Тени под сердцем неба

Глава 27. Пусть победа станет ответом

Площадь перед Ваньфу Цзинтан выглядела так же, какой они впервые её увидели.

Цзяньюй с подозрением огляделся. Это и правда была та самая площадь. Даже камешки у подножия лестницы лежали на тех же местах — почему-то он их запомнил.

— Мы ведь уже заходили внутрь, — пробормотал он. — Как же теперь оказались снаружи? — После всего, через что мы прошли, ты ещё спрашиваешь? — фыркнула Яохань. — Ты права. Глупый вопрос.

Он выдохнул, стараясь отогнать гнетущее ощущение. После коридора, где пол и потолок менялись местами, после заснеженного леса и зверя Чжи, из груди которого вырастали щупальца, после Школы Пяти Циклов из будущего, которое, возможно, никогда не наступит — уже не имело смысла удивляться. Они снова стояли перед входом в храм, через который уже проходили. Подумаешь!

Байсюэ закрыла глаза, прислушиваясь. — Пустота пыталась нас запутать, но я уверена, что это последняя петля. Если мы пройдём дальше, то сможем добраться до Юэцзиня. И узнаем, получилось ли что-то изменить…

— Здесь так тихо…Юншэн взглянул на небо. Оно было всё такое же тёмное, и тень расползлась уже далеко за пределы города.Интересно, как там остальные?

Он не знал, почему именно сейчас эта мысль пришла ему в голову. Пусть и был богом — пусть и лгал им — но он провёл рядом с ними не просто годы, а жизни. Знал лично всех учителей и знал хоть что-то обо всех учениках. Он ел с ними за одним столом. Защищал их во время испытаний. Помогал учиться тем, кто отставал. Смеялся и спорил с Главой Хэ Чжэнем, который был его другом. Наверное, он слишком много времени провёл среди смертных, чтобы считать себя одним из них. Вот только теперь, когда Пустота почти проникла в мир, он больше не мог быть просто человеком. И что бы ни случилось — он один будет помнить их имена и лица, когда всё исчезнет.

У дальнего края площади заметались клочья тумана. Из теней сложились фигуры — изломанные силуэты людей.

— Снова нежить?

Яохань не хотела даже думать, что было бы, если бы другие заклинатели не подоспели им на выручку, когда на них напала стая непобедимых собак. И тогда, в лесу, с мёртвыми птицами — если бы Юншэн и Байсюэ не сразили вожака, они, возможно, до сих пор бы стояли там и сражались. А теперь, похоже, собаками и птицами дело не ограничилось. Там были люди…

Она узнала послушника, который приносил ей еду в подземелье. Он держал в руках сломанный поднос, на котором лежали чьи-то, возможно, даже его собственные, пальцы. А рядом с ним, прихрамывая, шла девочка-провидица, которая ненадолго появлялась во время обряда. Из пустой глазницы выглядывал пушистый белый пион. За ними шёл монах, который пригласил их посмотреть обряд. Теперь его руки волочились по земле, а голова висела на сломанной шее, мотаясь из стороны в сторону, словно детская игрушка на верёвочке. — Это невозможно… — прошептала Яохань. — Они же только недавно были живыми!Цзяньюй скривился, крепче сжав меч. — Но если мы промедлим, они нас разорвут, да?Очередной глупый вопрос, на который он уже знал ответ.

— Я знаю, куда идти, — сказала Байсюэ спокойно. — Мы почти у цели. Но надо быть осторожнее. Мы не сможем их убить, они будут возвращаться и снова нападать. Нам надо прорваться к главному залу Ваньфу Цзинтан. — Если этот зал на том же месте… — пробурчал Цзяньюй.

Им всего-то нужно было пересечь половину площади и подняться по ступеням. Не так уж и долго.Но, словно по команде, неживые тени ринулись со всех сторон, волной заполнив площадь.

Яохань бросила во врагов пачку огненных талисманов, которые специально взяла с собой на всякий случай. Но было всё равно, что она кинула пачку обычных бумажек — мертвецы продолжали идти. Это была не обычная нежить, которую легко было запугать такими фокусами.

Цзяньюй отразил удар на бегу. Лезвие звякнуло о кость. Мертвец, падая, вцепился в его одежду, и у Цзяньюя никак не получалось сбросить его с себя. Он чуть отстал от остальных.

У самой лестницы они заметили новые фигуры. Эти не бросались на них, не рычали. Они просто встали прямо на пути, не давая пройти.

— Нет… — голос Яохань не слушался, поэтому возглас получился хриплым и испуганным.

На нижней ступени стоял Глава Хэ.

Его седые волосы развевались на ветру, но в остальном он выглядел почти таким же, как в момент их прощания — если не считать пепельно-серой кожи и огромной чёрной дыры на лбу.

За ним выстроились заклинатели из Школы Пяти Циклов — ученики, наставники… друзья. С пустыми глазами, в которых не осталось места ничему, кроме жажды крови и вечного подчинения.

— Неважно, кто перед вами! — в голосе Юншэна звенел металл. — Нам нужно пройти!

Шипение наполнило воздух, будто тысячи змей зашевелились в темноте. Место перед храмом стало местом столкновения стихий, несовместимых по самой своей природе — света и тьмы, жизни и смерти.

Байсюэ словно танцевала на поле боя, оставляя за собой след света. Мертвецы вставали снова, но продвигаться к главному залу понемногу удавалось.

Но в этот миг, словно сама тьма вздрогнула. Откуда-то рядов неживых заклинателей вырвалось нечто тонкое, как волос, почти незаметное — стрела из отрицания света, самой сущности Пустоты.

Юншэн не сразу заметил выстрел. Он сражался с Хэ Чжэнем и едва успел отразить выпад меча в его мёртвых руках. Он лишь уловил выброс энергии — и только когда почувствовал резкое искажение в потоках ци, его взгляд метнулся туда.

Слишком поздно.

— Байсюэ! — крикнул Юншэн, забыв о противнике и одним прыжком преодолевая расстояние, чтобы защитить её. Но не успел.

Стрела достигла цели.

Она впилась прямо в грудь богини, чуть выше сердца. Байсюэ дрогнула, как дрожит пламя затухающей свечи. Свет её золотистых глаз померк, губы приоткрылись, и она рухнула назад.

На её белоснежных одеждах расплывалось тёмное пятно.

Юншэн успел поймать её прежде, чем тело коснулось земли.

— Нет, нет, нет… — прошептал он, прижимая ладони к её ране. Его пальцы окутало мягкое свечение — он сразу начал исцелять её. Но нужно было время. Прокля́тое время, которого у них уже не было! — Я здесь. Я с тобой.

Яохань бросилась к ним — ближе, ближе! Мёртвые руки хватали её, царапали кожу сквозь одежду, оставляя алые полосы. Один из мертвецов с фанатичной улыбкой вцепился ей в щиколотку, и пришлось сжечь его, но она даже не чувствовала боли от ожога. Только ярость и страх.

— УЙДИТЕ! — закричала она, и пламя вихрем сорвалось с её пылающего меча. Оно оплело кольцом пространство вокруг Юншэна и Байсюэ, очищая землю, хоть и на мгновение. Камни под ногами потрескались. Воздух завибрировал от жара.

Колени дрожали. В ушах звенело. Всё тело горело от изнеможения. Она потратила слишком много сил.

Цзяньюй тоже возник рядом и вонзил свой меч в землю между расколотых плит. Жёлто-зелёный свет вспыхнул и замкнулся куполом, поддерживаемым выросшими из земли корнями.

— Держитесь! — Юншэн сосредоточился, голос его звучал глухо от напряжения. — Я смогу… ещё немного…

— Как она? — хрипло спросил Цзяньюй. Хоть он и не был ранен, мёртвые бились в защитный барьер с такой яростью и силой, что молодой заклинатель чувствовал каждый удар по щиту в своём теле. Это было больно.

— Если бы она не была богиней — не выжила бы. Эта стрела… создана из Пустоты, — ответил Юншэн. Его лицо было мертвенно-бледным, и впервые за всё их путешествие на нём не было ни тени иронии, ни даже притворного спокойствия. Он закусил губу. Было странно видеть его таким. Он всегда был хладнокровен, и даже в критических ситуациях мог пошутить, но сейчас эта маска слетела. Осталась только тревога за жизнь той, кого он любил. Он прижимал её к себе, будто любовь могла остановить смерть.

Если бы сейчас ему предложили выбрать между её жизнью и всем миром, его ответ был очевиден. Он бы сжёг небо и затопил землю, пусть бы все миры провалились в бездну — лишь бы она открыла глаза. Но он не имел на это права.

— Я удержу её душу. Она сможет исцелиться. Но нам всё равно нужно идти дальше. Печать, которая сдерживала Юэцзиня, сейчас точно разрушится.

Яохань молчала, стиснув кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Страх — липкий и холодный — разъедал её изнутри. Если сейчас ничего не предпринять, они безвозвратно погибнут здесь, в этой точке истории. В таком состоянии Байсюэ не сможет перезапустить время, как она делала раньше. И все их усилия будут напрасны.

Снаружи барьера мёртвые не знали усталости. Пустые глаза, искажённые лица знакомых и незнакомых людей. Их души, даже поглощённые Пустотой, всё ещё помнили, как сражаться. А теперь ещё и Байсюэ без сознания, и Юншэн был занят её исцелением…

Цзяньюй всё ещё сжимал меч и вливал в защиту последние остатки своей духовной силы. Он чувствовал, как его меридианы вспыхивают огнём, трещат и рвутся, не выдерживая напряжения. Он не заметил, как по подбородку потекла тонкая струйка крови. Даже боль теперь ощущалась как-то отстранённо, будто тело больше не принадлежало ему.

Он перевёл взгляд на Байсюэ. Та всё ещё лежала в объятиях Юншэна. Даже богам нужна защита.

Яохань… Бледное лицо, тени под глазами, запёкшаяся кровь на щеке — и всё равно она не отводила взгляда от вражеской стены, будто силой воли могла их сдержать.

Цзяньюй выдохнул. Глубоко. Медленно.

Он принял решение.

— Я отвлеку их. — Что? — Яохань резко обернулась. — Нет. Мы справимся вместе. — Ты сама видишь, что творится, — устало сказал он. — Барьер трещит. Байсюэ не может двигаться. Юншэн едва держится. А ты — их последняя надежда.

Он улыбнулся криво, как-то по-детски.

— Юншэн предупреждал, что я могу не дойти до конца. Но я всё равно пошёл. Возможно, именно ради этого…

— Нет, Цзяньюй. Не говори так. Мы выберемся все вместе. Мы —

Он мягко коснулся её плеча. Его губы дрогнули. Он хотел сказать что-то простое. Что-то вроде: «Береги себя» или «Обещай, что не оглянешься». Но вместо этого вдруг сорвалось: — Скажи… если бы всё было… нормальным… — он сглотнул. Его голос дрогнул, но он не отвёл взгляда. — Ты… когда-нибудь смогла бы… стать моей женой?

Яохань застыла.

Её губы приоткрылись, но ни один звук не сорвался. В глазах отразилось нечто большее, чем шок. Боль, смешанная с чем-то, похожим на счастье.

Цзяньюй смутился так, как не смущался ни разу в жизни. Лицо залилось краской — даже сквозь грязь и кровь проступил жар. Он нахмурился, потому что это ведь не так должно было быть, он не собирался… Но сказал.

— Извини, — пробормотал он виновато. — Глупость… просто ляпнул, я…

Он опустил глаза. Сердце билось так, что вот-вот выпрыгнет из груди, но почему-то он ощутил странное спокойствие.

Потому что это и было то, что он на самом деле хотел сказать.

Он не хотел умирать героем. Он хотел жить с ней.

Яохань смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. — Цзяньюй… — прошептала она наконец. В уголке глаза что-то сверкнуло.

Он медленно покачал головой.

— Не говори сейчас.

Он снова посмотрел на неё — уже мягче, спокойнее. Почти по-взрослому.

— Если потом… я проснусь, когда всё закончится, и увижу, как ты улыбаешься — пусть это будет твоим ответом.

«А если не проснёшься?» — Яохань хотела задать вопрос. Но вместо этого кивнула, соглашаясь.

Юншэн не обернулся сразу. Он всё ещё держал ладонь на ране Байсюэ, чтобы удержать её душу в теле, — и всё же, сквозь боль и усталость, он слышал каждое слово.

Он медленно поднял взгляд и посмотрел на Цзяньюя. Без слов. Без насмешки. Без высокомерия.Лишь лёгкий, почти незаметный кивок. Признание. Он увидел не мальчика — а воина, брата по выбору.

Юншэн не стал останавливать его. Есть выборы, которые нельзя отнять.

Цзяньюй ещё мгновение стоял, глядя на свой слабеющий барьер. Потом глубоко вдохнул и повернулся к остальным.

— Слушайте. Я сниму барьер. Они сразу ринутся на нас. Я отвлеку их на себя, а вы в это время уходите. Юншэн, тебе нужно забрать Байсюэ и Яохань и как можно быстрее добраться до главного зала. — Один ты не справишься, — тихо сказала Яохань. — Это не о победе, — ответил он. — Нужно выиграть время.Юншэн не сразу ответил. Он сжал ладонь Байсюэ — всё ещё холодную — потом поднял глаза и посмотрел на Цзяньюя. — Хорошо, — сказал он. — Я сделаю всё возможное. — Он перевёл взгляд на Яохань. — И защищу её. Обещаю. Чтобы ты потом смог узнать её ответ.Цзяньюй усмехнулся. — Только не говори мне потом, что я был дураком. Хотя… — он пожал плечами. — Если скажешь, то будешь прав.

Яохань сжала его руку, и в этом прикосновении было больше, чем в поцелуе.

Цзяньюй нехотя расцепил их пальцы. — Готовьтесь.

Он прикрыл глаза — и в следующий миг вырвал меч из земли. Светящийся барьер, сдерживавший нежить, дрогнул и рассы́пался. Мёртвые заклинатели мгновенно среагировали и ринулись к нему, а Цзяньюй пошёл прямо на них.

Перед ним, вокруг, за его спиной — из-под раскрошившихся плит вырастал лес. Острые, живые корни взмыли вверх, пробивая камень и небо. Они извивались, рушили плиты и сдерживали нежить.

Юншэн поднял Байсюэ, и другой рукой обхватил за талию Яохань. — Держись, — сказал он ей. — Мы должны выжить. Ради него.

Корни, повинуясь последнему зову Цзяньюя, вытянулись вперёд и вверх, как тропа в небеса. Юншэн разогнался, прыгнул, и лес стал для него ступенью. Он взлетел. Вместе с Байсюэ и Яохань пронёсся над вражеской ордой, над сжимающимся кольцом мёртвых — прямо к дверям главного зала.

Он втолкнул девушек туда и плотно закрыл за собой дверь.

Цзяньюй остался снаружи один.

«Ха… хорошо, что я всё-таки успел выучить эту технику, — подумал он с мрачным торжеством. — Вот теперь и пригодилось».

И сердце его, несмотря на боль, наполнилось гордостью.

Его тело пронзила волна чистой, раскалённой боли. Словно внутри что-то оборвалось.Меридианы не выдержали. Тело было истощено до последней капли духовной силы. Глаза застилала пелена — он уже не мог видеть, что происходит вокруг. Только верить, что Юншэн смог добраться…

Мир накренился.Цзяньюй упал на колени. Его губы шевельнулись, но звука уже не было.«Пусть их победа станет ответом…»

…И всё исчезло.