Тени под сердцем неба

Глава 22. Пробуждение

Темнота.

Воздух был неподвижен, будто не решался коснуться того, что скрывалось за светящимися печатями.Раздался треск — печати охватил чёрный огонь.И тот, кто был скован под ними, наконец, открыл глаза.

Тело его поднималось неестественно медленно. Волосы цвета пепла, рассы́пались по его плечам и спине, переплетаясь с дымкой тьмы, что струилась из-под его ног, и касались пола. Лицо — всё ещё божественно-прекрасное, словно высеченное из нефрита. Но в этой красоте не осталось ни тепла, ни жизни. Скулы — острые, болезненно совершенные. На тонких губах — ни тени улыбки. А в глазах — только чёрная бездна с огненными искрами.

Он молчал, но в его сознании звучал холодный шелест — голос, обжигающий изнутри, неотвратимый:

Ты — ключ. Ты — Проводник. Ты — Я.

Открой Врата.

Открой Врата.

Открой Врата.

Он не сопротивлялся. Не спрашивал. Всё, что было когда-то Юэцзинем, давно растворилось в этом голосе. Он не помнил себя. Ни друзей. Ни мира. Он помнил только зов.

Он сделал шаг. Камень под ногами зашипел и потемнел. Остатки печати разбились.

И в этот миг зазвучали шаги — поспешные, уверенные. В зал вбежали несколько фигур в монашеских одеждах. Они кланялись, падали на колени. Один осмелился заговорить:

— Господин… о, Господин, мы ждали Вас! Мы готовы служить…

Юэцзинь посмотрел на него как на насекомое — и бездна в его глазах вспыхнула чёрным огнём.

Голод.

Он поднял руку — тонкую, почти прозрачную. Когда-то эта рука держала кисть и рисовала карты звёздного неба. Теперь она сжимала тьму.

Первый культист, что осмелился говорить, задохнулся. Звук последнего вдоха был похож на свист ветра. Кожа его посерела, тело сжалось — и рассыпалось серебристой пылью.

Остальные не успели даже закричать. Их души покинули тела мгновенно — и растворились. Они больше никогда не вернутся в круг перерождений.Но Юэцзиню — вернее, тому, что от него осталось, — было всё равно.

Он стоял среди останков, обратившихся в пыль и кости. А в его голове звучало снова:

Открой Врата.

Пустота приближалась.

Он чувствовал её — как ощущают собственные кости. Она была совсем рядом. Стоило лишь дотянуться. И тогда она придёт. Очистит этот мир.

Потоки силы потекли к нему со всех сторон. Над храмом сгущались чёрные тучи и стягивались в воронку.

Но вдруг — удар.

С потолка хлынул свет. И это были не солнечные лучи.Печать божественной энергии вспыхнула бело-золотым узором прямо над ним, не позволяя потокам тьмы коснуться его.

Магические знаки вспыхнули в воздухе, сплелись в единую структуру — и с грохотом обрушились на Юэцзиня.

Тело его выгнулось назад. Он застыл в самом центре вихря света.Круги печати замкнулись один за другим: внешний — удерживающий, внутренний — замедляющий.

Он взревел.

Тьма металась вокруг него, искала трещины между печатями, пыталась просочиться внутрь — к своему Проводнику.

— Байсюэ, — хрипло выдохнул Юэцзинь. Это было первое слово, произнесённое им за всё это время.Голос едва слушался, но в нём звучала насмешка.— Ты боишься.

Свет печати затрепетал. Но не угас. Она всё ещё держалась.Пока что.

Но это не продлится долго. Уже скоро Врата будут открыты.

***

Небо над «Журавлём в тумане» медленно затягивалось тучами, что ползли со стороны Ваньфу Цзинтан.

Байсюэ резко выпрямилась. Её глаза расширились, зрачки превратились в тонкие щёлки.

— Моя печать сработала, — прошептала она. — Но задержит его она ненадолго. Нам нужно подготовиться.

Яохань вдруг сжалась, будто от толчка. Она вскрикнула — и в тот же миг увидела это.Снова иллюзия?

Перед её глазами, всего на одно дыхание, вспыхнул образ: мужчина с пепельными волосами, охваченный сверкающими кольцами света. Его лицо искажено злобой, но… в чёрных глазах, где пылал огонь Пустоты — боль, которая могла бы стать раскаянием.

— Он… — выдохнула она. — Я думаю, в нём ещё осталось что-то от него — настоящего.

— Ты что, увидела Юэцзиня? — спросил Юншэн.

Яохань кивнула. Сейчас, когда появилась возможность, она ещё раз в подробностях рассказала, что произошло с ней, пока она была в подземной камере. В деталях описала иллюзию — и то, что напоследок сказал ей Юэцзинь: «Не сдавайтесь».

Юншэн молчал. Только сжал губы и отвёл взгляд, будто не мог позволить себе поверить в то, что Юэцзинь — хоть на мгновение — мог говорить не голосом Пустоты, а как он сам.

Цзяньюй нахмурился, скрестил руки на груди и нервно прошёлся по комнате.

— «Не сдавайтесь»… — повторил он. — А может, это просто уловка? Как мы уже успели убедиться — боги только и делают, что хранят секреты и обманывают…

— Нет, — твёрдо сказала Яохань. — Я не могу это объяснить, но чувствую, будто это — последнее, что от него осталось. Осколок его настоящего разума. И он не обманывал.

Она посмотрела на Юншэна, словно ища у него подтверждение.

— Ты же говорил, что его тело запечатано в храме. И в контакт с ним я вышла именно там. Он отреагировал на крупицу божественной силы во мне…

— Да, — кивнул тот медленно. — И если это так… возможно, не вся его суть была разрушена.

— Тогда мы можем его спасти? — вдруг спросила Яохань.

Слова повисли в воздухе. Никто не ответил.

Байсюэ подошла к окну и долго смотрела на тучи, скользившие по небу, как легион чёрных змей.Когда она обернулась, её лицо оставалось непроницаемым, но голос звучал мягче, чем раньше:

— Если в нём действительно что-то осталось… возможно, мы сможем не уничтожить его, а не дать Пустоте полностью завладеть им.

— После ваших рассказов я не очень-то в это верю, — пробурчал Цзяньюй. — Но… если есть хоть малейший шанс — мы не можем его игнорировать.

Яохань всё ещё держала ладонь на груди, в том месте, где отзывалась странная дрожь от виде́ния. Она чувствовала, как внутри пульсирует нечто.Сила Байсюэ и сознание Юэцзиня — отзывались в ней, будто что-то связало их.

Юншэн подошёл ближе, заглянул ей в глаза.

— Если так, — сказал он, — возможно, именно тебе суждено остановить его.

Цзяньюй встал рядом и положил ей руку на плечо.

— Каким бы ни был конец — мы пойдём вместе.

Байсюэ подняла голову. В её глазах отражались отблески тьмы, сгущающейся за окном, но внутри зажигалась новая искра. Она смотрела не просто на своих спутников.Она смотрела на тех, кто стал её надеждой.

Они могли ошибаться. Но они шли вперёд.

И все были готовы рискнуть.

Отчаянный шаг, на который она решилась в этом изломанном цикле времени — шаг, в котором уже сама начинала сомневаться, — возможно, и был тем самым, единственно верным.

Ставка на живое сердце, а не на оружие.

— Нам нужно вернуться в храм, — сказала Байсюэ. В её голосе больше не было ни тени сомнения. — Пустота уже близко. И когда мы войдём туда… это уже будет не тот храм. Там всё изменилось. Будет очень опасно. Нам придётся спуститься в самое сердце мрака.

Снаружи небо потемнело до предела. А чёрное пятно над Ваньфу Цзинтан росло, расползаясь, как кровь из раны на самой реальности. Звало. Шептало. Обещало.

Но никто из них не дрогнул.

Стало невозможно определить время суток: была ночь.

И станет ли эта ночь последней перед гибелью — или за ней придёт рассвет нового мира — никто не знал.

Сейчас всё зависело от двоих смертных и двоих последних богов.