Тени под сердцем неба

Глава 14. Чистый Зал Десяти Тысяч Благословений

Яохань проснулась рано. Мягкий свет скользил по полу, пробиваясь сквозь щели в ставнях. Она приподнялась на локтях, засунула руку под подушку, достала шпильку с цветком сливы и улыбнулась. Сердце почему-то забилось быстрее, когда она крутила изящное украшение руке, любуясь переливами перламутра.

Сегодня они пойдут в храм. Туда, куда Байсюэ так упорно вела их весь путь.И хоть никто не говорил прямо, в глубине души Яохань чувствовала: там произойдёт нечто важное. А она так и не успела поговорить с Байсюэ. Возможно, сегодня всё и выяснится…

После скромного, но уютного завтрака в «Журавле в тумане» Юншэн повёл их через арочный мост, вдоль канала, по которому неспешно плыли лодки.

— Ваньфу Цзинтан многие столетия был сердцем Поднебесной, — говорил он негромко, оборачиваясь через плечо. — Здесь принимали пророчества и вершили высшие обеты. Храм строили не смертные. Его заложили в эпоху, когда границы между мирами ещё не сомкнулись. — И кто же тогда сюда приходил? — спросил Цзяньюй, всё ещё немного сонный. Накануне он никак не мог заснуть, всё думал о Яохань и как он обязательно возьмёт её за руку. — Говорят, сам Небесный Император однажды появлялся здесь, — усмехнулся Юншэн.

Чем ближе они подходили, тем гуще становился поток людей. Воздух был тяжёлым от благовоний и наполнен звоном колокольчиков.

Но у самого подножия храма открылась странная сцена.

У стены, украшенной выгравированными символами защиты, несколько человек в пыльных одеждах стояли на коленях. Они били поклоны с такой силой, что слышно было, как лбом ударяются о каменные плиты. — Он проснётся… он вернётся… — Примите нас… — Пустота — путь! Свет — иллюзия!

Прохожие ускоряли шаг, стараясь не смотреть. Один монах из охраны храма спокойно наблюдал, но ничего не делал.

— Кто они?.. — прошептала Яохань.

— Те, кто уже услышал голос, — сказала Байсюэ так тихо, что её слова донеслись только до Юншэна.

Он не отреагировал, только повёл их дальше — по ступеням, в зал, откуда раздавался звон гонга.

Храм возвышался перед ними, словно вырезанный из единой глыбы яшмы. Крышу украшали нефритовые журавли. У входа — пара изваяний львов, обвитых золотыми лентами. На одном из них ленты сползли, и, казалось, кто-то завязал ему глаза.

Юншэн медленно выдохнул: — Добро пожаловать в Ваньфу Цзинтан.

Внутри их встретил идеальный порядок: сверкающий пол, на стенах — огромные фрески, изображающие сцены очищения, вознесения и победы света над тьмой. Терпкий аромат благовоний становился всё более невыносимым. Цзяньюй даже закашлялся, но испуганно закрыл рот руками, чтобы не издавать неприличных звуков.

В центре главного зала возвышалась статуя из светлого камня, украшенная позолотой. Это была женщина — стройная, с благородной осанкой. От неё исходило ощущение спокойствия и безмерного достоинства. Корона на её голове напоминала лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака, и украшена позолоченными фениксами.

В руках она держала широкую чашу, из которой поднимался бесконечный столб дыма, сотканного из ароматических масел. Он не рассеивался, а продолжал клубиться в воздухе, окутывая статую словно облака. Над основанием пьедестала были вырезаны барельефы: сцены благословения, исцеления, защиты.

И в этой позе, в мягком повороте корпуса, в наклоне головы, в линии плеч — было что-то знакомое. Юншэн видел эту статую сотни раз, но его сердце всегда сжималось от болезненных воспоминаний.

Небесная Императрица, покровительница мира смертных до гибели богов. Её почитали с древнейших времён, когда ещё не было и намёка на приближение Пустоты. И эта фигура была будто отражением Байсюэ.

Не так. Это Байсюэ была её отражением.

В тот момент, когда Император — бог среди богов — отдал свою силу ради совершенного оружия, его разум, душа, воспоминания не могли не повлиять на облик создания из этой жертвы. Вряд ли он даже осознавал, что в час гибели думал только о ней — своей супруге, той, с кем делил трон, вечность и последнюю надежду. И Байсюэ, рождённая из боли, остатка небесной воли и отчаянной любви, невольно переняла черты той, кого он когда-то любил сильнее всего.

Байсюэ молчала, её лицо было безмятежным, но Юншэн почувствовал, как она затаила дыхание. Она никогда не знала ни Императора, ни Императрицы, ни других богов — все они отдали бессмертие, и их души навсегда рассеялись — ради того, чтобы появилась она.

***

Яохань всматривалась в возвышающуюся статую в центре зала.

— Она похожа на Байсюэ, — тихо сказала Яохань, не отводя взгляда. — Вы тоже это видите?

Её голос был неуверенным, будто она сама боялась признать очевидное. Цзяньюй посмотрел сначала на неё, потом на статую, нахмурился. Затем перевёл взгляд на Юншэна, который хотел было что-то сказать, но вдруг к ним подошёл монах в алом одеянии. Мягким, почти певучим голосом он произнёс:

— Благословение! Подходит час общения с богами. Хотите ли вы принять участие в обряде?

Яохань на миг перевела взгляд с Байсюэ на монаха, потом — на Юншэна.

— А что это за обряд? — спросил Цзяньюй с привычной настороженностью.

Монах склонил голову: — Те, кто ищут ответов, приходят в Час Благословения. Иногда боги отвечают. Иногда — нет. Но если благословение будет дано, оно изменит вашу судьбу.

— Мы согласны, — спокойно ответил Юншэн. Яохань слегка вздрогнула, а Цзяньюй пожал плечами и пробурчал: — Ну, раз уж пришли — почему бы не попробовать.

Когда они последовали за монахом к задней части зала, Юншэн склонился к Яохань и негромко шепнул, так, чтобы слышала только она:

— После всё объясню. Обещаю.

Храм начал заполняться людьми, прослышавшими об обряде. Песнопения, изначально звучавшие где-то из глубины зала, постепенно усиливались, заполняя всё пространство. От монотонных звуков и резкого аромата благовоний закладывало уши и кружилась голова.

Паломники, участвующие в ритуале, стояли на коленях, образовывая ровные ряды, а сладковатый дым стелился по полу, цепляясь за колени змеиными кольцами.

Статуя Небесной Императрицы гордо возвышалась над всеми, её позолота отсвечивала медовой сладостью во вспыхнувших по бокам факелах. Где-то за спиной статуи беззвучно отъехала каменная плита. Из открывшегося прохода, ступая босыми ногами, вышла девочка — совсем маленькая, лет десяти, с завязанными глазами. Её длинные чёрные волосы были заплетены в сложную причёску, чем-то напоминающую крылья, и украшены золотыми цепочками, которые звенели при ходьбе. В руке она держала белоснежный пион с крупными лепестками.

Девочку вели двое монахов, но когда она оказалась в центре — они отступили. На плечах ребёнка чётко проступили фиолетовые отпечатки их пальцев.

Юншэн, чуть склонив голову, глубоко вздохнул, глядя на происходящее.

Девочка осталась стоять, и её губы шевельнулись:

— Тишина грядёт, — выдохнула она. — Из глубины, где нет имён… Слова лились потоком, не прерываясь дыханием: — Врата откроются. И тогда вам будет даровано благословение!Девочка вскинула руку. Толпа замерла, следя за цветком, который поплыл в дымном воздухе.

Он упал, шлёпнувшись на каменный пол, прямо перед Яохань. Её окатил сладковатый запах. На миг показалось, что её зрение помутилось, когда она посмотрела на цветок — лепестки почернели по краям, а сердцевина раскрылась зубатым ртом из тычинок.

— Не трогай, — раздался голос Байсюэ, и Яохань вздрогнула от неожиданности: губы богини не двигались.

В это время девочка в центре начала медленно оседать. Монахи вновь подошли к ней, осторожно подхватили и унесли. Песнопения стихли. Яохань вставала осторожно, стараясь не наступить на пион. Он всё так же лежал на каменном полу, лепестки чуть подрагивали.

Молодой служка подскочил с метлой и начал спешно подметать.

— Молодая госпожа, не бойтесь! Наш храм даровал вам благословение! Вас ждёт большая удача, – с улыбкой произнёс он и исчез так же быстро, как и появился.

Яохань спешно направилась к выходу, не дожидаясь остальных. Очень хотелось выйти на воздух.

***

Площадь перед храмом больше не была спокойной. Люди шептались. Кто-то спешно уходил. Но другие — наоборот — преклонили колени прямо на плитах, повторяя те же строки, что произнесла девочка. Глаза их были полны благоговения.

— Раньше здесь молились о мире, — сказал Цзяньюй, мрачно глядя на толпу. — А теперь — будто ждут, что мир сгорит. Он перевёл взгляд на Юншэна. — Это и правда было пророчество?

— Предупреждение.

— Подождите, – вдруг воскликнул Цзяньюй, дико озираясь по сторонам. — А где Яохань?

Она была рядом во время ритуала, только к выходу пошла чуть раньше. Но сейчас девушки нигде не было.