричка — на ней Митя планирует приехать в Москву. Увы, его планам сбыться не суждено.

Я вдруг почувствовал злость. Какие же ублюдочные правила игры. Чтобы спасти людей, надо нарушить закон и рисковать жизнью и свободой. А жаловаться в полицию на тебя будет преступник, который так или иначе причастен к убийствам на стройке и кто знает к чему еще.

Может… если Митя заартачится… просто-напросто закопать его в лесу, и все? Чем ситуация отличается от той, когда меня встречал на лестнице убийца? Митя не лучше него. А может, и хуже с сотни раз. Ну и где я неправ?

От таких мыслей аж подурнело. Нет, хладнокровное убийство не по мне. Нельзя так. Наверное.

Поэтому буду притворяться, угрожать, может даже сделаю больно. Но на этом все. И будь что будет.

…

…Михаил Семенович встал из-за стола и подошел к окну. Аккуратно отодвинув занавеску, он посмотрел во двор, в котором виднелись две глубокие черные ямы.

— Как он? — спросил Михаил Семенович, повернувшись к стоящему посреди комнаты Алану и указав подбородком на яму.

— Очень хорошо. Лучше чем мы думали. Намного.

— Слушается?

— Да. Беспрекословно. Вчера и сегодня испытывали целый день. Никаких проблем.

— Замечательно… получается, технология полностью освоена?

— Да, — кивнул Алан. — Конечно, не всех пойманных бомжей удается превратить, но половина сейчас получается. Четверо уже готовы, еще четверо на подходе. Проверен до конца, правда, только один, но это дело недолгое. Можно обойтись даже без специалистов.

Михаил Семенович улыбнулся.

— Молодец, смотришь в самую суть проблемы… Этот, из лаборатории, как его…

— Митя, — подсказал Алан.

— Да, Митя… он здесь?

— Конечно. Ходит гордый и счастливый оттого, что у него все получилось. Бормочет, что он гений, когда его никто не слышит. То есть когда он думает, что его не слышат.

— Он меня очень беспокоил и раньше, а сейчас — тем более. Я опять видел его с телефоном — не знаю, включенным или нет, но тем не менее. Как ты говорил, мы можем обойтись без специалистов?

— В принципе, да. Все, что нужно делать, нам известно. Из чего приготавливать химические вещества, как их применять, как контролировать гомункулов и созданных из пленников существ — абсолютно ясно. Даже гомункулов мы можем делать, а изменить человека оказалось еще проще. Плюс ко всему, я прикомандировал к Мите двух людей и велел все записывать. Они, хоть и вчерашние крестьяне, в генетических опытах разбираются теперь чуть ли не хуже него.

— А этот… Вадим… колдун… который собирал энергию на стройке… он как? Какое твое мнение об этом человеке?

Алан пожал плечами.

— Еще один наемник. Но любит деньги и власть. Никуда от нас не денется, тем более, что ему рассказали, какая жизнь начнется у нас, если все получится, и он в восторге. На стройке он сделал все просто идеально.

— Тогда, наверное, делаем так… Митя уезжает сегодня вечером?

— Да. Все как обычно — мы подвозим его на машине до дороги, затем он пересаживается на свой велосипед и крутит педали до станции.

— Измененный готов полностью?

— Да, так точно.

— Ну тогда действуем следующим образом. Выпускаем его… и пусть он встречает этого придурка велосипедиста. Приказ — убить и затащить глубоко в лес. Потом вернуться.

— Я все понял. Отправить людей контролировать существо?

Михаил Семенович закрыл глаза и молчал с полминуты.

— Сейчас я скажу неожиданную для тебя вещь… Нет, никто не должен быть рядом со зверем. У нас уже получалось что-то такое, хотя и со скрипом… ну а теперь все должно пройти гладко совсем. На следующий день пусть съездят люди и закопают тело, а до этого — все пусть сидят на базе. Народ должен видеть, каких успехов мы достигли.

Алан снова наклонил голову.

— Ясно. Сейчас же отдам приказ.

— Да, идите.

….

…Место для засады я выбрал неплохо. С обочины видна вся дорога целиком. Не проедет Митя мимо. Никак не проедет. Другие дороги к селу и к станции есть, но на велосипеде по ним лучше не ездить — ямы и колдобины такие, что если даже не упадешь, то пробираться придется с черепашьей скоростью. Поэтому Митя будет здесь.

Единственная проблема, которая может возникнуть, заключается в том, что он может не остановиться, даже когда я скомандую ему с револьвером в руке. Есть такие люди, у которых не укладывается в голове то, что могут получить пулю, поэтому Митя может просто-напросто попробовать меня объехать или повернуть обратно.

В таком случае я буду действовать очень просто — выстрелю по колесу. Навыков, чтобы попасть, у меня хватит, так что полетит господин велосипедист со своей железной лошади кубарем. Потом мне придется в одну руку схватить его, в другую — велосипед, и все это затащить поглубже в лес для допроса с пристрастием.

Печально, если в этот момент мимо поедет какой-нибудь автомобиль, но они здесь редки, а мне на все нужно полминуты. От населенных пунктов я далеко, выстрела не услышат, а даже если и услышат, то не обратят внимания. Мало ли, какой охотник или браконьер тут лазает.

Номера на машине я затер грязью — прием старый, простой и эффективный. Пользуются им и жулики, и полиция. Надеюсь, гаишники здесь не окажутся, а то у них глаз наметан.

…Сидеть в засаде скучно и тяжело, хоть я и привык. Время течет медленно. Поиграть на телефоне нельзя — можно проморгать клиента. Поэтому пялюсь во все глаза. По старой привычке всегда возил в багажнике бинокль — он был нужен раз в год но сейчас как раз такой случай.

А потом раздался телефонный звонок, и скуку сняло как рукой.

Оперативник с ОСБ.

— Смирнов умер в своей камере, — коротко сообщил он, даже не поздоровавшись.

— Как⁈ — я чуть не выронил телефон, хотя удивляться было особенно нечему.

— Вот так! Полагаю, отравление, хотя пока что экспертиза ничего не нашла.

— И кто его отравил?

— Не знаем… — сказал полицейский. — Подозреваемых тьма. Проблема в том, что кормили его из общего котла, как и весь коридор, но больше не умер никто. Конечно, тот кто раздавал еду — первый подозреваемый, но по поведению очень не похоже. Да и полиграф ничего не показал. В общем, какая-то чертовщина. К тому же, если не обнаружится яд, розыски будут прекращены — в возбуждении уголовного дела будет отказано, потому что сердечный приступ.

— Кто-нибудь в это верит?

— Нет, конечно. Но официальное заключение не перепрыгнешь.

— Если одна лаборатория не нашла, то надо отправлять в другую!

— Эх… — протянул осбэшник, — давно ты в полиции работал, подзабыл уже многое. Зачем лишняя головная боль? Умер от естественных причин — и отлично, не надо никого искать. Отчитаться о проделанной работе, то есть, по поводу обезвреживания особо опасного преступника в погонах можно и сейчас — никто ж не виноват, что он не дожил до суда!

Я вздохнул.

— Все понятно. А то, что в тюрьме работает кто-то, выполняющий заказные убийства для мафии, никого не интересует?

— Ну почему… интересует. Наверное. Должно во всяком случае интересовать тюремщиков… вот пусть они там и занимаются. У них есть своя собственная безопасность, все по-взрослому. Есть над чем призадуматься, если они, конечно, захотят это делать.

— Я сталкивался с ними по работе несколько раз. Бездельники и идиоты. Должности в ОСБ считаются блатными, и сидят там одни детишки уважаемых пап.

— Абсолютно согласен. Увы, я этот вопрос решить не могу. Его, наверное, никто не решит, кроме Императора, а у него уйма более важных дел. Так что счастливо. Позвонил просто тебя проинформировать. Теперь тебе не придется выступать свидетелем на суде, отбиваться от каверзных вопросов адвокатов. Ты рад?

— Безумно, — мрачно сказал я. — Вне себя от счастья. Ладно, пока. Если что, звони, пожалуйста.

— Договорились.

Вот это новость. Хотя удивляться нечему совершенно. В нашем мире деньги решают многие вопросы, и с так называемыми правоохранительными органами — тоже. Много знал Смирнов. Очень много. И, возможно, решил шантажировать бывших друзей — мол, принимайте меры, чтобы я если не вышел, то получил по минималке, то есть самые тяжелые статьи были сняты. А иначе я все расскажу.

Но, к несчастью для, него, тут как раз деньги не властны. Чтобы народ не бунтовал и не сомневался во власти, ему периодически кидают кости — вот, дескать, полюбуйтесь, как мы боремся с коррупцией! Без этого никак. Таковы правила игры. Будь Смирнов не в погонах, можно было бы «что-то порешать», но здесь уже началась политика.

Поэтому и приняли господа преступники более простое решение — ликвидировать Смирнова. И как ловко, черт побери… Никто не отравился, кроме него. В том, что было отравление, сомнений нет. А еще похоже, что договорились с экспертизой, чтоб та ничего не нашла. Мда, не один Смирнов в той банде мог заносить деньги в полицию.

Кстати я, если меня за что-то задержат (да хотя бы за нападение на лаборанта Митю), попаду в тот самый изолятор. И ничто не помешает кое-кому подбросить мне в еду тот же яд. Очень невесело. Но отступать нельзя. Слишком поздно. Где там бинокль, надо посмотреть, не едет ли кто? Что это за точка на горизонте?

Автомобиль. Старый, кого-то из местных. С кучей наклеек, в деревнях такое любят. Но он мне не нужен. Велосипедист — другое дело.

…Как заявляет китайская поговорка, если долго сидеть у реки, то рано или поздно мимо проплывет труп твоего врага. В моем случае тоже произошло что-то подобное. Только я не у реки, дожидаюсь не трупа, а живехонького велосипедиста, который не плывет, а едет, и врагом его язык назвать особо не поворачивается… так, дурачок-неврастеник, которого обиды и амбиции отправили не в ту сторону…

Но это неважно. Едет! Крутит педали. Окажется поближе, и я выпрыгну из машины. На дороге, кроме нас с Митей, никого, и это хорошо.

Так… приближается… почти рядом…

Я распахнул дверь, выскочил на середину дороги и направил револьвер в Митин лоб.

— Стоять! Слезай с велосипеда, иначе застрелю!

Не стал Митя артачится и рисковать. Остановился, как вкопанный. Даже почти упал. Поднял руки над головой, как военнопленный, и забормотал:

— Забирайте все! У меня есть кошелек, часы… все берите, только не стреляйте, пожалуйста!

Принял, значит, за грабителя. Но для меня это плюс.

К счастью или к сожалению, Митя, твое барахло меня не интересует, поэтому я подошел, поднял свободной рукой велосипед и махнул стволом по направлению к лесу.

— Иди.

Митя перепугался еще больше.

— Не надо! Пожалуйста! Зачем в лес? Я все отдам и так! Не надо меня убивать!

— Слушай, что тебе говорят, и все будет хорошо, — сказал я. — Иначе — стреляю.

— Я понял… — последовал обреченный ответ, и Митя, озираясь, поплелся к лесу, благо до него было всего несколько шагов.

Зайдя за деревья, он остановился и умоляюще посмотрел на меня.

— Или! — произнес я, стараясь придать голосу как можно больше злобы. — Когда скажу, тогда и станешь.

Мы углубились за деревья метров на пятьдесят. Я отбросил велосипед и скомандовал:

— Садись вон на то поваленное дерево и начинай отвечать на вопросы. Твой кошелек меня не интересует.

Митя вытаращил на меня глаза.

— Кто вы? Вы от Михаила Семеновича?

— Тебя не должно волновать, кто я. И спрашивать ты сейчас ничего не должен. Вопросы оставь мне и отвечай на них быстро и не задумываясь, если хочешь выйти из этого леса.