Тени под сердцем неба

Глава 30. Тени под сердцем неба

Воздух вздрогнул и разлетелся, будто искры от костра. Они вернулись в то же место, откуда перенеслись в мир богов.

В чёрном небе по-прежнему зиял разлом — теперь он стал ещё больше.

Первое, что увидела Яохань, — Байсюэ. Та стояла напротив существа, в чьих чертах с трудом можно было узнать Юэцзиня. Он парил над землёй, охваченный вихрями тьмы, что тянулись к жадной пасти Врат.

— Мы… успели? — прошептала Яохань, едва сдерживая дрожь. Её сердце билось, как боевой барабан, в ритме стремительно приближающегося конца.

Юншэн сжал её плечо. Он тоже смотрел на Юэцзиня.

— Кажется, да. Но нужно подойти ближе, иначе момент будет потерян. Предупреди Байсюэ.

Яохань кивнула. В её взгляде вспыхнула решимость — сильнее любого страха. Всё, что было прежде, вело их к этому моменту.

Она сорвалась с места, как стрела, выпущенная судьбой. Ноги сами несли её вперёд — по земле, усеянной пеплом и телами, мимо расколотых плит и корней, что всё ещё хранили следы ци Цзяньюя.

Оказавшись рядом с богиней, Яохань окликнула её и в двух словах передала суть плана. Нужно было продержаться, отвлечь существо от Врат и ослабить его — чтобы настоящий Юэцзинь смог вернуть себе контроль над телом и разумом.

В ту же секунду Юншэн метнулся вперёд. Он даже не оглянулся, полностью доверившись Яохань. Всё его внимание было приковано к существу над землёй, к тому, что когда-то было его другом.

У них будет лишь один удар сердца, чтобы воплотить задуманное.

Трое одновременно бросились в атаку.

Яохань прыгнула, оттолкнувшись от разбитой колонны. Её нога скользнула по гладкому камню, но в тот же миг опору нашёл выступ — один из сухих корней, что топорщились из-под земли, словно мёртвые пальцы. Она не знала, откуда он взялся — но в сердце почувствовала: это был он. Цзяньюй. Даже после смерти он всё ещё был рядом.

Где-то на задворках сознания вспыхнула предательская мысль: что если Юэцзиню не удастся вернуть себе контроль? Что если он обманул?

Но она быстро погасила её. Не время сомневаться! Даже если надежда — ложь, она всё равно выберет её.

Существо из тьмы вздрогнуло, когда его атаковали с разных сторон. Разряд чёрной энергии вырвался из его тела. Тьма взорвалась вокруг него кольцом, сминая окружающее пространство в кулаке ярости. Волна небытия накрыла весь город и разошлась за его пределы.

И только провал в бездну по-прежнему зиял на затянутом тучами небе. Края трещины разошлись еще немного.

Яохань отбросило на два десятка шагов и ударило спиной о торчавший из земли камень. Весь мир на мгновение погас. В ушах звенело. Тело больше не слушалось, даже рукой не пошевелить. Всё внутри кричало от боли. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь, но не осталось сил ее вытереть.

Сквозь пелену перед глазами Яохань различила расплывчатые силуэты. Пятно света всё ещё упрямо вспыхивало. Байсюэ, как белая бабочка, пойманная в паутину тьмы — чёрные тени обвивали тело, впивались под кожу, сжимали шею. Как будто сама Пустота, в ярости, что кто-то посмел оказывать сопротивление, методично пыталась лишить её воли. Но богиня отказывалась быть жертвой. Она боролась.

Мутный взгляд Яохань с трудом отыскал Юншэна.

Его одежда была разорвана, лицо залито кровью. Левая рука висела плетью — похоже, одна из волн тьмы ударила так, что кость треснула. Но он всё ещё стоял. В его глазах пылал упрямый, почти безумный свет.

Он видел, как Байсюэ захлёбывается во тьме. Видел, как Яохань лежит и почти не шевелится, её кровь капает на каменные плиты. И всё, что он чувствовал — это ярость. Против судьбы. Против бессмысленного разрушения.

Боги и смертные, которые, не задумываясь, отдали свои жизни, Байсюэ, Яохань, Цзяньюй, заклинатели Школы… — все они просто любили этот мир и хотели жить дальше…

В его сознание ядовитой змеёй прокрались чужие мысли:

… Они ничего не значат. Все они оказались бессильны перед Пустотой. У неё нет жалости, у неё нет чувств, она не убивает потому, что ей нравится убивать. Она просто как сила природы — существует. Бороться с ней — всё равно что пытаться вычерпать море ложкой. Позволь ей стереть всё. Тогда страдания этого мира наконец-то закончатся…

— Нет, — прохрипел он. — Друг мой… только ты можешь всё изменить. Ты ещё здесь. Я это знаю.

Он медленно поднял копьё одной рукой. Её тут же пронзили тысячи игл боли, но он был готов.

На короткий миг пламя Пустоты угасло. И в этом — одном, единственном мгновении — во взгляде существа мелькнуло узнавание, отблеск горечи, стыда и сожаления.

Он — Юэцзинь — повернулся к расколотому небу. Рука, вся из дрожащих теней, взметнулась вверх.

Разлом захлопнулся. Без вспышек, без звука. Просто исчез.

Юншэн не медлил. Он тут же метнул копьё. Оно вспыхнуло в воздухе ярким серебром и вонзилось прямо в то место, где когда-то билось сердце.

На одно бесконечно короткое и бесконечно долгое мгновение — их взгляды встретились.

«Спасибо…»

А потом — тело Юэцзиня медленно растворилось в воздухе, превращаясь в серый дым.

Мир, застывший между вдохом и выдохом, наконец, смог дышать полной грудью.

***

Чистый Зал Десяти Тысяч Благословений, как и весь город Сяочжэнь, превратились в кладбище теней. Не осталось ни одного живого дерева, ни одного уцелевшего строения. От городской стены остались стоять только ворота. Земля была выжжена везде, куда распространились чёрные тучи во время открытия Врат.

Яохань лежала на боку, прижимая руку к рёбрам. Дыхание было рваным, кровь никак не останавливалась. С усилием она поднялась на локоть. Перед глазами всё плыло. Её взгляд блуждал по разрушенной площади и пытался зацепиться хоть за один знакомый силуэт.

Лучше бы она этого не делала, потому что рядом оказалась чья-то оторванная рука, покрытая ошмётками серой кожи.

Девушку вырвало кровью. Неважно, сколько она медитировала и тренировалась сохранять спокойствие, чтобы направлять ци. К такому Школа Пяти Циклов её не готовила.

Она по-прежнему не чувствовала ног, а попытка подняться и осмотреться в поисках Юншэна и Байсюэ причинила такую боль, что Яохань потеряла сознание.

***

Мир возвращался к ней постепенно. Гул в ушах, ноющая боль во всём теле. И только потом она почувствовала и осознала тёплое прикосновение.

Её веки дрогнули. Всё вокруг казалось мутным. Но чьи-то сильные руки поддерживали её голову. Она с трудом подняла взгляд — и встретила глаза Юншэна.

Он был бледен, на лице засохла кровь. Его плечо разодрано до кости. Но он заботливо обнимал её, а от пальцев его здоровой руки исходил мягкий свет.

— Не двигайся, — прошептал он. — Всё хорошо.

— Исцеляешь меня. А сам… — Она попыталась прикоснуться к его руке, но не смогла.

— Я в порядке. — Юншэн склонил голову ближе. — Тебе больно?

— Уже меньше. Но ты… очень плохо выглядишь.

— Переживу, — он слабо усмехнулся.

Яохань хотела что-то сказать, но её взгляд скользнул в сторону — и она заметила Байсюэ.

Та сидела чуть поодаль, прямо на обломках каменного пола, скрестив ноги, руки на коленях. Волосы её были спутаны и слиплись от крови. Белоснежная мантия порвана. На светлой коже были видны следы ожогов от прикосновения Пустоты. И всё же… в её облике не было слабости. Её дыхание было глубоким и ровным.

— Она… — прошептала Яохань.

— В медитации, — ответил Юншэн. — Она потратила много сил, нужно восстановиться.

Яохань слабо кивнула.

Её взгляд скользнул по разрушенной площади, проследовал дальше… Да дальше, где раньше простирался прекрасный город Сяочжэнь, не было ничего. Даже очертаний улиц не осталось — только сухая земля, пепел и камни.

Выжить — оказалось не тем же, что спасти.

Яохань не смогла даже заплакать. Вот, значит, каким станет её ответ на вопрос Цзяньюя…

Она долго молчала, глядя в выжженную даль. Она будто не знала, в каком мире сейчас оказалась. Когда она посетила разрушенный мир богов, ей было очень тяжело. Но сейчас её родной мир чуть не стал таким же. Но в нём хотя бы осталась жизнь…

Только вот сколько времени уйдёт на восстановление? Для смертных может смениться несколько поколений, пока зарастут шрамы на теле мира.

— Что теперь? — спросила она.

Юншэн ведь бог, он наверняка знает, что делать.

— Я не знаю, — ответил он. — Впервые за все жизни… я не знаю.

***

Яохань не могла сказать, сколько времени прошло. Скорее всего, несколько дней.

Она уже могла сидеть самостоятельно, прислонившись к разбитой колонне. Боль в теле отступила благодаря исцелению Юншэна. Он уже не лечил её напрямую — просто молча сидел рядом, наблюдая за мрачным горизонтом. Иногда она ловила на себе его внимательный взгляд.

— Ты ведь помнишь прошлые циклы? — тихо спросила Яохань, нарушая молчание.

— Я помню всё.

— Что ты чувствовал, когда всё начиналось сначала?

Он повернул голову и посмотрел на неё.

— Надежду. Каждый раз. Потому что каждый раз всё было чуть-чуть иначе.

— А Байсюэ?

— Она каждый раз погружалась в сон. И когда просыпалась, не помнила всего. Даже меня. Но потом вспоминала.

— И ты каждый раз ждал, пока она вспомнит о тебе?

— Да. Сначала я даже боялся, что этого не произойдёт. Но мой долг всё равно был связан с ней.

Яохань опустила глаза.

— А сейчас? Ведь вы исполнили приказ Небесного императора. Пустота не поглотила этот мир. Если бы начался новый цикл, стал бы ты снова её ждать?

— Да, — Юншэн ответил не раздумывая. — Сначала, возможно, я и оставался с ней из-за долга. Но я искренне полюбил её… Я бы всё равно искал её, и это уже не имело бы никакого отношения к Небесному императору, ни к Пустоте.

Свет рядом изменился. Раздался едва слышный шелест одежд.

Яохань и Юншэн повернули головы одновременно.

Байсюэ открыла глаза.

— Вы говорили о прошлом?

Яохань кивнула.

Она была рада снова услышать её голос.

Когда они впервые встретились, богиня казалась такой холодной и отстранённой, мало говорила. Теперь стало понятно, почему. Она только пробудилась, и ещё не помнила всего, что должна была.

Когда Юншэн рассказывал об этом, она чувствовала его боль, и его чувства к Байсюэ. Скованные долгом и страшной судьбой, они всё равно нашли возможность полюбить друг друга…

А то, о чём Яохань хотела бы попросить… Это значило снова обречь их на страдания. Но…

Байсюэ пристально посмотрела на девушку. От её глаз, цвета расплавленного золота, невозможно было скрыться, невозможно было лгать, даже самому себе. Сомнения, бурлящие в душе Яохань, не могли спрятаться от него.

— Ты хочешь спросить, — сказала она. Голос её был ровным. — Но боишься, потому что ответ причинит боль.

Яохань замерла. Весь её хрупкий, измученный мир сжался до одной точки, одного слова, одного взгляда. Пальцы дрожали, теребя изорванный рукав.

Байсюэ не торопила её.

— Ты говорила, что это будет последний цикл, — выдохнула она наконец. — Но… если бы… если бы ты всё же смогла вернуть время назад… Что стало бы с Пустотой? Смог бы Цзяньюй тогда… и все остальные…

Она не смогла закончить. Слова резали горло, как будто она проглотила осколки фарфоровой чаши.

Юншэн резко повернулся к ней. Его брови взлетели вверх.

— Яохань… — Его голос дрогнул. — Ты ведь понимаешь, что это значит…

— Я понимаю, — перебила она, глядя мимо Юншэна, прямо на Байсюэ. — Именно поэтому спрашиваю.

Молчание было очень долгим.

Байсюэ закрыла глаза, глубоко вздохнула. На её лице промелькнула тень.

— Я могу сделать это, — сказала она. — Пустота больше не вернётся. Юэцзинь отдал за это всего себя. Но цена будет высока. Ты всё забудешь. Все остальные тоже.

— Забуду? — Яохань отпрянула. — Всё?

Байсюэ кивнула.

— Всё. Нас. Себя. Цзяньюя. Жертвы, что были принесены. Мир начнётся заново. Тебе, и всем остальным, придётся заново прожить ваши жизни. А они могут сложиться иначе. Возможно вы никогда не встретитесь.

Яохань не сразу ответила. Она перевела взгляд на Юншэна. Он смотрел на неё, как будто хотел остановить. Но не произнёс ни слова. Выбор был за ней, и он был готов согласиться с любым.

Она снова посмотрела на Байсюэ.

— Я прошу… Сделай это.

Яохань опустилась на колени и затем коснулась лбом земли в глубоком поклоне.

Байсюэ не ответила сразу. Но её пальцы медленно потянулись к руке Юншэна. Он взял её ладонь в свою и поднёс к губам.

Байсюэ печально улыбнулась.

— Ты простишь меня? Тебе придётся снова ждать.

— Я дождусь. На этот раз я буду первым, кого ты увидишь, когда проснёшься!

周而复始

Цикл завершился — и снова начался.